 |
Глава 21. Мечта сумасшедшего. Эгрегор секретной организации, делится со своими подчиненными планом своего самоуничтожения.
|
|
|
|
Глава 21.
Мечта сумасшедшего
Эгрегор секретной организации, делится со своими подчиненными планом своего самоуничтожения.
Когда Михаила вывели на улицу, он увидел что у подъезда стояли два автомобиля: полицейский фургон и машина реанимации.
‒ Открыть двери, ‒ скомандовал офицер, и створки дверей полицейского фургона автоматически распахнулись.
Внутри находилось два сторожевых робота, которые приняли боевую позицию, выдвинув лазерные пушки и настроив свои камеры на преступников. Полицейские небрежно подтолкнули Михаила и Ольгу вперед, заставляя их пройти в машину. Двери тут же закрылись, и арестованные оказались в полутемном кузове машины без окон, освещенном лишь двумя тусклыми лампочками на потолке, а также электрическими глазами роботов, не сводивших с них пристальных взглядов. Михаилу было неловко в такой обстановке, и он сел в дальний угол ближе к кабине, подальше от роботов охраняющих вход. Ольга, севшая рядом с ним и уловившая его настроение, пояснила:
‒ Не бойся, это все приемы психологического давления. На самом деле полицейские ‒ такие же люди как и все остальные, просто у них такая работа.
‒ Ну конечно, такие же… ‒ с усмешкой ответил Михаил, вспомнив страшных кибер-монстров, какими он увидел коллег Ольги во время ареста. Тут ему припомнился ещё один странный момент: ужасные устройства поработившие полицейских могли контролировать всех, включая Михаила, но почему-то так и не добрались до полковника полиции ‒ Ольги. Решив удостовериться в этом, он оглянулся назад, и увидел что его продолжал караулить лирианец одетый в свои механические доспехи. Передав Михаила на попечение роботам, лирианец уже не сжимал его своими мощными манипуляторами, и судя по цветам его тела, спокойно отдыхал с чувством выполненного долга. Но за Ольгой не было лирианца-караульного, и даже роботы прицелились лазерами в Михаила, но не в свою бывшую начальницу. Этот факт совершенно не укладывался в голове Михаила, и он спросил свою подругу:
|
|
|
‒ Скажи, почему ты на особенном счету у всех электронных устройств, с которыми мы встречаемся? Камеры тебя не снимают, сотовые операторы не могут зарегистрировать номер твоего телефона. Даже сейчас ты арестованная, а пушки роботов готовы выстрелить в меня, но не в тебя! Как все это понимать?
‒ Не забывай, это ведь роботы моего отдела, и они запрограммированы на поддержку меня. Они все еще думают, что я их начальница, и готовы исполнить любое мое поручение. То же самое касается любых электронных устройств: полицейские нашего отдела имеют доступ ко всем компьютерам и телефонам, могут считывать с них информацию или использовать их в своей работе. Поэтому мне ничего не стоило запрограммировать камеры таким образом, чтобы они меня не снимали.
‒ Слушай, так если ты все еще обладаешь доступом ко всем этим устройствам, ты же можешь отдать приказ роботам и открыть машину, и наверное даже заглушить мотор. Мы с тобой можем сбежать из этой электронной темницы!
‒ Я не могу бросить Виктора, ‒ ответила Ольга. ‒ Пока у меня есть надежда, что он жив, я буду рядом. Его положат в реанимацию нашего отдела, и если я буду хорошо себя вести на допросе, то меня могут пустить к нему. Возможно, я смогу убедить медиков, что никакие электронные приспособления не смогут запустить сердце Виктора, и только человеческая любовь способна возвратить его к жизни. Ты же сам видел – наши чувства практически оживили его! Только бы я успела вовремя… ‒ сказала она и ушла в глубокое раздумье. Затем она проговорила: ‒ Конечно если хочешь, я помогу тебе сбежать. Но все это детские забавы, ведь наш разговор сейчас прослушивается, и находясь под арестом я не смогу управлять множеством видеокамер и других устройств, способных зарегистрировать твое местоположение. Тебя обнаружат через несколько минут, после чего нас поместят под строжайший арест и подвергнут наказанию даже без расследования.
