 |
Отклонение групповых уровней безработицы от среднего, процентных пунктов
|
|
|
|
1997 0 -7 -3,3 -0,2 0,4 2,3 -1,6 4,3 1,3 3,6
1998 0 -7,5 -4,1 -2,1 1,7 3,7 -2,8 4,8 1,9 4,6
1999 0 -4,7 -3,2 -0,7 -0,4 1,6 0 3,6 0,9 3,3
2000 0 -2,4 -3,8 -1,9 1,8 1,1 -2 2,1 1,5 3,7
Источники: Обследование населения по проблемам занятости, ноябрь 1999 г.. М, Госкомстат России, 2000, выпуск 2; Обследование населения по проблемам занятости, ноябрь 2000 г., М., Госкомстат России, 2001.
* 1997-1998 годы — октябрь, 1999-2000 годы — среднее по четырем квартальным опросам.
** Средний уровень рассчитывался как среднеарифметическое групповых уровней безработицы.
В российской экономике общее соотношение между уровнями безработицы для “белых” и у “синих воротничков” труда составляло 1,3-1,5 (оценки относятся к 1997-2000 годам). В странах со зрелой рыночной экономикой оно выше, колеблясь от 1,5 в Германии до 2,3 в США. Таким образом, на российском рынке труда перспективы занятости у представителей физического труда были, как правило, сравнительно лучше или, по меньшей мере, не хуже, чем на рынках труда многих других стран.
Наиболее весомый вклад в формирование пула безработных вносили два сектора — промышленность и торговля. В 2000 году доля первой достигала почти 30% от общей численности безработных (без учета лиц, не имеющих опыта трудовой деятельности), доля второй приближалась к 20%. Характерно, что самые высокие показатели безработицы (на 2-5 процентных пунктов выше среднероссийского уровня) демонстрировали отрасли с наиболее интенсивным оборотом рабочей силы — строительство, торговля и промышленность. Такая же связь между безработицей и текучестью кадров отмечается во многих других экономиках. Риск остаться без работы был меньше всего для "выходцев" из сферы здравоохранения и, как ни странно, науки (напомним, что в 90-е годы наука была одним из лидеров по темпам сокращения занятости). Вероятно, работники, высвобождаемые из научной сферы, обладали достаточно высокой квалификацией, чтобы перемещаться в другие сектора напрямую, минуя промежуточное состояние безработицы.
|
|
|
Структура общей безработицы по отраслям, 2000 год*
Отрасли Доля отдельных отраслей в общей численности безработных, %
Уровень безработицы, %**
Отклонения групповых уровней безработицы от среднего, процентных Пунктов Все безработные, имеющие опыт работы 100 8,1*** 0
в том числе по отраслям
Промышленность 30,7 10 1,9
Сельское и лесное хозяйство 10 8,4 0,3
Транспорт 7,2 8,8 0,7
Связь 1 6,5 -1,6
Строительство 9,8 13,1 5
Оптовая и розничная торговля, общественное питание 16,4 10,9 2,8
ЖКХ, непроизводственные виды бытового обслуживания населения 3,8 9,1 1
Здравоохранение, физическая культура и социальное обеспечение 3,9 5,1 -3
Образование 6,8 6,7 -1,6
Культура и искусство 1,3 7,6 -0,5
Наука и научное обслуживание 0,6 4,5 -3,6
Финансы, кредит, страхование, пенсионное обеспечение 1,2 8,8 0,7
Управление 5,6 7,5 -0,6
Другие отрасли 1,7 7,1 -1
Источник: Обследование населения по проблемам занятости, ноябрь 2000 года, М., Госкомстат России, 2001
* Усредненные данные по четырем квартальным опросам
** Рассчитывался как отношение численности безработных, имеющих опыт работы, к численности всего экономически активного населения
*** Средний уровень рассчитывался как среднеарифметическое групповых уровней безработицы
Нетрудно заметить, что на протяжении всего переходного периода отклонения структуры регистрируемой безработицы от структуры общей безработицы были, как правило, невелики. В подавляющем большинстве случаев отдельные группы оказывались представлены в составе той и другой примерно в равных пропорциях (другими словами, "коэффициент регистрации" был близок к единице).
Самое заметное отклонение — женщины, которые составляли почти две трети зарегистрированных безработных, но менее половины безработных по определению МОТ.
