Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

От мужских ролей к гендерным идентичностям




Становление новой парадигмы маскулинности, получившей широкое распространение в последние 15 лет, тесно связано с общими тенденциями не только гендерных исследований, но всего современного человековедения и имеет несколько идейных источников.


Во-первых, это феминистский анализ гендера как структуры общественных отношений и, особенно, отношений власти.

Во-вторых, это социологические исследования субкультур и проблем, связанных с маргинализацией и сопротивлением социальных меньшинств.

В-третьих, это постструктуралистский анализ дискурсивной природы любых социальных отношений, включая половые и сексуальные идентичности (Мишель Фуко). В свете этого подхода, маскулинность, как и сами гендерные свойства, не является чем-то самодовлеющим, она органически переплетается с расовыми, сексуальными, классовыми и национальными отношениями. При этом она заведомо условна, связана с определенным контекстом, конвенциональна и может разыгрываться и представляться по-разному (гендерный дисплей, перформанс).

Важный аспект этого подхода — комплексное (одновременно антропологическое, социально-психологическое и биомедицинское) изучение феномена «третьего пола» и гомосексуальности. Поскольку, как убедительно показала Джудит Батлер, традиционный канон гегемонной маскулинности направлен не только и не столько против женщин, сколько против гомосексуальности, «нормализация» гомосексуальности облегчает жизнь не только геям, но и множеству гетеросексуальных мужчин, чье телосложение или поведение не соответствует жесткому и заведомо нереалистическому канону маскулинности.

Главное достижение этого подхода — деконструкция идеи единой, твердой, универсальной маскулинности. Как пишет Кон-нелл, «не существует единого образа маскулинности, который обнаруживается всюду. Мы должны говорить не о маскулинности, а о «маскулинностях». Разные культуры и разные периоды истории конструируют гендер по-разному... Многообразие — не просто вопрос различий между общинами; не менее важно то, что разнообразие существует внутри каждой среды. Внутри одной и той же школы, места работы или микрорайона будут разные пути разыгрывания маскулинности, разные способы усвоения того, как стать мужчиной, разные образы Я и разные пути использования мужского тела».10

10 R.W. Connell, «Introduction: Studying Australian Masculinities», Journal of Interdisciplinary Gender Studies, Dec. 1998,Vol. 3,# 2,p. 3.


582

«Гегемонная», культурно господствующая, самая престижная в данной среде маскулинность характеризует лишь мужчин, стоящих на вершине гендерной иерархии, а ее признаки исторически изменчивы. Хотя их обычно приписывают конкретным индивидам, они являются коллективными, создаются и поддерживаются определенными социальными институтами. Эти образы многослойны, многогранны, противоречивы и изменчивы.

В отличие от популярных бестселлеров, говорящих о мужских проблемах вообще, вне времени и пространства, большинство современных исследований маскулинности являются «этнографическими»: они описывают и анализируют положение мужчин и особенности мужского самосознания не вообще, а в определенной конкретной стране, общине, социальной среде, культурном контексте. Поскольку маскулинности — как и сами мужчины и характерные для них стили жизни — неоднородны, многомерны и множественны, стереотип «настоящего мужчины» имеет смысл только в определенной системе взаимосвязанных социальных представлений.

Множественность и текучесть образов маскулинности проявляется не только в истории, но и в жизни каждого конкретного индивидуума, который в разных ситуациях и с разными партнерами «делает», «разыгрывает» и «представляет» разную маскулинность. Психологами давно уже замечено, что мальчики и мужчины чаще женщин представляют окружающим заведомо ложные, нереальные образы «я», попросту говоря — выпендриваются. Понятия «гендерного дисплея», «делания гендера» и «гендерного перформанса» позволяют лучше описать и теоретически осмыслить разные ипостаси мужского «я» и возможные варианты и способы их интеграции и дезинтеграции. Это имеет, помимо культурологического, важное психотерапевтическое значение.

Разные парадигмы маскулинности не столько отрицают, сколько взаимно дополняют друг друга. Однако разрыв между теорией и эмпирическими данными в «мужских исследованиях» еще больше, чем в женских.

Очень велики предметные диспропорции. По одним сюжетам (спорт, насилие, здоровье, сексуальность, отцовство), научных фактов сравнительно много, по другим же нет ничего, кроме умозрительных рассуждений. Между тем имагология (анализ


типов и образов маскулинности, представленных в средствах массовой информации, культуре и обыденном сознании), не подкрепленная социологическим анализом, не позволяет судить о долгосрочных тенденциях социального развития.

Крайне неравномерно распределение научной информации по странам и континентам. Хотя количество сравнительных кросскультурных исследований маскулинности быстро растет, большая часть теоретических обобщений делается на «западном» материале, что, конечно, неправомерно.

По-прежнему велика междисциплинарная разобщенность. Опасение впасть в грех биологического редукционизма побуждает многих исследователей-гуманитариев практически игнорировать биологические данные, что сильно облегчает и упрощает их работу. А характерный для постструктурализма методологический гиперкритицизм делает исследователя похожим на сороконожку, которую спросили, с какой ноги она ходит. Бедняжка задумалась и после этого вообще не могла сдвинуться с места.

Маскулинность как история

Коль скоро «кризис маскулинности» связан с изменением социальных условий, признаки и причины перемен нужно искать не столько в индивидуальной психологии, сколько в социально-экономических процессах и отношениях. Глобальные фрейдовские модели, при всей их увлекательности (почти каждый мужчина узнает в них себя и свои проблемы), для объяснения социальных изменений непригодны.

Исходя из того, что сначала меняется социальное положение и характер деятельности мужчин и женщин, затем — их базовые установки и ценности, и только после этого — более тонкие психологические свойства, которые, в свою очередь, влияют на социальную структуру, начинать нужно не с психологии и культурологии, а с гендерной стратификации. Такова общая логика как социологии, так и современной психологии, включая популярную в России теорию деятельности Л. С. Выготского и его последователей.


584

Таким образом, необходимо разграничить

а) более или менее объективные и поддающиеся измерению
социально-структурные сдвиги,

б) их преломление в культуре и массовом сознании — преж
де всего в стереотипах и нормах маскулинности,

в) связанные с этим индивидуально-психологические раз
личия.

