 |
Прощание с Платини. Все тот же ребенок
|
|
|
|
Прощание с Платини
1986/87 год – последний мой сезон. Конечно, я – чемпион Италии 1985/86 года. Но упущена возможность завоевать титул чемпиона на первенстве мира. И горечь от этого комком стоит у меня в горле. Время уходить из футбола. У меня никогда не будет самого главного трофея, который я когда‑ то обещал завоевать своим соотечественникам. Теперь я выхожу на финишную прямую. Последний мой сезон, и у меня такое настроение, словно меня уже поджидает смерть…
Я только что забил свой сотый гол в составе «Ювентуса» во время матча с «Авеллино». В среднем выходит по 25 за сезон. Этот сотый доставляет мне особое удовольствие. Несмотря на то что я обязан им Мауро, который мне выложил пас на штрафную площадку.
По количеству голов, забитых в играх за один клуб, я восьмой после Герда Мюллера, Иосипа Скоблара, Жюста Фонтена, Карлоса Бианки, Гунэра Нордаля, Фадея Чисовского и Делио Онниса.
Ноябрь 1986‑ го. Начинаются разговоры о моем закате.
Март 1987 года. Мои дни на службе у футбола уже сочтены. Осталось чуть больше пяти дней до встречи «Ювентус» – «Наполи». Я подвергаюсь бешеным нападкам со стороны как французской, так и итальянской прессы. Даже тифози от меня отворачиваются. Я тороплюсь покончить со всем этим. Я устал.
Страсти разгораются. Платини в плохой форме? Может быть. Но я думаю, что дело не только во мне, что скорее болен сам «Ювентус».
«Самый слабый „Ювентус“ со времени восхождения Бониперти на президентский пост шестнадцать лет тому назад! » – кричат журналисты.
Я тоже утверждаю: «Юве» болен. Кабрини? Прооперировано колено. Лаудруп? Ему вот‑ вот предстоит операция из‑ за пубальгии, в результате он вынужден в основном исполнять на поле роль статиста. Платини? На закате карьеры, он почти у финиша. Меня обошли Марадона, Бонек, Фрэнсис, Черезо, Румменигге, Жуниор, Дирсу. Все те игроки, которых я обгонял в классификации еще в прошлом году среди иностранных игроков кальчо. В мою защиту выступил Пеле: «Платини хорошо физически подготовлен, но в силу сложившихся обстоятельств его все время принуждают оглядываться назад, хотя он по своей сути является вдохновителем атаки. „Запирая“ свою игру, „Ювентус“ выключает Платини…». Такого же мнения придерживается и Джанни Ривера: «Именно „Ювентус“ делает из Платини бесполезного игрока. Именно команда переживает кризис, а не он».
|
|
|
Место Траппатони занял Маркези. Я не забил ни одного гола после встречи с «Асколи» 19 октября прошлого года (2: 2). Это означает 1911 минут игры без забитого гола. Более того, мой последний гол, забитый со штрафного, датируется 22 декабря 1985 года.
Мне очень хочется забивать голы, Но кто даст мне перед воротами пас? Хромающий Лаудруп? Кабрини со своей койки в больнице? Или наш тренер Маркези, который проповедует возврат к «катеначчио», к бетонной защите?
Может, я все еще выбит из колеи чемпионатом мира. Может, мне давно уже нужно повесить свои бутсы. Может, мысленно я уже завершил свою футбольную карьеру.
Нужно перевернуть страницу. Когда‑ то в «Ювентусе» была эра Сивори и Чарльза. Затем эра Беттеги и Дзоффа. Бонека, Росси и Платини. Теперь, вероятно, начинается новая эра, которая не имеет ко мне никакого отношения.
И я не представляю, в каком состоянии духа я буду играть на поле «Сан‑ Паоло» в матче против «Наполи» и Марадоны. Диего – новый король на троне кальчо.
29 апреля я играю свой последний матч в составе «трехцветных» – в «Парк‑ де‑ Пренс», против Исландии. Больше я уже никогда не послужу своей стране футболом. Что‑ то во мне сломалось. В тридцать два года…
|
|
|
Все тот же ребенок
Любители футбола хотели бы, несомненно, знать, что происходит с Маццолами, Круиффами, Беккенбауэрами и иже с ними, когда они заканчивают свои выступления. Лишь немногие из них остаются в мире футбола, например как Робер Эрбен или Анри Мишель, чтобы стать тренерами какой‑ либо команды.
