Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Алхимическая ааборатория из легенд 7 глава




Зная тайное вещество, которое символизирует дракон, вы обязательно получите представление о его противнике, однако необходимо ещё установить, каким способом Мудрецы смягчают, умеряют чрезмерный пыл соперников. Без должного посредника, с чьим символическим толкованием мы ни разу не сталкивались, экспериментатор подвергнет себя серьёзной опасности. На его глазах произойдут непредсказуемые события, невольной причиной которых будет он сам. Он уже не сможет ни управлять процессом, ни уменьшить бушевание в сосуде. Огненные выбросы, иногда даже внезапный взрыв печи — вот печальные последствия безрассудства. Поэтому, сознавая свою ответственность, мы настоятельно просим тех, кто не владеет этой тайной, воздержаться от дальнейших действий. Тогда они избегнут участи злополучного авиньонского священника, о котором кратко повествует следующая заметка: «Аббат Шапати думал получить философский камень, но на его беду тигель разорвало и металл плеснул ему в лицо, на руки и одежду. Аббат выскочил на улицу и, как безумный, бросился в реку, но ничего не помогло: так он и сгорел заживо, как последний грешник, в году 1706»[148].

Когда из сосуда послышится шум, как от кипения воды — глухое ворчание земли, чьё нутро раздирает огонь, — готовьтесь к борьбе, сохраняя всё своё хладнокровие. Вы увидите дым, голубой, зелёный, фиолетовый огонь, услышите один за другим несколько взрывов.

Когда бурление закончится и восстановится спокойствие, вы окажетесь свидетелем великолепного зрелища. По поверхности огненного моря под действием медленных течений будут плавать островки твёрдого вещества, переливающиеся множеством цветов. Эти островки будут раздуваться, лопаться, походя при этом на крошечные вулканы. Затем они исчезнут, уступив место красивым прозрачным зелёным шарикам. Те будут метаться по поверхности, кружиться, сталкиваться, словно гоняясь друг за другом среди разноцветного пламени, среди отблесков раскалённой бани.

Описывая трудоёмкий и сложный процесс приготовления нашего камня, мы опустили вопрос о содействующих ему внешних влияниях (influences extérieures). По этому поводу мы могли бы сослаться на Николя Гроспарми, Адепта XV в., о котором упоминали в начале нашего труда, на Килиани, Философа XIX в., и, конечно, на Киприана Пикольпасси, итальянского мастера-горшечника — все они посвятили немало времени рассмотрению этих условий. Однако их работы недоступны широкой публике. Как бы то ни было, чтобы в пределах возможного удовлетворить ваше законное любопытство, скажем, что без строгого согласования высших и низших элементов наша материя, лишённая звёздных достоинств, ни на что не годится. Поначалу наша субстанция больше земная, чем небесная. Искусство вкупе с естеством должны сделать её более небесной, чем земной. Для успеха этой тайной операции необходимо выбрать подходящий момент, час, место, время года и тому подобное. Надо уметь предвидеть наиболее благоприятное взаимоположение светил, ведь они отразятся в божественном зерцале (miroir divin), нашем камне, и наложат на него свой отпечаток, и земная звезда (étoile terrestre), сокровенный факел Рождества, станет знаком, свидетельством счастливого союза неба и земли, или, как пишет Филалет, «союза высших качеств с низшими телами». Вы получите подтверждение, увидев в огненной воде — или в земном небе (ciel terrestre), по образному выражению Венцеслава Лавиния из Моравии, — испускающее лучи круглое герметическое солнце, которое проявилось, стало видимым, открытым взору.

Уловите солнечный луч, придайте ему субстанциальную форму, напитайте этот воплотившийся духовный огонь огнём стихийным (élémentaire), и вы получите самое большое сокровище в мире.

Следует учесть, что недолгое, но жестокое единоборство, завязанное рыцарем — святым Георгием, святым Михаилом, святым Маркеллом христианской традиции или Марсом, Тесеем, Ясоном, Геркулесом римских сказаний и греческих мифов — прекращается лишь со смертью обоих соперников (в герметике орла и льва) и образованием нового вещества, алхимический знак которого — грифон. Вспомним, что во всех азиатских и европейских древних легендах стеречь сокровища поручают дракону. Он присматривает за золотыми яблоками в саду Гесперид и за руном в Колхиде. Завладеть богатством можно, лишь победив стерегущего их злобного дракона. Согласно китайской легенде, причисленный после смерти к богам учёный алхимик Хуйюн-син убил опустошавшего страну страшного дракона и привязал чудовище к колонне. То же самое сделал Ясон в лесу Эета и Килиани в аллегорическом рассказе своего Разоблачённого Гермеса. Истина неизменна и выражается одинаково в аналогичных легендах.