Некоторые из этих сдвигов являются долгосрочными и глобальными, характерными, в большей или меньшей степени, для всех индустриально развитых и развивающихся стран.

1. В сфере производственных отношений происходит постепенное и ускоряющееся разрушение традиционной системы гендерного разделения труда, ослабление дихотомизации и поляризации мужских и женских социально-производственных функций, ролей, занятий и сфер деятельности. Ведущей, динамической силой этого процесса являются женщины, которые быстро осваивают мужские профессии, сравниваются с мужчинами по уровню образования и т. д.

2. В политической сфере параллельно этому, хотя с некоторым отставанием, меняются гендерные отношения власти. Мужчины постепенно утрачивают былую монополию на публичную власть. Всеобщее избирательное право, принцип гражданского равноправия полов, увеличение номинального и реального представительства женщин во властных структурах — общие тенденции нашего времени. Это не может не изменять социальных представлений мужчин и женщин друг о друге и о самих себе.

3. В том же направлении, но с гораздо большим хронологическим отставанием и количеством вариаций, эволюционируют брачно-семейные отношения. В современном браке гораздо больше равенства, понятие отцовской власти все чаще заменяется понятием родительского авторитета, а «справедливое распределение домашних обязанностей» становится одним из важнейших признаков семейного благополучия. Классический вопрос «кто глава семьи?» заменяется вопросом, кто принимает основные решения. Общая психологизация супружеских и родительских отношений с акцентом на взаимопонимание практически несовместима с жесткой дихотомизацией мужского и женского. Как и в других сферах жизни, эти перемены затрагивают больше женщин, чем мужчин, однако нормативные представления и психология последних также перестраиваются, особенно среди более молодых, образованных и городских мужчин.


4. В 20 в. существенно изменился характер социализации мальчиков. Более раннее и всеобщее школьное обучение повышает степень влияния общества сверстников по сравнению с влиянием родителей. А поскольку школьное обучение большей частью является совместным, это уменьшает половую сегрегацию и облегчает взаимопонимание мальчиков и девочек, создавая психологические предпосылки для более равных и широких кооперативных отношений между взрослыми мужчинами и женщинами в разных сферах общественной и личной жизни.

5. Изменения в структуре гендерных ролей преломляются в социокультурных стереотипах маскулинности. Хотя в массовом сознании нормативные мужские и женские свойства по-прежнему выглядят альтернативными и взаимодополнительными, принцип «или/или» уже не является безраздельно господствующим. Многие социально-значимые черты личности считаются гендерно-нейтральными или допускающими существенные социально-групповые и индивидуальные вариации. Идеальный тип «настоящего мужчины», который всегда был условным и часто проецировался в прошлое, теперь окончательно утратил свою монолитность, а некоторые его компоненты, например, агрессивность, ранее считавшиеся положительными, стали проблематичными и дисфункциональными, уместными только в определенных, строго ограниченных условиях (война, соревновательный спорт и т. п.). Это способствует утверждению взгляда на маскулинность как представление, маскарад, перформанс.

6. Социокультурные перемены распространяются на социальные представления о специфике мужского тела, критериях мужской красоты и границах мужской эмоциональной чувствительности. В условиях жестких иерархических отношений мужская привлекательность также ассоциировалась преимущественно с качествами, основанными на силе и власти. «Воспитание чувств» у мальчика практически сводилось к самообладанию, нежность и чувствительность считались проявлениями слабости и женственности.

В Англии 18 в. чувствительность и деликатность вкуса, включая интерес к искусству, считались конституциональным свойством, характерным для женщин. Философы эпохи Просвещения вели специальную компанию за реформирование и смягчение мужских нравов по отношению к женщинам и детям. Сначала эти новые нормативные установки, требовавшие от мужчин


586

мягкости и элегантности, касались только господствующих классов — причем подчеркивалось, что эти качества не должны перерастать в женственность.11 В последующие два столетия эта тенденция стала постепенно распространяться на другие классы и сословия, хотя пролетарский канон маскулинности по сей день остается более традиционным и жестким, чем буржуазный.

Хотя правила этикета и хорошего тона на первый взгляд кажутся внешними, их усвоение меняет не только мужское поведение, но и психику. Это происходит не автоматически. Социально эмансипированные и образованные женщины предъявляют к мужчинам повышенные требования психологического характера, которые многим мужчинам трудно удовлетворить. Это способствует развитию у мужчин более сложных и тонких форм саморефлексии, расшатывая образ монолитного мужского «я».

7. Усложняются и взаимоотношения между мужчинами. Мужские отношения всегда были и остаются соревновательными и иерархическими. Однако в первобытном стаде социальный статус и репродуктивный успех самца определялся одними и теми же свойствами. По мере того, как элементарный биологический отбор, обеспечивающий выживание наиболее приспособленных особей, был дополнен и отчасти заменен социокультурным отбором, преимущество получили не столько самые физически сильные и агрессивные, сколько наиболее умные и креативные самцы, социальные достижения которых обеспечивают более высокий статус им самим и их потомству, что, естественно, привлекает к ним и самок. В человеческом обществе мужские иерархические системы строятся не по одному, а по нескольким не совпадающим друг с другом принципам. Однако в разных средах и на разных стадиях жизненного пути критерии успеха могут быть разными. «Настоящий мужчина» всегда должен быть «сверху», но значение этого понятия неодинаково. Отсюда опять-таки вытекает многомерность нормативных канонов маскулинности.

8. Меняется характер мужской сексуальности. Сексуальная революция 20 века была прежде всего женской революцией. Идея равенства прав и обязанностей полов в постели — плоть

11 G.J. Barker-Benfield, The Culture of Sensibility. Sex and Society in Eighteenth-Century Brittain (The University of Chicago Press, 1992).


