 |
В борьбе за мир 4 страница
|
|
|
|
Прервав на время гастроли в Варшаве, коллектив театра выехал в город Вроцлав. Разрушения в нем огромные. Если Варшава производит впечатление города, в котором еще немало развалин, то Вроцлав скорее оставляет впечатление грандиозных развалин, среди которых уцелели кварталы бывшего города. Но театр сохранился, и в нем шли спектакли. Интересна была встреча нашего коллектива с рабочими вагоноремонтного завода. Как выяснилось из беседы, большинство из них знало ведущих мастеров нашего театра по их выступлениям в кино, так что, представляя актеров, я называл фильмы, в которых они участвовали, и каждое из моих сообщений покрывалось гулом аплодисментов.
{348} После Вроцлава мы дали несколько спектаклей в Катовицах.
Катовицы — промышленный район, цепь городков, соединенных трамваями, автобусами и поездами. Разрушений нет. Радостно кипит жизнь. Мы встречались с местными шахтерами и присутствовали на торжественном заседании, посвященном дню горняка, где министр горного дела, бывший забойщик, вручал ордена знатным шахтерам.
По окончании гастролей в Катовицах нас пригласили посетить и осмотреть Краков. Мы были очарованы красотой этого древнего польского города, его старинным королевским замком, его музеями и картинными галереями.
Старейший мастер польской сцены, великий польский артист Людвиг Сольский выразил желание сыграть для нас одну из лучших своих ролей — роль польского национального героя Тадеуша Костюшко в одноименной пьесе Теодора Дубовского.
Нам было известно, что Людвиг Сольский родился в 1855 году и что, следовательно, ему шел 97‑ й год. Мы думали увидеть на сцене глубокого, дряхлого старца, и были совершенно поражены, когда на сцену вышел человек со стройной фигурой, живым взглядом, ясной речью и четким жестом. Когда стихла овация и началось действие, мы наслаждались тончайшим мастерством этого художника.
|
|
|
Когда опустился занавес, К. В. Скоробогатов и я прошли на сцену, чтобы приветствовать Людвига Сольского. Мы, между прочим, обратили внимание на то обстоятельство, что руки его были подгримированы, что с помощью грима им был придан старческий вид. Мы не ошиблись. Оказалось, что Сольский, не доверяя естественному виду своих рук, искусственно придавал им более старческий характер (хотя Костюшко, которого он играл, был на тридцать с лишним лет моложе актера, который воплощал его образ).
Вечером в Краковском театре шли «Таланты и поклонники» А. Н. Островского, и, таким образом, нам удалось в третий раз увидеть русскую классику на польской сцене. Все исполнители нам очень понравились, и по окончании спектакля мы дружески встретились и беседовали с ними за кулисами.
По возвращении в Варшаву наш коллектив сыграл последнюю премьеру — «Двенадцатую ночь» Шекспира.
По предложению Общества польско-советской дружбы я выехал на день в Лодзь для встречи с деятелями польской кинематографии, основная производственная база которой временно сосредоточена в этом городе.
В помещении Института кинематографии я сделал доклад о работе советского актера в кино и ответил на вопросы молодых польских кинематографистов, после чего мы просмотрели и обсудили три фильма, изготовленные студентами с большим вкусом и знанием дела.
Нас провели затем на съемки кинофильма, посвященного революции 1905 года в Варшаве, а вечером мы встретились с деятелями кино в просмотровом {349} зале и, дружески беседуя, просмотрели смонтированные отрывки из готовящихся фильмов. Глядя на экран, мы попали на площадь Варшавы 1905 года, где рука об руку действовали польские и русские рабочие. С большим интересом мы просмотрели также отрывки из других фильмов. Польская кинематография прочно встала на путь социалистического реализма и больших социальных обобщений, выросли ее мастера, завоевавшие известность у миллионов зрителей.
|
|
|
Предельно используя все возможности, наш театр за двадцать дней пребывания в Польской Народной Республике дал тридцать три утренних и вечерних спектакля, а члены коллектива провели восемнадцать бесед и конференций и двенадцать творческих концертов-отчетов, большею частью на фабриках и заводах.
