 |
Коммуникативно-прагматические аспекты перевода
|
|
|
|
Как было указано выше, процесс перевода представляет собой рецептивно-репродуктивный вид речевой деятельности или особый тип двуязычной коммуникации, возможной благодаря посреднической деятельности переводчика. Именно этот аспект перевода (его нацеленность на осуществление коммуникации) привлекает особое внимание лингвистов в связи с возросшим интересом к проблемам речевой прагматики.
Прагматика изучает использование речевых формулировок говорящим с целью оказания влияния на собеседника (речевого партнера) Прагматический аспект связан с концепцией речи как деятельности. Объектом прагматики является лингвистический фрагмент в его деятельностном контексте. Последний включает, по меньшей мере, три составляющих:
- порождение речи отправителем, преследующим определенное намерение;
- получение речи и распознавание намерения получателем;
- ситуативную опору (временную и пространственную).
Согласно схеме коммуникации, предложенной Р. Якобсоном (Якобсон 1976:213), любой коммуникативный акт включает шесть обязательных элементов: отправитель речи посылает сообщение (message) ее получателю. Действенность сообщения определяется его опорой на контекст (референт, ситуацию). Сообщение оформляется с помощью кода ( языка), который при обычной коммуникации является общим для отправителя речи и ее получателя и доводится до адресата посредством контакта (через физический канал или психический контакт, аудиально или визуально).
Известный теоретик перевода В. Н. Комиссаров, принимая за основу схему Р. Якобсона, предлагает свою схему двуязычной коммуникации с использованием перевода. В несколько упрощенном виде эта схема может быть представлена следующим образом (К - код или язык, С- ситуация, ФЗ- фоновые знания) (Комиссаров 1973:18-22):
|
|
|
К 1 К 2
отправитель_______текст оригинала……………. получатель
С-ФЗ 1 С-ФЗ 2
переводчик________текст перевода
К 1+К 2 ФЗ 1+ ФЗ 2
Мы видим, что переводчик находится на выходе коммуникативного процесса, осуществляемого на исходном языке, и в начале коммуникативного процесса, осуществляемого средствами языка перевода. Иначе говоря, переводчик – один из блоков коммуникативной схемы, и при отсутствии этого элемента произойдет сбой всей системы. Неслучайно поэтому существует мнение, что «самый плохой перевод лучше отсутствия перевода» (Воеводина 1986:67).
Приведенная выше схема ярко иллюстрирует роль переводчика и требования, предъявляемые к переводческой компетенции. Необходимое условие выполнения перевода – владение контактирующими в процессе перевода языками и наличие знаний об описываемой действительности. При этом особого внимания заслуживает элемент «фоновые знания», присутствующий в любом акте коммуникации, но приобретающий особую значимость в случае перевода. В самом общем виде фоновые знания могут быть определены как знания, общие для представителей данного социально-культурного региона. В иных терминологических системах используются понятия «фон воспринимающей культуры», «картина мира», «субъективный личный опыт». Суть понятия сводится к тому, что существует некий относительно общий для носителей одной культуры или для членов одной социально-исторической общности набор знаний, позволяющий получателю речи правильно интерпретировать сообщение со всеми присущими ему коннотациями. Иначе говоря, если англичанин с иронией замечает по поводу какого-либо человека He’s a yellow dog, то переводчик на русский язык озвучивает этот сегмент речи как Он трусливый человек, понимая, что данный вариант более приемлем для русскоязычного получателя речи. При переводе производится адаптация содержания исходного текста к новым лингвоэтническим условиям его восприятия.
|
|
|
Переводчик обязательно должен располагать оптимальным набором знаний из области культуры и истории, которые позволят ему правильно интерпретировать смысл исходного сообщения и адаптировать его к фоновым знаниям получателя речи. На важность этого элемента в процессе перевода обратили внимание переводчики Библии. В частности, при переводе библейских текстов для их использования в миссионерских целях встали вопросы, как перевести, например, для жителей Сенегала, никогда не видевших снега, выражение “as white as the snow”. Выход был найден: Белый, как оперенье белого лебедя (см. об этом: Гайда 1978).Это один из ярких примеров адаптации текста перевода к фоновым знаниям получателя речи.
