 |
Гарри открыл клетку и животное, мигом вылетев наружу, принялось, бешено носиться по комнате.
|
|
|
|
- Успокойся, - приказал Гарри, доставая свою волшебную палочку, думая, какое заклинание здесь уместнее. – Сядь и не дергайся. Все, что произошло – полностью твоя вина.
Несколько попыток были бесплодными. Естественно, Снейп использовал одно из самых сложных заклинаний. Одно из тех, которые Гарри знал лишь поверхностно.
И все же Рон вернулся в свой облик.
- Спасибо, Гарри, - сказал он, поднимаясь с четверенек и стряхивая с себя рыжую шерсть. – Этот чертов говнюк превратил меня в ласку.
- Еще скажи спасибо, что не убил, - мрачно ответил Гарри. – Ты чем думал?
- Гарри, он увел мою девушку.
- Рон, - начал Гарри, отчетливо произнося каждое слово. – Я говорю тебе это в последний раз. Люби Гермиону сколько угодно, но только как сестру. По-другому не будет никогда. И я не хочу видеть, как вы станете врагами. Ты должен это понять… - Гарри приостановился, не желая говорить дальше, чтобы не сказать лишнего.
- Она сказала мне, что любит его, - обречено протянул Рон.
«Сказала? Ну, слава богу. Хоть что-то умное с ее стороны за все это время».
- Тогда прими это, Рон. Это единственный способ сохранить вашу дружбу.
Рон выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
- По крайней мере, я ведь теперь не так воняю? – с надеждой спросил он.
- Ошибаешься, как и всегда. – Гарри угрюмо посмотрел на свой остывший обед. – Как ты уз-нал обо всем?
- Ну...
И тогда Гарри понял, что ему надо поговорить по душам со своей незадачливой девушкой.
Глава 22. Железные аргументы.
Гермиона была в ужасном состоянии. Никогда, никогда в жизни она бы не подумала, что Рон может так о ней думать. Назвать ее шлюхой Снейпа... она даже не чувствовала слез, застывших на глаза. Да, она любила Рона, но совсем не так, как Снейпа. Она любила это создание тьмы, несмотря на то, что многие считали это неправильным и невозможным. Может, где-то внутри себя она хотела быть с Роном... но это было слишком сложно. К тому же это постоянное чувство, что она чего-то не замечает, упускает... с ним ей было сложнее. Рон был очень добрым и нежным, одним из самых безу-пречных и правильных парней, после Гарри. Возможно, ей бы и хотелось быть для него больше, чем подругой, но она выбрала другой путь. Она чувствовала себя пристыженной, словно обвиненной по-сле слов Рона... она знала, что позволит Северусу вновь повторить все этой ночью.
|
|
|
Может, это действительно было ужасным, что она не могла противостоять ему, раздвигая но-ги всякий раз, когда ему того хотелось. Она не могла унять жар, не могла задушить в себе крик и дрожь, возникавшую от одного только прикосновения, и, конечно, она не могла сопротивляться этой безумной любви, которую он поглощал. Все эти чувства никак не могли ужиться с тем, что она услышала от Рона, это причиняло ей ужасную боль. Слезы струились по ее щекам, но не могли уне-сти с собой этой боли.
Северус стоял и смотрел на нее. Он казался удовлетворенным тем, что преподал Уизли не-большой урок. Этот урок мог быть и более жестоким, но у него было две причины не делать этого. Во-первых, ему хватило сил сдержать ярость в узде, а во-вторых... впервые в жизни ему захотелось защитить кого-то, сделать хотя бы немного счастливее.
«Боги, Северус, ты становишься сентиментальным», - мысленно бросил он сам себе.
Она стояла и плакала. Он подошел к ней и обнял со всей нежностью, которая против его во-ли вырывалась из сердца.
- Не волнуйся, - прошептал он. – Поттер позаботится о твоем друге. Просто ему нужен был урок на будущее.
- Я знаю, - всхлипнула Гермиона.
Он поглаживал ее мягкие волосы. И только сейчас он вспомнил о том, как она кричала Уиз-ли, что любит его, Снейпа. Он почувствовал, как сорвалось куда-то вниз его сердце. Опять. Неужели это все-таки, правда? Неужели у этой девочки есть силы любить его таким, какой он есть?
|
|
|
Она чувствовала боль, такую же, какую ей пришлось причинить Рону. Это было слишком сложно для нее, быть такой. И большей частью этой боли была вина. За ту нежность и потребность любить. И она все это отдала Северусу. Этому многоликому человеку. Он как черный алмаз. Она любила его.
С этой мыслью в ее голове вспыхнула другая, испугавшая ее. Она вспомнила, как, стараясь, все объяснить, кричала Рону о своих чувствах к Северусу, словно его не было рядом. Как он воспринял это?