В день отъезда из Варшавы коллектив нашего театра с интересом ознакомился со статьей, появившейся в еженедельном журнале «Шпильки» {350} и как бы подводившей итог нашей работе в Польше. В статье говорилось: «Едва ли не самым большим политическим событием, какое пережила Варшава за последнее время, были гастроли Ленинградского Академического театра драмы имени А. С. Пушкина. Люди, которым удалось видеть спектакли ленинградцев, надолго остались под их громадным впечатлением. Каждый, кому удалось попасть в театр, приобрел там своих любимых актеров и говорит о них, как о близких друзьях.
Почему же можно назвать наши переживания на спектаклях ленинградского театра переживаниями политическими? Не потому ли, что в “Незабываемом 1919”, в отрывках из других советских пьес мы увидели волнующие картины Октябрьской революции, образы ее борцов, солдат, моряков, рабочих и крестьян, образы ее великих руководителей Ленина и Сталина? Не потому ли, что благородная тема борьбы за мир — великая задача нашей жизни, гордо звучит в этих спектаклях? Конечно, поэтому.
Мы узнали, как сильно, как неразрывно переживание артистическое может быть соединено с задачами политическими.
Эти же большие, незабываемые политические переживания дали нам не только современные советские пьесы, но и Островский и Толстой, просмотренные нами в истолковании советских актеров.
Спектакли советских артистов облагораживают, наполняют сердца гордостью и верой в человечество. Помочь человеку осознать свое величие, развить его, сделать его лучше, более сильным, внутренне более богатым — вот задача, которую успешно решают советские артисты. Сегодня это нам нужно более чем когда-либо.
|
|
|
Величие артистического переживания дает нам политическую силу, уверенность, что не может наемный солдат победить передового художника, потому что тем самым он победил бы человечество, вернул бы человека в эпоху тьмы, из которой он в непрерывной жестокой борьбе через десятки тысяч лет поднялся так высоко, как велико его творчество. Нет! Мы не вернемся в пещеры, выстроенные под руинами наших домов, не вернемся к темноте разума и сердца, человек стал собою в борьбе со зверем, останется собою — наперекор озверелым людям! »
В день отъезда руководство театра было принято премьер-министром, который от имени правительства поблагодарил коллектив за проведенную работу. Вечером состоялся прощальный прием, на котором присутствовало более 400 деятелей польского искусства и общественности. Мы обменялись последними дружескими приветствиями.
Мы уезжали из Варшавы с глубоким ощущением того, что польская столица живет идеями Второго Всемирного конгресса сторонников мира. Во множестве окон жилых домов и общественных зданий, в витринах, магазинов все еще красовались белые, словно парящие в воздухе, голуби. В магазинах продавались красные и синие шелковые платки с изображением голубей и словом «Мир» на различных иностранных языках.
Коллектив Театра имени Пушкина сохранил теплую память о поездке {351} в Польшу, глубоко удовлетворенный тем, что и ему удалось внести свой вклад в дело культурного сближения наших народов, укрепления их дружбы, а тем самым и их борьбы за мир.
И, наконец, уже совсем недавно — в конце 1952 года — мне посчастливилось побывать в Китайской Народной Республике, встретиться с ее руководителями, с ее общественными деятелями, представителями искусства, с десятками тысяч простых людей, в едином трудовом порыве строящих новую свободную жизнь.
Приближалась XXXV годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, и к этой дате в Пекине было приурочено открытие месячника китайско-советской дружбы, который, по замыслу его организаторов, должен был охватить всю страну.
|
|
|
Для участия в месячнике в Китай выезжали три делегации.
Одна, возглавленная Н. С. Тихоновым, состояла из деятелей науки и культуры.
Другая, руководимая М. И. Чулаки, объединяла представителей советского театра.
Третья состояла из деятелей кинематографии. В ее состав вошли народные артисты СССР М. А. Ладынина, Б. П. Чирков и режиссер В. М. Петров, киносценарист М. Н. Смирнова, заслуженный деятель искусств кинооператор В. А. Павлов и я; делегацию возглавил А. С. Федоров. Одновременно для участия в месячнике дружбы выезжал Краснознаменный Ансамбль песни и пляски Советской Армии.