Взаимодействие двух веществ, летучего и твёрдого, даёт в результате третье вещество, смешанное, знаменующее собой первое состояние камня Философов. Мы уже упоминали, что это и есть грифон, наполовину орёл, наполовину лев, символически связанный с корзиной (corbeille)XIII Вакха и рыбой (poisson) христианских изображений. Следует отметить, что сверху у грифона не львиная грива и не птичье оперение, а рыбий плавник (nageoires de poisson). Эта деталь не случайна. Важно не только обеспечить встречу противников и контролировать их единоборство, но и найти способ извлечь чистый основной продукт реакции, который единственно нам и нужен, — ртуть Мудрецов. Поэты рассказывают, что Вулкан, застав Марса и Венеру в момент прелюбодеяния, быстро накинул на них сеть или тенета, чтобы они не избегли его мести. Мастера также советуют нам прибегнуть к тонкой сети (filet délié ou un rets subtile), чтобы улавливать продукт по мере его образования или, говоря метафорическим языком, мистическую рыбу — вода при этом лишается вещества, души, становится инертной; считается, что человек в результате этой операции убивает грифона (tuer le griffon). Именно эта сцена и представлена на нашем барельефе.

Исследуя тайный смысл греческого слова γρύφ, грифон, корень которого — γρυπός (avoir le bec crochu, иметь загнутый клюв), мы приходим к близкому слову γρϊφς, созвучному соответствующему французскому. Между тем, γρϊφς переводится как загадка (énigme) и как сеть (filet). Мы видим, что и образ, и название фантастического животного выражают труднейшую герметическую загадку, загадку, таящуюся глубоко в веществе философского меркурия, которого с помощью подходящей сети вылавливают из воды, как рыбу.

Василий Валентин, обычно изъясняющийся более понятно, не пользуется христианским символом ΙΧΘΥΣ[149], предпочитая кабалистического и мифологического Гипериона (Hypérion). Он упоминает Гипериона, в частности, когда говорит, используя загадочную лаконичную формулировку, о трёх операциях Великого Делания:

«Я рожден Гермогеном (Hermogène). Гиперион избрал меня. Без Иамсуфа (Jamsuph) я вынужден погибнуть»[150]*.

Мы уже видели, как, по какой реакции из Гермогена или первичной меркуриальной субстанции (prime substance mercurielle) получается грифон. Гиперион (по-гречески 'Υπερίων — père du soleil, отец Солнца) извлекает из второго белого хаоса, образованного с помощью нашего искусства и представленного грифоном — душу, пламя или скрытый огонь, — поднимает её вверх в виде чистой прозрачной воды: Spiritus Domini ferebatur super aquas [151]*. Приготовленная субстанция, содержащая все необходимые элементы для Великого Делания — всего лишь плодородная земля, где ещё царит некоторое смешение. Она таит в себе рассеянный свет, который Искусство по примеру Творца должно собрать и выделить. Землю надо умертвить и разложить, таким образом, мы снова возвращаемся к убийству грифона и ловле рыбы — к отделению огня от земли, тонкого от плотного. При этом, как учит Гермес в своей Изумрудной скрижали, «действовать нужно с большим тщанием».

Такова химическая роль Гипериона. Само его имя, образованное из 'Υπ (сокращённое от 'Υπέρ, над) и ήρίον (sépulcre, tombeau, гробница, могила) и имеющее корень έρα (terre, земля), означает то, что поднимается из земли (ce qui monte de la terre), то есть над могилой материи. При желании можно предпочесть другую этимологию, по которой 'Υπεριων происходит от 'Υπέρ (над) и ϊον (фиалка). В герметическом смысле эти два варианта прекрасно соотносятся друг с другом; мы, однако, приводим второй вариант лишь для большей ясности, следуя в этом отношении словам Евангелия: «Итак наблюдайте, как вы слушаете; ибо, кто имеет, тому дано; а кто не имеет, у того отнимется и то, что он имеет»[152].