от плоти общего принципа социального равенства. Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта, числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т. д. При этом женщины лучше рефлексируют и вербализуют свои сексуальные потребности, что создает для мужчин дополнительные проблемы, включая так называемую исполнительскую тревожность. Массовое распространение таких ранее запретных сексуальных позиций как «женщина сверху» и куннилингус, повышая сексуальное удовольствие обоих партнеров, есть одновременно символический удар по гегемонной маскулинности. Современные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний «джентльменский набор» не входили. Многие мужчины стараются соответствовать этим требованиям, в результате чего понятие секса как завоевания и достижения сменяется ценностями партнерского секса, основанного на взаимном согласии.

9. Частный, но очень важный аспект этого процесса — рост терпимости к гомосексуальности. Однополая любовь уже самим фактом своего существования подрывает иллюзию абсолютной противоположности мужского и женского. Гомофобия — конституирующий принцип гегемонной маскулинности. Отношение мужчин к фемининности по определению двойственно: хотя в нем присутствует мизогиния, принижение и унижение женщин, «настоящий мужчина» обязан любить женщин и испытывать к ним влечение. Напротив, влечение к другому мужчине — позорная и непростительная слабость. Бесчисленные нормативные запреты на проявления нежности в отношениях между мужчинами — одна из причин мужской «неэкспрессивности» и мужских коммуникативных трудностей. В современном обществе гомофобия постепенно ослабевает, причем наибольшую терпимость к гомосексуальности обнаруживают молодые и лучше образованные люди. Хотя это не сопровождается ростом числа людей, идентифицирующих себя в качестве геев, сексуальная идентичность становится менее важным нормативным признаком маскулинности.


588

Перечисленные сдвиги и тенденции являются более или менее глобальными, всеобщими и закономерными. Но процесс этот сложен, неравномерен и противоречив.

Прежде всего, нужно отдавать себе отчет в том, что главным субъектом и носителем социальных изменений, ломающих привычный гендерный порядок, являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Вполне вероятно, что и женские самоописания, и женские образы маскулинности изменились за последние десятилетия больше, чем мужские. Дело не в ригидности, жесткости мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости.

Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности очень неравномерны

а) в разных странах,

б) в разных социально-экономических слоях,

в) в разных социально-возрастных группах и

г) среди разных типов мужчин.

Поскольку ломка традиционного гендерного порядка тесно связана с общей социально-экономической модернизацией общества и утверждением новых технологий, логично предположить, что изменение канона маскулинности будет сильнее в про-мышленно-развитых странах Запада, чем в странах третьего мира. В общем и целом, так оно и есть. Но такие количественные показатели, как темп и уровень социально-экономического развития, определяют характер символической культуры общества, одним из элементов которой является маскулинность, только через ряд опосредований, включая особенности традиционной культуры и другие национальные свойства соответствующей страны или этноса.

Это убедительно подтверждают многолетние кросс-культурные исследования голландского антрополога Герта Хофстеде, который эмпирически сравнивал типичные ценностные ориен-


тации людей в разных культурах по нескольким признакам, включая маскулинность и фемининность.12

Маскулинные общества, по Хофстеде, отличаются от фемининных по целому ряду социально-психологических характеристик, далеко выходящих за пределы собственно-гендерной стратификации и отношений между полами. Первичные ценностные ориентации маскулинных культур отличаются высокой оценкой личных достижений; высокий социальный статус считается доказательством личной успешности; ценится все большое, крупномасштабное; детей учат восхищаться сильными; неудачников избегают; демонстрация успеха считается хорошим тоном; мышление тяготеет к рациональности; дифференциация ролей в семье сильная; люди много заботятся о самоуважении. Первичные ценностные ориентации фемининных культур, напротив, выдвигают на первый план необходимость консенсуса; здесь ценится забота о других; щадят чувства других людей; четко выражена ориентация на обслуживание; красивым считается маленькое; присутствует симпатия к угнетенным; высоко ценится скромность; мышление является более интуитивным; много значит принадлежность к какой-то общности, группе.

Эти базовые различия преломляются и в других сферах общественной и личной жизни. Обобщенная сводка этих различий представлена в следующей таблице.

«Маскулинность» и «фемининность» в работах Хофстеде являются не психологическими, а антропологическими категориями. Они фиксируют различия не между индивидами, а между странами (культурами), населению которых они предъявляются в качестве подразумеваемых нормативных ориентиров с разной степенью выраженности. Одна и та же страна может быть «фемининной» по одному параметру и «маскулинной» по другому, не говоря уже о классовых и иных социально-групповых различиях.

Хотя эти свойства базируются на житейских представлениях о фемининности и маскулинности, они «работают». При сравнении по методике Хофстеде 50 разных стран и трех регионов, включающих каждый по несколько стран (Арабские страны,

12 Geert Hofstede and Associates, Masculinity and Femininity. The Taboo Dimension of National Cultures (Sage Publications, 1998).


590

 

Таблица 1. Ключевые различия между фемининными  
и маскулинными обществами (по Хофстеде)13  
Фемининные Маскулинные  
Общая норма    
Господствующие ценности в об- Господствующие ценности в обще-  
ществе — забота о других и ста- стве — материальный успех и  
бильность прогресс  
Важны люди и теплые отноше- Важны деньги и вещи  
ния Мужчины должны быть напорис-  
Все должны быть скромными тыми, честолюбивыми и крутыми Женщины предполагаются не-  
И мужчинам и женщинам по- жными и заботящимися об отно-  
зволительно быть нежными и шениях  
заботиться об отношениях    
Симпатия к слабым Симпатия к сильным  
Маленькое и медленное красиво Большое и быстрое красиво  
Секс и насилие в СМИ запрещены Секс и насилие широко представлены в СМИ и на ТВ  
В семье    
И отцы и матери имеют дело как Отцы имеют дело с фактами, а ма-  
с фактами, так и с чувствами тери — с чувствами  
Как мальчики, так и девочки Девочки плачут, мальчики — нет;  
могут плакать, но не должны мальчики должны драться, когда  
драться на них нападают, девочки — нет.  
В школе    
Внимание к среднему ученику Внимание к лучшему ученику  
Неудачи в школе не очень суще- Неудачи в школе — несчастье  
ственны    
В учителях ценится дружествен- В учителях ценится блеск  
ность Мальчики и девочки изучают раз-  
Мальчики и девочки изучают ные предметы  
одни и те же предметы    
На работе    
Работать, чтобы жить Жить, чтобы работать  