|
|
|
После такого ответа Михаилу уже не хотелось бежать. Более того, он не мог бросить в беде своих друзей, и решил остаться с ними. Наступило молчание, и Михаил начал прокручивать в голове сказанное Ольгой. Действительно, ее ответ объяснял поведение электронных приборов, но почему ее не трогали лирианцы? Конечно, ранее лирианцы работавшие в отделе Ольги могли помогать ей, но ведь теперь она стала преступницей! Михаил вспомнил еще одно необычное обстоятельство: Ольгу обходили стороной не только лирианцы, но и домовые, которые ни разу не тронули ее. Складывалось ощущение, что эта девушка была в тайном сговоре с этими энергетическими существами. Но как она могла договариваться с ними, если не могла их даже видеть или слышать? Она узнала об их существовании только тогда, когда Михаил рассказал ей об этом. Или ее крайнее удивление было притворным? Михаил хотел уже высказать все эти подозрения в лицо Ольге, но вдруг внутри него послышался чей-то голос:
«Постой, зачем ты выдаешь тайну этой милой девушки? Один раз ты уже подвел Ольгу, наведя на нее подозрения полиции, и теперь ей уже не уйти от следствия. Весь ваш разговор записывается, и ляжет в основу расследования».
Однако несмотря на это предостережение, Михаилу почему-то очень хотелось выразить свою догадку. И он уже открыл было рот чтобы высказаться… Но тут в его голове послышался отчаянный крик: «Стой! » Казалось, все его существо разрывалось на две части: одна часть желала обвинять и обличать Ольгу, а другая не позволяла этого сделать. Эта борьба происходила не только в голове, но и во всем теле, и озадаченный Михаил углубился внутрь себя, пытаясь разобраться в своих чувствах. Погрузившись в медитацию, своим энергетическим зрением он увидел, что к его голове были приделаны проводки шедшие куда-то наверх. Через них и передавались тревожные сигналы:
|
|
|
«Ольга коварная преступница, заложи ее! Расскажи полицейским всю правду! »
Эти импульсы распространялись в голосовой центр и заставляли его открыть рот… Но на уровне груди Михаил заметил яркое свечение ‒ это был чип встроенный в него во время его внетелесного путешествия. Это устройство прыгало и кричало:
«Нет, не делай этого! Побереги свою последнюю надежду! »
Светящийся шарик посылал эти слова по нервам в голову, а также отдавал распоряжения мышцам звуковых связок, напрягая их и не позволяя им работать. Наблюдая это нелепое энергетическое противостояние, Михаилу хотелось рассмеяться, но все мышцы его грудной клетки испытывали спазм от действий маленького шарика и не подчинялись своему хозяину. Михаил с любопытством спросил это устройство:
‒ Почему ты блокируешь меня, когда должен просто наблюдать?
Живой чип замер от неожиданного внимания к себе и перестал распространять свои сигналы. Одновременно Михаил почувствовал, как по груди разлилась ненависть по отношению к Ольге, а его рот открылся и произнес:
‒ Я все понял…
Не желая продолжать это, Михаил зажал рот руками, но оттуда продолжали слышаться слова:
‒ Ты все это подстроила… Ты сговорилась…
Тут чип опомнился и сжал грудь Михаила сильнейшим спазмом. По нервам шедшим от светящегося шарика к голосовым связкам пошли мощные разряды, передавшиеся проводам и накалившим их изнутри. Из проводов посыпались энергетические искры, они стали извиваться как змеи и отцепившись от горла Михаила, уползли наверх. Судороги в груди прекратились, и только теперь Михаил заметил, что его сердце бешено колотилось. Приложив руку к груди, Михаил почувствовал что его сердце было возмущено этой баталией, развернувшейся в его родном теле. Он конечно был солидарен с сердцем, но вместе с тем радовался, что не продолжил свои слова. Он погладил себя по груди, там где ощущал судорожно метавшийся шарик, и мысленно сказал ему:
‒ Спасибо, что помог мне сохранить тайну Ольги!
|
|
|
В ответ чип зажегся радостными красками и еще активнее запрыгал у него в груди.
