 |
Глава 21 медленная смерть
|
|
|
|
Мы с Шепли сидели на скамье в маленькой, ярко освещенной комнате. Впервые я участвовал в бое, который проходил не в подвале. В зале собралась теневая элита Вегаса: гангстеры и наркодилеры со своими «кисками» и «зайками». Толпа зрителей казалась мне темным полчищем, которое с каждой секундой все громче ревело и все сильнее жаждало крови. Ринг был загорожен решетками.
– И все-таки я считаю, что тебе не стоит этого делать, – ворчала Америка.
– Теперь уже поздно, детка, – сказал Шепли, помогая мне бинтовать запястья.
– Волнуешься? – спросила Мерик непривычно тихо.
– Нет. Хотя, если бы Эбби была здесь, я бы чувствовал себя лучше. Она не звонила?
– Сейчас напишу эсэмэску, и она приедет.
– Голубка любила его? – спросил я.
О чем Джесс мог разговаривать с ней за ужином? Ясно, что никакой он больше не священник. И неизвестно, чего он мог потребовать за свою услугу.
– Нет, – сказала Америка. – Хотя прямо Эбби об этом не говорила. Они вместе выросли, Трэвис. И долгое время он был единственным человеком, на которого она могла положиться.
Я не знал, стало ли мне лучше или хуже от такого ответа.
– Она тебе еще не отписала?
– Эй! – вмешался Шепли, хлопая меня по щеке. – Эй, тебя дожидается Брок Макмэнн. Ты должен на сто процентов сосредоточиться на бое. Вытри сопли, соберись!
Я кивнул и стал вспоминать все, что знал о своем противнике. Ему запретили участвовать в чемпионате по боям без правил за использование запрещенных приемов. А еще поговаривали, что он угрожал президенту лиги. Во всяком случае, дурная слава за ним закрепилась не зря: какого только дерьма он не вытворял, стоило ему на секунду выйти из поля зрения судьи! Моя задача заключалась в том, чтобы всегда оставаться у рефери на виду. Если Броку удастся обхватить меня ногами, мне несдобровать.
|
|
|
– Будь осторожен, Трэв. Пускай нападает первым. Действуй, как в тот раз, когда вы поспорили с Эбби. Помни, ты не с каким-нибудь университетским недоноском дерешься. Здесь не наша арена, и нечего устраивать шоу для толпы.
– Да уж, черт побери!
– Ты победишь, Трэвис. Ты ведь дерешься за Эбби, не забывай.
Я опять кивнул. Шепли все правильно говорил. Если я проиграю, Бенни не получит денег, а Голубка будет по-прежнему в опасности.
В комнату вошел высокий шкафоподобный тип в костюме и с жирными волосами:
– Пора! Тренер может пойти с вами, ну а девушки… Кстати, где вторая?
Я нахмурился:
– Сейчас подойдет.
– Для них зарезервированы два последних места второго ряда, с вашей стороны.
Шепли повернулся к Америке.
– Я провожу тебя туда, – сказал он и, обращаясь к шкафу, добавил: – И чтобы никто ее не трогал! А то убью, на хрен!
Шкаф едва заметно улыбнулся:
– Бенни уже отдал распоряжения. За ней будут все время приглядывать.
Шепли кивнул, подал Америке руку, и они молча пошли следом за мной.
Голос ведущего, отдаваясь эхом, усиливался огромными колонками, помещенными в каждом углу просторного помещения, которое было похоже на небольшой концертный зал. Здесь запросто могла рассесться тысяча зрителей. Когда я вышел, все они стояли: одни приветствовали меня, другие подозрительно разглядывали.
Открылась дверь в клетку, и я шагнул внутрь. Шепли проследил за тем, как шкаф усадил Америку, и, убедившись, что все в порядке, повернулся ко мне:
– Помни: нельзя терять голову. Пусть нападает первым. Ты должен выиграть ради Эбби.
