Повод к написанию послания

Святой Павел трудился в устроении Церкви в Ефесе и в других местах Асии, когда дошли до него вести о блужении одного из коринфских христиан столь необычайном, что его и между язычниками не встретишь (1 Кор. 5, 1). Этот неопределенный в начале слух получил определенность от домашних Хлои коринфянки, которые, находясь, вероятно, по торговым делам в Ефесе, рассказали Апостолу и об этом, и о том особенно, что в некоторой части коринфских христиан рвения суть (1Кор. 1, 11), — споры, состязания, конечно о предметах веры, основываемые, однако ж, не на началах веры, а не соображениях ума, — и что эти споры дошли до того, что одни из верующих пристают к одному, другие к другому, третьи к третьему из главных зачинщиков и коноводов спора: от сего начало в Коринфской Церкви обнаруживаться нечто такое, что похоже на образование партий. В чем именно состояло дело, возвещатели не объяснили. Апостол видел, что надобно действовать на прекращение зла, но не мог приступить к сему делу, не понимая хорошо, что именно происходит в Коринфе. С этою целию он отправил туда святого Тимофея, чтоб он разобрал, что такое там, и сколько мог прекратил беспорядки (1 Кор. 4, 17). Между тем и самому святому Павлу подходило уже время оставить Ефес и Асию, и он положил, устроив все нужное здесь, посетить македонские и ахайские Церкви, побыть в Иерусалиме, а потом направиться в Рим. Почему, посылая святого Тимофея, он велел ему держать путь чрез Македонию, намереваясь и сам вслед за ним идти, или двинуться в путь по получении от него известия о коринфских состязаниях. Распорядившись так, Апостол сам остался на время в Асии (Деян. 19, 22).

В эту пору пришли к нему посланные от Коринфской Церкви Стефан, Фортунат и Ахаик с посланием от нее и с словесными поручениями. Послание, может быть, все ограничивалось прошением разрешения некоторых недоумений, но на словах посланные подробно рассказали Апостолу все, что происходило в Коринфе. Много указали они нестроений, но как они касались частных лиц и частных случаев, тело же Церкви пребывало здраво и сияло совершенством и благодатию, то Апостол засвидетельствовал, что посланные успокоили дух его (1 Кор. 16, 18). Верно, он ожидал, что там незнать что такое делается; а когда те рассказали все, он увидел, что это все такие случайности, которые очень легко исправить; почему успокоился, хотя не равнодушно отнесся ко всему там деявшемуся, ибо после говорил, что писал к ним об этих неисправностях в туге сердца (2 Кор. 2, 4).

Посланные подтвердили сказанное домашними Хлои о состязаниях и блужении и сверх того передали многое другое вновь, как-то: о тяжбах в языческих судах, о беспорядках на вечерях любви, о покушении некоторых женщин не покрывать головы в Церкви и, может быть, о неверии некоторых в воскресение мертвых; в послании предлагались вопросы о брачном и безбрачном состоянии, о ядении идоложертвенного и об употреблении дара языков в Церкви; а может быть, в нем было писано предстоятелями и о всех неисправностях, посланные же только подтверждали то и точнее определяли, в чем дело.

Из одного перечисления этих неисправностей видно, что они не касались всего тела Церкви, а частных лиц и частных случаев. Но как они могли и всю Церковь попортить, если б их оставить без исправления, то святой Павел ничего не оставил без внимания, а все обсудил по началам Христовой веры, чтоб неисправное исправить, недоумения разрешить и сомнения рассеять. В этом побуждение и цель послания.

