 |
Часть 3. Язык постижения
|
|
|
|
ЧАСТЬ 3.
ЯЗЫК ПОСТИЖЕНИЯ
Третья часть манускрипта - диалог автора с тем, кто приближается к встрече с ним, кто прошел множество шагов по его следам и выдержал непростой путь Постижения.
Здесь автор манускрипта откроет свое имя каждому, кто вступит с ним в диалог, и каждый поймет говорящего с ним, услышит его, и радость постижения заполнит разум.
Это сжатый обзор пути автора, но в нем же скрыты великие ключи Постижения, которые он дарит.
Третья часть имеет высочайшие вибрации, и способна оказать пробуждающее действие на сознание и перевод его на более высокие частоты. Читая ее, вы обнаружите, либо яростное сопротивление вашего сознания, которое панически боится открывающихся истин, либо шокирующую радость освобождения. И эту радость не выразить словами, но которая дает новое, свежее состояние вашему духу.
Я не буду опережать то, что откроется вам ниже, и удержусь от комментариев. Надеюсь, что прошедший через врата третьей части откроет для себя много нового и давно утраченного.
Читайте и размышляйте.
Шаг 188
Я бежал. Бежал долго, бежал от себя, спотыкаясь о камни, падая и разбиваясь. Но, рядом со мной всегда был тот, от кого я бежал. Как бы быстро я ни скрывался, он был рядом, пока я не услышал его тихий, зовущий голос, и пока не прислушался к нему. В одиночестве я уединился с тем, от кого бежал, заперся от всех и предался беседе с ним.
Впервые, ощутил я блаженство, которого не мог найти и испытать там, где я жил, среди кого жил.
И тогда я оставил догорать тлеющие угли, которые уже не грели, и предался уединению (постижению).
Мне виделось множество войн, бушующих внутри человека, алкал он и жаждал, но не находил утешения, проживая в скорби. Как я мог утешить того, кто жил на пепелище и был погружен во тьму. Мог ли я накормить того, кто пищу свою сжигает в огне войны своей.
|
|
|
И стал я приглашать постичь, но меня не услышали, и источники вод, к которым подводил, не увидели, и пищу с пук моих не брали. Понял я тогда, что нет спасения, и оставил всех.
И раздал я тогда всё, что имел и отошел от дел бренных, устроив прощальный пир. На пиру том гости мои печалились, что покидаю их, но душа моя ликовала и радовалась, что покидает всех.
Стали враги мои искать сокровища мои, думая, что спрятал я их в землю и закопал. Но неведомо им было, что раздал я всё людям, не утаивая ничего, а свои сокровища хранил я в себе.
Одел я доспехи, и покинул родные места.
Я погрузил себя в молчание и голод, чтобы очистить себя от скверны людской, и не знать более ни гнева, ни печали.
Мучили болезни меня, но вскоре и они покинули меня, ибо стал я чист и пуст (Именно тогда были созданы первые записи манускрипта).
И тогда я смог начать постижение души своей, и её месте на земле и на небе. Голова моя горела в огне, жажда мучила меня, но мне одному предстояло выдержать путь свой до конца.
Сначала я был стар и хромой, опирался на посох, но вскоре юность вернулась ко мне, и зрение возобновилось. Выбросил я посох и босыми ногами пошел по земле, чувствуя ее тепло.
Это были самые счастливые времена.
Я знал, что голос мой услышат через столетия (автор не только догадывался, но и знал время, возможно дату, когда рукопись будет раскрыта и понята).
Сначала я раскопал сокровища, после их надежно спрятал.
Знал я и то, что мир еще очень долго будет пребывать в рабстве гнева и молитв.
Но это уже не печалило меня.
Когда я вышел из заточенья, я был пленен свободой, в которой был одинок.
Знал я, куда ведет каждая дорога, по которой отчаянно бегут жаждущие и торопящиеся.
Имея в себе сокровища, я не знал лишь одного - как отдать их, ибо это оказалось самым сложным.
|
|
|
Шаг 189
Презрев обман и чудовищ, живущих в нём, я предпочел холод и одиночество, сытому сообществу лгунов. И вытряхнув из себя всё содержимое, я снова и снова предавался забвению, снова и снова воспитывал себя как мать младенца, очаровываясь новой, открывающейся мне жизнью. И впервые понял я, что следы мои, оставляемые моими ногами, не исчезнут. И дожди, и ветра бессильны стереть их. Я не был бренным более.