Я кивнул. Через несколько секунд заиграла музыка. Трибуны, придя в движение, взревели. Появился Брок Макмэнн. Прожекторы, расположенные на стропилах, осветили его суровое лицо. Охрана удерживала публику на безопасном расстоянии, пока он прыгал на месте, чтобы не потерять настрой. Наверное, мой противник готовился к этому бою несколько недель, а то и месяцев.
|
|
|
Ну и ради бога. А меня братья били с детства, и благодаря им я тоже достаточно натренировался.
Я поглядел на Америку. Она пожала плечами. Я нахмурился. Через минуту начнется главный бой всей моей жизни, а Эбби не видать. Обернувшись, чтобы посмотреть, как Брок входит в клетку, я услышал голос Шепли:
– Трэвис, Трэвис, она тут!
Я принялся лихорадочно искать ее взглядом: Эбби во весь дух сбежала по ступенькам и затормозила, врезавшись руками в ограждение.
– Я здесь, я здесь! – пробормотала она, задыхаясь.
Мы послали друг другу воздушные поцелуи, и Голубка дотронулась до моего лица пальцами, которые ей удалось просунуть сквозь решетку.
– Я люблю тебя.
Она покачала головой:
– Знай, тебе не обязательно все это делать.
Я улыбнулся:
– Еще как обязательно!
– Эй, Ромео! А побыстрее нельзя? Или всю ночь здесь будем торчать? – крикнул Брок из своего угла.
Я не обернулся, но Эбби выглянула из-за моего плеча и посмотрела на Макмэнна. Ее глаза стали холодными, а щеки загорелись от злости. Через долю секунды она снова перевела потеплевший взгляд на меня и лукаво улыбнулась:
– Научи этого засранца хорошим манерам.
Я подмигнул и тоже улыбнулся:
– Для тебя – что угодно, детка.
Мы с Броком сошлись нос к носу в центре ринга.
– Не теряй голову! – прокричал Шепли.
Я подался вперед и прошептал Броку на ухо:
– Хочу сказать, что я твой большой поклонник, хотя ты и по уши в дерьме. Поэтому, когда я вырублю тебя к чертовой матери, не принимай на свой счет.
Квадратные челюсти Брока задвигались. Под кожей обозначились желваки, глаза вспыхнули, но не от злости, а от недоумения.
Заметив выражение моего лица, Шепли опять повторил свое напутствие:
– Не теряй голову!
Лишь только ударили в колокол, я напал на Брока. Как и во время драки с амбалами Бенни, я выкладывался по полной, изливая на противника всю свою ярость.
Макмэнн попятился, пытаясь занять нужное положение и отразить мой удар или ударить самому, но я не дал ему времени: изо всех сил врезал обоими кулаками.
Я почувствовал огромное облегчение оттого, что теперь можно было не сдерживать агрессию. Позволив адреналину захлестнуть меня с головой, я все забыл, в том числе и инструкции Шепли. Брок увернулся от очередного моего выпада и выдал хук правой. Бил он гораздо сильнее, чем те самоучки, с которыми я боролся в колледже, и это меня еще больше заводило. Вспоминались самые крупные ссоры с братьями, быстро переходившие от словесной перепалки к драке.
|
|
|
Обмениваясь с Макмэнном ударами, я почувствовал себя как дома. Наконец-то я нашел, куда выплеснуть свою энергию.
От каждой его плюхи я ощущал прилив адреналина, придававшего силу моим собственным кулакам.
Брок попытался повалить меня на пол, но я, растопырив ноги, удержал равновесие. Он молотил по мне, а я снова и снова бил его по лицу, ушам, вискам.
Бинт, обмотанный вокруг моего запястья, превратился из белого в красный, но боли я не чувствовал. Я с наслаждением освобождался от всех отрицательных эмоций, которые так долго меня угнетали. Точно такое же удовольствие я испытывал, колошматя людей Бенни. Сейчас я думал не о победе или поражении, а о том, что после боя стану свободным, обновленным человеком.
Судья, Шепли и тренер Брока окружили меня и с трудом оттащили от противника.
– Прекрати, Трэвис! Перерыв! – сказал Шеп.
Нас с Макмэнном развели по разным углам. Я обернулся и посмотрел на Эбби: она сидела, судорожно сжав кулачки, но на лице была широкая улыбка. Значит, все в порядке. Я подмигнул Голубке, она поцеловала пальцы и подула на них. Этот жест ободрил меня, и я со свежими силами вышел на середину клетки.
