 |
Основные положения эпистемологической критики социологического знания
|
|
|
|
В своей критике феминистки отталкиваются от концепции «нормальной науки», разработанной Т. Куном.5 Кун вво-
1 Энциклопедический социологический словарь / Под ред. Осипова Г.В.
М: ИСПИ РАН, 1995. С. 390.
2 Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 611.
3 Ядов В. Стратегия социологического исследования. М.: Добросвет, 1998.
С. 193.
4 P. Abbot and С. Wallace, An Introduction to Sociology. Feminist Perspective
(London and New York: Routledge, 1997). 5 Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977.
176
дит понятие парадигмы научного знания как «совокупности убеждений, ценностей, технических средств, которые характерны для членов данного сообщества».6 Каждая научная парадигма опирается на эпистемологию. Социологи науки определяют «эпистемологию как стратегию оправдания, убеждения и верований, которым придается статус «нормальных» научных положений, т. е. положений, разделяемых в данном сообществе».7
Известно, что социологическая эпистемология стала складываться еще в конце 19-го века как продолжение эмпирической методологии Бэкона (учение об идолах) и картезианского рационализма (принцип познающего субъекта как рационально мыслящего: «cogito ergo sum») в социальных науках. В социологии картезианство воплощено в традиции, связанной в первую очередь с именем Эмиля Дюркгейма и сформулированной в его работе Метод социологии (1894 год).8 Пафос правил социологического метода заключается в возможности формирования объективного знания о мире социального, а социологии — как науки о социальная фактах/вещах (не отношениях). Феминистская эпистемология критикует эту методологию как нечувствительную к конкретному опыту индивидов и групп, в том числе опыту женщин. В радикальном варианте этой критики позитивистская эпистемология называется андроцентристской и женоненавистнической (используется термин «мизогиния»).
|
|
|
Правила социологического метода, сформулированные некогда Э. Дюркгеймом, подвергаются критике представителями многих направлений постклассической социологии, феминистками в их числе. Представим эти правила в виде тезисов, а феминистскую контр-позицию обозначим как антитезис, после чего подробнее рассмотрим основания критики, причины сомнения в позитивистской эпистемологии и перспективы нового знания.
(1) Первое правило социологического метода гласит, что для объективного исследования «нужно систематически устранять
6 Там же. С. 228.
7 Sandra Harding, «Introduction. Is there a Feminist Method?», in Sandra Harding,
ed., Feminism and Methodology (Milton Keynes: Open University Press, 1987),
p. 3.
8 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.:
Наука, 1991.
все предлонятия»,9 то есть необходимо избавиться от чувств, предрассудков, оценочных суждений и эмоций познающего субъекта. Эта позиция в дальнейшем развивается Т. Парсонсом, Р. Мер-тоном и др. представителями так называемого основного русла социологической теории (структурно-функционального анализа). Так, например, американский социолог Вильям Филдинг Огбурн утверждает, что «эмоции и желания более ответственны за искажение мышления, чем погрешности в логике».10 Надежность, устойчивость, верифицированность социальных знаний возможны лишь при условии отчуждения от заинтересованности познающего субъекта.
В феминистском исследовании, напротив, признается, что познающий субъект обладает конкретными желаниями и интересами, процесс познания локален и контекстуален, устранить чувство и заинтересованность из исследования невозможно. Претензия на бесстрастность и внеэмоциональность познающего — в лучшем случае самообман. Исследователь социальной реальности не свободен от пристрастий, он лишь воображает себя свободным от них. Не осознавая своей имплицитной заинтересованности, он тем более способствует сохранению и воспроизводству существующего социального порядка и соответствующей ему структуры властных отношений.11
|
|
|
(2) Дюркгейм утверждает, что предмет исследования (или «вещи, которые должен изучать социолог») следует определять «через составные элементы их природы, а не по соответствию их с более или менее идеальными понятиями».12 Это означает, что «социолог с первого шага вступает прямо в сферу реального». Предполагается, что сфера социального представляет собой объек-
9 Там же. С. 435.
10 Цит. по В. Laslett, «Gender and Rethoric of Social Science: William Fielding
Ogburn and Early Twentieth-Century Sociology in the United States», Con testing
the Master Narrative (Ajova Univ.Press, 1998), p. 21.
11 B. Laslett, «Gender and Rethoric of Social Science: William Fielding Ogburn
and Early Twentieth-Century Sociology in the United States», Contesting the
Master Narrative (Ajova Univ.Press, 1998); A. Oakley, «Gender, Methodology
and People's Way of Knowing: Some Problems With Feminism and the Paradigm
Debate in Social Science», Sociology, 1998, 32(4): 707-731.
12 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. С. 438.