Наша делегация вылетела в первых числах ноября, когда в Москве стояла нелетная погода, так что нам дважды пришлось возвращаться с аэропорта, и лишь на третий день самолет поднялся в воздух. Возникло опасение малейшей непредвиденной задержки в пути, которая помешала бы нашему приезду к сроку, — в канун Октябрьского праздника. Но когда, своевременно прибыв в Иркутск, мы пересели на другой самолет и взяли курс на Улан-Батор, — всякие опасения отпали, и мы с нетерпением стали отсчитывать часы, оставшиеся до прибытия в Пекин.
Вскоре после того, как мы перелетели границу Китайской Народной Республики, пилоты, по обычаю, предупредили, что самолет приближается к Великой Китайской стене.
Через несколько минут вдали уже можно было различить каменную ленту, которая, извиваясь среди ущелий и круто взбираясь на вершины, тянулась по горам и уходила за горизонт. Отчетливо виднелись квадратные сторожевые башни, соединенные массивной крепостной стеной, по широкому, как шоссе, верху которой некогда мчались конные воины, защищавшие границы родной земли от набегов. Наконец самолет поравнялся с величественным сооружением, пролетел над ним, глаза скользнули по его древним камням, — и воображению представились живые картины великого исторического прошлого китайского народа — народа древнейшей культуры и цивилизации.
{352} Пилоты предупреждают о приближении к Пекину. Вдали вырисовываются очертания аэропорта, здания вокзала, уже можно различить многочисленные разноцветные флаги. Самолет разворачивается, идет на посадку, и, наконец, его колеса касаются земли.
Выходим из кабины. Девушки в светлых платьях, с большими букетами в руках, подбегают к нам, и китайские товарищи на отличном русском языке приветствуют нас с благополучным прибытием в срок.
Открывается многолюдный митинг. Министр культуры Шэнь Янь‑ бин говорит о дружбе наших народов, о бескорыстной помощи Советского Союза новому народному Китаю. А. С. Федоров благодарит за прием и представляет нас. При упоминании каждой новой фамилии раздаются рукоплескания: всех нас знают по советским кинофильмам, пользующимся в Китае большой популярностью.
|
|
|
Митинг окончен. Проходим в помещение аэровокзала, оживленно беседуем, пьем светлый душистый чай. К каждому из нас подходит юноша или девушка и на чистом русском языке сообщает:
— Я ваш переводчик! Буду сопровождать вас в течение вашей поездки…
Садимся на машины и направляемся в столицу.
Въезжаем на окраину, минуем ряды складских и торговых помещений, видим красивые просторные улицы с новыми двухэтажными зданиями. Навстречу мчатся машины, улицы становятся все оживленнее. Руководители уличного движения, в костюмах защитного цвета, в белых гамашах и с обшитыми белоснежной материей рукавами, красивым пластичным жестом, широко распахивая руки, как бы с распростертыми объятиями, пропускают нас вперед.
Канун годовщины Октябрьской революции ощущается в жизни китайской столицы как канун народного праздника. Всюду лозунги и плакаты, выпущенные в ознаменование XXXV годовщины Октября, все дома украшены разноцветными флагами и флажками, которые плещутся и трепещут на ветру. Полотнища флагов окрашены в светлые, нежные тона, что придает им какую-то особую воздушную легкость.
Проезжаем под большой, воздвигнутой по случаю праздника, аркой, на которой золотом, по-китайски и по-русски, начертано: «Приветствуем XXXV годовщину Великой Октябрьской социалистической революции! »
Въезжаем на площадь Тяньаньмынь, «Красную площадь» китайской столицы. На этой величественной и торжественной площади с правительственной трибуны Мао Цзэ‑ дун провозгласил 1 октября 1949 года Китайскую Народную Республику. С тех пор ежегодно 1 мая и в день национального праздника 1 октября на площади Тяньаньмынь происходят парады и народные гулянья, хорошо известные нашему зрителю по документальным фильмам китайской кинематографии.
Сворачиваем в людный, оживленный, густо населенный квартал. В витринах — лозунги в честь нерушимой дружбы советского и китайского народов, приветственные надписи на китайском и русском языках в честь {353} наших делегаций. И всюду — белоснежные голуби мира! В окнах магазинов, на флажках у подъездов домов, на балконах реет крылатый вестник мира: совсем недавно в Пекине закончилась Конференция сторонников мира стран Азии и Тихого океана.