В чем состояла каждая неисправность, видно из самого послания и пояснится при толковании. Но считаем нужным наперед сделать замечание относительно того, что значат бывшие в Коринфе рвения. Новые западные толковники взглянули на это слишком глубокомысленно. По-ихнему между христианами коринфскими образовались целые общины, каждая с своим именем: то Павлова, то Аполлосова, то Кифина, то Христова; и не только с именем, но и с своим особым учением, которое они и стараются изображать, как кто сумеет. Но так смотреть не позволяет самое содержание тех глав, в которых говорит святой Павел о рвениях Коринфских. Правда, в самом начале он перечислил, что в Коринфе будто говорят: аз убо Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов (–1, 12); но далее во всей речи его, простирающейся на четыре главы, вы не найдете ни одного слова, которое прямо относилось бы то к Павлову, то к Аполлосову, то к Кифину учению. Идет только рассуждение о неблагонадежности мудрости человеческой и о слепоте ее в делах Божиих. Если самый простой человек, сделав подобное означенному разделение, не оставил бы его в стороне, чтоб рассуждать совсем о другом предмете, то тем паче нельзя ожидать сего от святого Павла. Из этого выводим, что предполагаемых общин с означенными именами между коринфскими христианами не было.

Предполагающие это увлекаются удобством приурочить к каждой общине несколько учений в отличие ее от других; удобство же это подает им только: аз убо Кифин. Кифин?! — Это непременно иудействующий. Как мнения иудействующих определились, то предполагатели наши без затруднения постраивают систему учения общины Кифиных. Это сходит с рук. Но, увлекшись этим успехом, они берутся строить и системы Павловых, Аполлосовых, Христовых; много слов набирают, но ничего определенного сказать не могут, — говорят на ветер. Это должно бы вразумить их, но не хочется отстать от такой радужной гипотезы.

Итак у предполагателей наших изображения учений Павловых, Аполлосовых, Христовых суть пусторечия. Что говорят они о Кифиных, дает определенную мысль, но спрашивается, откуда берут они указания для охарактеризования сей общины? Из этого ли послания, из тех ли слов, кои следуют вслед за указанием того разделения у святого Павла? — Нет; все берется из других посланий, особенно из послания к Галатам. Отчего же не из этого послания? Оттого, что здесь не говорится об этом ни слова. Рассуди же теперь всякий, возможно ли, чтобы святой Павел удержался и не сказал ни слова против иудействующих, если б он знал, что они есть в Коринфе, и их именно он означил под: аз Кифин? — Невозможно. Если б он даже предполагал только, что они издали как-нибудь подходят к Коринфу, и тогда он не преминул бы сказать об них уверовавшим коринфянам: а тут он умолчал бы, зная, что они уже в Коринфе и величаются Кифиными? — Думать этого нельзя. Отсюда прямо следует, что иудействующих в Коринфе не было, и что Апостол под говорящими: аз Кифин не их разумел. А если: аз Кифин не общину Кифиных означает, то и: «аз убо Павлов, аз же Аполлосов», тоже не означает общин. И все построение предполагателей не более как только греза.

Но если не это, то что же значат слова Апостола? Наши все толковники: святой Златоуст, блаженный Феодорит, святой Дамаскин, Экумений, Феофилакт и Амвросиаст говорят, что в Коринфе не под эти, а под другие лица ставили себя некоторые христиане; но Апостол, не желая их резко обличить, поставил свое и другие имена, чтобы тем выразить, что если не следует этими высокими именами величаться, отделяясь от прочих, то тем более какими-нибудь менее значительными из самих коринфян. Святой Златоуст говорит: «Коринфяне не говорили так ни о нем (святом Павле), ни о Петре, ни об Аполлосе; но он показывает, что если и таких лиц не следует ставить в такое к себе отношение (как главу и исключительного учителя), то тем более других. Ибо если не следует называться именами Павла, Аполлоса и Кифы, то тем более других. Таким образом он только применительно перечисляет эти имена, дабы скорее исцелить их болезнь. Притом делает речь свою менее неприятною, не упоминая по имени разделявших Церковь». Вот слова блаженного Феодорита: «Коринфяне именовали себя по именам других учителей; но Павел выставил свое и Аполлосово имя; приложил же и имя первоверховного Апостола, научая тем, что несправедливо даже и из сих имен делать такое употребление (то есть считать себя учениками какого-либо одного из них исключительно, с небрежением о других)». Так выражаются и другие.