Охмелев от своих состояний, я разбудил в себе целый город духов, целое царство сил, я был постоянно пьян и больше не коротал время. Возможно, я умер. Но был ли я жив до того?
Время пошло вспять и я жил вне его законов, поперек его течения. И правда, и ложь были иллюзорны.
Моя голова стала вместилищем целой вселенной, и мне предстояло постичь ее.
Моя душа стала вместилищем многочисленных миров, и мне предстояло постичь и их. Я был одинок, но в то же время одиночество моё закончилось. Я был полон, и избавлен от дорог и их выбора.
Все известное до того, утратило свою важность и не беспокоило больше ни мою душу, ни мой ум. Что мог предложить мне мир, кроме того, от чего я отказался. Я листал и читал его, как большую книгу, и сам был книгой не менее объемной.
О, сколько противоречий соединилось во мне, и слилось в одно целое. Отринув всё, я перестал отрицать.
Но это было только начало, как я уже писал ранее, самые счастливые времена. Я еще не знал, что ангел падения уготовил мне испытания. Он, поднимающий вверх, кидал меня беспощадно вниз, на камни, а исцеляя меня после, снова поднимал, чтобы разбить. Он не давал мне умереть, спасал вновь и вновь, но снова бросал моё тело на острые камни, не позволяя мне возрадоваться.
И каждый раз, когда я ошибался, я летел вниз и разбивался, истекал кровью и задыхался от боли нечеловеческой. Слез я не имел, и гнева тоже, но боль, еще не покинула меня.
Так же я лишен был возможности рассказывать, лишен речи и языка, и это сначала добавляло мне страданий, но час моих испытаний не вечен.
Я уже не принадлежал миру, но еще не создал своего. Мне предстояло построить своё прибежище, ибо не мог я вечно оставаться скитальцем.
На вершине ли, или в низине был - я не старался определить, чтобы не впасть в заблуждения определения себя. Было ли в моей чаше вино, или яд, я готов был испить ее до конца.
|
|
|
Я искал слова, чтобы выразить те чудеса, что открывались мне, но были слова бессильны, и ни одно не отражало сути. И тогда я впал в молчание.
Где мне добыть их? Язык мой беден, и зачем мне голос, если он ничего не выражает. Расплата ли это моя, или награда.
Слова мои пугали меня, а бедность языка вынуждала говорить о разных вещах одинаково, и это удручало меня. Вот почему вся речь человеческая - обман, так как не способна отразить полноты понимания и видения.
Шаг 190
Впервые я слышал, как заговорили со мной и песок и воды. Я слышал голос земли и мне открылись ее тайны. Заповеди человеческие больше не ослепляли меня, и новые звуки открылись моему слуху.
И став вместилищем и хранилищем, заполнял недра свои. Что делал я на земле, избавившись от ее притяжения, я уже не знал, но по-прежнему еще пребывал на ней. Рожденный на земле, я стал пришельцем. Став пришельцем, я обживал ее, ибо не имел другого дома.
Постигнув множество состояний, уходил от них, ибо не давали они свободы и заставляли подчиняться им, давая лишь иллюзию выбора, которого не оставляли.
И вошел тогда я в город, где меня никто не знал, с чистыми помыслами и радостной вестью Постижения жизни. И хоть не было слов, чтобы изречь устами, я смотрел на людей, как мать на младенца, готовая обнять и защитить его. Но гнев людской обрушился на меня, и голос негодования и скорби был со всех сторон. Свет моего солнца так слепил, что оно привело в ярость падших людей.
Остановился я и дал волю ярости людской, не противопоставляя себя им, не сопротивляясь, но это привело их в еще большую ярость. Что бы я ни делал, что бы ни говорил, гнев их возрастал. Пожалев их, я позволил им насладиться своим гневом, отдав себя на истязание, ибо мне ли бояться боли, сотни раз разбивавшемуся о камни.
И умирая, я врачевал, но не свои раны, ибо я был как ветер, не голодающий, как песок струящийся, и земля была частью тела моего. Впервые улыбка тронула мои губы.
|
|
|
Единственное слово, которое я говорил тем, кто желал слушать меня и готов был к постижению, было: «Постигайте тишину».
И я не собирался давать ни книг, ни долгих, мудрых слов, ни бесед, которые подобно сиренам - усыпляли, ничего, кроме одного указания: «Постигайте тишину».
И спасение ваше в ней, и знания. Она, как земля, в которой каждый вошедший - семя. И вошедший в неё, прорастет из неё деревом, или цветком неповторимым.