‒ Скажи, почему ты решил помочь мне? ‒ спросил его озадаченный Михаил.
Шарик не отвечал, и только продолжал праздновать свою победу. Но вдруг лирианец, заметив необычное энергетическое свечение внутри тела арестованного, схватился за рычаги и пустил в ход свою зловещую установку, механические лапы которой тут же обхватили тело Михаила. По всем мышцам снова разлилось холодное оцепенение, а шарик перестал прыгать и погас, сделавшись абсолютно незаметным. Из глубины устройства которым управлял лирианец вышло несколько лазеров, которые начали сканировать тело Михаила, но так и не обнаружив ничего подозрительного, выключились. Однако лирианец уже не ослаблял своей энергетической хватки. Тем временем Ольга, наблюдавшая припадок Михаила и его внезапные выкрики, спросила:
‒ Что опять с тобой происходит? С кем это я сговорилась?
Михаил молчал, уже не желая делиться своими догадками. Ему даже не хотелось продолжать свои мысленные рассуждения, ведь теперь его мозг сканировался, и он боялся подумать что-нибудь лишнее. Поэтому он сказал:
‒ Прости, я просто перенервничал из-за нашего ареста. Не надо меня освобождать. Я останусь с тобой и Виктором, что бы нас ни ждало впереди.
Ольга улыбнулась и нежно положила руку ему на плечо со словами:
‒ Не бойся, я верю что все будет хорошо.
Михаил тоже улыбнулся и почувствовал, что с этими людьми его объединяло нечто большее, чем просто стремительные обстоятельства, захватившие его врасплох. Все это так же читалось во взгляде Ольги, она будто понимала его без слов. Михаилу захотелось сказать:
«Ты очень необычная девушка, и вокруг тебя происходят необъяснимые вещи. Я верю, что дальше нас ждет еще много прекрасных приключений, и вместе мы сможем выйти из них победителями! »
В это время тиски энергетических лап плотно сжимали его, мешая поделиться чувствами вслух. Но Ольга смогла прочесть эту фразу в необычно теплом взгляде Михаила, а он смог прочитать в ее глазах ответ:
‒ Ты тоже очень необычный человек. Я так рада, что пригласила тебя работать со мною. Конечно, тогда я еще не знала, какой ты…
От этих слов лицо Михаила налилось краской, и он почувствовал сильнейшее чувство вины. Он подумал:
«Да, тогда Ольга еще не знала, что пригрела на груди змею и пригласила в свой отдел предателя! »
От этих горьких мыслей все его существо сжалось, и не в силах смотреть в глаза Ольги, Михаил отвел взгляд в сторону. Но тут он почувствовал еще одно нежное прикосновение девушки, означавшее:
‒ Что ты? Я ничуть не сержусь на тебя! Разве ты не чувствуешь, что кто-то тебя вынуждает все это говорить?
|
|
|
Михаил оторопело уставился на Ольгу, и его взгляд означал:
‒ Так значит ты все знаешь?
‒ Это несложно понять, ‒ ответила девушка глубиной своих карих глаз, ‒ ведь я знаю тембр твоего настоящего голоса. Но когда ты выкрикивал обвинения, то голос был хриплым и скрипучим, каким был у эгрегора нашей организации, когда он говорил через тебя…
‒ Эгрегор! ‒ пронеслась в голове Михаила внезапная догадка. ‒ Так вот кто вынудил меня заложить Ольгу!
Эта мысль настолько изменила выражение лица Михаила, что Ольга смотревшая на него смогла догадаться о его рассуждениях, и ответила глазами:
‒ Да, мне кажется ты прав. Только не понимаю, чего наша организация имеет против нас.
‒ Почему ты сказала «нас»? ‒ спросил Михаил своим удивленным взглядом.