Второй элемент схемы, требующий пояснения – ситуация (С). Обстоятельства речи, или ситуация, влияют на выбор формы и содержания текста. Момент речи, общий для отправителя речи и ее получателя, позволяет опустить часть информации. Интересный пример приводит в этой связи известный теоретик и практик перевода М. Ледерер: Light, please, говорил выступающий на конгрессе при показе диапозитивов. Когда эти слова раздавались в затемненном зале, техник включал свет. Когда эти же самые слова с идентичной интонацией произносились в освещенном зале, техник выключал свет. Единственным ориентиром для интерпретации эллиптического высказывания стала, в этом случае, ситуация общения. М. Ледерер говорит о «ситуационном дополнении» к лингвистическому сигнификату (Цит. по: Латышев 1988:196).
Указанные особенности перевода имеют непосредственное отношение к прагматической проблематике. Прагматика перевода связана с практической реализацией цели коммуникативной деятельности переводчика. Что касается намерений переводчика, процесс перевода неоднозначен. У переводчика есть, по крайней мере, две цели:
1) обеспечить максимальную близость текстов оригинала и перевода, и с этих позиций перевод прагматически ориентирован на исходный язык;
2) учесть конкретного получателя речи, его фоновые знания, и в этом смысле перевод ориентирован на язык перевода.
|
|
|
Установка на получателя речи приводит к явлению прагматической адаптации, т.е. адаптации согласно фону воспринимающей культуры и конкретных условий коммуникации. Прагматическая адаптация заключается в замене неизвестного известным, непривычного привычным для получателя речи. В работе «Перевод и языковое посредничество» В.Н.Комиссаров отмечает, что «переводчики подчас идут на сознательное отклонение от оригинала во имя достижения желаемого воздействия на Рецептора перевода» (Комиссаров 1989:19). Подобного рода адаптацию можно квалифицировать как упрощающую. Данный термин принадлежит В.Н Комиссарову, считающему, что прагматические преобразования могут иметь парапереводческий характер (Там же: 22). Наиболее типичными приемами упрощающей адаптации можно считать:
а) сокращенный перевод или опущение отдельных элементов оригинала из соображений практического характера (несоответствие культурно-исторических и политических реалий исходного языка и языка перевода);
б) описательный перевод, при котором лексическая единица текста оригинала заменяется словосочетанием языка перевода, дающим толкование ее значения;
в) приблизительный перевод, основанный на замене незнакомых для получателя речи реалий функционально близкими реалиями языка перевода.
Упрощающая адаптация приводит к некоторой «натурализации» текста, т.е. его приспособлению к иноязычной культурно-исторической среде (эффект «снятия экзотики»).
Деятельность переводчика имеет вторичный, посреднический характер. При этом намерение переводчика не всегда совпадает с намерением автора текста, поскольку последний, как правило, не имеет в виду рецепторов перевода. Адаптация в переводе связана со степенью близости культур исходного языка и языка перевода и определяет социальные критерии качества перевода.
Приведем некоторые примеры прагматической адаптации текста при переводе:
They arrived together on the Boxing Day – Они приехали вместе на следующий день после Рождества (т.е. в день рождественских подарков, box - коробка для подарков).
|
|
|
It was a Tony. – Это был итальянец.
Am going to cook shepherd’s pie for them all – Я приготовлю для них картофельную запеканку с мясом
Очень многое зависит от субъективного выбора переводчика. Сравните перевод названий англоязычных фильмов: “ Village” – «Таинственный лес» (в оригинале – «Деревня»). Очевидно, что русское понятие «деревня» не вызывает на звуковом уровне тех же ассоциаций, что английское «village» (ср.: vile, evil, и т.д.).
Л.С. Маркина в работе «Резец и кисть переводчика. Условность как категория художественного перевода» (Маркина 1996) указывает на относительность представлений разных народов по поводу, казалось бы, универсальных понятий. Так, в русском языке юную девушку нередко сравнивают с румяным яблочком, тогда как в английском языке это символ обманчивой («деланной») красоты. Красоту женского лица русский может увидеть в сочетании белого цвета кожи и черных бровей (ср. у А.С.Пушкина: «Белолица, черноброва/Нраву кроткого такого»). В восприятии англоязычного получателя речи эпитет «чернобровая» отнюдь не вызывает положительных эмоций. Неслучайно К.Инглиш, переводивший произведения Н.Гоголя, «переделал» чернобровых украинских красавиц в черноглазых. В английском языке существует прямой эквивалент для прилагательного «чернобровый» – «black-browed», однако его дополнительным значением является «насупившийся», «хмурый», «мрачный». Поэтому закономерно, что Ч.Диккенс наделяет густыми черными бровями мучительницу маленького Давида Копперфильда мисс Мердстоун. Судя по художественной литературе, для англичанина эпитет «чернобровый» ассоциируется, в первую очередь, с мужеподобными, волевыми или злыми женщинами.