13 Ibidem, pp. 16-17, 175.


591

 

Менеджеры руководствуются Менеджеры должны быть реши-
интуицией и стремятся к согла- тельными и напористыми
сию \ Акцент на справедливости, сорев-
Акцент на равенстве, солидарно- новательности и достигнутых ре-
сти и качестве трудовой жизни зультатах
\ Разрешение конфликтов путем
Разрешение конфликтов путем победы «лучшего»
компромисса и переговоров  
В политике  
Идеал общества всеобщего благо- Идеал общества высоких дости-
денствия жений
Необходимо помогать нуждаю-  
щимся Нужно поддерживать сильных
Пермиссивное, терпимое общество Строгое, карающее общество
Высший приоритет — сохране- Высший приоритет — поддержа-
ние среды ние экономического роста
Правительство тратит сравни- Правительство тратит сравни-
тельно большую часть бюджета тельно малую часть бюджета на
на помощь бедным странам помощь бедным странам
Правительство тратит сравни- Правительство тратит сравни-
тельно малую часть бюджета на тельно большую часть бюджета
вооружение на вооружение
  Международные конфликты дол-
Международные конфликты дол- жны разрешаться путем демон-
жны разрешаться путем перего- страции силы или путем борьбы
воров и компромиссов Сравнительно мало женщин за-
Сравнительно много женщин за- нимают выборные политические
нимают выборные политические должности
должности  
Преобладающие идеи  
Господствующие религии подчер- Господствующие религии подчер-
кивают взаимодополнительность кивают мужские прерогативы
полов  
Освобождение женщин означает, Освобождение женщин означает,
что мужчины и женщины долж- что женщины должны быть до-
ны нести равную нагрузку дома пущены к позициям, которые
и на работе раньше занимали только мужчи-
  ны

592

 

Сексуальность  
Спокойное отношение к сексуаль- Моралистическое отнощение к
ности как бытовому явлению сексуальности
Слабые запреты на открытое об- Строгие запреты на открытое об-
суждение сексуальных вопросов суждение сексуальных вопросов
Сексологические исследования Сексологические исследования
фиксируют внимание на пережи- фиксируют внимание на числах
ваниях и чувствах и частотах
Больше внебрачных сожительств Меньше внебрачных сожительств
Меньшая зависимость жены от Большая зависимость жены от
мужа мужа
Меньше различий между сексом Больше различий между сексом
и любовью и любовью
Признание женской сексуаль- Норма женской сексуальной
ной активности пассивности
Секс рассматривается как парт- Секс часто ассоциируется с эксп-
нерское отношение луатацией партнера
Более терпимое отношение к ма- Нетерпимое отношение к мастур-
стурбации и гомосексуальности бации и гомосексуальности

Восточная Африка и Западная Африка), между ними обнаружились существенные различия, не совпадающие с уровнем их социально-экономического развития или богатства. «Маскулинными» являются, к примеру, Япония, Австрия, Италия, Германия, США, Великобритания, Мексика, Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Южная Африка, Австралия, Арабские страны, Филиппины. «Фемининными», имеющими низкий балл по маскулинности, оказались Скандинавские страны — Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, а также Нидерланды, Франция, Португалия, Коста Рика и Таиланд. Это имеет важные социально-психологические и культурные последствия.

В психологической литературе Маскулинность иногда отождествляется с Индивидуализмом, а Фемининность с Коллективизмом (другая пара категорий, применяемых Хофстеде). Однако Хоф-стеде подчеркивает, что статистически эти два параметра независимы друг от друга, «коллективистское» общество может быть маскулинным и наоборот. Каждое общество по-своему уникально.

Хотя степень маскулинности/фемининности каждой культуры исторически более или менее стабильна, она может изме-


няться в зависимости от конкретных социально-политических обстоятельств. Войны, политические кризисы или подъем национальных чувств создают повышенный спрос на героев-воинов и тем самым повышают ценность «маскулинных» качеств.

Рост национализма и религиозного фундаментализма в современном мире — самый мощный противовес тенденции цивилизованной «феминизации» социокультурных ценностей. Он способствует возрождению самых архаических и агрессивных форм гегемонной маскулинности, даже в тех странах, где национальное начало символизируется женским образом (как русская «Мать Родина»). То же самое можно сказать о любой разновидности фашизма. Культ силы, дисциплины, державности, вождя и нации обязательно будет культом агрессивной маскулинности, направленной против «женственной» и «слабой» демократии.

Помимо национально-культурных особенностей, нормативные каноны маскулинности и ориентированное на них поведение варьируют в зависимости от социального положения и образовательного уровня людей. Более образованные мужчины стесняются примитивной, грубой маскулинности, их ценностные ориентации и стили жизни выглядят более цивилизованными, они охотнее, хотя и не во всем, принимают идею женского равноправия и готовы идти ей навстречу (зачастую у них нет выбора, потому что женщины в их среде более эмансипированы и самостоятельны, грубая сила их отталкивает). В рабоче-крестьянской среде традиционный канон маскулинности сильнее и его не стесняются декларировать публично. Психологически, на индивидуальном уровне анализа, соответствующие установки зависят не столько от личного социального статуса взрослого мужчины, сколько от той среды, в которой он провел свое детство и юность; эти ранние влияния, как правило, не изглаживаются последующим личным опытом.

Еще один водораздел — социально-возрастной. Многие как аскриптивные, так и реальные (поведенческие) свойства традиционной маскулинности, в частности, агрессивность и сексуальность, подразумевают в первую очередь подростков и молодых мужчин. В антропологической литературе существует даже понятие «синдром молодого самца» (М. Daly and M. Wilson, 1994), свойства которого более или менее одинаковы у многих видов животных и предположительно связаны с повышенной секрецией тестостерона. Сходства в поведении самцов приматов и


594

молодых мужчин подробно описывались этологами. У животных самец и в старости должен оставаться агрессивным, чтобы защищать свои права. У людей длительная родительская и семейная опека, а также правовой порядок делают это не столь необходимым, хотя выработанные в юности привычки и репутация «доминанта» помогают мужчинам и позже.