Ударили в колокол, и я снова напал первым, но теперь старался увертываться. Раз или два Брок, тяжело дыша, обхватывал руками мой корпус и пытался укусить меня или пнуть коленом в пах. Я отталкивал его и бил еще сильнее.
В третьем раунде Макмэнн уже пошатывался. Его удары не попадали в цель. Он на глазах выдыхался. Я тоже подустал и при каждом удобном случае делал паузы. Адреналин отхлынул, в голове начинало стучать.
Противник ударил меня раз, потом другой. Третий хук я блокировал. Чувствуя, что пора заканчивать, я снова атаковал: собравшись с силами, увернулся от колена Брока и с размаху двинул ему локтем прямо в переносицу. Он запрокинул голову, сделал несколько шагов и рухнул на пол.
|
|
|
Толпа разразилась оглушительным ревом, но я слышал только один голос.
– О боже мой! Да! Да, Трэвис! – кричала Эбби.
Рефери убедился в том, что Брок без сознания, и, подойдя ко мне, поднял мою руку. Шепли, Америку и Эбби впустили ко мне в клетку. Они облепили меня. Я взял Голубку на руки и поцеловал.
– Ты просто супер! Поздравляю! – сказала она, дотрагиваясь ладонями до моего лица.
Наши радостные возгласы оборвало появление Бенни, который вошел в клетку вместе с новым комплектом телохранителей. Я поставил Эбби на ноги и, заслонив ее, приготовился к обороне. Мафиози разулыбался:
– Отлично сработано, Мэддокс! Благодаря тебе день удался! Давай-ка отойдем на минутку: нужно поговорить.
Я посмотрел на Эбби, она схватила меня за руку.
– Все в порядке. Встретимся там. – Я кивнул на дверь соседней комнаты. – Через десять минут.
– Десять? – взволнованно переспросила Голубка.
– Десять, – подтвердил я и поцеловал ее в лоб. Потом взглянул на Шепли. – Не отходи от девчонок.
– А я подумал, может, мне с тобой пойти?
Я приблизился к Шепу и сказал ему на ухо:
– Если нас хотят убить, то нам вряд ли удастся что-нибудь сделать. Но по-моему, у Бенни какая-то другая идея. – Я хлопнул Шепли по плечу. – Увидимся через десять минут.
– Только не одиннадцать и не пятнадцать. Десять, – неохотно согласился он, утаскивая за собой Эбби.
Я пошел за Бенни в ту самую комнату, в которой ждал начала боя. К моему удивлению, своих людей он оставил ждать за дверью.
– Так-то лучше, поговорим спокойно, – сказал мафиози, жестом приглашая меня войти. – Видишь, я не всегда такой… нехороший человек, каким мне пришлось стать.
Он говорил и жестикулировал расслабленно, но я смотрел во все глаза и держал ухо востро, чтобы быть готовым к любому сюрпризу. Бенни улыбнулся:
– У меня к тебе предложение, сынок.
– Я тебе не сынок.
– Верно, – согласился он. – Но, может быть, ты захочешь им стать, когда я предложу тебе сто пятьдесят тысяч за бой.
– Какой еще бой?
«Сейчас скажет, будто Эбби по-прежнему ему должна», – подумал я. О том, что он хочет предложить мне работу, я даже не подозревал.
– Ты талантливый. Твое место на ринге. Я помогу устроить карьеру и сделаю тебя очень богатым.
– Как?
Бенни улыбнулся еще шире:
– Я буду назначать тебе один бой в месяц.
– Но я еще учусь в колледже.
Он пожал плечами:
– Будем выбирать удобное для тебя время, по уикэндам. Обеспечу перелет туда и обратно первым классом. Если хочешь, можешь брать с собой Эбби. Правда, думаю, с такими заработками ты скоро наплюешь на свой колледж.
|
|
|
– Ты предлагаешь мне шестизначный гонорар за бой? Я должен буду только драться или что-то еще?
– В том-то и дело, малыш. Ты дерешься – я зарабатываю деньги. Вот и все.