Эти же, коих имена скрыл Апостол, кто суть? — Не еретики и не лжеучители какие-либо, а некоторые из славившихся мудростию мирскою, которые, приняв христианство, не вошли в дух его, не отказались от высокого мнения о сей мудрости и, опираясь на нее, брались судить о предметах веры. От этого естественно возникали споры и состязания. В спорах же один побеждает, другой побеждаем бывает. Победитель делается предметом удивления и привлекает к себе чтителей. Так один в одном, другой в другом, третий в третьем случае, или предмете, оставался победителем, привлекал чтителей и становился их коноводом. Вот и разделения, совершенно пустые, детские. Главную роль играли тут притязания на мудрость и искусство в слове. Это не могло занимать и увлекать всех христиан; но кого занимало и увлекало, тот приставал к какому-нибудь, задававшему в каком-либо отношении тон, лицу, величался им и хвастался пред другими, укоряя их: ваш что? Вот мой избранник — образец совершенства. Вы безвкусные и выбрать-то не умеете, кто того стоит. Что точно такого рода разделения были, Апостол хорошо определил это словами: сия преобразих на себе и Аполлоса… да не един по единому гордитеся на другаго, — ινα μη εις υπερ του ενος φυσιουσθε κατα του ετερου. Εις — кто-нибудь, υπερ του ενος из-за одного, то есть того, кого кто считает умнее и красноречивее, и готов во всем его слушать, — κατα του ετερου, пред другим, товарищем своим (1 Кор 4, 6). То есть вся у них размолвка происходила из-за того, что один говорил другому: мой умнее и красноречивее, ты с своим ничего не стоишь. Это детские речи и не стоило серьезно на них взирать; но кто знает греческое легкомыслие и увлеченность, тот не сочтет этого ничтожным. Было время, когда целый Константинополь разделялся на три части, стоявшие одна за святого Златоуста, другая за Василия Великого, третья за Григория Богослова. Весь спор вращался около — лучше… Для меня Златоуст лучше, слушать никого не хочу, поди прочь. Другой говорил то же о Василии Великом, третий — о Григории Богослове. Детский спор, а движение было большое и стоило труда пресечь его. Подобное сему, надо полагать, происходило и в Коринфе. Никаких лжеучений там не было. Все разногласие вращалось около: мой лучше. Но надо полагать, что и сами те, которые возбуждали удивление к себе кто мудростию, кто искусством слова, не только не противились такому движению, но еще чем-нибудь поддерживали его. Почему и стоили обличения и стоили пощадения. Святой Павел и прикрыл их. Желая же прекратить зло, не говорит ни против кого в частности, а заграждает самый источник зла, крайнее уважение к мудрости человеческой и к искусству слова. Об этом у него вся речь в первом отделении.

Святой Златоуст в своем предисловии к беседам о сем послании так говорит об них: «некоторые самопроизвольно сделали себя предстоятелями народа, который приставал то к одним, то к другим, — к одним, как к богатым, к другим, как к мудрым и способным научить чему-то большему; а эти, привлекши его к себе, хвастались, что они преподают учение лучше, чем другие. Все это происходило от безумия внешней философии; она была источником зол; оттого и разделились они, научившись этому также от философов, которые восставали друг против друга, постоянно противореча учению один другого и стараясь к прежнему прибавить что-нибудь новое. Они страдали таким недугом потому, что во всем полагались на свои умствования. Так как те, которые были причиною разделения Церкви, стыдясь показаться делающими это из честолюбия, прикрывали свою страсть тем, что будто они преподают учение совершеннейшее и мудрее других, то Павел прежде всего восстает против этого недуга, желая вырвать корень зла и прекратить происшедшее оттуда разделение, и восстает с великою силою. Таким образом, поелику все зло происходило от гордости и от того, что некоторые почитали себя знающими более других, то он низлагает ее прежде всего».

Время и место написания

Рассказанное пред сим течение дел указывает местом написания первого послания к Коринфянам — Ефес. Довольно в подтверждение этого привесть слова Апостола: пребуду же во Ефесе до пентикостии (–16, 8). Написано оно в конце его там пребывания. Ибо в послании он пишет, что послал к коринфянам святого Тимофея (–4, 17), наказывая, чтоб приняли его получше (–16, 10), а в Деяниях пишется, что он послал его из Ефеса уже пред тем, как и сам собирался выходить из него (19, 21–22). По расчету годов, это приходится в 58 или 59 году.