178
тивную реальность и внеположена субъекту познания. Предмет исследования также объективен. В таком случае «способ классификации факта зависит не от него (познающего субъекта — Е.З. и А.Т.), не от его особого склада ума, а от природы вещей».13 В противовес этому, феминистская критика утверждает, что социальная реальность контекстуальна. Позитивистская методология маскирует интересы познающего, выдавая субъект за аксиологически свободный и безэмоциональный. На самом деле внеположенной социальной реальности не существует. Она сконструирована взаимодействием познающего и познаваемого. В радикальном варианте эта критика утверждает, что исследователь не может «прорваться» к объективной реальности: рамки личного и группового опыта пронизывают весь процесс познания и сказываются в его результатах. «Различия между «фактом» и «фикцией» исчезает полностью, «истина» и «объективность» становятся синонимами «лжи» и «субъективности».14
Утверждая, что пережитый и переживаемый опыт неизбежно находит превращенное выражение в создании социальной реальности, в позиции познающего и в процессе социального познания, феминистские критики ставят перед собой задачу деконструировать эту позицию. Важно выяснить, какой опыт, какая позиция стоит за псевдообъективизмом позитивистской социологии, ставшей классикой и представляющей основное русло социального знания (mainstream). Феминистки утверждают, что социологические факты и социальные теории выражают опыт общественной жизни (публичной сферы) эпохи модерна. Опыт действия в публичной сфере сложился как преимущественно мужской. Именно мужчины занимали(ют) ключевые позиции в сфере политического действия и оплачиваемого труда. Общественная сфера мыслится как предназначение мужчины даже в том случае, когда в ней активно участвуют женщины.15 Опыт исследователя общества — это тоже опыт мужчины, т. е. он является гендерно-специфичным. Таким образом, позитивистская социология является частью господствующего дис-
|
|
|
18 Там же. С. 439.
14 L. Stanley and S. Wise, Breaking Out Again: Feminist Ontology and Epistemology (London: Routledge, 1993), p. 171.
15 С. Pateman, The Sexual Contract (Polity Press, 1988).
курса, в котором зашифрованы интересы белого мужчины среднего (господствующего) класса.
Осознание гендерной специфичности произведенного социального знания приводит критиков к необходимости сделать еще один рефлексивный шаг. Отказавшись от критериев научной объективности, предложенных позитивистской эпистемологией, они утверждают, что предпонятия, эмоции, предрассудки задают рамки исследования. Эти рамки находят выражение в выборе предмета изучения, формулировке задач, языке обсуждения, понятийном аппарате, методах сбора данных и анализа и конечном счете в интерпретации полученных результатов.
(3) Дюркгейм утверждает, что источником социального знания является ощущение, которое «может быть субъективным. Поэтому в естественных науках принято за правило устранять чувственные данные, рискующие быть слишком субъективными».16 Социальные факты тем легче могут быть представлены объективно, чем более полно они освобождены от индивидуальных проявлений. Постоянство и повторяемость — критерии объективности получаемого знания. «Признак, вследствие которого факты относятся к той или иной группе, может быть указан всем, признан всеми, и утверждения одного наблюдателя могут быть проверены другими».17
|
|
|
Феминистки ставят под сомнения критерии верификации (надежности и валидности) социального знания, тиражируемые позитивистами. Новое знание, приобретаемое в феминистском исследовании, озвучивает «молчавшее бытие», которое контекстуально, индивидуально, и, зачастую, уникально, т. е. не проверяемо и не повторяемо.
Вывод Дюркгейма заключается в том, что социологическая методология независима от всякой философии (идеологии). «Социология, понимаемая таким образом, не будет ни индивидуалистической, ни коммунистической, ни социалистической... Она принципиально будет игнорировать эти теории, за которыми не может признать научной ценности, поскольку они прямо стремятся не выражать, а преобразовывать факты».18 «Для социоло-
16 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. С. 445.
17 Там же. С. 439.
18 Там же. С. 524.
180
гии настал момент отказаться от... светских успехов и обрести эзотерический характер, приличествующий всякой науке. Таким образом она выигрывает в достоинстве и авторитете настолько, насколько, быть может, проиграет в популярности».19
Феминистки, напротив, утверждают, что идеология встроена в науку и ее эпистемологию, всякая социология идеологична. Именно поэтому утверждение объективности полученного знания о социальной реальности является отражением доминирующего дискурса, и этим утверждением поддерживается существующий порядок, однако идеологизированность социологии замаскирована.
Утверждение Дюркгейма о том, что социология должна руководствоваться социологическим методом, суть которого в том, что «социальный факт можно объяснять только другим социальным фактом»,20 феминистки доводят до логического конца. Саму социологию надо рассматривать как социальный факт и тогда необходимо анализировать, как общество сконструировало этот социальный факт и воспроизводит себя в нем.
Развивая критику позитивистской методологии, феминистки переосмысливают классические социологические представления о субъекте и объекте познания и дают им новые определения. Рассмотрим поочередно, как они переопределяют привычные категории субъекта познания, объекта познания и их соотношение.
|
|
|
