Девиация как тип социального поведения

В начало.

Само слово "девиация" — это прямая русскоязычная "калька" позднелатинского deviatio, т.е. отклонение. Заглянув в энциклопедические словари общего характера, мы обнаружим, что этот термин является общепринятым прежде всего в таких науках, как физика и биология. В социологию он пришел сравнительно недавно и используется главным образом для обозначения различных типов поведения, отклоняющихся от нормального. Таким образом, прежде чем рассмотреть различные проблемы девиантного поведения, нам, вероятно, нужно разобраться с тем, какое же поведение следует считать нормальным.

В Древнем Риме "нормой" называли отвес, с помощью которого каменщики выверяют вертикальность стены. По сути, именно такое значение это слово сохранило и в современном языке при использовании в большинстве контекстов: некий измерительный инструмент, применяемый для оценки "правильности" того или иного явления, соответствия его какому-то заранее заданному образцу. В несколько ином (хотя и близком) смысле понятие "нормальный" используют в математике и статистике. Так, понятие "нормальный вектор" применяется к вектору, перпендикулярному к плоскости — тот же отвес. В статистике важное место занимает изучение свойств так называемого "нормального распределения", которое в известной степени составляет базис теории вероятностей. Это распределение отображает зависимость частоты проявления вариаций (изменений) какого-то признака от конкретных его значений. Форма графического изображения такой зависимости напоминает колокол, поэтому ее иногда именуют "колоколообразной кривой". Эта кривая симметрична относительно среднего значения измеряемого признака, проявляющегося с наибольшей частотой. Эмпирические измерения самых разнообразных социальных явлений показывают, что распределения многих из них в реальных ситуациях довольно часто плотно приближаются к этому нормальному распределению. Так, на рис.4.2 изображены распределения измерений IQ (коэффициента интеллекта) у мужчин и женщин. Здесь по горизонтали нанесены отметки значений IQ, а по вертикали — частота, с которой это значение встречается.

Рис.4.2. Распределение IQ в зависимости от пола

Нормальное распределение, изображаемое колоколообразной кривой, имеет множество интересных и замечательных свойств, однако мы не будем обсуждать их здесь. Для нас важно одно лишь свойство: среднее значение измеряемого признака встречается (повторяется) чаще любого другого значения. Так, из распределения на рис.2 отчетливо видно, что значение IQ = 100 и у мужчин, и у женщин наблюдается чаще всего. Это и есть значение нормального интеллекта. Чем больше уровень развития интеллекта отличается от этого нормального (причем, в принципе неважно, в какую сторону — более высокого или более низкого), тем сильнее интеллектуальная девиация. Видимо, не случайно в нашей повседневной речи "ненормальный" означает "человек, повредившийся в рассудке". Большинство здравомыслящих (разделяющих одни и те же нормы) согласятся, что никому из тех людей, которые адекватно оценивают окружающий его мир (а стало быть — нормальных людей), не придет в голову поступать вразрез с общепринятыми нормами. Значит, тот, кто постоянно нарушает те или иные нормы, попросту сумасшедший. Такие люди непредсказуемы в своем поведении, а значит, опасны для общества.

Таково одно из значений понятия "нормальный" — встречающийся чаще других, имеющий наибольшую вероятность появления. Конечно, такое объяснение носит несколько упрощенный характер. В действительности все обстоит сложнее. Социальная норма — это не обязательно реальное поведение, а нормативное поведение — это не просто наиболее часто встречающийся образец. Поскольку это понятие относится, главным образом, к социальным экспектациям (ожиданиям) "правильного" или "надлежащего" поведения, нормы подразумевают наличие какой-то законности, несут в себе оттенок согласия и предписания, т.е. требования выполнить что-либо или, напротив, запрет, налагаемый на какое-то действие.

Девиантное, то есть отклоняющееся от норм, поведение охватывает огромный спектр человеческих поступков. В зависимости от амплитуды отклонения, а также от характера нарушаемых норм можно выделить три степени его. (1) Незначительные отступления от норм морали и этикета; мы будем называть такое поведение собственно девиантным. (2) Нарушения норм права, но также не столь значительные, чтобы за них наступала уголовная ответственность, называются в социологии делинквентным поведением. (3) Серьезные нарушения норм уголовного права, именуемые преступлениями, можно было бы назвать криминальным поведением. Ниже мы несколько подробнее остановимся на двух последних.