|
|
|
Именно данные служб занятости послужили источником популярных в начале 90-х годов представлений о "женском лице" российской безработицы. В действительности, правомерно говорить лишь о том, что безработные женщины намного охотнее, чем мужчины, обращаются за помощью к государству (по-видимому, мужчины привыкли больше полагаться на собственные силы). Не исключено, что за их обращениями нередко может стоять заинтересованность не столько в получении трудоустройства, сколько в получении выплат и социальных гарантий, предоставляемых зарегистрированным безработным. В подобных случаях можно говорить о фактическом превращении пособий по безработице в специфическую форму социального вспомоществования. "Коэффициент регистрации" больше единицы имели также лица активного и предпенсионного возраста. В то же время среди зарегистрированных безработных была явно не представлена молодежь в возрасте 16-24 лет. Скорее всего, дело здесь в специфике российского законодательства: среди молодых людей много учащихся и студентов, занятых поисками временной работы, которые согласно Закону о занятости не имеют права претендовать на получение официального статуса безработного. К тому же материальные стимулы к регистрации должны быть слабее у лиц, не имеющих опыта трудовой деятельности, так как по существующему законодательству они могут рассчитывать лишь на минимальное пособие. Естественно было бы предполагать, что у сельских безработных возможности я регистрации будут сильно ограничены из-за территориальной отдаленности местных отделений ГСЗ. Однако вопреки ожиданиям в течение всего пореформенного периода коэффициент регистрации был у этой группы выше единицы. По-видимому, для жителей
села, где экономические отношения до сих пор носят в значительной мере безденежный, натуральный характер, даже мизерное пособие по безработице представляло такую ценность, что они делали все возможное для его получения.
По образовательным категориям регистрируемая безработица распределялась примерно в тех же пропорциях, что и общая. Одно из исключений — группа с неполным высшим образованием, о которой речь шла выше; другое — группа с профессиональным начальным образованием, у которой значение коэффициента регистрации достигало 1,5-2. Похоже, бывшие выпускники ПТУ прибегали к услугам государственных служб занятости намного охотнее, чем другие группы. Информация о профессиональной принадлежности собирается не по зарегистрированным безработным, а по всем, кто обращается к ним за содействием в трудоустройстве. Доля "синих воротничков" в составе их клиентуры примерно вдвое превосходила долю "белых воротничков". Отсюда можно заключить, что чаще всего в службы занятости обращались представители физического труда, тогда как представители нефизического труда предпочитали искать работу по иным каналам. Обращение к характеристикам временной протяженности безработицы позволяет выявить дополнительные источники ее дифференциации. Так, если по общему уровню безработицы между мужчинами и женщинами поддерживался примерный паритет, то по уровню долговременной безработицы (продолжительностью свыше года) женщины устойчиво лидировали: в 2000 году он составлял у них 4,5%, тогда как у мужчин 4%. Это было отражением того факта, что среди женщин длительно безработные встречались намного чаще (почти на 10 процентных пунктов), чем среди мужчин. Соответственно
|
|
|
средняя продолжительность безработицы (завершенной) достигала у женщин 14,9 месяцев по сравнению с 10,7 месяцами у мужчин. Вместе с тем мужчины намного активнее пополняли ряды "лишних людей" (месячный коэффициент притока составлял у них 1,1% против 0,7% у женщин), что и обеспечивало примерное равенство между уровнями мужской и женской безработицы. Таким образом, если вероятность остаться без работы была относительно выше для мужчин, то вероятность надолго "застрять" в этом состоянии — для женщин.
Распределение возрастных групп по уровню долговременной безработицы мало отличалось от их распределения по общему уровню безработицы. Самая высокая долговременная безработица была характерна для молодежи (аналогичная ситуация наблюдается в большинстве стран мира), самая низкая — для лиц предпенсионного возраста. Однако отсюда было бы неверно делать вывод, что риск длительной незанятости достигает максимума на начальных ступенях возрастной шкалы. Уровень долговременной безработицы у молодых людей выше только потому, что они имеют более высокий общий уровень безработицы. В то же время доля безработных с продолжительностью поиска свыше года была среди молодежи в полтора-два раза меньше, чем среди остальных групп: соответственно 29% против 46-62% (данные конца 2000 года). Средняя продолжительность молодежной безработицы (завершенной) составляла менее 9 месяцев, тогда как в активном возрасте поиск длился около 15, в предпенсионном растягивался на 17 месяцев, а в пенсионном превышал два года. Зато, как и следовало ожидать, среди молодежи приток в безработицу происходил в несколько раз активнее, чем среди лиц старшего возраста. Таким образом, молодежная безработица имела по преимуществу краткосрочный характер, с высокими темпами входа и выхода, тогда как застойная безработица являлась уделом, прежде всего, пожилых возрастов (особенно — пенсионеров).