– Я просто дерусь и могу в любой момент бросить?
Бенни усмехнулся:
– Конечно. Но сомневаюсь, что это произойдет скоро. Тебе ведь нравится бороться. Я наблюдал за тобой. Там, в клетке, ты был как пьяный.
Я с секунду постоял, обмозговывая его слова.
– Я должен подумать. Дай мне поговорить с Эбби.
– Валяй.
Я поставил наши чемоданы на кровать и сам рухнул рядом. Еще в гостинице сказал Эбби про предложение Бенни, но она, по-моему, все пропустила мимо ушей. Потом надо было ехать в аэропорт, и я отложил разговор до дому.
Голубка только что искупала Тотошку и теперь вытирала его. Пока нас не было, он жил у Брэзила и успел за это время ужасно провонять.
– Ну вот, теперь ты пахнешь гораздо приятнее, – хихикнула Эбби.
Тото отряхнулся, обрызгав пол, а заодно и хозяйку. Потом встал на задние лапки и принялся покрывать ее лицо торопливыми щенячьими поцелуями.
– Я тоже скучала по тебе, маленький.
– Голубка? – позвал я, от волнения сжав кулаки.
– Да? – ответила она, кутая Тото в желтое полотенце.
– Я хочу согласиться. Хочу ездить в Вегас, чтобы участвовать в боях.
– Нет, – сказала Эбби, с улыбкой глядя на веселую Тотошкину морду.
– Ты не слушаешь меня. Я собираюсь принять предложение. Через несколько месяцев ты поймешь, что это правильно.
Эбби подняла на меня глаза:
– Ты хочешь работать на Бенни.
Я нервно кивнул и улыбнулся:
– Я просто хочу заботиться о тебе, Голубка.
Слезы заволокли ей глаза.
– Мне не нужно ничего, что куплено на такие деньги, Трэвис. Я не хочу иметь никакой связи с Бенни, Вегасом и всем прочим.
– Но тебя же не тяготили деньги, которые ты заработала на моих боях здесь! Ты, кажется, намеревалась купить на них машину.
– Ты прекрасно знаешь: это другое дело.
Я нахмурился:
– Все будет хорошо, Голубка. Вот увидишь.
Эбби посмотрела на меня. Ее щеки вспыхнули.
– Зачем ты вообще меня спрашивал, раз собирался работать на Бенни независимо от того, что я скажу?!
– Думал, ты меня поддержишь. Деньги слишком большие, чтобы от них отказываться. Это было бы безумием.
Она сникла. Довольно долго молчала. Наконец кивнула:
– Ладно. Значит, ты принял решение.
Мой рот растянулся в широкой улыбке.
– Увидишь, Голубка: все будет супер. – Я встал, подошел к Эбби и поцеловал ее пальчики. – Умираю с голоду. А ты?
Она покачала головой. Я чмокнул ее в макушку и направился в кухню, бодро напевая привязавшуюся песенку. Взяв два куска хлеба, немного салями, сыра и острой горчицы, я подумал: «Ура! Кажется, прокатило».
С бутербродом я покончил в три укуса. Потом залил его пивом и стал думать, что бы съесть еще. Только оказавшись дома, я почувствовал, насколько поездка в Вегас меня вымотала. Причем дело было не только в перелете, но, наверное, и в нервах тоже. Зато теперь я мог успокоиться: Голубка знала о моих планах, мы обо всем договорились. Ко мне вернулся прежний аппетит.
Эбби, с чемоданом в руке, прошла по коридору, свернула за угол и через гостиную направилась к выходу, даже не взглянув в мою сторону.
– Голубка? – окликнул ее я.
Подойдя к открытой двери, я увидел, что Эбби шагает к машине Америки. Не дождавшись ответа, сбежал по ступенькам и через газон устремился к «хонде», возле которой стояли Шепли, Мерик и Голубка.
– Куда ты собралась? – спросил я, указывая на чемодан. Эбби неловко улыбнулась. Было ясно: тут что-то не так. – Голубка?
– Отвезу вещи в «Морган». Там полно стиральных машин и сушилок, а у меня накопилась целая куча белья.