Молодые мужчины представляют собой особую социально-демографическую группу, которая и по своим физическим (мускулы, физическая сила, гормоны), и по своим поведенческим (стадность, высокая соревновательность), и по своим психологическим свойствам (любовь к риску, отсутствие заботы о личной безопасности, пренебрежение к собственной жизни, желание выделиться, склонность к девиантности) отличается как от женщин, так и от старших мужчин. Выраженность этих черт зависит больше всего от возраста, но также и от социального статуса (женатые мужчины меньше холостяков склонны к риску и авантюрам, у них другой стиль жизни). Однако усвоенные в юности стереотипы и идеализированные образы маскулинности сохраняются в сознании многих взрослых мужчин и независимо от их собственного реального образа жизни вызывают ностальгические чувства и нередко симулируются, на чем искусно играют средства массовой информации, поп-арт и имидж-мейкеры.

Наконец, индивидуально-типологические различия. Хотя социо-нормативные образы и нормы маскулинности создаются и поддерживаются культурой, разные типы маскулинности импонируют разным типам мужчин (и женщин) и имеют свои психофизиологические, конституциональные основы.

Классический образ мачо создан по образу и подобию могучего доминантного Альфа-самца. Такие люди существуют и сейчас, составляя по предположению А. Протопопова, от 10 до 20% мужчин. Хотя в современном обществе этот канон стал отчасти дисфункциональным, принося больше неприятностей, чем выгод, его носители продолжают считать себя единственными «настоящими» мужчинами, сопротивляются происходящим переменам, создают собственные закрытые сообщества и находят такие сферы жизни, где эти качества можно проявлять безнаказанно и получать за это одобрение (война, силовые виды спорта) и т. д. Поскольку эти свойства филогенетически самые древние и на них жестко ориентирована любая мальчишеская и юношеская субкультура, их поддерживают и им завидуют и многие


мужчины, сами не принадлежащие к этому типу. Носителями, защитниками и идеологами «новой маскулинности» становятся, как правило, мужчины, которые по тем или иным причинам не смогли войти в этот «элитарный мужской клуб», испытывали в детстве и юности какие-то трудности с маскулинной идентификацией и нашли для себя другой, более приемлемый канон маскулинности. Разумеется, это возможно и по чисто интеллектуальным соображениям, но чаще эти мотивы переплетаются: личные трудности помогают осознать «неправильность» социального стереотипа.

Таким образом, как по социальным, так и по психологическим причинам существуют разные каноны маскулинности, элементы которых переплетаются в самых разных сочетаниях. Поэтому «новая» маскулинность отличается от «старой» не так сильно, как хотелось бы феминисткам.

Осознанные установки, которые легче всего улавливают вербальные тесты, меняются быстрее и полнее, чем глубинные диспозиции, от которых зависит мужское поведение. Многие традиционные константы мужского самоутверждения и самооценки не исчезают, а, скорее, смягчаются и видоизменяются. Перечислим несколько таких констант: 1. Общая модель мужского поведения и мотивации по-прежнему предполагает проекцию вовне, желание стать чем-то, потребность в достижении (Need for Achievment) и инструментальный, в противоположность экспрессивному, стиль жизни. Конкретное содержание этой потребности — чем именно мужчина хочет стать, чего и как он хочет достичь — может меняться и варьироваться, но базовый тип мотивации остается тем же самым. Отмечаемое психологами уменьшение разницы в этом отношении между современными мужчинами и женщинами обеспечивается изменением не столько мужской, сколько женской психики, повышением уровня притязаний и реальных достижений женщин как в семейно-бытовых, так и в социально-производственных отношениях. Похоже на то, что разница между мужчинами и женщинами уменьшается за счет изменения не столько мужчин, сколько женщин.

2. Сохраняется извечная мужская потребность отличаться от женщин. Дистинкция, отделение, отмежевание от изначально женского, материнского начала — необходимый аспект мужской самоидентификации. Быть мужчиной — значит преж-


де всего не быть женственным. Хотя этот процесс чаще всего описывается в психоаналитических терминах, его признают практически все психологические теории.

Маскулинная дифференциация начинается с отделения мальчика от первоначального симбиоза с материнским организмом и продолжается в виде серии других «уходов» и «отделений», символизируемых такими «хирургическими» метафорами как обрезание пуповины или крайней плоти (Бруно Беттель-хейм) или «мужская рана». Маскулинность — своего рода реактивное образование, протест против материнской опеки, распространяемый затем и на других женщин.

Этот разрыв жизненно необходим. Слишком нежная и одновременно властная материнская любовь делает мальчика пассивным, неприспособленным к жизненным трудностям. Однако это отделение болезненно и травматично. Одно из средств его психологического оправдания и легитимации — мужское презрение к женственности, поэтизация исключительной мужской дружбы (и одновременно — ненависть к гомосексуальности). Тема ненависти к матери и страха перед женщинами часто встречается в мифологии и искусстве.

3. Важнейшим социальным институтом, способствующим формированию и поддержанию специфических маскулинных ценностей, самосознания и стиля жизни остается иерархическое мужское сообщество.

Говоря словами Шекспира, «сын женщины есть тень мужчины, а не его подобие» (Шекспир, «Генрих IV», часть 2, акт 3, сцена 2). Мальчика делают мужчиной не женщины, а другие мужчины, будь то собственный отец, с которым он идентифицируется, или взрослые мужчины, совершающие над ним обряд инициации, или сообщество однополых сверстников, о которых Франсуа Мориак писал, что они лучшие воспитатели, чем родители, потому что они безжалостны.