‒ Посмотри на странное стечение обстоятельств, ‒ ответила Ольга мысленно. ‒ Началось все с того, что ополоумевший Виктор решил убить нас обоих. В тот момент он разговаривал таким же хриплым басом, что и эгрегор. В результате мне пришлось выстрелить в Виктора, и сейчас он лежит при смерти. Затем эгрегор заставил тебя раскрыть мою тайну, и теперь мне светит тюремное заключение за злоупотребление служебным положением.
«Чего же хочет этот сумасшедший эгрегор? ‒ испуганно подумал Михаил. ‒ Зачем он мстит своим собственным сотрудникам? Все это похоже на подлинное саморазрушение! »
Как только Михаил успел это подумать, перед его глазами начало прорисовываться лицо эгрегора. Оно состояло из огоньков мигавших в полутьме, и с первого взгляда это были лампочки роботов и индикаторы других устройств, находившихся на потолке и стенах. Но в воображении Михаила они соединились в зловещую сеть огней, и у него не было сомнений ‒ перед ним снова был эгрегор их организации! В качестве глаз у него были видеокамеры роботов, наблюдавших за преступниками, а рот был сделан из бегущей строки, вмонтированной в одного из этих электронных полицейских. Между неплотно закрытыми створками фургона просачивался дневной свет, который играл роль трещины, проходившей через лицо эгрегора. Ольга, все это время смотревшая на Михаила и различавшая страх в его глазах, тоже посмотрела в пустоту салона полицейской машины. Ничего не замечая, она спросила:
‒ Чего ты так испугался? ‒ спросила она взволнованно.
Вдруг на бегущей строке появилось приветствие:
‒ Ну здравствуйте, друзья!
‒ Эгрегор? ‒ спросила Ольга вслух.
‒ Конечно я. А ты думала, что разбив идиотскую металлическую конструкцию, ты разрушила меня?
‒ Да, я надеялась… ‒ призналась Ольга.
‒ Молчать! – пронеслось на бегущей строке. ‒ Иначе тебя посчитают сумасшедшей и отправят в психушку вместе с Михаилом. Михаилу то туда уже прямая дорога, ведь при аресте он вел себя совершенно неадекватно, тыча пальцем в воздух и говоря с невидимыми голосами у себя в голове. Но если в психбольницу попадешь и ты, Ольга, то уже никогда не сможешь помочь своему любимому Виктору!
Глаза Ольги наполнились негодованием, и ее взгляд явно означал:
‒ Что ты хочешь?
‒ Чего хочу? Простого подчинения! ‒ показались слова на табло. ‒ Как же я устал гоняться за тобой, несносная девчонка! А теперь еще и этот слюнтяй Михаил начал мне мешать. Так удобно было беседовать с тобой через его речевой аппарат. Что там происходит у тебя внутри, негодник?
Как только загорелись эти слова, у одного из роботов зажегся фонарь, который осветил грудь Михаила ярким пятном света. Он почувствовал, что в глубине грудной клетки задрожал маленький шарик и спрятался за сердце. Не желая выдавать собственную тайну, Михаил выразил своим взглядом подлинное удивление, означавшее:
‒ Честное слово, не представляю!
‒ Ну хорошо, еще не вечер, я и тебя заставлю подчиниться. Или ты думаешь, у меня недостаточно улик? Давай-ка вспомним, как ты вел себя вчера: засыпал по нескольку раз на дню, а затем совершил побег из квартиры и подрался с электронным консьержем. Да ты умалишенный, Михаил, и по тебе плачет психушка!
‒ Откуда у вас все эти данные? ‒ спросил Михаил своим ошарашенным взглядом.
‒ Наивный ребенок! Ты наверное забыл, что я являюсь эгрегором одного из полицейских отделов. В моем распоряжении все данные, когда-либо записанные электронными устройствами!