V I

Над человеком с грифоном — большое гримасничающее лицо с бородкой клинышком. Щёки, уши, лоб вытянуты и принимают вид языков пламени. Эта пылающая маска с малопривлекательной гримасой увенчана короной и снабжена украшенными лентой роговыми отростками, которые упираются в витой узор снизу от карниза [XII]. С рогами и короной символ Солнца поистине становится Бафометом (Baphomef), синтетическим образом, в котором тамплиеры (Initiés du Temple) соединили все элементы традиции и высшей науки. Несмотря на грубое примитивное исполнение эта фигура, очень выразительная, за внешней простотой таит в себе большую глубину и многому научает. Сразу отдаёшь себе отчёт в мистическом плавлении естеств (natures) Делания, символически представленном рогами лунного полумесяца (croissant lunaire) на солнечной голове (tête solaire). Но не менее поражает странный испепеляющий взгляд нечеловеческого существа, пугала Страшного суда. Даже бородка здесь — иероглиф направленного к земле светового и огневого луча, который свидетельствует, что учёный имел точное представление о том, что нас ждёт...

Может, перед нами жилище члена ордена иллюминатов или розенкрейцеров, наследников старых тамплиеров? Во всяком случае, теория циклов и учение Гермеса изложено здесь столь недвусмысленно, что усомниться в знаниях нашего Адепта может лишь человек невежественный или недобросовестный. Мы же перед столь очевидными приметами непоколебимо убеждены, что это видоизменённый образ бафомета тамплиеров. Вопреки распространённому мнению образ этот (предмет досужих вымыслов, о котором сохранились лишь весьма неопределённые сведения) никогда не был идолом, а лишь общей эмблемой тайных традиций Ордена, предназначенной, в основном, для внешнего пользования, эзотерической парадигмой, печатью рыцарства и опознавательным знаком. Эмблему изображали на ювелирных изделиях, на фронтонах командорских резиденций, на тимпанах её часовен. В эмблему входил равнобедренный треугольник с вершиной внизу — иероглиф воды, начала, созданного первым, если верить Фалесу Милетскому, утверждавшему, что «Бог — это Дух, образовавший всё из воды»[153]. В центре первого располагался другой такой же треугольник, но меньше и перевёрнутый — он, казалось, занимал место носа на человеческом лице. Второй треугольник символизировал огонь, вернее, огонь, заключённый в воду (feu enclos dans l’eau), или божественную искру, воплощённую душу, жизнь, нисшедшую в материю. На основание большого треугольника опирался графический знак, напоминающий латинскую букву «H» или греческую ήτα, но более широкий и с пересекавшим центральную черту кругом. На герметическом языке этот знак обозначает универсальный Дух, то есть Бога (l’Esprit créateur, Dieu). Внутри большого треугольника над левой стороной малого был начертан лунный круг (cercle lunaire) со вписанным полумесяцем, а над правой — солнечный круг (cercle solaire) с отмеченным центром. Маленькие круги напоминали глаза. И, наконец, на основании внутреннего треугольника стоял крест на шаре — двойной иероглиф, демонстрирующий связь Серы, активного начала, с Меркурием, началом пассивным, растворяющим металлы. Зачастую более или менее протяжённый сегмент у вершины треугольника пересекали вертикальные линии, в которых непосвящённый вместо световых лучей видел что-то вроде бородки.

 

XIV. Витре (департамент Иль-и-Вилен).

Дверь дома на улице Нотр-Дам (XV в.)

 

В таком виде бафомет походил на топорно выполненное трудноопознаваемое животное. Этим, без сомнения, и объясняется несхожесть описаний бафомета: в нём видели голову мертвеца с нимбом, голову быка или египетского Аписа, козла, а то и ужасную физиономию самого Сатаны! Это одни только фантазии, весьма далёкие от истины, но нетривиальные изображения бафомета спровоцировали — увы! — обвинение тамплиеров в почитании демонов и колдовстве — одно из основных на их процессе, и послужившее поводом для их осуждения.

После того, как мы увидели, каков бафомет из себя, раскроем смысл его имени.

Согласно сугубо герметическому определению, относящемуся к Деланию, слово Бафомет происходит от греческих Βαφεύς (teinturier, красильщик) и μής, взятого вместо μήν (луна), если только не вместо μήτηρ, генитива от μητρός (mère ou matrice, мать, родительница, матка, матрица), что также возвращает нас к значению «луна», так как луна и есть меркуриальная мать или матрица и принимает в себя краску (teinture) или семя Серы, играющей роль самца, красильщика — Βαφεύς — в процессе зарождения металла. Βαφή значит погружение (immersion), то есть крещение, а также крашение. Не разглашая секретов, можно сказать, что Сера — отец и красильщик камня — оплодотворяет ртутную луну путём погружения, что приводит нас к символическому крещению Мете (baptême symbolique de Mété), которое выражает слово бафомет [154]. Последний, стало быть, предстаёт идеальным иероглифом для нашей науки, которую олицетворяет также Пан, мифологический образ естества в полной созидательной силе.