В древних обществах закрытые мужские сообщества (мужские дома, возрастные группы и т. п.) и связанные с ними обряды инициации были институционализированы и имели священное, сакральное значение. Обобщение этнографических данных по 186 доиндустриальным обществам14 показало, что в жизни

14 A. Schlegel and H. Barry, Adolescence. An Anthropological Inquiry (New York: Free Press, 1991).


мальчиков группы сверстников играют значительно большую роль, чем в жизни девочек. Мальчики раньше отделяются как от родительской семьи, так и от общества взрослых мужчин, и имеют больше внесемейных обязанностей. Мальчишеские группы отличаются высокой внутригрупповой и межгрупповой соревновательностью, имеют выраженную иерархическую структуру и дисциплину. Кроме того, девичьи группы обычно функционируют на основе принятых в данном обществе норм и правил, тогда как юношеские часто конфликтуют с ними, у мальчиков значительно больше антинормативного поведения, и взрослые считают это нормальным.

Раннебуржуазное европейское общество пыталось ослабить эти мужские узы, сосредоточив социализацию детей в родительской семье или передав их в руки профессиональных взрослых воспитателей. Однако неформальные однополые группы неизменно воссоздаются самими мальчиками как в школе (даже при совместном обучении), так и вне ее, а дети, замеченные в нарушении этих символических границ и в кросс-гендерном поведении, подвергаются стигматизации и дискриминации. Несмотря ни на какие педагогические усилия, специфические нормы мужского общения, языка и ценностей сохраняются и передаются из поколения в поколение. Верность своей группе — важнейшая нравственная ценность мальчиков и юношей. Хотя совместное обучение, преобладающее в большинстве западных стран, имеет много бесспорных плюсов с точки зрения воспитания гендерного равенства и смягчения мальчишеской агрессивности, у некоторых педагогов оно вызывает сомнения. Именно в однополых группах сверстников мужчины вырабатывают тот специфический кодекс чести, на который они оглядываются (и иногда корректируют его) в последующей жизни.

4. Гомосоциалъность, ориентация на общение преимущественно или исключительно с представителями собственного пола, отличающая мужчин от женщин, существует и за пределами подросткового возраста.

Теме male bonding посвящена огромная антропологическая, историческая и психологическая литература. Одни ученые, например, автор знаменитого бестселлера Мужчины в группах (1969) Лайонел Тайгер, считают мужскую гомосексуальность частным проявлением более общего феномена мужской солидарности. Другие, напротив, видят в мужском товариществе и


дружбе проявления неосознанного, латентного гомоэротизма. Как бы то ни было, даже после исчезновения древних мужских союзов эмоциональные привязанности и внесемейное общение мужчин оставались однополыми. В 1710 году в Лондоне на 800.000 населения было около 2000 исключительно мужских кофеен; позже их сменили разнообразные закрытые для женщин мужские клубы. Сегрегация в общении консолидировала маскулинность (поэтому мужчины всячески охраняли ее), но одновременно затрудняла взаимопонимание мужчин и женщин. Английская писательница Джейн Остин писала в 1816 году, что «одна половина мира не может понять удовольствий другой половины».

В современном обществе число и удельный вес исключительно мужских сообществ и учреждений резко уменьшилось. Даже армия перестала быть чисто мужским институтом. Однако потребность в закрытом для женщин общении с себе подобными у мужчин по-прежнему велика, а исключительное мужское товарищество и мужская дружба остаются предметами культа и возрастной ностальгии.

Подчас трудно понять, являются ли исключительно мужские формы развлечений и массовой культуры, как футбол или рок-музыка, проявлением специфики мужских групповых интересов или же их главный смысл заключается именно в консолидации мужской обособленности. Соревновательный спорт и рок-музыка непосредственно служат утверждению фаллического начала, мужской силы и солидарности, а приобщение к ним психологически эквивалентно ритуалу мужской инициации.

Чем заметнее присутствие и влияние женщин в публичной жизни, тем сильнее мужчины ценят такие занятия и развлечения, где они могут остаться сами с собой, почувствовать себя свободными от женщин, нарушить стесняющие их правила этикета, расслабиться, дать простор агрессивным чувствам и эмоциям. Это сопряжено с известными социальными издержками (хулиганство, пьянство, акты вандализма), но выполняет важные компенсаторные функции и потому не может быть искоренено.

5. Сохраняются, несмотря на ломку гендерного разделения труда и ослабление соционормативных канонов маскулинности, и определенные когнитивные гендерные различия — особенно в направленности интересов и содержании деятельности. Даже когда мужчины и женщины делают практически одну и ту же


 

599

работу, они часто делают ее не совсем одинаково и руководствуются разными мотивами. Хотя глобальные теории о различиях мужского и женского стиля мышления (например, Кэррол Гил-лиган) остаются спорными и не имеют строгого эмпирического подтверждения, а индивидуальные вариации перевешивают межполовые, существование таких различий мало у кого вызывает сомнения.

Например, современные отцы значительно чаще «традиционных» ухаживают за детьми и играют с ними. То есть они выглядят более «женственными». Но при более тщательном анализе выясняется, что женские игры с ребенком обычно являются продолжением ухода за ним (матери стараются его успокоить, убаюкать и т. п.), когда как мужчины делают противоположное — подбрасывают ребенка, пробуждают его активность.

Современные мужчины почти не уступают женщинам в заботе о собственном теле, охотно выставляют его напоказ, тратят огромные деньги на косметику, что раньше считалось недопустимым и т. д. Выставленное на всеобщее обозрение обнаженное мужское тело демонстрирует уже не только силу и самообладание, но и свои эмоциональные возможности, становится средоточием чувственного наслаждения и сексуального соблазна. Тем не менее мужской канон красоты отличается от женского, «унисекс» нравится сравнительно немногим.

Глобальная «феминизация» мужчин — такое же упрощение, как всеобщая «маскулинизация» женщин. Речь идет о снятии нормативных запретов и ограничений, что позволяет проявиться индивидуальным свойствам, не обязательно связанным с полом. Половые различия при этом становятся более индивидуализированными и тонкими.

6. Сохраняет актуальность и такая особенность «мужского характера» как агрессивность и склонность к насилию. Эта проблема вызывает особенно жаркие споры среди ученых и публицистов.