Под потолком зажегся небольшой монитор, на котором была изображена комната Михаила. Посреди комнаты лежал сам Михаил, затем он встал и схватившись за сердце, начал ходить из угла в угол. Потом он неожиданно метнулся в сторону выхода и выскочил в дверной проем. После этого показались кадры побега Михаила из подъезда и дальнейшая схватка с роботом-консьержем. На этом запись не закончилась, и уличные видеокамеры зафиксировали встречу Михаила с Ольгой и их неспешную прогулку к метро, а затем ‒ обратный путь к дому Виктора. Все эти события проматывались на видео в ускоренном режиме, и в момент входа молодых людей в подъезд запись закончилась. Затем экран монитора погас, а на бегущей строке пронеслась фраза:
‒ Ну что, Михаил, теперь понятно? Пойдешь как главный сообщник Ольги, и будешь сидеть с ней в одной камере до конца следствия. Еще неизвестно, кто из вас двоих выстрелил в Виктора, ведь этого нет на видеозаписи, и других свидетелей не было! Если Ольга может сказать, что была при исполнении, то именно на тебя могут повесить убийство.
‒ Так он же не убит, а только ранен! ‒ ответил Михаил своим возмущенным взглядом.
‒ Не беспокойся, все это легко исправить, ‒ показались зловещие слова на табло. ‒ Ведь теперь Виктор далеко от ваших заботливых рук и глаз, и биение его сердца зависит от работы электронных приборов. Мне ничего не стоит создать небольшой сбой в электросети реанимации, или отвлечь медицинских работников в самый ответственный момент, приведя к смертельному исходу. Ой, как же мне будет жалко потерять самого исполнительного работника нашего отдела! А как будет горевать Ольга! Наверное, до конца жизни не простит тебе смерть своего друга. Ведь выстрелила она в Виктора потому, что хотела спасти твою никчемную жизнь, молокосос! Теперь ты вечно у нее в долгу, а ей самой светит страшнейшее наказание, причем тоже по твоей вине!
Глаза Михаила налились гневом, и его взгляд означал:
‒ Убил бы тебя, проклятый эгрегор! Во всем виноват ты!
‒ Ой, ой, как страшно! ‒ высветился ответ. ‒ Не беспокойся, у меня достаточно средств чтобы остаться полным инкогнито. Неужели вы думаете, что сотрудники полиции поверят, что вас преследует дух вашей секретной организации? А если проговоритесь, то упеку вас обоих в психбольницу, и проведете там остаток своих дней. Но пожалуй, так просто вы от меня не отделаетесь. У меня на вас другие планы…
‒ Какие же? ‒ вопросительно уставились на табло Михаил и Ольга.
Бегущая строка погасла, и только многочисленные лампочки индикаторов поблескивали в полутьме. Казалось, эгрегор что-то обдумывал, подбирая слова. Наконец на табло медленно поплыли буквы, будто эгрегор взвешивал каждое произнесенное слово:
‒ Меня несказанно заинтриговало ваше предложение, Михаил.
‒ Не понял, какое? ‒ спросил Михаил своим нахмуренным взглядом.
‒ Вы только что грозились убить меня, и честно говоря, я не против. Уж больно надоело мне ощущать свое умопомешательство. Если не можете вылечить меня, так уничтожьте! Только предупреждаю, это будет непросто. Впрочем, я практически все уже для этого сделал…
‒ Как? ‒ спросил Михаил с изумлением в своих глазах.
‒ Неужто вы еще не поняли, Михаил? А вот Ольга уже начала догадываться. Я заставил ее выстрелить в Виктора, и теперь мне ничего не стоит его убить. Ольгу я могу подвергнуть тяжкому наказанию, и если постараюсь, то ее ждет смертная казнь. А вас Михаил, как исключительно впечатлительного человека – самоубийство, вызванное трагичной кончиной своих друзей! Не беспокойтесь, у меня достаточно электронных средств, чтобы довести вас до подобного состояния!
‒ Зачем тебе это?! ‒ спросили Михаил и Ольга своими взглядами, полными ужаса.
‒ Пожалуй, другим способом меня не уничтожить. Позвольте заметить, что у меня нет физического тела, и я не могу умереть обычной смертью. Большинству эгрегоров приходится жить вечно, с того самого первого момента, когда они создаются мыслями людей. Эти мысли передаются от человека к человеку, и поэтому большинству эгрегоров приходится бесконечно влачить свое глупое существование. Но мне повезло: я – эгрегор секретной организации! Обо мне никто не знает, кроме вас троих! Если вы канете в небытие, то исчезну и я сам!