Интересные преобразования происходят и с русским эпитетом «белолицая». В переводе Дж. Катнера белолицая Грушенька (Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы») становится «кремоволицей». В английском языке white-faced вызывает ассоциацию с побелевшим (побледневшим) от гнева, боли (или болезни) лицом.
Л.С. Маркина приводит любопытные примеры разного восприятия звукового мира англичанами и русскими. Акустический эффект от стука в дверь одинаков, однако русский слышит тук-тук-тук, а англичанин – либо rat-rat-rat, либо knock- knock- knock. Акустический эффект, производимый криками животных, представлен весьма разнообразным набором звукоподражательных междометий в разных языках. Так, английская собака лает bow-bow, пчела издает звук buzz-buzz, петух – cock-a-dooodle-do, свинья – grunt-grunt (хрю-хрю), гусь – squawk- squawk (га-га), осел – neigh-neigh (и-го-го) и т.д. Русские говорят «брысь», а англичане shoo, ср. также: цып-цып – chuch-chuck, кис-кис – puss-puss, н-но, пошла! – ally, ally-h-o-o!, тпру! – whoa!, и т.д.
|
|
|
Жесткая система ономатопей в каждом языке иногда вынуждает переводчика производить прагматические замены в тексте перевода. Так, в переводе сказки «Алиса в Зазеркалье» на русский язык фигурирует коза, хотя в подлиннике такого персонажа нет. Королева уколола палец, и на вопрос Алисы “Then, I hope, your finger is better now” ответила “Much be-etter! Better! Be-e-e-etter! Be-e-hh!”, превратившись в овцу (в русском переводе основой для трансформации становится слово «меньше», которое переходит в меканье: «Конечно, меньше! – воскликнула Королева и визгливо затянула: Ме-еньше! Ме-е-е-ньше! Ммме-е-е…Тут королева замекала, как самая настоящая коза»).
Интересно также сравнить восприятие русским и англичанином тех или иных животных. В большинстве случаев оно совпадает: петух (cock) ассоциируется с задиристостью, ястреб (hawk) - c агрессивностью, ягненок (lamb) – с простодушием, крыса (rat) – с предательством, и т.п. Однако если гусь ассоциируется в русском фаунистическом коде с ловкачеством (Хорош гусь!), то в английской культуре гусь ассоциируется с простодушием; если сова для русских олицетворяет мудрость, то для англичан она символизирует чванливую глупость.
Подобные примеры служат яркой иллюстрацией расхождения «картин мира» в разных культурах.
Естественно, что понятие «адекватности» перевода не может осмысляться вне переводческой прагматики. Как указывалось выше, цель перевода является обязательным фактором переводческого процесса, оказывающим влияние на его результат. Она же определяет и степень стремления переводчика к точности. Признание перевода адекватным невозможно основывать лишь на степени верности оригиналу. Адекватность в значительной степени определяется тем, насколько текст ПЯ соответствует задачам конкретного переводческого процесса и условиям его осуществления. Например, в устно-устном переводе допускается опущение трудно воспринимаемых на слух имен собственных или цифровых данных при их единичном предъявлении. В устном переводе также можно упрощать некоторые образные элементы текста по причине жесткого временного регламента, исключающего возможность длительного обдумывания и подбора наиболее удачного эквивалента. Подобная переводческая вольность совершенно недопустима при письменном переводе, который допускает многократное возвращение к тексту оригинала и осуществление корректировки рабочих вариантов на основе интерпретации оригинала.
Прагматическая адекватность перевода предполагает смысловую эквивалентность текстов исходного языка (ИЯ) и переводящего языка (ПЯ) с позиций коммуникации, а не с чисто формальных позиций. Формальная эквивалентность может отсутствовать, но присутствует то, что Ю.Найда назвал тождеством реакций, имея в виду аналогичное воздействие на получателя речи. Подобную эквивалентность Ю.Найда называет динамической (Найда 1978:117).
Таким образом, главной целью перевода признается достижение адекватного коммуникативного эффекта, т.е. не максимально возможная верность букве оригинала, но максимально аналогичное воздействие на получателя речи.
|
|
|