Останавливаемся у Северной гостиницы, расходимся по своим номерам, обмениваемся первыми впечатлениями, готовимся ехать на торжественное заседание в честь годовщины Октября, которое должно состояться в правительственном дворце, но нас извещают, что до этого руководители и некоторые члены наших делегаций будут приняты Мао Цзэ-дуном.
Глубоко взволнованные таким вниманием, отправляемся в правительственный дворец.
Нас проводят в один из залов, где мы встречаемся с великим вождем китайского народа и его ближайшими соратниками — заместителями председателя Центрального Народного правительства Чжу Дэ, Сун Цин‑ лин, Гао Ганом и премьером Чжоу Энь-лаем.
{354} Н. С. Тихонов представляет каждого из нас.
Мао Цзэ‑ дун здоровается, необыкновенно просто и приветливо беседует с нами. Он расспрашивает о нашем перелете, говорит о строительстве нового Китая, о его культуре и искусстве, о той помощи, которую китайский народ получает от своих советских друзей, чей творческий опыт он хочет перенять, у которых он намерен неустанно учиться. В этой связи Мао Цзэ‑ дун касается месячника китайско-советской дружбы и его задач в области культурного сближения наших народов. Завязывается оживленная беседа, продолжающаяся около часа. Высказываем горячее стремление всеми силами помочь успешному проведению месячника и, воодушевленные незабываемой встречей, прощаемся с вождем китайского народа и его соратниками.
Вечером в большом зале дворца состоялось торжественное заседание, посвященное XXXV годовщине Октябрьской революции и месячнику дружбы.
На сцене, среди зелени и разноцветных хризантем — государственные флаги Союза Советских Социалистических Республик и Китайской Народной Республики, портреты В. И. Ленина и И. В. Сталина, Мао Цзэ-дуна и Сунь Ят-сена.
Появление Мао Цзэ-дуна встречается аплодисментами, возникает овация в честь нерушимой дружбы народов Советского Союза и Китайской Народной Республики.
Слово предоставляется Сун Цин‑ лин, вдове Сунь Ят-сена, видному государственному и общественному деятелю нового Китая. Приветствуя советские делегации, Сун Цин‑ лин подчеркивает огромное значение месячника дружбы. «Празднуя годовщину Великой Октябрьской революции, — говорит она, — мы проводим по всей стране широкую воспитательную работу, имеющую целью объяснить нашему народу прекрасное социалистическое будущее, которое его ожидает!.. »
Ответное слово говорил Н. С. Тихонов, после чего выступил премьер Чжоу Энь‑ лай, охарактеризовавший значение китайско-советской дружбы для укрепления мира.
С единодушным воодушевлением участники заседания спели популярную в Китае песню «Единство народов мира».
В заключение состоялся концерт. Выступили все участники делегации деятелей советского театра во главе с народными артистами Союза ССР Г. С. Улановой, Зоей Гайдай, Халимой Насыровой и М. Д. Михайловым, а также Ансамбль песни и пляски Советской Армии.
По окончании концерта в одном из прилегающих залов Чжоу Энь‑ лай устроил прием в честь наших делегаций. Радостно было беседовать с рядом товарищей, знакомых по встречам в Москве и Ленинграде, по работе Второго Всемирного конгресса сторонников мира в Варшаве, — с писателем Эми Сяо, выдающимся мастером китайского театра Мэй Лань-фаном, с деятелями {355} китайской кинематографии. Все мы чувствовали себя в среде верных единомышленников и искреннейших друзей.
На следующий день — 7 ноября — в театре «Столица» было назначено открытие фестиваля советских фильмов.
Входим в переполненный театр, в глаза бросается крупно начертанный лозунг: «Для наилучшего служения народу изучаем передовой опыт советской кинематографии! »
Под аплодисменты присутствующих в президиуме появляются Чжоу Энь‑ лай и члены нашей делегации. Торжественное заседание открывает министр культуры Шэнь Янь‑ бин. С вступительным словом выступает Го Мо‑ жо, известный писатель и ученый, президент Академии наук, заместитель председателя Общества китайско-советской дружбы.