Я нахмурился:
– Ты хотела уехать, не сказав мне?
– Не будь параноиком, Трэв, – вступилась за нее Америка. – Она же ненадолго.
– Ладно, – неуверенно пробормотал я. – Ночевать приедешь?
– Не знаю. Зависит от того, успею ли управиться со стиркой.
Я догадывался, что Эбби по-прежнему смущает мое решение относительно Бенни, но решил не трогать больше эту тему. Просто улыбнулся и привлек Голубку к себе:
– Через три недели тебе уже не придется стирать самой. Будем отдавать все в прачечную. А можно просто выбрасывать старую одежду и покупать новую.
– Ты опять будешь драться для Бенни? – остолбенела Америка.
– Он сделал предложение, от которого я не смог отказаться.
– Трэвис… – начал Шепли.
– Ой, ребята, и вы туда же? Бросьте! Если я для Голубки не изменил своего решения, то вы меня точно не переубедите!
Америка и Эбби обменялись взглядами.
– Поехали. Твое белье само себя не перестирает, – сказала Мерик.
Я наклонился и поцеловал Эбби в губы. Она прижалась ко мне, стараясь поцелуем загладить неловкость своего отъезда.
– До скорого, – сказал я, открывая перед Голубкой дверцу машины. – Люблю тебя.
Шепли поставил чемодан Эбби в багажник, Америка села за руль и пристегнулась. Я захлопнул Голубкину дверцу и встал, сложив руки на груди.
– Ты что, действительно решил драться для Бенни?
– Он предложил мне сто пятьдесят тысяч за бой.
– Сто пятьдесят тысяч?!
– Ты бы смог сказать «нет»?
– Смог бы, если бы знал, что иначе Америка меня бросит.
Я хохотнул:
– Голубка не собирается меня бросать.
Америка начала пятиться, чтобы выехать с парковки, и я заметил, как у Эбби по щекам фадом покатились слезы. Тогда я подскочил к ее окну и постучал:
– Что случилось, Голубка?
– Поезжай, Мерик, – проговорила она, вытирая лицо.
Я побежал рядом с «хондой», барабаня ладонью по стеклу. Эбби даже не повернула головы. Я почувствовал, как страх пробирает меня до костей.
– Голубка? Америка, останови свою чертову машину! Голубка, не делай этого!
Мерик вывернула на дорогу и нажала на газ. Я сначала погнался за машиной, но, когда она уже почти исчезла из виду, развернулся и бросился к своему «харлею». На бегу достав из кармана ключи, запрыгнул на сиденье мотоцикла. Шепли попытался меня остановить:
– Трэвис, не надо!
– Черт! Шеп, она от меня уезжает! – крикнул я, срываясь с места на максимальной скорости и уносясь по улице.
Когда я домчался до парковки «Моргана», Америка как раз выходила из своей машины. Я так резко затормозил, что не смог с первого раза опустить подножку и чуть не свалился вместе с мотоциклом. Подбежав к «хонде», принялся дергать за ручку пассажирского сиденья. Америка сжала зубы, как будто ожидая, что я на нее наброшусь.
Я взглянул на здание общаги: Эбби была уже там.
– Впусти меня, Мерик! – сказал я умоляюще.
– Извини, – ответила Америка и задним ходом выехала со стоянки.
Я в два прыжка очутился на крыльце, и тут мне навстречу вышла незнакомая девчонка. Я хотел проскочить внутрь, но она преградила дорогу:
– Тебе нельзя входить сюда одному.
Я достал из кармана ключи от мотоцикла и потряс ими у нее перед лицом:
– Моя девушка Эбби Эбернати оставила это у меня дома. Просто решил занести.
Девчонка неуверенно кивнула и посторонилась. Перескакивая через несколько ступенек, я взбежал по лестнице и через секунду был на Голубкином этаже, у двери комнаты. Отдышавшись, чтобы голос звучал спокойнее, я сказал:
– Голубка, впусти меня, малыш. Нам нужно поговорить.
Она не ответила.
– Голубка, ты права. Я тебя не выслушал. Давай сядем и еще раз все обсудим, ладно? Я просто… Пожалуйста, открой! Не пугай меня!