Одни авторы утверждают, что мужчины самой природой предназначены быть насильниками и агрессорами, потому что агрессивное поведение детерминируется и стимулируется тестостероном, а попытки его модификации эквиваленты кастрации или психологической девирилизации мужчин. Другие, напротив, считают мужскую агрессивность следствием неправильного воспитания мальчиков и требуют его изменения. По мнению


600

популярной американской писательницы Мириам Мидзян, автора книги Мальчики останутся мальчиками. Как разорвать связь между маскулинностью и насилием15 (1991), спасти человечество от мужской агрессивности можно путем радикального изменения воспитания мальчиков. Мальчиков нужно с раннего детства готовить к отцовству, учить мирно разрешать конфликты, а также поощрять участие отцов в воспитании детей. Над поведением взрослых мужчин также нужен контроль и цензура. Следует запретить все виды агрессивных спортивных игр, включая футбол и бокс, дети должны смотреть по ТВ только специальные программы, без агрессии и секса, подросткам не следует продавать диски хеви-металл и т. д.

Лично я скептически отношусь к подобным рекомендациям, в основе которых лежит желание вывести новую породу смирных «домашних» мужчин. Мужская агрессивность действительно имеет природные предпосылки, но она не является чисто биологическим феноменом и не всегда бывает антисоциальной. Понятия агрессии и насилия (violence) не совпадают, и оба явления могут быть как антисоциальными, так и вполне нормативными. Под агрессивностью многие психологи понимают высокую соревновательность, энергию, предприимчивость, готовность и умение отстаивать свои интересы, стремление к власти и т. п. Вероятность сочетания этих мотивов или их реализации с применением насилия зависит, с одной стороны, от принятых в обществе методов разрешения конфликтов и наличия так называемой «культуры насилия», а с другой — от индивидуальных особенностей личности.

В животных и примитивных человеческих сообществах эти два момента часто переплетаются. В книге Ричарда Рэнгэма (известный приматолог, профессор биологической антропологии Гардвардского университета) и Дейла Петерсона Демонические самцы. Обезьяны и происхождение человеческого насилия,16 получившей высокую оценку специалистов-приматологов, приводятся страшные, но убедительные данные о жестокости и агрес-

15 Miriam Miedzian, Boys will be boys: Breaking the link between masculinity
and violence
(New York: Doubleday, 1991).

16 R. Wrangham and D. Peterson, Demonic Males. Apes and the Origins of Human
Violence
(Boston: Houghton Mifflin, 1996).

w


сивности самцов, причем именно эти качества обеспечивают конкретному самцу высокий ранг и господствующее положение в стаде. Однако формы и характер внутригруппового насилия (против кого оно направлено и в чем проявляется) зависят от особенностей видового образа жизни. У некоторых видов самки прибегают к насилию чаще, чем самцы, а кое-где самцы вообще весьма миролюбивы.

У человека соотношение агрессии, доминантности, насилия и антисоциального поведения еще сложнее. Механически вывести его из уровня тестостерона невозможно. Во-первых, нужно различать базовый, более или менее постоянный уровень тестостерона и его временные, ситуативные флуктуации. Во-вторых, надо различать соревновательно-доминантное и агрессивно-насильственное поведение. В-третьих, между уровнем тестостерона и поведением существует обратная взаимосвязь. Замеры уровней тестостерона в ситуации соревнования (испытывались участники теннисных и борцовских соревнований, студенты-медики после экзамена и соискатели должностей после собеседования) показали, что у победителей уровень тестостерона резко повышается, а у проигравших остается тем же или снижается. При этом ключевым фактором был не сам по себе тестостерон, а достижение успеха: в результате переживания успеха, достижения в борьбе секреция тестостерона повышается, но предсказать по уровню тестостерона, кто победит, невозможно. Кстати, это верно и для женщин.17

Как показывают психологические исследования, отнюдь не все мужчины и мальчики напористы и агрессивны. Агрессивность мальчишеских групп и мужских компаний — не столько индивидуально-психологический, сколько групповой феномен: сильным и агрессивным мальчикам легче завоевать господствующее положение в иерархической структуре мальчишеской группы. Это способствует утверждению соответствующего стиля взаимоотношений и системы ценностей, которые предъявляются остальным в качестве нормы независимо от их индивидуаль-

17 Theodor D. Kemper, Social structure and testosterone: Explorations in the socio-bio-social chain (Rutgers University Press, 1990). Новейшие данные о связи тестостерона и доминантности у мужчин см. круглый стол по статье: A. Mazur and A. Booth, «Testosteron and Dominance in Men», Behavioral and Brain Sciences, 1998, vol. 21, pp. 353-397.


602

ных качеств. Мальчики учат друг друга драться, быть «крутыми» и не допускать «нежностей телячьих».

Отождествление маскулинности с насилием психологически типично не столько для сильных, сколько для слабых мужчин, которые не уверены в своей маскулинности и которым кажется, что их всюду подстерегают опасности. Это характерно, в частности, для многих политических экстремистов, как ультраправого, так и ультралевого толка. Американский террорист Тимоти Мак-Вей, устроивший знаменитый взрыв в Алабаме, по воспоминаниям его армейских сослуживцев, был весьма ранимым и неуверенным в себе человеком, который из всех сил старался казаться «крутым». В автобиографии лидера американских ультраправых Пэта Буканана обращают на себя внимание рассказы не только о его бесчисленных драках в школе, но и о тиране-отце, который подвергал сына регулярным поркам. При этом и дома, и в школе действовал строгий запрет на выражение нежных чувств: «Обнаружение эмоции и чувства считалось недостойным мужчины, мы должны были стоически относиться к боли».18

Психологи предполагают, что более терпимое и доброжелательное отношение к проявлениям эмоциональной чувствительности у мальчиков способствует снижению накала их потенциальной агрессивности, а социальный плюрализм позволяет ей локализоваться в каких-то социально приемлемых каналах (соревновательный спорт или рок-музыка). На этом основана педагогическая стратегия психологического «разоружения» мужчин и воспитания мальчиков в духе мира и сотрудничества.