— Советские фильмы играют выдающуюся роль в культурной жизни нашего народа, — говорит он, — так как, знакомя нас с опытом борьбы и труда советских людей, показывая их животворный патриотизм, великую созидательную силу социализма, — они тем самым учат нас, вселяя уверенность в том, что мы сможем превратить нашу Родину в такую же цветущую страну, как Советский Союз!
Го Мо‑ жо сообщает, что с сегодняшнего дня в Пекине и 66 городах республики начинается смотр советских кинофильмов и что в течение месяца около 700 городских театров и без малого 1000 кинопередвижек будут демонстрировать только советские картины, и в их числе впервые выпускаемые на экраны Китая цветные фильмы «Незабываемый 1919 год», «Кавалер Золотой Звезды», «Донецкие шахтеры» и «Мы за мир», наряду с которыми будут повторно показаны трилогия о Максиме, «Депутат Балтики», «Сельская учительница», «Кубанские казаки», «Александр Попов», а также десятки документальных советских фильмов. Фонды кинопроката Китайской Народной Республики насчитывают свыше 160 названий советских фильмов, из которых 146 дублировано на китайском языке.
Мы восхищены размахом фестиваля, подлинно народной популярностью наших кинофильмов в Китае.
С ответным словом выступают А. С. Федоров и М. А. Ладынина, после чего министр Шэнь Янь‑ бин объявляет фестиваль открытым и приглашает просмотреть «Незабываемый 1919 год».
Поднимаемся в бельэтаж театра «Столица», смотрим хорошо нам знакомую картину, переозвученную на китайский язык.
Сначала несколько трудно было свыкнуться с тем, что герои фильма, заснятые на набережной Невы, на фоне Петропавловской крепости, заговорили на китайском языке о защите красного Питера. Однако вскоре мы не только привыкли к особенностям звучания этой картины на китайском языке, но начали разбираться в мастерстве артистов, переозвучивших фильм, и оценили точность, с которой они донесли до своего зрителя благородные идеи картины.
{356} С этого дня мы ежедневно стали общаться с нашими зрителями, с разнообразнейшими представителями китайского народа — лучшими людьми рабочего класса, интеллигенции, студенчества, Народно-освободительной армии, с мастерами искусства и литературы, театра и кинематографии.
Китайская кинематография родилась сравнительно недавно. Частные киностудии, ранее контролировавшиеся бюрократическим капиталом, перешли в руки народа, а сеть кинотеатров быстро расширяется. В Китае работают три государственные киностудии, успешно ведется подготовка молодых кадров в государственном киноинституте.
Начав с производства документальных фильмов, отобразивших героическую борьбу народа за освобождение, за строительство нового Китая, китайские кинематографисты переходят к созданию художественных фильмов.
За последнее время в Китае наибольший успех имели такие фильмы, как «Седая девушка», «Стальной солдат», «Лагерь в Шанжо», «Победа народов Внутренней Монголии», «Боевые друзья» и другие картины, рассказывающие о патриотизме Народно-освободительной армии. Сейчас китайские кинематографисты работают над темами мирного созидательного труда, над многообразной тематикой, интересующей широчайшие массы трудового народа, успешно строящего новое свободное государство.
Первая же встреча нашей делегации с деятелями китайской кинематографии собрала многочисленнейшую аудиторию.
Руководитель нашей делегации А. С. Федоров, коснувшись сотрудничества китайских и советских кинематографистов, отметил значение кинематографии Советского Союза, Китая и стран народной демократии в борьбе за мир. М. А. Ладынина, Б. П. Чирков, В. М. Петров, М. Н. Смирнова и В. А. Павлов поделились опытом своей работы. С ответным словом выступил Цай Чу‑ шен, глава китайской делегации на VII Международном кинофестивале в Карловых Варах, подчеркнувший, что киноработники Китая хотят учиться у своих советских товарищей.
Моя беседа с актерами, режиссерами и журналистами продолжалась без малого шесть часов и тесно сблизила меня с китайскими товарищами, с их делами и творческими замыслами.
Когда я вошел в зал, предоставленный администрацией Северной гостиницы для нашей встречи, меня пригласили к столу, на котором стояла банка с тушью, лежали кисточки и были разостланы два розовых шелковых платка, и попросили расписаться на обоих платках, уже заполненных автографами присутствующих. Таков один из обычаев местного гостеприимства, с которым впоследствии мне пришлось встречаться в различных городах. И теперь, держа в руках один из этих платков, врученный мне китайскими товарищами после встречи, я с удовольствием вспоминаю ее подробности.