– Уходи, Трэвис, – отозвалась Кара.
Я стукнул в дверь кулаком:
– Голубка? Черт! Да открой же наконец! Я не уйду, пока мы не поговорим! Голубка!
– Ну чего тебе? – прорычала Кара, высовывая голову в коридор.
Она подняла очки на лоб и потянула носом воздух. Для такой миниатюрной девушки она выглядела ужасно свирепо. Я облегченно вздохнул, подумав, что теперь, по крайней мере, увижу Эбби. Но в той части комнаты, которая просматривалась из-за плеча соседки, никого не было.
– Кара, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие, – пожалуйста, передай Эбби, что мне очень нужно с ней повидаться.
– Ее здесь нет.
– Она здесь! – выпалил я, потеряв терпение.
Кара переступила с ноги на ногу:
– Я ее сегодня не видела. Я не видела ее уже несколько дней.
– Я знаю, что она здесь! – вскричал я. – Голубка!
– Она не… Эй! – взвизгнула Кара, когда я, отстранив ее, ворвался в комнату.
Я посмотрел везде: за дверью, в шкафах, даже под кроватью, – Эбби действительно нигде не было.
– Голубка? Где она?
– Говорю же: я ее не видела! – прокричала Кара.
Как только я вышел, она захлопнула за мной дверь и закрылась на задвижку. Я пошел по коридору, оглядываясь по сторонам. Прислонившись к бетонной стене, почувствовал холод и понял, что на мне нет куртки. Медленно съехав вниз, сел на пол и закрыл лицо руками. Наверное, Эбби меня сейчас ненавидела, но рано или поздно она все равно должна была вернуться к себе в комнату.
Прождав двадцать минут, я достал телефон и отправил сообщение:
Голубка, пожалуйста! Знаю, ты злишься, но давай все-таки поговорим.
Потом еще одно:
Пожалуйста, вернись.
И еще одно:
Пожалуйста! Я тебя люблю!
Эбби не отвечала. Я подождал с полчаса и снова принялся писать:
Я в «Моргане». Ты сегодня придешь? Можешь хотя бы позвонить?
Голубка, мне дико жаль! Пожалуйста, возвращайся! Мне нужно тебя увидеть!
Хорошо: я повел себя глупо. Ну а ты сама? Неужели нельзя ответить?
Я всего этого не заслужил! Да, я дурак, если подумал, что все наши проблемы можно решить деньгами. Но это лучше, чем от проблем убегать!
Извини, на самом деле я так не думаю.
Чего ты хочешь? Сделаю все, что скажешь, только давай поговорим!
Что за фигня!
Я люблю тебя. Не понимаю, как можно просто так взять и уйти.
Только перед самым рассветом я наконец-то поднялся с полу, чувствуя себя полнейшим идиотом. К этому времени Эбби наверняка уверилась в том, что я псих. Как ни странно, за целую ночь охрана не предприняла ни единой попытки выгнать меня из здания, и, когда девушки пошли на занятия, я все еще сидел в коридоре. Мне повезло, но на этом мое везение, похоже, должно было закончиться.
Совершенно разбитый, я вяло поплелся вниз по ступенькам, сел на мотоцикл и поехал, не замечая, что дует холодный ветер, а на мне только футболка. Добравшись до дому, я прямиком направился под горячий душ оттаивать. У меня еще была надежда увидеть Эбби на лекции по истории.
Пока я одевался, Шепли стоял на пороге моей комнаты.
– Тебе чего, Шеп?
– Ты с ней поговорил?
– Нет.
– Вообще не достучался? Ни по телефону, ни эсэмэсками?
– Нет, – отрезал я.
Шепли вздохнул:
– Трэв, сегодня на истории ее, скорее всего, не будет. Мне жаль, что приходится тебе это передавать. Я бы не хотел, чтобы мы с Америкой имели отношение к вашей ссоре. Но так она сказала.
– Надеюсь, она все-таки придет, – сказал я, застегивая ремень.
Брызнув на себя любимым Голубкиным одеколоном, я накинул куртку и схватил рюкзак.
– Погоди, я тебя подвезу.