Латинское слово Bapheus (красильщик) и глагол meto (собирать, жать) также привлекают внимание к особой способности Ртути или луны Мудрецов во время погружения или царской бани (bain du roi) улавливать тинктуру, хранящуюся в материнских недрах. Это и есть Грааль с вином Евхаристии, жидким духовным огнём, растительной, живой и животворящей влагой, проникающей в материальный мир.

Что касается истоков Ордена, преемства, знаний и верований тамплиеров, тот тут лучше всего процитировать отрывок из исследования, которое эрудит и учёный Пьер Дюжоль посвятил конным братьям (frères chevaliers) в своей Всеобщей библиографии оккультных наук [155].

«Невозможно сегодня отрицать, — пишет он, — что тамплиеры исповедовали, по сути дела, манихейство. Согласен с этой точкой зрения и барон де Хаммер. Для него последователи Мардека, исмаилиты, альбигойцы, тамплиеры, франкмасоны, иллюминаты продолжают тайную традицию, идущую от Дома Мудрости (Maison de la Sagesse, Дар-эль-хикмет), в XI в. основанного в Каире Хакимом. К тому же выводу приходит немецкий академик Николаи, добавляющий, что бафомет (Николаи производит это слово от греческого Βαφομητός) — символ пифагорейский. Мы не будем останавливаться на других точках зрения (Антона, Гердера, Мунтера), а вот об этимологии слова бафомет стоит поговорить особо. Мысль Николаи вполне приемлема, если принять поправку Хаммера и читать Βαφή Μήτεος, то есть крещение Мете. Ранее уже отмечалось, что такой обряд существовал у офитов. Мете — андрогинное божество, представляющее природу порождающую (Nature naturante). Прокл прямо утверждаёт, что Метис (Métis), называемый также 'Εριχάρπαιος или Natura germinans [156]* — бог-гермафродит змеепоклоников. Известно также, что эллины использовали имя Метис для Мудрости (Prudence), супруги Юпитера. В общем, обсуждение филологической стороны вопроса неопровержимо доказывает, что Бафомет — вариант языческого Пана. Как и у тамплиеров, у офитов было два крещения: одно экзотерическое, в воде, другое эзотерическое, духовное или огненное. Это последнее называли крещением Мете. Святой Иустин и Святой Иреней говорили о нём как об озарении (illumination). Это крещение Светом (baptême de la Lumière) франкмасонов. Очищением (purification) — словом очень подходящим — обозначено оно на одном из гностических идолов, обнаруженных Хаммером. На приведённых им рисунках идол держит у себя на коленях — запомните, это важно — ванну с огнём. Этот факт, как ни странно, не произвёл на учёного немца, как, впрочем, и на знатоков символики никакого впечатления, а между тем миф о чаше Грааль ведёт своё происхождение именно от этой аллегории. И учёный барон ещё долго рассуждаёт о таинственном сосуде, точное значение которого не установлено! Все знают, что по древней германской легенде Титурель воздвигает в Монсальвате граальский храм и доверяет его охрану двенадцати рыцарям-тамплиерам. Хаммер видит здесь лишь символ гностической мудрости — вывод весьма неопределённый. Мы позволим себе высказать иную точку зрения. Грааль — кто сегодня в этом сомневается? — самая заветная тайна мистического рыцарства, а также и масонства, выродившейся формы такого рыцарства. Грааль — покров над творящим огнём (Feu créateur), Deus absconditus [157]*, скрытый в слове INRIa над головой распятого Христа. Титурель воздвигает мистический храм, чтобы возжечь в нём священный огонь весталок, маздеев и даже иудеев, поддерживавших вечный огонь (feu perpétuet) в своём Иерусалимском храме. Двенадцать стражей наводят на мысль о двенадцати знаках Зодиака, которые каждый год проходит солнце, своеобразный вечный огонь. Сосуд у идола, найденного бароном Хаммером, аналогичен сосуду парсов — огненному, в языках пламени. У египтян тоже было нечто подобное: Сераписа часто изображают с таким же сосудом на голове — на берегах Нила его называют Гардаль (Gardal). В этом сосуде жрецы хранили материальный огонь (feu matériel), а жрицы — небесный огонь (feu céleste) Птаха. Для посвящённых в таинства Исиды Гардаль — иероглиф божественного огня (feu divin). Этот бог Огонь, бог Любовь вечно воплощается в каждом существе, так как всё в мире содержит искру жизни. Это Агнец, закланный от начала мира. Католическая Церковь предлагает своим верным этого агнца в виде тела и крови Господних, заключённых в дароносицу. Дароносица (позор тому, кто плохо о ней подумает!) так же, как и Грааль, как священные чаши всех религий, символизирует женское начало и соответствует космогоническому сосуду Платона, кубкам Гермеса и Соломона, урне древних мистерий. Гардаль египтян, следовательно — ключ к чаше Грааль, По сути, это одно и то же слово. В результате фонетических изменений Гардаль превратился в Градаль, а затем — с придыханием — в Грааль: Кипящая в святой чаше Грааль кровь — продукт огненного брожения жизни или порождающей смеси. Можно лишь сожалеть о слепоте тех, кто упрямо желает видеть в этом символе, смысл которого предельно обнажён, лишь профанацию божественного. Хлеб и Вино мистической жертвы — это дух или огонь в материи, от соединения которых рождается жизнь. Вот почему посвятительные руководства христиан, называемые Евангелиями, вкладывают в уста Христа аллегорические слова: Я есмь Жизнь; я есмь хлеб жизни; я пришёл принести огонь в мир, и облекают его в ёмкий экзотерический образ пищи в высшем смысле этого слова.