{357} Среди присутствующих преобладали студенты Пекинского киноинститута, молодые сотрудники Пекинской киностудии, преподаватели актерского мастерства и актеры Пекинского молодежного театра. Это были молодые люди, преимущественно в возрасте от 22 до 30 лет. Большинство из них прошло суровую, но отличную жизненную закалку, участвуя в боях Народно-освободительной армии. Многие из них были бойцами, политработниками, комиссарами, многие были актерами и режиссерами фронтовых театров или участниками популярных литературно-художественных агитационных коллективов «янгэ».
Вот молодежь нового свободного Китая, которая с оружием в руках и с боевым политическим словом на устах, преодолевая трудности фронтовой обстановки, в непрерывной битве за свободу и счастье народа отвоевала себе право избрать любимую профессию и отдаться творческому труду!
Эти молодые люди, преисполненные гордости за судьбы своего поколения, с громадной надеждой ждут от нас помощи и совета. Круг их интересов многообразен, и я с большим вниманием выслушивал их вопросы, стараясь как можно полнее отвечать на них.
У каждого из моих собеседников была припасена записная книжка, и лишь только я начинал говорить, как в их руках появлялись карандаши и вечные перья. Нетрудно представить себе чувство ответственности, возникшее во мне в ответ на такое доверие!..
Надо заметить, что, как правило, при наших многочисленных встречах и беседах нам задавалось много вопросов. Среди них преобладали вопросы, касавшиеся актерского перевоплощения, работы актера над историческими образами, взаимодействия творческих задач актера в театре и в кино. Однако в течение бесед круг вопросов бесконечно расширялся, охватывая самые различные проблемы. Китайских товарищей, в особенности же наших молодых собеседников интересовали вопросы передачи творческого опыта молодому поколению, взаимоотношений актера со зрителями, места актера в общественной жизни страны, в борьбе за мир и дружбу между народами. Расширяя рамки наших собеседований, китайские товарищи ждали ответа на животрепещущие вопросы, встающие перед ними в повседневной практике, и с трогательным доверием выражали желание учиться у нас.
«Учитель» — вот обращение, которое я и мои товарищи все время слышали из уст китайских кинематографистов, и оно, налагая на нас особую ответственность, определило дружеский характер наших взаимоотношении.
Трудно найти слова, чтобы передать тот пафос строительства новой свободной жизни, которым охвачены трудящиеся столицы, всю глубину и силу их дружеской привязанности к советским людям. Трудно найти слова, чтобы передать все разнообразие и богатство наших впечатлений от встреч и бесед, которыми целиком были заполнены дни нашего пребывания в Пекине. Мы слышали приветствия из уст десятков тысяч зрителей, {358} из уст рабочих и железнодорожников, из уст бойцов и командиров Народно-освободительной армии, из уст студентов, — мы услышали их затем от крестьян в деревнях Южного Китая, от рабочих Шанхая и Нанкина.
Пребывание в Пекине определило наши задачи и самую природу дружеского общения с китайскими товарищами, явилось отличным прологом к последующей поездке по Китаю. Это побудило меня несколько подробнее задержаться на пребывании в столице, где мы впервые поняли всю силу дружбы наших народов, те ожидания, которые здесь связывают с братской взаимопомощью Советского Союза, и ту ответственность, которая в таких условиях ложится на каждого из нас. За полторы недели, прожитые в Пекине, мы сроднились с китайскими друзьями, почувствовали себя в родной семье, крепко спаянной общностью своих интересов.
Незадолго до нашего приезда в Пекине состоялся первый театральный фестиваль, на котором было показано свыше шестидесяти оперных и драматических спектаклей, представляющих около двух десятков традиционных форм народного театрального искусства (надо напомнить, что китайская классическая и народная драма отличается исключительным многообразием, так как почти в каждой провинции исторически сложились собственные разновидности театрального искусства).
Как мне рассказывали, в программу фестиваля были включены не только классические, но также современные пьесы, отражающие сегодняшний день нового Китая.