Табло погасло, и наступило молчание. Видимо эгрегор снова подбирал слова, чтобы сказать нечто очень важное. Наконец электронная строка заполнилась вдохновенными словами, стремительно проносившимися мимо глаз арестованных:
‒ Нам осталось мучиться совсем недолго! Поверьте, я сделаю все возможное, чтобы приблизить вашу смерть, и сделать ее безболезненной. Ольге я помогу понести смертельное наказание, и если все дадут нужные показания, то мы избежим долгой судебной рутины. Вас Михаил, я сделаю умалишенным после того, когда вы вынесете окончательные обвинения в адрес Ольги. Такой поворот событий поможет вам избежать пожизненного тюремного заключения, где даже мои методы воздействия не властны над человеком. Простите, но как ни крути, вас все-таки ожидает психбольница…
‒ Так как же тогда я умру, и вы вместе со мною? ‒ спросил Михаил глазами, подняв брови от удивления.
‒ Да, с вами мне придется немного помучаться, но недолго. Возможны два варианта. Самый простой ‒ это инсценировать ваше скорейшее излечение, после чего вы будете отпущены под домашний арест. Когда вы будете дома, я резко активирую ваши горькие воспоминания, и вы сами наложите на себя руки. Если такой план не сработает, то я согласен на постепенное увядание вашего сознания в психбольнице, под действием современных психотропных препаратов. Врачи подберут такие лекарства, чтобы вы побыстрее забыли мучающие вас воспоминания, а вместе с ними будет стерта и вся информация обо мне. И тогда я наконец стану свободным!
‒ Вы что, готовы заколоть меня до потери сознания и превращения в безвольное растение?! ‒ спросил Михаил своим испуганным миганием глаз.
‒ Ну, это на крайний случай, ‒ показались электронные слова. ‒ Конечно, намного лучше, если вы поможете побыстрее умереть Ольге, а потом и себе, став тихим умалишенным покончившим с собой. Только сначала нам нужно убить Виктора, а с ним, поверьте, тоже придется повозиться.
‒ Так он же смертельно ранен! Чего тут сложного? ‒ спросил Михаил растерянным выражением лица.
‒ Неужто вы думаете, Михаил, что полиция поверит показаниям сумасшедшего, каким вы уже представляетесь по видеозаписи? Поэтому мне придется вернуть к жизни Виктора, который лежа на больничной койке даст веские показания против Ольги. Расскажет, как она его годами держала в заточении и заставляла работать на себя. Как он находился под воздействием, и ничего не соображал. А это значит, что Ольга применила секретную технику внушения, которой пользуются спецслужбы для манипуляции людьми. Иначе как еще можно объяснить столь неадекватное поведение человека и боязнь окружающего мира? Или вы, Михаил, собираетесь рассказать следователям про домовичков, сидевших в его теле и командовавших им? Боюсь, в таком случае вы отправитесь в сумасшедший дом раньше времени, причем уже без надежды на спасение путем самоубийства. Поэтому заклинаю вас, не наделайте ошибок. Я воспользуюсь вашим речевым аппаратом для передачи показаний, а вам нужно будет просто расслабиться и получать удовольствие от закрученного сюжета нашей общей кончины, которую я приготовил. Как только все показания будут даны вами и Виктором, я незаметно поверну рычажок, и отключу сердце больного. Затем Ольга отправится на расстрел, или на электрический стул, и в этом отношении я готов представить ей свободу выбора. А вам, Михаил, как главному обвинителю суждено наблюдать ее смертную казнь. После таких впечатлений я не удивлюсь, если вы сойдете с ума даже без моей помощи. Или вы еще сомневаетесь в теплых чувствах, которые питаете к этой милой девушке? Они-то и помогут вам побыстрее слететь с катушек!
