Логос и Михаил

Итак, установлено, что " ангел славы" Ермы обозначает Самого Логоса. Большинство критиков с этим согласны. Но определенное число других иудео-христианских текстов содержат более странные представления. Первый показывает Логоса в контексте семи архангелов. Эту тему долго изучал Барбель[3]. Он ставит перед нами новую проблему. Здесь уже речь идет не просто об аналогии слов, где " ангел" использовалось для обозначения Логоса. Но он определенно обозначен в своей связи с ангелами. Перед нами трансформация темы семи архангелов как она была в позднем иудаизме (Товия). Она превратилась в тему шести архангелов, окружающих Слово Божие.

Здесь мы опять обратимся к Ерма. Он пишет в Девятом Подобии: " Видел ли тех шесть мужей, и посреди их колоссального и славного мужа, который ходил около башни и испытывал камни в здании? Тот колоссальный муж есть Сын Божий, а шесть мужей — славные ангелы, справа и слева стоящие около Него. И из этих славных ангелов никто без Него не взойдет к Богу. Итак, кто не примет Его имени, тот не войдет в Царство Божие" (IX, 12, 7). Здесь отождествление колоссального и славного существа, о котором мы уже упоминали, с Сыном Божиим очевидно. Его трансцендентность по отношению к ангелам также совершенно отмечена. Он есть единственный посредник. Текст обнаруживает даже некоторую полемику с культом ангелов; поэтому не должно быть сомнений, что Логос там рассматривается как ангел.

Доказательством того, что у Ерма используется обычная концепция, служит тот факт, что у него, вопреки всеобщей практике, говориться не более чем о шести архангелах. Так, в Третьем Видении старица, которая есть Церковь, сопровождаема шестью молодыми юношами (III, 1, 6); они суть " святые ангелы первозданные", которым была доверена икономия творения и которым другие подчинены (III, 4, 1-2). Они встречаются и далее (III, 10, 1) У Климента Александрийского первозданные ангелы числом семь, а Логос, который иногда тоже называется первозданным, не смешивается с ними. Представление Ерма, таким образом, весьма иудео-христианское.

Следы его мы найдем позже в разных формах. Леклерк обратил внимание на аметист, на котором выгравирована надпись " Рафаил, Ренель, Уриил, Ихфис, Михаил, Гавриил, Азаил" [4]. Аметист представляет Христа с Его монограммой. Ясно, что Он же обозначен словом Ихфис и с каждой стороны окружен тремя архангелами, три справа и три слева, как у Ерма. Но еще более древний документ — это трактат псевдо-Киприана Decentesimasexagesimatricesima, изданный Риценштейном[5], где мы встречаем то же представление в инославном контексте и в связи с темой шести дней и седьмого.

Вот интересующий нас текст: " Когда Господь сотворил ангелов огня числом семь, Он решил сделать одного из них Своим Сыном. Это Тот, кого Исайя нарек Господом Саваофом. Итак, получилось шесть сотворенных ангелов вместе с Сыном" (216, с. 82). Автор вспоминает рассказ о творении, как Бог остановился творить в шестой день и благословил седьмой. И он продолжает: " Когда подвижник полагает конец злым делам, он, сам того не зная, подражает этому седьмому дню".

Этот текст имеет явно иудео-христианские корни, но в нем перемешано много тем. Сначала тема Ерма, но с субординатистским характером, которого у Ерма нет. Затем иудейская традиция, делающая из Саваофа имя ангела и которая засвидетельствована в основном в магических папирусах[6]. Этот ангел отождествлен анонимным автором с Логосом. Наконец, там есть интересная тема творения шести дней как творения шести архангелов и тема седьмого дня как дня Сына Божия. Можно опереться на тексты, где Христос объявляется субботой, покоем души[7]. Впрочем, вспомним, что День — это одно из имен Христа для Иустина[8]. Такая экзегеза рассказа о творении продолжается в византийской иконографии.

Можно сопоставить обозначение Христа как седьмого ангела с другим обозначением, которое появляется у Ерма и где он отождествлен с архангелом Михаилом. Мы комментировали притчу об иве, где говорилось, что " славный и весьма высокий ангел Господа держался в ее тени" (Под. VIII, 1), и мы показали, что этот ангел, очевидно, был Логос. Посмотрим, как Ерма объясняет эту притчу: " Колоссальный и славный ангел есть Михаил, который имеет власть над этим народом и управляет им: он насаждает закон в сердцах верующих и наблюдает за теми, кому дал закон, соблюли ли они его" (VIII, 3, 3). Сопоставление двух текстов показывает, что именно Логос здесь назван Михаилом, как признают Гарнак, Сиберг и большинство критиков[9].

Это неудивительно. Михаил, в самом деле, для иудейской традиции есть глава архангелов и князь всех воинств небесных. С тех пор как стали считать не более шести архангелов, во главе которых был Логос, стало естественно, что имя этого главы Михаил, было перенесено на Логоса. Можно сопоставить с этим тот факт, что название " архистратиг", которое во многих текстах является саном Михаила, христианами применялось к Логосу. И в то время как имя Михаил, которое действительно дает повод к смешению, дается Логосу лишь архаичным богословием, использование имени " архистратиг" будет продолжено в традиции, особенно у Мефодия и Евсевия.