И так я умер. Бродил я чертогах тишины, успокаиваемый ею, и не знал, куда отправить свой ум, ибо был он как холст чист, и опустошен. Я снова был во чреве, и готовился к рождению, а когда я родился, то был немым.
Я не имел ничего, кроме Тайн Постижения, и открывал их всякому, кто готов был внимать мне, но таковых было мало.
Плоть моя не испытывала более ни радостей, ни печалей, но была храмом души моей, который я охранял и содержал в чистоте.
Желающих осквернить меня было столько же, сколько желающих набить чрево своё яствами и похотью, но я стал нечувствителен ни к боли, ни к удовольствиям, и пребывал в покое.
И мудрость устройства была во всем. И в этом тоже тайна постижения.
Шаг 191
Продолжая странствие своё, я уже различал запах меда и гари, и пробираясь сквозь жгучие терновые кусты, выбирал для отдыха места уединенные, где наслаждался большими и малыми цветами, сорванными мною по пути. И даже если бы кто-то сказал мне, что я слеп и блуждаю по мерзким местам, все равно не услышал бы его, ибо отрекся я от речи и скрыл себя от ее понимания. Я был мертв.
Мог ли мертвый быть пленен, он везде свободен. Много обещаний слышал я. Слова, слова, слова - бились, словно волны о скалы, но разбивались и возвращались назад.
Никто не мог причинить мне боль, кроме меня самого, и от недостатка своих постижений я испытывал ее. Но чем яснее я видел и постигал, тем непостижимей я становился для других. Очень скоро, имея, что сказать, я понял, что мне нечего сказать, и тогда я отвернулся от мира, как и он от меня, и продолжил свой путь, оборвав последние связи.
Каждая моя победа была поражением, ибо ознаменовывала собой либо конец, либо необходимость нового поиска и постижения. Множество истин предстали передо мной, как стены, которые нужно было разрушить, чтобы увидеть то, что было за ними. И каждая истина - предел. А что за ним? В этом боль постижения.
И когда я отказался от пределов, и стал подобен щепке, носимой волнами в океане, я познал безумие постижения. Все истины дают успокоение уму, на которых он останавливается, но нет мне покоя, ибо я совершил отказ и пошел дальше. К чему же я приду, и что станет достижением? Но знал я, что, достигнув, не остановлюсь, и снова разобью стену достижения, чтобы уйти дальше. Таков мой путь.
|
|
|
Душа моя стала похожа на водопад, к которому могли подойти, чтобы напиться, и люди, и звери, и ощутить себя счастливыми. Водопад, который рвет плотины, и устремляется вперед, переполняя реки и выводя их из берегов. И напоить другого, одна из его особенностей, остальное неведомо и непостижимо.
Постигая, я познал грань, я видел ее очертания, проступающие из тени познания, и грань эта несла в себе печать плоти. Что мог я предложить постигающему во плоти, ибо он ограничен со всех сторон. Я нес на себе бремя этой грани, всюду находя ее.
И велика была печаль моя, когда познавший свободу, я постигал ее ограниченность и иллюзорность, увидев, что я лишь пленник этой свободы, не имеющий ничего, и даже ее. Находя, я тут же терял, ибо видел грань. Я был узником, хотя и самым свободным узником на земле.
Явившись ко многим, я постигал их сон, постигал себя в своей несвободе, и готовился постичь освобождение, покинув грани, держащие меня в заточении. Я готовился покинуть свой храм, но чтобы после снова вернуться в него, свободным и постигшим.
О, скольких тайн лишал я себя, и словно путешественник, собирался в дорогу, не беря с собой ничего. Ничто не должно обременять мой путь и тайны человеческие более не захватывали мою душу и не могли обмануть меня. Провожающих меня было много, они же и открыли мне дверь из храма моего.
Так я покинул храм.
Чествовали мой уход, который был замечен всеми, но никто не знал, когда я вернусь, куда я вернусь, и то, что я вернусь. Вернусь освобожденным и познавшим, более не обремененным ни жизнью, ни смертью.
И ложь обо мне заменила истину, но и она была нужна, ибо всё порождаемое имеет своё место и значение. Я отдал всё. Отдал свой храм, свою плоть, но и в постижении я всё отдавал и стал как светило. Но ни одно слово не выразит полноту моего состояния, но исказит.
И далее повествование мое не отразит ни одного известного определения, ибо речь пойдет не о мире, из которого я вырвался. Но, каждое слово будет подобно кинжалу, разрубающему узлы и освобождающему из заточения.