Михаил прислушался к себе, и услышал как его сердце бешено колотилось и будто кричало:
«Только не это! Не смейте трогать ее! »
Он почувствовал, как его глаза налились гневом и он уже сжал кулаки, двинувшись на образ эгрегора висевший перед ним. Но тут один из роботов среагировал на агрессию человека, и своим манипулятором молниеносно прижал его к сидению, не давая пошелохнуться. На бегущей строке появились слова:
‒ Вот и отлично, только что вы успешно прошли тест на силу ваших чувств. Осталось только поменять окраску вашей любви, и превратить ее в ненависть.
‒ Но это невозможно! ‒ ответил Михаил своей горделивой осанкой и непокорным выражением лица, превозмогая тяжесть манипулятора прижимавшего его к креслу.
‒ Не будьте настолько самонадеянны, мой друг, ‒ ответил эгрегор. ‒ В ваших любовных отношениях осталось высветить лишь маленький штришок. Итак, давайте обратим внимание на Ольгу.
В тот же момент зажегся фонарь второго робота, ярко осветивший заплаканное лицо девушки. На табло медленно и веско пронеслись жирные слова, будто эгрегор выносил приговор подсудимым:
‒ Михаил, вспомните о любви Ольги к Виктору, которой она даже не скрывает. Неужели вы также нежно будете к ней относиться, когда она не ответит вам взаимностью? И ведь это только самое начало. Находясь под следствием, Ольга будет силиться помочь Виктору выжить, а вы помогая ей, будете сгорать от собственной досады, что она любит другого! Когда Виктор испустит дух, сказав последние обличающие слова, вы наконец понадеетесь что Ольга обратит внимание на вас, но она будет поражена собственным горем, и закроется от вашего сердечного тепла. Вот тут и разгорится ваше святое негодование, обоснованное тем, что ранее вы искренне помогали Ольге не пасть духом, снося тяжкие обвинения Виктора. В порыве гнева вы выложите все ваши общие тайны, а ваш яростный монолог будет записан и станет основой для окончательного приговора.
‒ Я не посмею так поступить! ‒ ответил Михаил иступленным мотанием головы.
‒ Неужели? ‒ высветились слова, и огоньки лица эгрегора приняли ехидное выражение. ‒ Неужто вы сомневаетесь в своем умении выкладывать тайны вашей организации? За время вашей работы в нашем отделе вы уже стали профессиональным предателем, и я могу смело доверить вам нести эту миссию до самого конца. Вам нужно просто вести себя как раньше, и вы прекрасно справитесь с моим поручением!
Бегущая строка погасла, и эгрегор замолчал, ожидая пока его хитроумный замысел полностью войдет в головы арестованных. Внутри Михаила заныла тревога, и он подумал:
«Действительно, с чего это я взял, что единожды заложив близкого человека, я не позволю повториться этому вновь? Тем более это произойдет в порыве сильных чувств…»
На него навалилась апатия и чувство беспомощности, его плечи опустились, а голова поникла. Робот, почувствовав отсутствие сопротивления преступника, убрал свой манипулятор и втянул его в корпус. Михаил ссутулился от нахлынувшего чувства безысходности, рядом с ним слышались тихие всхлипывания Ольги. Напротив них торжественно блестели огоньки эгрегора, и на табло высветились слова:
‒ Вот теперь я вижу, друзья, что вы наконец поверили мне, и готовы помочь в исполнении моего замысла. Добро пожаловать в финальную сцену нашего расследования господа!
Табло снова погасло, а вместе с ним и другие огоньки прослушивающих и считывающих устройств. Увлеченные немой беседой с эгрегором, узники даже не заметили, что автомобиль уже несколько минут назад остановился. Наконец трещина эгрегора распахнулась и превратилась в широкий выход на улицу. В проходе, залитом лучами закатного солнца стоял офицер, в глазах которого угрожающе поблескивали электронные красные огоньки.
‒ Приехали, выходите на допрос, ‒ подытожил офицер слова эгрегора.
Теперь Михаилу казалось, что все происходящее стало реализацией коварного замысла хитроумной организации, членом которой он оказался. Ему, как и остальным участникам этой драмы, оставалось лишь наблюдать лихо закрученный сюжет, подготовленный больным и сумасшедшим, но не лишенным гениальности сознанием эгрегора.
***
|
|
|