Но, к сожалению, футбольный гений довольно часто оказывается несовместимым с педагогикой. И тогда Маццола или Круифф начинают заниматься бизнесом или доверяют свои денежные дела управляющим.
Будем в таком случае говорить не об «отставке», а о «послефутбольном» периоде. Ведь для футболистов, по сути дела, отставки не существует. Тридцать, тридцать пять, а для вратарей и сорок лет – еще слишком ранний срок, чтобы с головой окунуться в полное безделье… Тем более если на поле ты был человеком активным.
Когда принимаешь решение закончить свою карьеру, достигнув определенной вершины, нужно каким‑ то образом реорганизовать свою жизнь и достичь нового психологического и физиологического равновесия в себе. Только таким образом можно избежать большой драмы.
Что касается меня лично, то я готовился к этому моменту загодя. Несколько сезонов я продумывал до малейших деталей свою послефутбольную жизнь.
Я пытаюсь совершить переход в иное амплуа в подходящий момент. У меня отличный средний возраст. Иохан Круифф сыграл свой последний официальный матч в тридцатилетнем возрасте, Бобби Чарльтон и Раймон Копа – в тридцать один год. Пеле и Франц Беккенбауэр, как и я, – в тридцать два. Ди Стефано и Пушкаш сняли свои бутсы в тридцать пять лет. Но рекорд долгожительства в футболе принадлежит англичанину – сэру Стэнли Мэттьюсу, который в последний раз сыграл в составе сборной в сорок два года, а свой последний матч в чемпионате Англии – в сорок девять лет! Правда, это происходило в другую эпоху, в период с 1931 по 1964 год, когда критерии физического состояния игрока были несколько иными, чем в наши дни.
Анна, моя мать, которая когда‑ то ожидала чего‑ то магического от моих ног и ожидания которой осуществились, предается теперь меланхолии. Однако мне кажется, что отец сильнее, чем она, переживает из‑ за моего ухода из футбола. И родители приняли мудрое решение не присутствовать на моем последнем, прощальном матче на «Стадио Комунале». Но жизнь Платини на этом прощальном матче не заканчивается. Моя «смерть» 17 мая 1987 года наступит только в футболе. Но и в отношении футбола кто знает, как все сложится в будущем.
|
|
|
Не выдержав долго без игры, Пеле в свои тридцать четыре года вновь поступил на службу в нью‑ йоркский клуб «Космос» и играл там до 1977 года. Когда он окончательно «остановился», ему было тридцать семь лет. Чарльтон тоже возобновил игру и играл до 1973 года, до тридцати четырех. Копа ушел из футбола навсегда только в тридцать шесть лет, в 1967 году. Круифф – в тридцать восемь, в 1985‑ м. Беккенбауэр – тоже в тридцать восемь, в 1983‑ м. Пушкаш – в таком же возрасте в 1965 году, а Ди Стефано– в 1966‑ м, когда ему стукнуло сорок лет… Вот видите, кто знает? Возможно, когда‑ нибудь и Платини снова появится на футбольном поле…
А пока я хочу отдохнуть от футбола. Правда, отдых довольно относительный – я даже не могу поспеть повсюду. Прежде всего я занимаюсь моим спортивным комплексом в Сент‑ Сиприене, капиталовложения в который достигают 70 миллионов франков. Не шутка! Компания «Томпсон» является спонсором, и я должен застраховать ее ценные бумаги в Италии и во Франции. Это – мое предприятие, которое должно оказать посильную помощь наркоманам, тем, у которых еще есть надежда и воля выйти из своего тяжелого состояния. Для других несчастных я, не будучи врачом, не могу, к сожалению, сделать чего‑ либо существенного…
Затем телевидение. Вирус журнализма начал бродить во мне не вчера, В начале 1987 года я принял решение. Я намерен создать большую спортивную программу. Перед прощальным матчем я подписываю контракт с «ТФ‑ 1». В контракте: мое участие в спортивных и других передачах и комментариях, но главным образом в интервью со всемирно известными людьми. Кроме того, мне выделяют бесплатно 19 минут рекламного времени и делают сотни предложений в связи с моим фондом борьбы с наркотиками. Но я все же ожидаю, что в соответствии с принятыми на себя обязательствами телестудия выделит средства, необходимые для реализации моих амбиций…
|
|
|
На следующий день после моего официального прощания французская пресса, с которой у меня всегда были сложные отношения, помещает такие заголовки: «Платини: 10 в последний раз» («Либерасьон»), «Чао, Мишель! » («Паризьен»), «Платини, это конец! » («Котидьен де Пари»), «Платини выходит из игры» («Матэн»), «Платини переворачивает страницу…» («Фигаро»), «Теле‑ голевой момент Платини» («Франс суар»).