Понятие "делинквентное поведение" охватывает довольно широкий спектр нарушений правовых и социальных норм. А в криминологии он определяется как типично молодежное (юношеское) правонарушение, что указывает на довольно высокий уровень подлежащих судебному или административному преследованию правонарушений, совершаемых молодыми людьми (чаще мужского пола) в возрасте между 12 и 20 годами. А.И.Кравченко проводит такое разграничение между собственно девиантным и делинквентным поведением: "Первое относительно, а второе абсолютно. То, что для одного человека или группы — отклонение, то для другого или других может быть привычкой... Девиантное поведение относительно, ибо имеет отношение только к культурным нормам данной группы. Но делинквентное поведение абсолютно по отношению к законам данной страны". Речь идет о том, что, к примеру, такая группа, как уличная шайка хулиганистых подростков может расценивать отказ любого из своих членов участвовать в какой-то очередной проделке в качестве девиации. Сами же эти проделки рассматриваются как девиантное поведение и милицией, и большинством жителей этой улицы. Правда, необходимо отметить, что Кравченко относит к делинквентным все поступки, противоречащие писаным нормам и потому преследуемые законом, включая и те, что мы называем здесь криминальными.

Мы считаем, что делинквентное поведение в целом охватывает более широкий спектр поступков, нежели те, что прямо преследуются законом. Так, многие различные формы поведения могут подвергаться социальному осуждению или отвержению, даже если поведение не является специфически противоправным — очевидные примеры такого рода представляют собой нецензурная брань, поддержание "дурной компании", привычка не являться в обусловленное время и беспробудное пьянство. Девиантные исследования довольно часто включают в себя большое разнообразие типов поведения от злоупотребления наркотиками до футбольного хулиганства и даже занятий колдовством и магией, как поведения, на которое наклеен ярлык девиантного и даже делинквентного. Социология девиации, таким образом, берет в качестве объекта изучения более широкие, более неоднородные категории поведения, нежели традиционная криминология.

По мнению английских социологов, например, типичными правонарушениями, которые совершают более юные члены общества, являются воровство, поломки и проникновение в чужое жилище, в то время как в возрастных группах старше 17 лет уже в большей степени распространены преступления, связанные с насилием. Большинство социологических теорий юношеской преступности пытаются объяснить эти преступления, пользуясь результатами изучения организации городских банд, криминальных субкультур и ограниченности тех возможностей, которые предоставляет общество для рабочих парней и социальных групп, подверженных депривациям. Например, широко известная в теоретической социологии чикагская школа анализировала юношескую преступность с точки зрения локальных (местных) соседских отношений и той роли, которую в социализации молодых поколений играют группы сверстников. В некоторых районах крупных городов молодые вырастают в окружении преступных шаек, и сами начинают перенимать и разделять ценности правонарушителей. Вскоре они вступают на путь мелкого воровства, мелких актов вандализма и тому подобного. Это все больше и больше втягивает их в культуру правонарушений, и постепенно они, переходя к все более серьезным правонарушениям, становятся полноценными преступ-никами. При этом некоторые социологи иногда рассматривали молодежные правонарушения как выражение протеста и оппозиции господствующим ценностям и социальному неравенству.

Особо следовало бы остановиться на криминальном поведении. Один из общепринятых взглядов на преступление состоит в том, что преступники — это просто плохие люди; единственный способ отношения к ним состоит в том, чтобы их наказывать. И чем менее простительным представляется нам преступление, тем сильнее мы должны сломить его. Такой подход удерживался в течение многих веков, сохраняется он и сегодня. Беда только в том, что он реально никогда не работал. В Европе на протяжении 1600-х и 1700-х гг. наказания были настолько жестокими, насколько может позволить воображение. Людей вешали за кражу куска хлеба; другим выжигали клеймо или отрезали уши. Но жестокие наказания не срабатывали: преступления продолжали удерживаться на высоких уровнях на протяжении сотен лет, несмотря на повешения и увечья.

В Саудовской Аравии и других мусульманских странах воровство и сегодня наказывается отрубанием руки, а многие другие правонарушения — смертью. Казни приводятся в исполнение публично, на них нередко требуется присутствие всей общины. Но результаты — те же, что и в средневековой Европе. В этих сельских мусульманских общинах, например, очень высокий показатель убийств. Причем, значительная часть насилий в этих обществах даже не попадает в статистику убийств, поскольку санкционируется общепринятым обычаем. Многие из жертв — это женщины, убиваемые своими мужьями, братьями или отцами за такое преступление, как "адюльтер", которое подпадает под прямое воздействие традицион-ной морали, когда правонарушением может стать даже невинный разговор с мужчиной вне семьи. Насильственное наказание за преступление в этих общинах соответствует авторитарной социальной структуре с сильными внутриобщиными связями и ритуальными барьерами между группами.

Таким образом, наказание преступлений столь насильственным образом, насколько возможно, — это в действительности, скорее, политическая позиция или, что, по сути, то же самое, моральная философия, которая объявляет, что наказание правонарушителей должно быть крутым и даже жестоким или злобным. Сторонники такой позиции, несомненно, считают ее рациональной, но такая рациональность имеет под собою нерациональное основание. Они не заботятся о том, чтобы тщательно изучить данные о том, какие реальные последствия влекут за собою жестокие сдерживающие средства, они уже заранее уверены, что их политика правильна. Такое чувство заведомой правоты можно рассматривать, скорее, как признак партийной позиции в некой разновидности политического консерватизма.