В сентябре 1997 года ЮНЕСКО провела даже специальное совещание экспертов на тему «Роль мужчин в перспективе культуры мира». В своем докладе «Оружие и мужчина» Роберт Кон-нел говорил, что «есть более чем убедительные свидетельства того, что основными проводниками насилия в современном мире являются мужчины, а его культурной основой в большинстве обществ служит мужской характер». В результате пятидневных дискуссий эксперты «пришли к выводу, что работа, связанная с ролью мужчин в свете проблем насилия и мира, может быть успешной только в рамках более широкого движения в

18 Цит. по: D. Savran, Taking it like a man. White masculinity, masochism and contemporary American culture (Princeton University Press, 1998), p. 209.


направлении равенства между мужчинами и женщинами и отказа от насилия» и сделали ряд социально-педагогических рекомендаций, вроде того, что школьная система должна «прививать мальчикам, девочкам и преподавателям навыки разрешения конфликтов, выражения эмоций и межгрупповой коммуникации» и «разрабатывать учебные планы и учебники, которые наглядно свидетельствуют о ненасильственном и неагрессивном поведении мужчин».

7. Сохраняются и некоторые особенности мужской сексуальности. При всем выравнивании мужских и женских сексуальных сценариев, молодые мужчины по-прежнему отождествляют маскулинность с сексуальностью, осмысливая последнюю главным образом количественно — размеры пениса, сила эрекции, частота сношений и количество женщин.

Мужская сексуальность остается более экстенсивной, предметной, не связанной с эмоциональной близостью, и переживается не как отношение, а как завоевание и достижение. Почти каждый юный Вертер по-прежнему втайне завидует Дон Жуану. Многие юноши ассоциируют взрослость с началом сексуальной жизни, причем вирильность отождествляется с потенцией, а ее реализация — с агрессией и насилием. Печальное подтверждение этого — статистика изнасилований: около четверти всех изнасилований и половину сексуальных преступлений против детей совершают подростки и юноши.

Как и в других случаях насильственной агрессии, сексуальное насилие является совместным результатом переплетения социокультурных и индивидуально-психологических факторов. Американские студенты, совершившие сексуальные нападения на женщин, отличаются прежде всего сексистскими установками, отношением к женщине как объекту, причем эти установки разделяют друзья и товарищи этих молодых людей. В то же время важнейшая психологическая черта молодых мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и имеющих связи с большим количеством женщин — любовь к новизне и риску, с которой коррелируют ги-пермаскулиность, физическая привлекательность, эмоциональная раскованность и повышенный уровень тестостерона.19 Иными сло-

19 A. F. Bogaert and W. A. Fisher, «Predictors of university men's number of sexual partners», Journal of Sex Research, 1995, vol. 32, # 2, pp. 119-130.


604

вами, эти молодые люди объективно сексуальнее других и полнее персонифицируют в себе традиционные ценности маскулинности — предприимчивость, смелость, раскованность, любовь к риску и т. д. Это дает им серьезные преимущества перед сверстниками. По данным американского лонгитюдного исследования,20 мальчики, которые обладали наибольшей популярностью среди сверстников в 6 классе, не только сохранили свое ведущее положение в старших классах, но и раньше других начали сексуальную жизнь и имели больше сексуальных партнерш. Это значит, что девушки любят тех же самых мальчиков, которые пользуются популярностью в мальчиковых группах. Но — оборотная сторона медали — именно эти юноши наиболее склонны проявлять сексуальную агрессию и злоупотреблять доверием своих подружек, а также пить и пользоваться наркотиками.

Этот пример убедительно показывает несостоятельность любых простых решений. С моральной точки зрения, Дон Жуан — фигура отрицательная, безнравственная и социально опасная. Но даже оставив в стороне его потенциальную репродуктивную ценность (в свете эволюционной биологии, Дон Жуан производит больше потомков, чем застенчивый Вертер, а его активность и энергия могут быть социально полезными), он нравится многим женщинам и гомосексуальным мужчинам. Перевоспитать его едва ли возможно, если же его истребить — пострадают все те, кому он нравится (даже если им приходится из-за него плакать). А в свете логики сохранения окружающей среды, Дон Жуан имеет не меньше прав на существование, чем уссурийский тигр, — тоже не бог весть какой вегетарианец.

Столь же привлекательные и столь же опасные типы, с аналогичными психофизиологическими свойствами, есть и среди женщин. Кармен на роль положительной женщины-матери явно не годится. Но если «мамы всякие нужны, мамы всякие важны», то и папы тоже.

20 S. S. Feldman et al., «Patheways to early sexual activity: A longitudinal study of the influence of peer status», Journal of Research in Adolescence, 1995, vol. 5, pp. 387-412.


Заключение

Трансформация традиционных мужских ценностей и канонов маскулинности — общее неумолимое требование времени. Нравится он нам или нет, этот процесс давно уже идет во всем мире, включая постсоветские страны. Но смешение дескриптивных, аскриптивных и прескриптивных черт маскулинности может порождать опасные иллюзии.

Хотя каноны маскулинности и фемининности взаимосвязаны, женские жизни и образы меняются и обновляются быстрее мужских, а женские представления о мужчинах и представления мужчин о самих себе часто не совпадают. При этом одни склонны преувеличивать, а другие — преуменьшать масштабы происходящих перемен.

Хотя традиционный канон (точнее — каноны) маскулинности претерпевает существенные изменения, эта трансформация имеет объективные границы, обусловленные, с одной стороны, рамками полового диморфизма, а с другой — индивидуально-типологическими различиями. Идея планомерного систематического перевоспитания мужчин по единому образцу кажется мне такой же утопией, как задача создания «нового человека», о которую разбилась Советская власть. Сексуальный большевизм — оборотная сторона сексизма, прикрывающая наивный моральный императив Вороньей слободки: «Как захочем, так и сделаем!». Несмотря на все социальные изменения, по некоторым своим параметрам «мир останется прежним — восхитительно снежным и сомнительно нежным» (Иосиф Бродский).

Тем не менее мир явно становится все более многоцветным. Индивидуализация и плюрализация социального бытия влечет за собой неизбежность признания не только разных типов маскулинности/фемининности, но и таких индивидуальных стилей жизни, которые вообще не вписываются в эту дихотомию.

Чем лучше мужчины и женщины будут знать сами себя и друг друга, тем меньше у них будет разочарований.


Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...