В Турине, как и повсюду в Италии, тон прессы нежный и хвалебный. В «Туттоспорт» я читаю: «Платини оставляет по себе воспоминание, как о несравненном, уникальном игроке». В «Джорнале» комплименты достигают невиданной щедрости: «Платини одновременно игрок команды и солист, вдохновитель и меткий снайпер, лидер команды и поэт на поле… Живая реклама истины, света, улыбки…». Или еще: «Если бы можно было сравнить эволюцию рода человеческого с футболом, то можно было бы смело утверждать, что Платини – это завершенная версия „гомо сапиенс“. Ничего себе!
В этом потоке похвал я нахожу лишь одну статью, которая ставит все на свои места в газете «Република». В ней, в частности, говорится: «Перед официальным объявлением об уходе Платини окружение президента клуба „Ювентус“ Бониперти оказалось в замешательстве. Потеряв однажды надежду или скорее утратив желание продлить контракт этому игроку, „Ювентус“ оказался перед дилеммой: либо политика Бониперти, либо то, к чему призывал Платини… Проигравший Платини отбыл в обстановке бесстыдного цинизма: никаких тостов, никакого шампанского на прощание…».
Трезвый взгляд автора этих строк просто удивляет. Наконец‑ то нашелся обозреватель, способный понять мою позицию. Позицию арбитра спора, который целый сезон вели между собой Бониперти, сторонник приниженно реалистического футбола, и Аньелли, пылкий защитник состязательной открытой, яркой, вдохновенной игры. На смену Траппатони пришел Маркези: теперь «бетон» должен был сменить свободу, импровизацию, футбольное искусство.
Я никогда не приносил в жертву удовольствие от игры, которое я получаю только благодаря свободе действий, выдумке, своему раскованному духу. Подписывая контракт с Турином, а не с Лондоном в 1982 году, я знал, что мне придется столкнуться с футболом атакующего стиля, футболом артистическим, футболом, доставляющим истинное удовольствие, то есть с тем, который демонстрировали шестеро чемпионов мира. Четыре года спустя, сказав «нет» Женеве, несмотря на все колоссальные финансовые преимущества, я тем самым подтверждал свое желание оставаться свободным. И тут, вероятно, я ошибся. Но я не жалею об ошибке. Она заставляет задуматься.
|
|
|
Турин чувствует себя сиротой, а «старая синьора» – вдовой. «Король покидает трон, а королей никогда не судят» – такие слова можно прочитать в «Туттоспорт». Тифози тоже чувствуют себя покинутыми. Ведь это я принес «Юве» самые прекрасные футбольные трофеи.
Ну, Франческо, все же я приезжал сюда не зря. Свои победы я всегда рассматривал как наши общие.
Через пелену слез, стоя по стойке смирно, когда исполнялся гимн моей страны или моего клуба, я видел десятки тысяч зрителей, ощущал их желание посмотреть, как я играю. Затем раздавались аплодисменты, которые возносили меня прямо к небу. Матч начинался… Через одиннадцать лет после начала моего большого матча он закончился. Навсегда. Навсегда смолкли крики зрителей, приглушенные стенами туннеля, ведущего к раздевалкам.
Я боюсь возвращаться в «Кафе спортсменов». Потому что уверен: мальчишка, которым когда‑ то был я, все еще там. Он стоит, не сдвигаясь с места, он не пошевельнулся с того далекого уже времени. И через тонкую пелену слез он смотрит на фотографии своих футбольных идолов.
Я боюсь, как бы этот мальчишка не оставался там в течение всей моей жизни, не стоял все так же, повернувшись лицом к футболу…
|
|
|