V I I

Перед тем как покинуть чудесную усадьбу Саламандры, отметим ещё несколько сцен второго этажа, не лишённых символического значения, хотя и не столь интересных, как предыдущие.

Справа от столба с изображением лесоруба — сдвоенное окно, одна створка которого — глухая, другая — застеклённая. В центре декоративных арок изображения: на первой из них — геральдический цветок лилии (fleur de lys)[158]XIV, эмблема верховенства знания, ставшая впоследствии атрибутом королевской власти. Знак посвящения, знак божественного знания, помещённый на королевский герб во время выработки геральдических правил, не потерял своего высокого значения и по-прежнему означает превосходство, преобладание, доблесть и достоинство. По этой причине столица королевства получила разрешение к серебряному кораблю на красном фоне добавить на своём гербе три цветка лилии на лазурном поле во главе щита. Смысл этого символа раскрыт в Анналах Нанжи: «На гербе у французских королей — цветок лилии с тремя листьями. Листья словно говорят всем: по изволению и милости Божьей Вера, Мудрость, Рыцарство процветают в нашем королевстве, как нигде больше. Два листа у самого цветка означают рыцарство и разум на страже веры».

На другой створке окна не могут не пробудить любопытство лунообразное румяное лицо и над ним фаллос. Мы находим здесь очень выразительное указание на два начала, при соединении которых образуется философская материя. Этот иероглиф активного начала, агента, и пассивного, то есть Серы и Меркурия, Солнца и Луны, философских родителей камня слишком красноречив, чтобы нуждаться в наших объяснениях.

У столбика между двумя створками окна находится капитель в виде урны, вроде той, что у входной двери. Поэтому нет смысла повторяться. На столбике справа — фигурка ангела, чей лоб украшен лентой. Руки у ангела сведены, он как бы молится. Дальше ещё одно сдвоенное окно и над плитой его перекрытия — два гербовых щита с полем, на котором три цветка — эмблема трёхкратного повторения каждой стадии, о чём мы неоднократно рассуждали по ходу дела. Вместо капителей на трёх межоконных столбах слева направо следующие изображения: 1) человеческая голова (мы думаем, что это алхимик собственной персоной; его взгляд направлен на незнакомца, оседлавшего дракона); 2) ангелочек, прижимающий к груди четырёхчастный геральдический щит, разглядеть который подробнее мешает расстояние и недостаточная рельефность изображения; 3) и наконец, ещё один ангел, который показывает раскрытую книгу, иероглиф материи Делания, способной после соответствующей обработки проявлять таящийся в ней дух. Мудрецы нарекли своё вещество Liber, то есть книгой (livre), потому что его слоистая кристаллическая структура имеет вид наложенных друг на друга листов.

На крайнем столбе совершенно нагой богатырь с трудом удерживает солнечного огненного бафомета огромных размеров. Из всех сцен фасада эта сделана наиболее грубо. Хотя она выполнялась одновременно с другими, коренастый уродливый человечек с раздутым животом и непропорциональными половыми органами — явно творение какого-то неумелого второразрядного ремесленника. Кроме достаточно невыразительного лица, всё в этой нелепой кариатиде оскорбляет эстетическое чувство. Кариатида попирает нечто бесформенное со множеством зубов, напоминающее китовую пасть. Наш богатырь вполне сошёл бы за Иону, «малого» пророка, чудесно спасшегося после трёх дней пребывания «во чреве китове». Для нас Иона — священный образ Зелёного льва (Lion vert) Мудрецов, который находится в маточном веществе (substance mère) три философских дня (trois jours philosophiques) и только потом, после возгонки, появляется над водами.


Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...