Шаг 192
Я - проходящий сквозь время, не забочусь уже ни о ком, и даже о себе. Я заведомо знал, чем закончатся действия мои, и распахнул окна души своей, чтобы ветра могли свободно влетать в них, и ничто не препятствовало им.
И каждый в моем слове найдет тайник, свой тайник. Для каждого он будет разным, но одинаково полезным. Для одних он - яд, для других лекарство.
Текучесть твоей мысли не обременяет более, как и твой исход. Я, подносивший ранее, дары богам, ныне подношу их себе. Пока я был узником и рабом, я был в подчинении и нуждался в покровителях, но кому может служить обретший свободу и не склоняющий голову ни перед кем?
Обреченная плоть всюду ищет утешителя и всегда готова положить голову на плаху, ибо смерть - часть ее. Страх перед бессмертием, сильнее страха смерти, ибо бессмертие непостижимо и лишено границ. Ограниченности удобнее пребывать в гранях, нежели лишиться их.
Множество картин предстали передо мной, но глаза мои уже не видели их очертаний, и все они отображали лишь одну картину, разбитую на тысячи осколков. Все они говорили об одном и том же. Я мог часами разглядывать любую из них, упиваясь ее красотой, мог отвернуться - презрев их все, мог создать собственную картину, потому что мог создавать.
Вонзая ножи в себя, я больше не испытывал боли. Враги мои не имели больше оружия против меня, ибо я сам стал оружием, о котором они мечтали. Но нет рук, которые могли бы воспользоваться мной, и прикосновение ко мне смертельно и исцеляющее.
Где блуждают мои мысли, когда ты пытаешься их постичь и прочитать?
Где бы я ни шел, всюду оставлял следы свои. Одни были глубоко в земле и отчетливо видны, так, что по ним можно пройти, другие - едва заметны, и чтобы увидеть их, нужно наклониться, но я позволил себе их оставить. И даже поднимаясь на плаху, оставлял их, да будут благословенны идущие за мной, ибо путь их усмирит любую бурю, и принесет плоды.
Я оставил в покое всех и не тревожил более никого, ни своими речами, ни желаниями, и стал невидим для всех, ожидая лишь растворения и непринадлежности.
Мир скорбел по мне, но я его не помнил и созерцал лишь красоту, не вспоминая о скорбящем мире.
Шаг 193
Речь моя исчезала, и не изрекал я более ни лжи, ни истины опьяняющей. Исцеленный и от того, и от другого, я молчал, и это было более совершенным. Познав и постигнув эту свободу, я оставил шанс каждому - добраться до неё и вкусить её плод.
И дабы избежать повторов, молчание вновь спасало меня. Сотни дверей распахивались передо мной, но войти в них было возможным, лишь оставив речь, и не возвращаясь к ней. Постижение и речь не совместимы, ибо постижение приходит в немоте тишины и молчании.
Чувства мои разграничивали мир, и я лишился их, чтобы узнать безграничность. Теперь, куда бы ни вставала моя нога, какое бы слово ни изрекал мой язык, каждое движение рождало истину, и я привык к этому явлению, вспоминая, как когда то искал и подбирал слова.
Множественные мои ранения перестали меня тревожить, а оружие мое более не было мне нужным. Порвав цепь, я обрек себя на свободу. И только исчерпав недра свои, можно отправляться в путь и предаться поиску, но никак не ранее.
Язык более не помогал мне, но мешал. Но на лице моем отразилось непроизносимое, и дух мой касался каждого, кто был рядом.
Поглощенный я более не мыслил, и, съев себя, прорастал из собственных недр.
Шаг 194
И тогда я подумал, зачем мне голос мой был дан, если я отрекся от него. Нет ничего лишнего в природе, и не для того ли он был дан птицам, чтобы разливать трели и наслаждаться их звучанием.
И я использовал всю красоту своего голоса, чтобы, будучи погруженным в молчание и тишину, петь песни без слов. Петь не для кого-либо, но для собственного наслаждения, и тогда я узнал всю красоту этого дара, какой ее не знали люди. И пение птиц не могло превзойти моего пения, ибо голос мой имел, куда большие возможности. Я нашел новые звуки, не произносимые ранее, я открыл их новые формы, и слушающий меня, мог потерять дар речи, ибо соприкасался с непостижимостью голоса человеческого.
И песни свои я отпускал по ветру, и они долго сохранялись в воздухе. Таковы были возможности этих песен и их чудесные свойства.