Интересно отметить два атрибута, которые наш текст применяет к Михаилу. Во-первых, он управляет народом. В самом деле, такова функция Михаила к народу Израиля (Дан. 10, 13). Но в Новом Завете ангелов, миссия которых была лишь подготовкой[10], заменяет Логос Божий. И именно он стал главой народа Божия. Это обнаруживается еще раньше, если обратиться ко второму, данному Ермой, атрибуту. В Ветхом Завете Закон был дан ангелами[11]. Моисею Книга Юбилеев приписывает лишь его обнародование (I, 27). Но Павел противопоставляет ему новый Закон, который дан Самим Словом (Гал. 3, 20; Евр. 2, 3). Но именно эту функцию в тексте Ерма исполняет Михаил. Таким образом, нужно в нем видеть имя Логоса.

Отождествление Михаила с Логосом, впрочем, свойственно не только Ерма. Мы сталкиваемся с этим в других иудео-христианских текстах, где обнаруживается еще более неуместная христианизация еврейской темы. Она появляется во Второй Еноха: " И Господь устами своими воззвал ко мне: " Дерзай, Енох, не бойся! Встань и стань перед лицом моим во веки". И поднял меня Михаил, великий (megas) архангел (или архистратиг по некоторым рукописям) Господень, и привел меня пред лицо Господа. И испытал Господь слуг своих, сказав им: " Да вступит Енох, чтобы стоять перед лицом моим во веки". Славные же поклонились < Господу> и сказали: „Да вступит". И сказал Господь Михаилу: " Возьми Еноха, и сними с него земные одежды, и умасти елеем благим, и облачи в ризы славы" (XII, 11-16).

Две черты позволяют нам видеть здесь аллюзию на Логос. Первая — сближение с Вознесением Исайи, где есть аналогичная сцена. Но этот " Господь" есть Сын Божий, который играет ту же роль, что и Михаил во Второй Еноха, то есть утешить визионера и привести его пред лице Божие (IX, 39). Описание Михаила напоминает единственно описание Сына Божия у Ерма; он также назван " ангелом Господним", " ангелом великим", " Михаилом"; его функции также заключаются в том, чтобы ввести в святое место, которое есть Церковь или Рай, дать одежды славы, нанести помазание или печать. Главное отличие: что во Второй Еноха христианизация еврейской темы менее сильна.

Аналогичный пример у нас есть в Завете Даниила. Христианский автор пишет: " Приблизьтесь к Богу и ангелу, ходатайствующему за вас, ибо он есть посредник между Богом и людьми" (VI, 2). Как заметил де Йонг мы встретим и в Заветах тему ангела, ходатайствующего за Израиля (Завет Левия, V, 6). И этот ангел, очевидно, Михаил. Но здесь ангел больше не ходатайствует лишь за Израиля. Он " посредник между Богом и людьми". Итак, это христианское выражение, которое встречается в 1 Тим., 2, 5. Более того, ангел не защищает Израиля против его врагов. Но его борьба — " против Царства Лукавого" (VI, 2). Кажется, здесь равно перенос еврейской темы Михаила в христианскую тему Логоса. Однако, один текст из Кумрана представляет уже эту идею.

Аналогичная концепция находится в инославном иудеохристианстве эбионитов. Уже Тертуллиан говорит о них: " Они делают из него простого человека, славнейшего пророков, так чтобы им говорить, что в нем был ангел" (Decarn. Christ. , XIV, 5). Но Епифаний идет далее: " Они отрицают, что Слово было рождено Отцом, но говорят, что оно было сотворено как один из архангелов и что он царствует над ангелами надо всем, что создал Всемогущий" (Panarion, XXX, 16). Здесь перед нами учение Трактата, от которого мы отошли. Это еретическая форма мысли, которая сводит Христа к первому из архангелов, то есть отождествляет Его с Михаилом. Но очень заметна разница между концепцией Ерма, которая определяет Его терминами, взятыми их еврейских рассуждений о Михаиле.

Отметим, что эбионитская концепция ссылается на тему не семи архангелов, но тему семидесяти ангелов народов. Это доказывают Климентовы писания. Мы читаем в Узнаваниях: " У каждого народа есть ангел, которому поручено Богом заботиться об этом народе. Ведь Бог разделил по жребию 70 народов по всей земле и дал им ангелов в качестве князей. Но одному из них, который был первым среди архангелов (Михаилу), было дано по жребию заботиться о тех, который прежде всех остальных получили богослужение и познание Бога. Князи каждого народа названы богами. Но бог князей — это Христос, судья всех" (II, 42). Автор объясняет другим, что во всех этих случаях слово " бог" принимается не в собственном смысле.

В Гомилиях отождествление Михаила, ангела защитника Израиля, с Сыном Божиим еще более определенно: " Следуя числу сынов Израиля, которых семьдесят, когда они вошли в Египет, Отец ограничил семидесятью языками пределы народов. Своему Сыну, Который назван Господом, он дал от себя евреев и объявил, что он будет бог богов. Я хочу сказать о богах, получивших для себя другие народы. Эти боги даровали законы для своих, то есть для других, народов. Но Сын дал Закон, действующий для Израиля" (XVIII, 4). Сопоставление этого текста с предыдущим показывает, что для автора Сын Божий — это Михаил, первый из ангелов, как отмечал Епифаний.

Все это — развитие еврейской традиции, согласно которой при разделении языков Михаилу был предложен народ Израиля, а другим ангелам другие народы. Развитие этой традиции эбионитами и великой Церковью ясно показывает различие перспектив. Для первых Христос есть лишь новое явление ангела Израиля; для великой Церкви напротив, Христос — это Слово Божие, освободившее всех ангелов от их обязанностей и объединившее все народы под Своей властью. Тогда как для Гомилий Закон Израилю дал ангел, который есть Михаил, вновь явившийся во Христе, Новый Завет данному через ангелов Закону противопоставил Евангелие, данное Словом.