В дополнение к обстоятельствам происхождения сего послания настоит необходимость в таком предположении: святой Павел предполагал пробыть в Ефесе до Пятидесятницы, но возмущение против него Димитрия среброковача не дало ему пробыть там до этого времени. Он вышел оттуда раньше. Но это не изменило его плана. Что здесь ускорено, то промедлено в Троаде, которая не входила в расчет. — В Троаде же промедлил он несколько, ожидая святого Тита, которого он, пред быстрым и вынужденным отбытием из Ефеса, послал в Коринф морем, для точного наблюдения, какое действие произведет его послание на коринфян, заповедав ему поспешить к нему навстречу с известием о том. Его и ожидал святой Павел в Троаде и, не дождавшись, переправился в Македонию, где застал еще святого Тимофея, не успевшего отбыть в Коринф, — и где встретил его святой Тит, с известием о делах Коринфской Церкви, кои подали святому Павлу повод написать второе к Коринфянам послание. Этим объясняется, почему во втором послании является действующим преимущественно Тит, тогда как в первом поминается только о Тимофее.

Разделение

Содержание послания, как требовал и повод к написанию его, разнообразно. Не один предмет излагает Апостол, а к чему подавало повод состояние Коринфской Церкви, о том и писал. Послание писано, как пишут ответные письма, пункт за пунктом. Почему в разделении его нельзя указать две или три части, чтоб потом исчислять и подчасти. Все предметы послания одни другим равны и рассматриваются особо. Лучше потому разложить его на отделения.

За предисловием, в коем надпись и приветствие (1, 1–3) и следующее затем начало послания (1, 4–9) будут идти:

Первое отделение: пресечение начавшихся разноречий (1, 10–4, 31).

Второе отделение: обличение и исправление нравственных недостатков (главы 5 и 6).

Третье отделение: о браке и безбрачии (глава 7).

Четвертое отделение: запрещение вкушать идоложертвенное (гл. 8–11),

Пятое отделение: обличение и исправление некоторых непорядков при церковных собраниях (11, 2–34).

Шестое отделение: о дарах духовных (главы 12–14).

Седьмое отделение: о воскресении мертвых (глава 15).

Последнее заключительное отделение (глава 16).

Послесловие.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Надпись и приветствие (1, 1–3)

Надпись и приветствие, в общем, такие же, как и во всех посланиях. Но в частности некоторые речения, надо полагать, вставлены святым Апостолом по целям послания, — таковы: зван, волею Божиею… освященным о Христе Иисусе… со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа. Они очень вразумительно могли отозваться в сердце тех, кои недуговали разладом из-за избрания себе учителей, по уважениям, какие предъявляло им их суемудрие. Но если эти слова были приняты читавшими в таком значении, то от них подобный же оттенок переходил и на все другие; так что в этом самом обычном начале послания положено было начало вразумлению.

Глава 1, стих 1. Павел, зван Апостол Иисус Христов, волею Божиею, и Сосфен брат.

Святой Павел называет себя званным, потому что так было, чтоб показать, что хотя он был не из числа 12-ти, но подобно им призван непосредственно Самим Господом, потому одинаковый с ними имеет авторитет. Но как он не во всяком послании это выставляет, то причиною, почему он выставил это здесь, вероятно были особые цели послания. Так на это смотрят наши толковники, с разных сторон стараясь очертить мысль Апостола. В производстве разлада между коринфянами, которые разделились по учителям, конечно были зачинщики, которые выставляли себя точно понимающими дело Христово и Церкви, истолкователями воли Божией, как бы вторыми Апостолами. Называя себя званными Апостол говорит им: я зван, а вы как? «Я, говорит, не саморукоположенный Апостол, как же вы сами себя рукоположили в Апостолы?» (Экумений). То же напоминает он и тем, кои увлекались их умствованиями. — «Я послан Христом, не саморукоположен, как ваши теперешние новые учители» (Феофилакт).