Обо мне снова заговорили люди, и я не хотел этого. Мне пришлось стать невидимым для них, и я менял места обитания, оставляя после себя лишь звучащие песни, которые удивляли, ибо был я незрим, но слышим.
И так я скитался, погруженный в раздумья. Я закрывал глаза, чтобы увидеть, и закрывал уши - чтобы услышать, я замолкал - чтобы сказать, я испускал дух - чтобы пробудиться.
И стал я врачевателем. Множество душ исцелил, но еще большее множество ненавидели меня за это, и я их любил особенно, ибо обреченность их была на лицах, и я ничем не мог помочь.
И встретил я женщину, старую и немощную, которая ослепла от горя, и не могла умереть, ибо старость еще не окончательно разрушила ее тело. И ради нее я вспомнил речь, чтобы поговорить с ней. Она была особенна, и не заплетала свои волосы в косы, не прикрывала головы и ходила босиком, как и я.
Не стал я собирать плодов с ее стола, что предлагала она, и знал все ее болезни, но позволил себе учиться у нее, ибо не мог учить мать. Здесь тайна, которую я скрою и оставлю в тени.
Поведав все стороны своего существования, я облачился в новые одежды, чтобы продолжить путь. Пещера и уединение были лучшим моим прибежищем, все остальное не могло дать мне крова.
Стоны огибали землю, но что мог я сделать? И язык мой, который не исказят люди - повествовал, а труд мой, окруженный рыданиями земными, дабы однажды прекратились стоны и наслаждались люди свободой. Я здесь для этого. Познав, я передал вечности свои познания на сохранение, и в нужный час она передаст их людям, когда они будут готовы (способны) принять их и впитать в себя.
Полностью обреченный мир выберется из клети самоистязания и яства станут пригодными к употреблению.
А раскрывший все тайны - объявит их. И впервые то, что не могли услышать, будет услышано, то, что не различали глаза - будет увидено, а то, чего боялось тело, будет принято им.
Всякий желающий и могущий постигать, пройдет этот труд сначала, и говорящий - споткнется, а молчащий - откроет все двери. Дойдя до конца, вернись в начало и постигай заново, но глубже, открывая в открытом новые замки. И так ты приблизишься ко мне, и мы встретимся. Какова же будет моя радость от этой встречи.
И многие тайны заполнят тебя, чтобы превратить в тысячелепестковый цветок, ибо таковым являюсь и я. Я совсем рядом. Я смотрю на тебя. И сердце мое исходит любовью, ибо мне не придется скоро прятать свою речь, но станет она понятной каждому идущему.
Шаг 195
Познавший путь, предстанет перед судом вечности, она же успокоит путника, она же встретит его как мать. Но сколько бы ты ни шел вперед, впереди тебя всегда будет вечность. И ты, разлившись по ней, растворишься в ней, познав ее, ибо стал частью ее.
Не постигший, умеет только брать, а постигший научился отдавать, и в этом его преимущество и спасение. Ибо получающий, беззащитен, а отдающий могущественен. Не бойся постижения, оно не страшнее того, с чем сталкивается беззащитный.
Так, из многочисленных плодов, я научился отбирать самые питательные. Их было немного, и я предпочитал голодать, но не употреблять в пищу всё доступное, ради чувства насыщения.
Пройденные испытания и выпитые чаши укрепили меня, и в них вновь и вновь я ощущал себя младенцем, которому всё только предстоит. Много раз я проходил через рождение себя, вставая на путь повторения и знал, что еще не найден выход из повторений, и всё еще предстоит.
Открывая ключами очередную дверь, я распахивал ее и видел, что все, что за ней, уже знакомо мне. И я искал новое, дабы вырвать себя из цепи повторений и иллюзий знаний.
Так я переживал очередное своё рождение и исчерпание. Удручало, что преодоление граней подводило к новым, и здесь бесконечность. Бесконечность граней, за которыми скрывалась безграничность.
Я, вечный пленник Свободы, вновь искал выход из плена.
Я осуществлял разрыв всех связей и петлял между ними. Я сошел со всех троп и дорог и не прокладывал больше свои. Я, лишился всех чувств, и радости и гнева, дабы не быть подверженным ничему. Что еще я мог сделать? Находясь в полной свободе, я искал преодоления ее просторов. И это было безумием, но не для меня - познавшего и вкусившего.
Завалил камнями я свое прибежище, свою пещеру, где уединялся и покинул ее, одиноко странствуя путником, но, не имея направления пути.