|
|
|
С уровнем образования долговременная безработица связана отрицательно. Ниже всего она оказывается в группе с высшим образованием, выше всего — в группе, которая не имела даже общего. Самая низкая доля длительно безработных была характерна для лиц с незаконченным высшим образованием, что объясняется присутствием среди них большого числа студентов, поисковая активность которых зачастую носит кратковременный характер. Соответственно эта группа имела самую короткую среднюю продолжительность безработицы (завершенной) — менее 9 месяцев, тогда как у большинства других групп она достигала 10-12 месяцев. Однако у тех, у кого не было даже общего образования, поиски растягивались почти на три года. Достаточно продолжительная безработица (около 15 месяцев) отмечалась и среди обладателей дипломов техникума, что, возможно, свидетельствует о чрезмерно специализированном характере полученной ими квалификации. Такая узкая специализация может делать ее носителей неспособными к быстрой и эффективной адаптации, снижая шансы на трудоустройство за рамками ограниченной профессиональной ниши. Среди профессиональных групп максимальный уровень долговременной безработицы наблюдался среди работников, занятых подготовкой информации, и неквалифицированных рабочих. Парадоксальное сочетание отмечалось у категории руководителей — уровень долговременной безработицы был у нее одним из самых низких, тогда как доля длительно безработных выше, чем во всех остальных группах, — более 50%. Возможно, это объяснялось завышенными притязаниями, которые выдвигались в ходе поиска представителями этой группы. Очевидно, что главным источником дифференциации безработицы выступал демографический фактор: дисперсия относительных уровней безработицы по возрасту достигала в большинстве случаев 50-60%. Аналогичные оценки для образовательных, профессиональных и отраслевых категорий, как правило, не превышали 20%.
|
|
|
Дисперсии относительных уровней общей по основным социально-демографическим безработицы группам, %*
1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000
По полу (2 группы) 0 0,01 0,01 0,01 0,02 0,02 0,01 0 0,03
По возрасту среди всего экономически
активного населения (10 групп)
75,8 66,3 53,4 48,6 53,1 58,3 55,2 33 52,7
По возрасту среди мужчин (10 групп) 68,5 51,7 35,5 35,1 38,6 49,54 50,1 20,3 42,7
По возрасту среди женщин (10 групп) 84,8 87,1 78,1 66,2 72,1 68,3 61,4 67 68,7
По типу поселения (2 группы) 2 1,2 2,8 1 0,4 0,2 0,1 0,6 2
По уровню образования (7 групп) 21,1 18,6 10 13 14,1 12 10,4 17,5 20,6
По профессиям (8 групп) - - - - - 12,6 15,9 7,5 6,6
По отраслям (11 групп) - - - - - - - 7,8 7,7
* 1992-1995, 1997-1998 годы — октябрь, 1996 год — март, 1999-2000 годы —
ноябрь (по профессиональным группам — усредненные данные по четырем квартальным обследованиям).
Дифференциация российской безработицы вполне сопоставима с той, что
отмечается на рынках труда развитых стран. В исследовании Р. Лэйарда, С. Никкела и Р. Джэкмэна приводятся следующие данные о дисперсии относительных уровней безработицы в Великобритании в 1985 году:
- по полу (2 группы) — 1%,
- по возрасту (10 групп) — 22%,
- по профессиям (7 групп) — 22%,
- по отраслям (10 групп) — 14%.
Единственное измерение, по которому неравенство в распределении бремени безработицы оказывается в России заметно глубже, — это возраст. На британском рынке труда вариации по этому признаку были примерно вдвое меньше, чем на российском. Однако по сравнению с большей частью других переходных экономик социально-демографическая структура российской безработицы выглядит более сбалансированной и менее "проблемной". Так, в странах ЦВЕ дисперсия относительных уровней безработицы по возрасту достигала 60-100%, исключая "благополучную" Чехию, где она составляла около 35% (оценки относятся к середине 1997 года). В любом случае дифференциация по возрасту — это в значительной мере отражение жизненного цикла, который проходят работники, и она не может восприниматься как свидетельство существования непроницаемых барьеров, жестко отделяющих одни группы работников от других.
Чем мог быть обусловлен этот достаточно неожиданный результат — сравнительно ограниченная дифференциация показателей безработицы в экономике, переживающей процесс глубинной системной трансформации? По-видимому, здесь сказалось действие нескольких факторов:
- переходный кризис не был сфокусирован на каком-то ограниченном круге отраслей или секторов, а в большей или меньшей мере затрагивал все сегменты экономики;
- реструктуризация российских предприятий происходила достаточно медленно, во всяком случае, медленнее, чем в большинстве стран ЦВЕ;
- специфика политики занятости, проводившейся российскими предприятиями, заключалась в том, что они избегали целенаправленных сокращений персонала, делая ставку на добровольное выбытие работников. Это приводило к тому, что приток в безработицу не ограничивался наиболее уязвимыми категориями, а формировался из представителей самых разнообразных возрастных, профессиональных и квалификационных групп, в том числе — имеющих сильные позиции на рынке труда;
- гибкость заработной платы, присущая российскому рынку труда, позволяла компенсировать различия в производительности отдельных работников различиями в их оплате, что открывало дорогу в занятость даже наиболее "проблемным" категориям рабочей силы;
- по-видимому, на российском рынке труда была относительно слабо
распространена открытая дискриминация при трудоустройстве по признакам
пола, возраста и т.д. Избирательность политики занятости российских работодателей выражалась не столько в неравных шансах на получение занятости для различных категорий работников, сколько в их неравной оплате или неравных условиях труда.
Как следствие, российская переходная экономика характеризовалась не только сравнительно умеренным средним уровнем безработицы, но и сравнительно умеренной степенью неравенства в ее распределении.
1.3.3. Социально-экономические и психологические последствия безработицы
|
|
|