Осторожно он поднял ее на руки и понес в свои комнаты, сопровождая свой путь лишь ти-хим эхом шагов. Работа могла подождать, хотя бы раз. Она все еще тихо всхлипывала, зарывшись лицом в складки его рубашки, когда он опустился в большое черное кресло в своем кабинете. Он ничего не говорил, только успокаивающе гладил ее по спине.
Она любила его. Странные и непривычные чувства роились в нем. Такого ему еще никто не говорил. В свои студенческие годы в Хогвартсе, когда он учился в Слизерине, он отчаянно искал ко-го-то, кто сможет полюбить его, кто сможет сказать ему об этом. Но не нашел. Ничего похожего на любовь. Это продолжалось и после школы, когда он был Пожирателем смерти. А когда он стал шпионом Дамблдора и членом Ордена Феникса, то было уже слишком поздно. Он погряз в жесто-кости черной магии, слишком озлобленный и отягощенный ненавистью, чтобы искать и любить ко-го-либо. Он задушил в себе это, казавшееся ему уже бесполезным, желание любить. Ни одна жен-щина не справилась с его темной властью, отдав на растерзание ему свое тело. Ни одна, кроме Гер-мионы Грейнджер. Бесхитростный ребенок, сумевший вытянуть ад из него. С тем же чувством упор-ства, какое она проявляла на уроках, она противостояла ему все это время. На его злость она отвечала вспыльчивостью и дерзостью, каких он от нее не ожидал. Он тяжело сглотнул. На некоторое время он, кажется, понял, что больше никогда не сможет и, не будет ненавидеть кого-либо. Он влюбился в нее. И, быть может, это навсегда. Он не привык к нежности, которая обычно только бесила его. Он никогда не скажет ей о страхе быть отвергнутым ею.
|
|
|
Их первая ночь и страх, последовавший за ней, расставили все точки над «i». Но только те-перь он готов был принять это. Страх и желание… огородить ее от монстра, каким он мог быть. Но она побеждала этого монстра. И не единожды. Эта маленькая мегера, какой он привык ее считать, стала частью его мира, стремлением его желаний и снов. Проклятье... она превращала его в отзывчи-вого и нежного любовника, каким он никогда не был.
Грубый и желчный, каким бывал очень часто, он сейчас сидел в своем кресле, держа ее на ру-ках и боясь спросить о том, что она говорила. Слегка убаюканная его спокойными чуткими руками, она, всхлипнув в последний раз, прекратила плакать. Он достал чистый носовой платок и поднес его к ее носу.
- Выдохни.
Гермиона, словно ребенок, послушно подчинилась. Он промокнул ее нос и глаза.
- Чувствуешь себя лучше?
- Н...немного, - запнувшись, сказала она и чуть покраснела.
Он посмотрел на нее и улыбнулся, такой несвойственной для него доброй улыбкой. Указа-тельным пальцем он провел по ее щеке. Его глаза, такие черные и жестокие обычно, сейчас были наполнены чем-то другим, чего Гермиона пока не могла понять, каким-то светом, шедшим изнутри. Он был... нерешительным? да, именно таким, абсолютно противоречащим себе.
«О, господи, Северус...»
Она повернула голову и, поцеловав его палец, медленно втянула в себя, лаская его языком. Ее пальцы скользнули вверх и принялись медленно расстегивать пуговицы его рубашки. Ей нравились эти пуговицы, чем-то они возбуждали ее... но, черт, их было слишком много. Она покрывала цепоч-кой поцелуев контур его челюсти, постепенно опускаясь к шее. С наслаждением, избавившись от ру-башки, она коснулась пальцами его груди. Он стонал от этих дразнящих рук. Он стянул накидку и рубашку, оставив их на каменном полу. Он медленно стягивал мантию с ее плеч. Гермиона, помогая ему, послушно опустила руки.
Она коснулась пальцами его живота и проследила черную линию волос, скрывающуюся за поясом брюк. Он скинул с нее платье и его руки, словно перебирая тонкие струны, заскользили по ее изящному телу. Гермиона высвободила его, расстегнув пуговицы на его брюках. Он притянул ее к себе для долгого поцелуя. Его руки расстегнули ее бюстгальтер, обхватив ее обнаженные груди. Гер-миона чувствовала, как ее обволакивает тепло его глаз. Не было того затаенного чувства стыда, как прежде. Не сейчас, и не между теми людьми, какими они стали. Она обхватила ладонями его лицо, поглаживая большими пальцами его скулы.
|
|
|
- Я люблю тебя, - ее голос дрожал от напряжения. – Можешь теперь меня ненавидеть, Сев, но я люблю тебя и никак не могу противостоять этому.
|
|
|