– Не надо. Поеду на мотоцикле.
– Зачем?
– На случай, если она согласится вернуться сюда со мной. Тогда по дороге мы сможем поговорить.
– Трэвис, я думаю, тебе пора понять, что она вряд ли…
– Черт, заткнись уже, Шеп! Можешь ты хотя бы сейчас не быть таким правильным? Не надо меня урезонивать. Будь мне просто другом, ладно?
Шепли кивнул:
– Ладно.
Из его комнаты появилась Америка – все еще в пижаме:
– Трэвис, ее лучше оставить в покое. Она приняла окончательное решение, как только ты дал понять, что будешь работать на Бенни.
Я не ответил. Тогда Мерик опять заговорила:
– Трэвис…
– Не надо. Не обижайся, Мерик, но сейчас мне даже видеть тебя не хочется.
Не дождавшись реакции на свои слова, я вышел и хлопнул дверью. Сцена получилась несколько театральная, зато я немного разрядился. Иначе, придя на занятие, я был бы слишком взволнован и, увидев Эбби, чего доброго, на виду у всех принялся бы ползать перед ней на коленях и умолять ее вернуться. Правда, я и теперь бы этим не побрезговал, если бы таким образом можно было заставить Голубку передумать.
Я медленно направился к аудитории. Поднялся по лестнице, а не на лифте. Все равно до начала лекции оставалось еще целых полчаса. Я приехал пораньше, чтобы у нас с Эбби была возможность поговорить, но вот уже закончилось предыдущее занятие, а она не появлялась.
Я сел рядом с ее пустующим местом и принялся теребить свой кожаный браслет, краем глаза посматривая, как другие студенты входят и рассаживаются. Для них сегодняшний день был совершенно обыкновенным, и мне становилось больно при мысли о том, что их жизнь продолжается, а моя зашла в тупик.
Вот мимо мистера Чейни прошмыгнули последние опоздавшие. Теперь все были на месте. Кроме Эбби. Профессор поприветствовал аудиторию, открыл свои записи и начал лекцию. У меня в ушах его слова сливались в какой-то нечленораздельный поток. Сердце стучало, с каждым вздохом как будто разбухая все сильней. На глаза навернулись слезы. Я с нарастающей яростью думал о том, что Эбби теперь неизвестно где, наслаждается моим отсутствием.
Я вскочил, уставившись на пустое Голубкино место.
– Хм… Мистер Мэддокс? Вам нехорошо? – спросил профессор Чейни.
Я опрокинул сначала стол Эбби, потом свой, почти не замечая охов и криков пораженных зрителей.
– Черт! Черт! – вопил я, снова и снова пиная ни в чем не повинную мебель.
– Мистер Мэддокс, – сказал Чейни удивительно спокойным голосом, – думаю, вам лучше пойти подышать свежим воздухом.
Я, тяжело дыша, замер, глядя на перевернутые столы.
– Выйдите из аудитории, Трэвис, – проговорил Чейни, теперь уже тверже. – Я жду.
Я быстро подобрал валявшийся на полу рюкзак и так распахнул дверь, что край ее ударился о стену.
– Трэвис! – окликнул меня кто-то.
В первое мгновение я успел понять только то, что голос женский, и резко обернулся в надежде увидеть Эбби. Но по коридору вальяжно шла Меган.
– А я думала, ты на лекции, – улыбнулась она, останавливаясь возле меня. – Какие планы на уик-энд?
– Тебе-то что?
Она приподняла брови. В глазах мелькнула догадка.
– Я тебя знаю. Ты опять взбесился. С той монашкой не прокатило, да?
Я не ответил. Меган как ни в чем не бывало продолжила:
– Я знала, что у вас ничего не получится. – Она пожала плечами, подошла еще ближе и прошептала, почти касаясь полными губами моего уха: – Мы с тобой похожи, Трэвис. Оба никому не нужны.
Я посмотрел ей в глаза, потом на губы, потом опять в глаза. Она подалась ко мне, изобразив свою фирменную сексуальную полуулыбку.
– Отвали, Меган.
Улыбка исчезла. Я прошел мимо.
|
|
|