Я мог идти по тропе, мог сойти с неё, мог направить себя в любую сторону. Я достиг единства и был, не отделим более от всего сущего, растворив себя и лишив всех граней, скрепляющих и удерживающих.
В мою честь слагали песни и еще находили следы мои. И я решил вернуться к людям, ибо они были часть меня.
О, как плотен был мир людской для меня, растворившегося, как незнаком и ограничен. Он, ранее изгнавший меня, вновь приглашал, как изголодавшийся ребенок, ищущий мать. Я мог напитать его и насытить, и не быть более в силках его.
Безрассудство слов напоминало морскую пучину, куда можно было нырнуть. Я отыскивал живых и с ними говорил, остальные были как могильные плиты, холодны, безучастны и обездвижены.
Что мне было делать еще, постигшему и жизнь, и смерть, и свободу. И стал я учить, чтобы показать мир, который я создал, будучи пришельцем на земле. Я желал его населить и возрадоваться в нём.
Шаг 196
Лет своих я не знал и не исчислял уже, и не помнил многое из того, что должны помнить люди, но был я чист, ибо знал, когда придет час и день, знал время свершения и падения, помнил все времена.
Но помнил я еще и то, что не мог помнить ни один человек. Я помнил себя во все времена, и память об этом не оставляла меня.
Я оставлял послания для себя и сам принимал их, я обжигал собственные руки о горячие камни и отдавал их себе на врачевание. И участь моя была всегда со мной.
На светлых просторах я ходил путником, на крутых склонах странником, и размышлений моих не счесть, и наставлений я не давал.
Я помнил каждую свою смерть, но сохранял их тайну и сохраню и далее, чтобы не будить гнев людской.
И стопы мои, идущие по тропе забвения, и путь мой - не обременит никого, ибо не звал я никого за собой, ибо нем был всегда и молчалив.
И речей людских не различал, но красивое пение заставляло меня предаваться восторгу.
Закрыв свой храм от всех, я предавался в нем забвению, уединению и постижению сути всего сущего. О, сколько тайн я хранил и носил в себе.
Выжигая бренность дней своих, я сумел заполнить душу свою нектаром тысячелепесткового цветка. Зерна и семена его я носил при себе, но не было почвы, в которой могли бы они прорасти, и ни одна не пригодна.
Для того чтобы взошел этот цветок, тот кто несет зерно его в себе, должен как сеятель, оплодородить почву свою, вспахать и очистить от сорняков, но нет ныне сеятелей, и земля покрылась сорной травой.
От множеств упадут семена, но всходы не порадуют и прорастут ядовитыми цветами, а малое, что станет всходить соцветиями душистыми, поникнет от недостатка влаги. Что ожидать от земли неплодородной.
Но когда брошу я зерно тысячелепесткового цветка в землю, то поднимется он могущественным деревом и ветви его нависнут кроной над землей, даст плоды и наполнит землю.
Шаг 197
И участвовал я в битве, в которой побежденный был победителем. Наделял себя семенем тысячелепесткового, и возделывал себя, дабы семя проросло.
И заканчивая труд, не заканчиваю начатое, но продолжу. Как птица, поднимаюсь, и вижу устройство того, что подо мной.
Я пришел, чтобы плодоносило семя, а высеченное на камне, не вводило более в заблуждение, ибо кто высекал, и знал ли он? Нет истин, кроме тех, что таит в себе тишина, в ее чертогах ты найдешь все ответы и тайны.
И тогда язык мой станет прост и понятен каждому, и не останется закрытых дверей, слез не будет и печали тоже. День этот близок и час настанет, и когда он начнется, то уже не закончится.
Шаг 198
Я не заповедовал и не завещал, и не учил я, но постигал - и голод, и сытость, и жизнь, и кончину свою, и завершение. Раскрыл себя, и не было дверей, в которые бы ни заходил, и великие множества их я открыл. И всё это случилось в тишине и молчании.
Шаг 199
Ныне вступаю в город, который создал, после того, как покинул чертоги мира и разрушил его. Ныне пою песнь рождению своему, и День Гнева ознаменует его. Вхожу в город свой не босоногим странником, но всадником восседающим, и путь мой завершился - не это ли начало?
Шаг 200
Я, открывающий двери и срывающий замки, не несущий на руках, не ведущий за собой, оставляю лишь одну истину: «ПОСТИГАЙТЕ ТИШИНУ».
Работа над манускриптом завершилась 22. 07. 09, в день полного Солнечного затмения.
|
|
|