Еще в период первой революционной гражданской войны, — то есть в середине двадцатых годов, — в Китае началось движение за современную драму. Несколько позже возникла Лига драматургов, участники которой писали и ставили пьесы из современной жизни, пользовавшиеся среди бойцов, рабочих, крестьян и интеллигенции большим успехом. В годы освободительной войны прогрессивные китайские драматурги создали несколько групп, которые вели пропагандистскую работу среди масс, поднимая их на борьбу против империалистической агрессии. В это время драматурги освобожденных районов написали немало заслуживающих внимания пьес. Одной из них была музыкальная драма «Седая девушка», получившая известность далеко за пределами Китая, так же как и знакомая советскому читателю пьеса молодого драматурга Ху Кэ «Они выросли в боях».
После освобождения всей страны новое драматическое искусство вступило в полосу своего подъема.
Китайские товарищи рассказывали о пьесе «Перед лицом нового», возникшей в результате коллективного творчества драматургов, объединившихся вокруг Северо-восточного народного театра. Пьеса повествует о восстановлении промышленности Северо-восточного края и дает глубоко реалистические характеристики отличников труда. Рассказывали мне также о пьесе «Не цикада», написанной рабочим Чансиньдяньского вагоностроительного завода Вэй Лянь-чжэном и с успехом поставленной самодеятельным драматическим коллективом того же завода.
{359} В Пекине нам показали два спектакля — постановку «Седой девушки», осуществленную Театром оперы и балета при Академии искусств, и отрывки из лучших постановок Пекинской оперы с участием знаменитого китайского актера Мэй Лань-фана.
Представление народной музыкальной драмы «Седая девушка» тронуло нас искренностью и глубиной переживаний героини пьесы, бедной крестьянской девушки Си Эр, поседевшей от горя в помещичьем доме. В спектакле прекрасно передан пафос социальной борьбы, особенно героизм бойцов Народной армии, освобождающих родину от японского ига. Многие сцены волнуют глубоко жизненной реалистической правдой, а исполнение заглавной роли артисткой Го Лань-ми должно быть отнесено к числу выдающихся актерских достижений.
В постановке «Седой девушки» реалистическое направление современного китайского театра входит в сочетание с условностями старинной классической сцены. Спектакль идет в сопровождении оркестра, составленного {360} из старинных народных и современных музыкальных инструментов, музыка правдиво выражает переживания героев, однако кульминационные моменты действия, по традиции, подчеркиваются многократными, нарастающими по учащенности и силе звука ударами в высокотонный гонг. Сцена обставлена живописными реалистическими декорациями, но вход в комнату оставлен условным: дверей нет, тогда как стук в воображаемую дверь имитируется соответствующими звуками в кулисах.
В целом постановка молодого коллектива оставила самое благоприятное впечатление своей свежестью, новаторским духом, а особенно тем пафосом, с которым она передает один из эпизодов великой революционной борьбы китайского народа.
Спектакль мастеров Пекинской оперы начался показом эпизода из старинной народной легенды «Путешествие на Запад». В этом эпизоде король обезьян Сун У‑ кун сетует на то, что у него нет оружия, и, по совету друзей, отправляется искать оружие во дворец Дракона. Прибыв туда, король обезьян пускается на различнейшие хитрости, чтобы отнять оружие у Дракона и его воинов, что ему и удается: побежденный хитростью Дракон отдает Сун У‑ куну вооружение и доспехи.
Поднимается занавес. Декораций нет, сцена затянута сукнами. Раздается пронзительный звук высокотонного гонга (с характерной для китайских гонгов тенденцией «глиссандо» вверх на полтора тона). Выбегает король обезьян, поразительно ловкий актер Ли Шао‑ чун. На нем желтый костюм, лицо разрисовано под обезьянье по принципу маски. Он растерянно мигает белесыми веками, дает понять знаками, что ему необходимо оружие, — и завязка действия становится совершенно ясной.
Дракон, степенный, но недалекий старец, плавно выступает в белом парчовом костюме, в черных сапогах на толстой белой подошве, с оружием и при доспехах. Лицо его, разрисованное также по принципу маски и обрамленное густой длинной бородой, дышит благодушным самодовольством.
|
|
|