Апостол Иисус Христов. После того и эти слова, обычные, получали особый оттенок, такой например: «вы заимствуете себе имена от людей, а я именую себя не от людей, но от призвавшего меня и поставившего меня Апостолом Иисуса Христа» (Феодорит), — или такой: «учитель наш Христос, зачем людей сделали вы своими учителями?» (Экумений). «Зачем вносите вы себя в список учеников учителей-человеков?» (Феофилакт). — Или такой: «не сам я, говорит, изобрел то, чему научен, и не своею мудростию постиг это, но быв призван тогда, как гнал и опустошал Церковь. Здесь, можно сказать, все принадлежит Призвавшему, а призванному ничего, разве только послушание. Учитель ваш — Христос; а вы людей считаете начальниками учения» (святой Златоуст).

Волею Божиею. Воля Божия была на то, чтобы призвать меня и поставить Апостолом языков. Ему благоугодно было и к вам меня привесть и сделать, чтоб вы услышали слово Его. «Бог восхотел, чтобы вы спаслись таким образом» (святой Златоуст), «Он хотел, чтоб я был вашим Апостолом. Как же вы других теперь хотите учителей? Против Бога хотите идти?» (Феофилакт).

Сосфен брат. Верно, Сосфен был известен коринфянам и пользовался у них почетом; иначе не сопричислил бы его к себе святой Павел. Но кто он был? Очень вероятно, что это был тот начальник синагоги в Коринфе, который подвергся побоям, по случаю возмущения там против святого Павла (Деян. 18, 17). Этих побоев нельзя иначе объяснить, как какою-либо соприкосновенностию Сосфена к проповеди святого Павла. Если он и не был тогда еще христианином, то склонялся на то; побои за Христа не могли оставаться без следа для него: они привлекали обычно благодать. Очень вероятно, что он бросил иудейство, прилепился к святому Павлу и был ему помощником. Оттого и братом назван, не как только христианин, но и как единодушный сотрудник. Так полагает Феодорит; согласен с ним святой Димитрий Ростовский. Святой Златоуст и другие ничего не говорят о сем, а только делают нравственные наведения из сего поставления с собою — Апостолом и Сосфена. Так святой Златоуст говорит, что святой Павел «выразил смирение, поставляя наряду с собою того, кто был гораздо меньше его; ибо великое расстояние между Павлом и Сосфеном. Если же он, несмотря на такое расстояние, поставил низшего наряду с собою, то что могут сказать те, которые презирают равночестных?» Так сделал Апостол «к пристыждению высокомудрых коринфян, на всех свысока смотревших» (Феофилакт). Апостол этим сказал как бы: «не думайте, что присвояя себе достоинство учителя, я вышусь над вами. Се, наряду с собою ставлю Сосфена, и братом его нарицаю, и вместе с ним посылаю послание, делая его общником всего моего. Зачем же на вас нападаю? — Затем, что пагубно для вас возношение ученостию. Вам это нисколько не полезно, а те, которые слушают вас, отступают из-за вас от должного порядка, и чрез это разделяется на части единое тело Церкви» (Экумений).

Стих 2. Церкви Божией сущей в Коринфе, освященным о Христе Иисусе, званным святым, со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте, тех же и нашем.

«Все сказанное содержит в себе врачевство от недуга, потому что свяязует то, в чем к несчастию произошло разделение. И во-первых Апостол называет коринфян единою Церковию Божиею и прилагает: о Христе Иисусе, а не о том или другом. Называет же их и званными, и святыми и связует с уверовавшими в целой вселенной, научая, что надлежит не им только пребывать в единомыслии, но и всем, поверившим спасительной проповеди, иметь один образ мыслей, как составляющим единое тело Владыки Христа» (Феодорит).

Это общее представление содержания настоящего места. Другими нашими толковниками некоторые речения объясняются обстоятельнее. Церкви Божией сущей в Коринфе. — «Церкви не того или другого, но Божией. Видишь ли, как он каждым выражением низлагает их надменность, всячески возводя ум их к небу? Церковь называет Божиею, выражая, что в ней должно быть единение; ибо если она Божия, то соединена и есть едина не только в Коринфе, но и во всей вселенной. Имя Церкви есть имя не разделения, а единения и согласия» (святой Златоуст). К тому же «если вы Церковь Божия, то как вы по людям себя распределяете?» (Экумений).

Освященным о Христе Иисусе. Этим объясняется, почему они — Церковь Божия. Потому, что освящены; а освящены они, когда по уверовании приняли святое крещение и возложение рук или миропомазание. Вселившаяся в них благодать Святого Духа сделала их освященными. «Что такое освящение? — Омовение, очищение. Напоминает им о той нечистоте, от которой он избавил их, и научает смиренномудрию, ибо они освящены не за собственные добрые дела, но по человеколюбию Божию» (святой Златоуст). «И вот что важно, а не мудрость земная, которою вы превозноситесь» (Феофилакт).

Званным святым. Призваны к святости, дали слово жить в святости и благодать Святого Духа получили в таинствах на то, чтобы в точности исполнить это слово. Исполняющие его святы. Но источник всему — звание. Пришло звание свыше, они поверили, и вследствие того святы стали. «И то самое, что вы спасаетесь верою, — не от вас, говорит: ибо не вы первые приступили, но были призваны, так что и это малое не вполне принадлежит вам. Хотя вы приступили, быв виновны во множестве зол, но и этим обязаны не себе самим, а Богу. Посему и в послании к Ефесеям он говорит: благодатию есте спасени чрез веру, и сие не от вас (Еф. 2, 8). И вера не вполне принадлежит вам, ибо вы не сами, предварив Бога, уверовали, но послушались, когда были призваны» (святой Златоуст).

Со всеми призывающими имя Господа Иисуса во всяком месте. «Имя не того-то и того-то, но Господа. Во всяком месте. Хотя послание писано только к коринфянам, но он упоминает о всех верующих по всей вселенной, выражая, что Церковь должны быть едина везде, хотя она находится в разных местах. Место разделяет, но Господь соединяет, как общий всех Господь. Как находящиеся в одном месте, когда имеют многих несогласных между собою господ, бывают разделены, и место нисколько не способствует им быть в единении, потому что господа дают им приказания различные и каждый требует своего, так и находящиеся в различных местах, когда имеют не различных господ, а только одного, от мест не теряют согласия, потому что один Господь соединяет их. Итак, говорит, вы, коринфяне, должны быть в согласии не только с коринфянами, но и со всеми верующими по всей вселенной, как имеющие общего Владыку» (святой Златоуст).

Слова: тех же и нашем — ближе будто относятся к во всяком месте, как пояснение. Иные так и принимают. И пусть их принимают. Но слова — во всяком месте и сами по себе ясны и пояснение их излишне. Потому святые наши толковники αυτων τε και ημων — их и нас относят не к во всяком месте, а к со всеми призывающими Господа, и отсюда выводят важную мысль в побуждение к единению, ту, что Господь есть одинаково Господь и их, то есть всех призывающих, и наш с вами. Святой Златоуст говорит, что все это место так надо понимать, как бы читалось: «благодать и мир вам, находящимся в Коринфе, званным святым, не одним вам, но вместе со всеми во всяком месте призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа — Господа их и нашего». Вторично присовокупив Апостол — ημων, дабы кто-либо из неразумных не подумал, что он допускает разделение, когда сказал: имя Господа нашего. Посему в конце снова присовокупил αυτων τε και ημων, дабы дать знать, что он разумеет: Господа нашего и их. Так и Феодорит с Экумением и Феофилактом.

Стих 3. Благодать вам и мир от Бога Отца нашего, и Господа Иисуса Христа.

«Благовременно пожелал им Апостол благодати и мира, как разделившимся и бывшим в раздоре друг с другом; подателем же благодати и мира представил не Отца только, но и Сына, доказывая сим равенство Отца и Сына» (Феодорит). И благодать, и мир — от Бога. Благодать приносит мир, и где нет мира, сомнительно, чтоб была там благодать. «Потому желаю, чтоб оба эти блага были у вас всегда, чтобы вы ни от благодати не отпадали, ни от мира, разноглася друг с другом. Но как же вы распределили себя по разным лицам — людям, и у них ищете благодати и благоволения, будто у учителей?» (Феофилакт).

Начало послания 1, 4–9

а) Благодарит Апостол Бога за данную коринфянам благодать веры и дарований духовных (стихи 4–7), б) надеясь, что Он сохранит их неповинными до конца (стихи 8–9).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: