 |
Что Бог жесток, что правды нет.
|
|
|
|
Но не каждый может стать сильней,
Дарить другим тепло и свет.
Дует ветер – не понять его мотив,
Всюду сумерки и холода,
В тусклом небе, в нас надежду возродив,
Одиноко мерцает звезда.
Прощай, мой Сумеречный Ангел,
Так быстро порвалась струна…
До встречи, Сумеречный Ангел,
Там, где всегда весна!
Может ты на небесах нужней?
Никто не даст ответ сейчас.
Только понимание всё сильней -
Лишился красок мир для нас.
Дует ветер – не понять его мотив…
Прощай, мой Сумеречный Ангел…
Я не успел тебя понять,
Хоть было всё понятно.
Я не сумел тебе сказать –
Не получилось внятно.
Но сердце память сохранит
И облегчит разлуку,
Я верю, Ангел прилетит
И мне протянет руку.
Дует ветер – не понять его мотив…
Прощай, мой Сумеречный Ангел…
Такая песня группы Эпидемия сегодня играла в ушах у Марины. Вообще, после знакомства с Сашей она стала чаще слушать «тяжелую» музыку, в особенности, это группы. Нравилась ей и мелодика песен и сами тексты, в них было что-то напоминающее бушующие внутри нее страсти. А страсти были не шуточными. Все началось еще тогда, в парке, когда он нес ее на руках прочь от места, где ее держали в плену убийцы, к которым теперь присоединился и ее любимый. Поначалу, это Марина не замечала, все никак не могла отойти от шока. Но с каждым днем в ее сердце все чаще и чаще начали закрадываться сомнения, а тот ли это человек, которого она полюбила? Сначала она гнала эту мысль прочь, уповая на то, что еще не до конца отошла от потрясений злосчастной ночи. Затем, постепенно начала уже задумываться всерьез над этим вопросом, пытаясь найти разгадку. И, кажется, ее нашла, на беду себе. Через неделю после событий того вечера, когда она впервые проснулась от паутины шока и нервных потрясений, что то изменилось в ней самой. Марина стала немного другой, какой – то безразличной и беспристрастной ко всему, даже к Саше. Сначала это было незаметно, но потом началось проявляться все больше и больше. Не было теперь для нее его согревающего душу дыхания, не было жарких объятий, заставляющих кровь бегать быстрее по жилам и сильнее приливать к лицу. Поцелуи становились всего лишь ритуалом, какими – то рамками приличия, но чувствами они не отдавали, только сухой официальностью. Естественно, такая пытка была не самым легким бременем для Марины. Она видела, как Александр постоянно заботиться о ней, хранит как зеницу ока, можно даже сказать пылинки сдувает с ее головы. И чем чувственнее и искренне он это делал, тем все больнее и больнее ей было сказать эти самые слова: «Мы должны расстаться». Наконец, настал тот день, когда терпение ее больше не могло держать в узде рвущуюся наружу правду, и она решилась. Решилась, но вышло все еще хуже.
|
|
|
Они сидели тогда у нее в комнате, и пили чай. Марина тяжело вздохнула, внутри что-то очень сильно напряглось, и она сказала:
- Помнишь тот вечер, когда все это случилось? – Саша не ожидал такого вопроса и ненадолго задумался.
- Помню Маринка, но это не самая лучшая тема для беседы и тем более для воспоминаний.
- Почему? – спросила она.
- Потому, - ответил ей Сокольский, - мне неприятно вспоминать то, что я сделал.
- А что ты сделал?
- Ты знаешь, что я сделал, - уклончиво ответил ей Александр, этот разговор начал его откровенно «напрягать».
- Ты сказал, что там была драка и что они убили друг друга, а ты помог своему другу избавиться от мук.
- Да, - ответил ей он, - но это не вся правда, Маринка.
- Как не вся? – удивилась она.
- Я знаю, что тебе не стоит это говорить, но я тебя люблю и поэтому буду с тобой откровенен. Я не сказал тебе всей правды, потому что ты еще не оправилась от того шока, и вгонять тебя в ступор не хотел тогда. Не хочу и сейчас.
|
|
|
- И что же меня вгонит в ступор? – улыбнулась она. – То, что ты помог своему другу? Или то, как ты ему помог?
- Это не самое страшное. Страшно совсем другое.
- И что же?
- Страшно то, что другу я действительно помог, как и он мне тогда. Но убил их не он. Он был уже мертвым тогда, и помочь не мог никак.
- Ты убил своего друга? – ужаснулась Марина
- Нет, я не так сказал. Он был не другом, а чем - то другим, может быть знакомым товарищем, но не другом.
- Ты его убил? – повторила она свой вопрос, - убил, да?
- Нет, не убил. Себя он убил сам, причем давным давно. А я лишь помог ему уйти в другой мир.
- Что?
- Добил короче, - буркнул быстро Сокольский. – Но не это самое страшное.
- Ты убил своего друга, - воскликнула она, - и считаешь что это не самое страшное?
- Да, - ответил тихо Саша.
- Почему? – тихо спросила Марина и заплакала.
- Потому, - в нерешительности остановившись, сказал Александр, но потом выдавил несколько ужасных слова, продолжив – потому что я их всех убил… - Наступила долгая, как ему показалось, минута звенящей тишины, которая разлилась вокруг и, думалось, что она будет длиться вечно. Но прошло всего секунд десять, прежде чем девушка поняла суть сказанной им речи. А еще через десять секунд начался полный бардак отношений.
- Что? – сказала Марина и ее чудесные каштановые брови поползли вверх от удивления, - повтори еще раз Саша?
- Я их всех убил, - ответил Сокольский, с каждым словом вбивая в сердце своей девушки по гвоздю, но мог ли он об этом тогда догадываться.
- Это неправда, - замотала она головой.
- Это правда Маринка, - вздохнул Саша, - и теперь ты ее знаешь.
- Но зачем? Зачем ты мне это сказал?
- Просто, я не хочу, чтобы между мной и тобой были секреты и тайны, мне нечего от тебя скрывать.
- Ты…, - в нерешительности сказала Марина, - ты…, скрывал это от меня…, что ты… убийца. – Последнее слово было сказано решительно и твердо. – Ты убил тех людей в парке и своего друга?
- Да, мне пришлось это сделать, - начал оправдываться Саша, - у меня не было выбора. Или они убили тебя и меня или их.
|
|
|
- И ты геройски выбрал убийство всех и даже своего друга!
- Он не был мне другом, - ответил Александр, - он был одним из этих людей, которые хотели убить тебя и меня. Он передал мне свою силу и умения.
- Теперь значит, ты тоже стал убийцей? – холодно сказала она.
- Ты не понимаешь, - тихо со вздохом сказал Сокольский, - мне пришлось им стать. И сделал я это не ради себя….
- А ради кого, позволь узнать?
- Ради тебя.
- Ради меня? – переспросила Марина.
- Да, ради тебя.
- Но зачем?
- Потому что я люблю тебя и не хочу тебя потерять.
- Значит, все это ради меня одной? – зачем то спросила она, очевидно, все – таки погружаясь в «ступор».
- Да, ради тебя.
- Уходи…, - тихо сказала она.
- Но Марина…
- Уходи, - повторила она, - и больше никогда не возвращайся.
- Почему? – удивился Саша.
- Потому, что я не хочу быть с тобой больше, ты мне не нужен. Прощай.
- Но как же, Маринка, а что мне делать с собой? Я ведь все это сделал ради тебя, и мне нужна одна ты, без тебя я не могу жить.
- Сможешь, - ответила она, - а теперь уходи. – И указала пальцем на дверь. – Уходи навсегда, я не хочу тебя видеть больше.
- Почему? – уже не первый раз задал этот вопрос ошарашенный Сокольский.
- Потому что ты убийца! – воскликнула она, и эта фраза ударило в голову Александру. Он посмотрел на ту, ради которой пожертвовал всем и не узнал в ней девушку, которую любил. Повернулся спиной и собрался уходить. По дороге ему попалась ваза, которую он решил разнести вдребезги, но вовремя остановил руку. Взял в охапку свою одежду и вышел в ночь.
Оставшись одна, Марина долго плакала, а потом упала без сил на кровать и уснула. Так закончился первый день разлуки. Сначала в душе наступила небольшая гармония, может быть даже относительное спокойствие, нарушаемое по ночам рыданиями и мыслями о том, что ее бывший любимый теперь убийца. Уже не хотелось той свободы, о которой она мечтала, не хотелось вообще ничего, только звенящей тишины в ушах и теплой подушки. Спасало только одно – учеба. Все завалы и зачеты позволяли хоть немного отключиться от того самого «ступора», в который она попала. Естественно, такая жизнь и эмоции сказались на Марине не с лучшей стороны: большие мешки под глазами, бледноватая кожа, постоянные от слез красные глаза - были платой за вольность и одиночество.
|
|
|
На уроках она сидела часто задумчивая, на шутки реагировала неадекватно, иногда была просто уныла, или как говорили ее одногрупники, находилась во власти «синдрому-с депрешес» или просто – депрессии. Но для нее все было совсем другим. Депрессии чаще всего возникают, когда человек элементарно устает на работе или же учебе. Его не радуют дела и успехи, а отсюда - неудовлетворенность. Неудовлетворенность в свою очередь порождает резкость, злобу или же апатию. В резких и более прогрессирующих случаях это кончается суицидальным уходом из жизни. Могло это случиться и с ней, точнее она хотела это сделать, но…. Тот вечер она теперь вспоминала как ошибку, и благодарила себя за то, что голова сделала свое дело, а сердце не дрогнуло от глупого крика души.
Было около трех часов ночи, Марина лежала на кровати, накрывшись с головой подушкой, и ожидала сна. Но тот никак не хотел спускаться к ней и подарить минуты спокойствия и отдыха истерзанной душе. Вот тогда то, в ее голове и щелкнула неизвестная пружинка отчаяния.
- Зачем я осталась тогда, жива? – думала она. – Не было бы меня, и он бы, не стал таким, не погибли бы люди, не было бы несчастья ему и мне самой. Зачем я здесь живу? Почему же я причиняю боль другим, почему страдают они, а не я? – Дальше мысли в голове начали сплетаться в одно единственное возможное решение – не быть, а Маринино подсознание уже выносило свой вердикт – уйти навсегда и бесповоротно. Мозг начал нехитрый поиск возможных комбинаций и просчетов имеющихся возможностей. Вешаться она не стала бы никогда, не умела петлю вязать, да и долго это, и, наверное, мучительно. Отравиться таблетками ей тоже не хотелось, хотя медицинских средств у нее было в достатке. Решила третье, самое среднестатистическое и трогательное – перерезать вены. Когда план был готов, тело начало осуществление задуманного. В сумке она нашла бритвенный станок, который купила отцу на день рождения. Извлекая ее из коробки, она только грустно сказала: «Спасибо папа». Теперь оставалось выбрать место, где произойдет «суд». Им оказалась кровать. Там я была с ним тогда – там я и уйду без него, - решила про себя Марина. Сев на мягкую кровать, она глубоко вздохнула, и начала смотреть на свои руки. Запястья были розоватые и гладкие, нигде не было ни царапинки, ни даже родинки – красивая и здоровая кожа. Погладив ее несколько раз, она взяла в руки станок и стала медленно приближать его к неотчетливо видной вене, которая, то исчезала, то появлялась. Мысли самоубийцы сейчас были где – то далеко - далеко отсюда, не дома, не с Сашей, а в далеком облачном краю, где она сможет спокойно жить дальше, искупив свою вину перед всем миром, отдав ему свою жизнь и душу. Прикосновение лезвий к коже было неприятным и обжигающим, а сам момент пореза неприятным вдвойне. А когда тонкая струйка теплой жизни медленно начала капать на пол, Марина окончательно «отрезвела». – Что я делаю? – пронеслось в голове у нее, - неужели это все, ради чего я жила и ради чего меня растили и воспитывали родители? Все это перечеркнуть только ради одного единственного момента? Оставить надежду родителей и свою точно так же? Умереть такой молодой и здоровой лишь по собственной вине и откровенной глупости? Нет, - решительно прозвучал в ее голове ответ, а сердце в знак одобрения несколько раз громко и четко «тукнуло». А кровь продолжала тонкой нитью вытекать на ковер, пришлось останавливать. Марине повезло, резанула она не глубоко, так что кровь скоро остановилась, только на коврике остались пятна, которые успели уже засохнуть. После процедуры кровопускания, ей почему то, ужасно захотелось поесть, пришлось тревожить белобрюхий холодильник в котором было несколько яблок и овощей. – Нужно сходить завтра в магазин, - сказала она, извлекая оттуда яблоки, - а то совсем нечего есть. После раннего завтрака, а он был в четыре утра, Маринка села за компьютер и решила дождаться будильника, который должен был прозвенеть через два часа, спать она не решилась. Слегка кружилась голова, но сама радость того, что «это» не случилось, заставляла все внутри радоваться и надеяться на то, что не все еще в ее жизни кончено.
|
|
|
Утро получилось вялым и самым обыденным. Она спала на лекциях и смысл замечаний учителя истории до нее так и не достучался. После учебы она отправилась в магазин и купила там продукты питания, плюс новую бритву для отца (ту пришлось выбросить). Казалось, что сегодня она стала чуть живее и радостнее, чем несколько дней назад. На лице даже появился небольшой, но очень живой и яркий румянец, она несколько раз улыбнулась на шутку одногрупников и помогла соседке с информатикой. Кажется, ее начало «отпускать». Конечно, нельзя было сказать, что все пройдет сразу и бесповоротно. Нет. Такие душевные раны заживают долго и то, если рядом есть средство, которое способно заживить эти самые раны. Таких средств было два – время и учеба. Было еще одно – любовь. Но сейчас Марина не хотела рисковать, тем более, что на душе у нее было не так уж и весело, что бы строить кому – то глазки и прикидываться легкой добычей. Несколько раз в день она видела Александра, когда он, будто в таком же сне «плыл» по коридорам училища, стараясь не смотреть по сторонам. Его осунувшееся лицо и усталые глаза говорили о том, что ему приходиться тоже не сладко от их разрыва, что он так же страдает, возможно, даже больше, ведь в его случае потеряна была не только любовь, но и смысл жизни. Пересекаясь с ним взглядами, а иногда это случалось, причем произвольно, она читала в его глазах грусть и неутолимую тоску, взгляд так и говорил: «Вернись, я один, вернись». Но возвращаться ей не хотелось. А причины всего этого были известны давно. Причина была по сути одна – страх. Она безумно боялась, что он сможет что – то сделать с другими или не упаси боже с самим собой. Ей было страшно за то, что он не сможет ее простить за тот разговор, что не примет ее обратно к себе. Но еще страшнее было то, что он может убить снова. Эта мысль никак не хотела выходить из ее головы. Знание того, что ты будешь рядом с убийцей, который может убить человека просто так, или же с определенным умыслом будоражила ее и вставала непреодолимой стеной на пути к нему. Так продолжало изо дня в день, из взгляда к взгляду.
Но потом стали происходить определенные странности в поведении самой Марины. Через несколько дней после неудачной попытки ухода из жизни, она начала замечать людей с такими же чертами внешности, как и у Саши, будь то глаза, волосы, их цвет или же длинна. Потом стало еще хуже – он начал приходить во снах. Причем во снах, совсем не детских, и заканчивались эти сны так же, не детскими сценами. Просыпаясь утром, она чувствовала в груди сумасшедший стук от представленных во сне сцен, но через несколько минут гнала эти мысли прочь и уходила с головой у учебу. Еще через некоторое время она поймала себя на том, что слишком часто гуляет по коридору, причем рядом с той аудиторией, где находиться Саша. А иногда и того хуже – позволяет себе смотреть на него, долго и часто. И что более ужасно, он это заметил и захотел к ней подойти. Благо рядом были подруги, и она поспешила к ним и затерялась в людском потоке.
Не так давно она начала ходить по субботам в клубы, а «Трибуну» ей подсказала одна из ее подружек Вика. Они часто проводили время вместе, сидели за одной партой, много разговаривали. Виктория была человеком хорошим, а главное добрым, поэтому так и тянула к себе всех людей. Из всех знакомых и подруг она была самой живой и бескорыстной, поэтому, наверное, они и подружились. В клубе они вместе часто проводили время, и в ту субботу так же пошли. Там то, они и встретили этого юношу с именем Кирилл. И, кажется, Вика уже успела втрескаться в него по уши. Он был действительно симпатичным юношей, воспитанным и великолепно двигающимся. В другое время и в другом месте, она возможно бы тоже влюбилась в такого вот красавчика, но, увы, свой выбор она, кажется, уже сделала. В тот вечер, придя после танцев и приняв душ, Марина легла в кровать и немедленно уснула, но перед этим спросила у своего сердца: «Он все еще любит меня?», на что сердце ответило несколькими мощными ударами. «А я его?» - спросила она. Сердце все так же яростно бухнуло в груди, и Маринка, улыбнувшись, уснула. Сейчас она была там, где нет места ничему плохому, и где живет только свет и солнце. Ворочаясь время от времени на кровати, она все так же видела пред собою голубоглазого юношу со светлыми волосами, который зовет ее к себе на огромную веранду, расположенную в центре огромного водопада. Как держится эта веранда, она не знала, но была уверена в том, что эта конструкция, ни за что не упадет. Они вместе танцевали там, слушали музыку, пили чай, Саша, как всегда, рассказывал какие-то смешные истории, а она смеялась. Все было так легко и светло, что не хотелось просыпаться, оставаясь в этом сне навсегда. Водопад сменялся тихим парком, тот каким-то домом, третий пляжем, но они все время были вместе. Сердце билось все чаще и чаще, предвкушая новые чувства и новую страсть, когда Саша обнимал ее и прижимал к своей груди. Это и есть счастье – думала она, глядя в глаза своего возлюбленного, а затем их губы встретились и мысли улетели прочь, оставив сон сокровенным.
Часть третья.
Большая игра.
- Ага, блудный сын пришел, - сказал Саша с огромной толикой сарказма. – Летите как мотыльки на огонь. Чем обязан столь высокому визиту, прадедуля?
- Какая невоспитанность, - начал гость, - в наше время тебе бы за такое язык оторвали.
- Надо же, какой ужас был в СССР, за шутки язык отрывали, что уж сказать про нецензурную лексику. Мне определенно повезло, что я родился уже в России.
- Если бы ты родился в СССР, - многозначительно заметил прадед, - ты бы сейчас не задавался всеми этими вопросами, а давно бы уже сделал все, что тебе нужно.
- Ложь, - спокойно констатировал Сокольский, - эта извечная проблема, такая же как и использование «Калгона» во время стирки.
- Допустим, ты прав, - ответил старик, чуждаясь каких-либо эмоций, - а насчет твоего «калгона», рекламодатель сам не знает, чего хочет.
- Так ты сведущ в рекламе и бизнесе?
-Да.
-Насколько?
-Десять лет службы в ГБ сделают предпринимателя из любого, только там ты не капиталами ворочаешь, а живыми людьми и спрос соответственно гораздо выше.
-Забавно мы тут с тобой общаемся.
-Обласкал, ничего не скажу.
-Тогда вопрос ребром – ты мой прадед?
- Когда-то я действительно им был, но, то было давно, сейчас я больше уже не твой прадед, я…
- Страж, - добавил за него Сокольский. – Мне с этого никакого толка, кроме как вопроса – что тебе здесь нужно?
- Верно, я страж. Но от этого мои чувства и родство меньше не становится. Соскучился я по родным и близким, вот и решил проведать.
-Родные крестики?
-Родные могилы. И заканчивай уже острить. Я серьезно, а ты все шалопайством занимаешься.
-Насчет соскучился по близким, верю, но в остальном сомневаюсь. Ты носа сюда не показывал со времен бабушки, так что праведные мысли о возвращении на скорбную родину неуместны.
-Уверен?- грозно спросил страж.
-Абсолютно. Ничем не прикрытая, похабная ложь.
-Откуда знаешь? - впервые улыбнулся гость.
-Чувствую, - неожиданно ответил Саша, - по энергетике, которая идет от тебя. Детектор лжи ты, конечно, обманешь, но вот меня уже нет.
-Да ты, я смотрю, уже инквизитором стал.
-Мы разве возвратились во времена Августина Блаженного?
-Нет, уволь. Знавал я одного знакомого, вел он знакомство с этим Августином. Блаженный самое подходящее имя для него. Такую чушь нес, что ого го. Пришлось святым отцам все домысливать и перемысливать, а готовый продукт в широкие массы под именем Блаженного выпускать. Фома, тот хоть и был затворником, но мозги имел свои и писал не околесицу, так что думай, чьи труды изучаешь. Но я не об этом. Есть у стражей такая степень – инквизитор. Довольно высокая, так что сочти за комплемент, особенно в твоем то возрасте. Это дорогого стоит, многие и не доживают до нее, так и болтаясь на более низких ступенях.
-Огласите весь список, пожалуйста, - продекламировал Сокольский фразу из фильма о Шурике.
- В нашей иерархии существует так называемые ступени. Первая – пограничный страж. Самая примитивная линия, ее задача – охрана, да поиски новых стражей. Вторая – дионы. Это что – то вроде учителей, но только посущественнее и страшнее.
- В чем же их страшность?
- Владеют искусством ближнего и дальнего боя, самые талантливые из учеников уходят, чтобы обучать молодых. Быстрые, скрытные, резвые, короче очень опасные. Не позавидуешь тому, кто встретит их в темном проулке.
-Ничего, я встретил там Аластара, так что представление имею, какие черти в подворотнях водятся.
-Аластар, - повторил имя прадед, - сильный дух, много положил пограничной стражей и даже двух инквизиторов. Хорошо, что его больше нет.
-Ничего хорошего для меня, - поправил его Александр,- сплошная выгода для вас.
- Не только для нас, но и для всего живого мира, ведь каждый из нас его часть, не так ли?
-Избавь от демагогии. Дальше.
-Дальше, собственно идут инквизиторы. Откровенные садисты и палачи. Любители пыток и ухищрений. Самый опасный представитель из стражей. Непредсказуемы и очень опасны. Стать инквизитором обычно можно только через пару сотен лет, так что в твои года, это просто фирменное безобразие.
-Приятно быть ошибкой природы, - улыбнулся Сокольский.
-Природе, несомненно, а вот тебе, - сказал многозначительно страж, - как повезет.
-Согласен. Кто там еще остался?
-Остались немногочисленные отставные стражи, которые ушли на покой. Мы называем их «откровениями».
-Почему так, а не пенсионерами?
-Потому, мальчик мой, что эти пенсионеры разорвут силой своей мысли и души всех на своем пути. Обычно те, кто достигает этой ступени, должны исполнить свой последний долг и уйти из стражей, поскольку сила их настолько велика, что опасна для окружающих. Да и кому охота жить с полубогами, когда ты обычный страж, который лучшие годы проведет в учебе и тренировках, а силу обретет только к старости.
-Грустная история, - констатировал Александр. – А на какой ступени находишься ты?
-На последней, - ответил страж, не задумываясь.
-Не верю.
-От чего же?- полюбопытствовал прадед.
-На изгоя и отшельника ты не похож, да и силой от тебя не прет, так что скорее ты – дион, но не инквизитор точно.
-Н да, - нахмурился дион, - как же мы тебя проворонили?
-Бывает и такое. Нельзя за всем усмотреть, так уж вышло, хотя ваша помощь мне бы очень пригодилась.
-Да, - подтвердил прадед, - будь мы чуточку расторопнее, мы бы не допустили того, что произошло с тобой в парке.
-Т.е. вы знали, как обстоят дела, но никто и пальце не пошевелил что-либо сделать?
- Примерно так, - сухо ответил дион.
-Почему?
-Сказать по правде я не знаю,- ответил старик, - мне как диону не рассказывают всю суть, только самое необходимое, да нужное в бою, не больше и не меньше. Я прихожу и воспитываю молодых воинов, учу их тактике и стратегии, плюс владение оружием, остальное не моя компетенция.
-Значит, то, что происходит в высших эшелонах власти, ты не знаешь?
-Можно сказать и так, - ответил страж, - но если каждый из нас будет честно выполнять свою работу, то мир будет спать спокойно.
- Конечно, мир будет спать. А мне что теперь делать? Грядки поливать, да картошку копать? Или может заняться непосредственно своей профессией и стать инквизитором? А?
-Твоя ярость справедлива, но сами вопросы не имеют смысла, - спокойно ответил прадед.
-Почему? Потому что я страж и проблемы огорода и семьи меня больше не коснуться? А я хочу эту самую семью! Я хочу любить девушку и детей! Я не хочу бегать от вас и духов, мне осточертело играть в доброго и послушного мальчика-пешку и быть на поводке у гроссмейстера, я хочу уйти из игры.
-Я тоже хочу уйти, правнук, - впервые сказал страж с ноткой чувств в голосе, - но это, так же невозможно, как и пережить свою жизнь заново. Дороги назад нет, только вперед.
-Кажется, ты просто клеишь мне лапшу на все уши, да и все, - сказал Саша, испепеляя взглядом своего неродного прадеда.
-Нет. Я говорю тебе правду. Я действительно не хочу, чтобы ты принимал во всем этом участие, но такова твоя участь, а от судьбы не уйдешь. Можно сколько угодно бегать, но все - равно дорога приведет тебя к тому, что предрешено. И как бы ты не рвался, куда бы не выставлял локти, эта зараза все равно достанет тебя и сожрет. Лучше прими все так, как оно есть. Тогда ты станешь сильнее.
-Не будь ты моим прадедом, я разорвал бы тебя на части, - грозно ответил Сокольский, - но кровные узы для меня значат больше, чем для служащего ГБ. Не сомневаюсь, на это и был весь расчет, не так ли?
-Да. Но только, не они мне приказали, а я сам попросил об этом. Хотелось увидеть тебя, внучку, правнука, родные просторы. Ты и представить себе не можешь, как я по ним скучал.
-Ностальгию оставим на потом, сейчас поговорим о деле. Зачем они тебя прислали?
-Они хотят, чтобы ты расправился со своим врагом, он мешает и тебе и им, так что здесь цели совпадают. А меня прислали в качестве консультанта по тактике и оружию.
-Значит, бояться замарать ручки?
-Нет, тут другое, - вздохнул прадед и присел на скамейку, - им просто это не по силам.
-А у меня ее навалом? Да?- съерничал Саша
-Да, они думают, что это действительно так. Этот дух, один из приближенных к Сусанно, был когда- то его генералом, и когда тот исчез, то одним из первых вышел на его поиски и сбежал из мира духов на землю.
-Стало быть, Сусанно все – таки здесь ошивается?
-Да. Но его сила настолько высока, что его не может никто найти. Он один из немногих древних, которые остались сейчас жить.
-Он и Аматэрасу.
-Да, они последние из старой гвардии.
-Значит, ты предлагаешь мне убить своего врага и заняться поисками самого Сусанно? Попытать генерала, пусть и бывшего, но верного, а затем разобраться со всеми остальными. Я правильно понял?
-Да.
-Ребят, а больше вам ничего не нужно? Такие скромные, прям жуть. Когда меня рвали на части они и пальцем не ударили, а тут вот оно, сами пришли.
- Не язви. Лучше послушай дальше. Это еще не все.
-Ну что еще там не так?- с ноткой печали спросил Саша, подсаживаясь на лавочку к прадеду.
-Тут дело даже не в самом Сусанно дело, а в его наследии.
-Наследии?
-Да. Наследии. Ты же знаешь, что сила, которой обладает дух может передаваться.
-Знаю, на себе ощутил.
-Теперь представь, что найдется какой-нибудь сорвиголова и убьет этот дух, вот уж тогда начнется катавасия. Полетят головы и людей и духов и стражей. Бойни не избежать, ведь новому Наполеону нужны новые Аустерлицы. А так как Сусанно просто колодец энергии, то остановить духа не сможет уже никто.
-А почему бы этому старичку самому не выползти из укрытия и организовать бунт на корабле?
-Такое тоже может быть, но за последнее время он не показывал, ни слуху, ни духу. Не думаю, что он настолько обнаглеет, что вылезет из норы.
-Не вижу поводов для паники, на мой век может и хватить.
-Вряд ли. Ты забываешь опять же о своем враге. Он начал собирать армии. Точнее армии собираются сами, а он просто пытается вытащить их наружу.
-Из мира духов?
-Да.
-А разве можно?
-Можно. Они же сбегают в наш мир.
-Через порталы?
-Да. Правда, в нашем случае вышло еще хуже.
-В каком смысле?
-Он нашел мальчишку-стража и использовал в своих целях. У этого юноши есть дар открывать порталы между мирами. Вот твой знакомый и пользуется этим: таскает как из погреба запасы в наши мир и готовит маленький конец света.
- А как на это смотрят стражи?
-Они против, но сделать ничего не могут. Он не подпускает нас к нему. Сегодня утром мы пытались связаться с ним, но безрезультатно. К тому же, даю голову на отсечение, он уже наплел пареньку о том, как все плохо и что мы – порождение вселенского зла. Зная силу убеждения этого господина, мы понимает, что субъект уже в контре.
-Ну, у тебя и словарные обороты. Пора бы меняться.
-Нет времени. Враг уже вооружен, а скоро станет и опасен. Нужно действовать. Причем немедленно.
-Вот и займитесь своими прямыми обязанностями, а я займусь своей личной жизнью и своими делами. У меня сессия заканчивается, так что дел куча. Вселенские заговоры это ваш профиль, вот и занимайтесь. В конце концов, это вы проворонили его, не я. К тому же вы не пришли мне на помощь, когда она мне была действительно нужна, бросив в поток судьбы. А лимит на геройство я сегодня уже исчерпал, одним духом стало меньше, и опять, без вашей помощи.
-И тебе безразлична судьба мира?
-Мира, в котором меня не будет? Да.
-Все верно, - покачал головой прадед, - ты еще ребенок, без мозгов и самостоятельности. Безвольная кукла и не больше.
-А вы раззявы и сопляки, не чурающиеся помощи детей, - ответил в тон ему Саша. – И еще. Запомни. Ты мне не прадед, а всего лишь мелочь. Мне жаль, что я узнал тебя таким. Ты упал в моих глазах. Мне стыдно за такого родственника, но еще больше мне жаль бабушку, которая верила в тебя и посвятила всю жизнь хранению меча. А ты предал ее веру и наплевал в душу.
-Не смей!- впервые повысил голос страж, - ты понятия не имеешь, как я любил ее и заботился о ней.
-Если то, что я видел забота, то я Сусанно. Но, мы то знаем, что это не так. Прощай, прадед, которого у меня никогда не было и не будет.
Саша поднялся со скамьи и направился к выходу. Страж так и остался сидеть на скамейке, опустив голову вниз. Может быть плакал, а может и сетовал на несправедливость жизни. Но все это было уже неинтересно Сокольскому. Он шел домой. На душе было мерзко, но не безнадежно. Что делать он уже знал наверняка, надо отдать должное старичку, совет его оказался принятым к сведению и взятым на вооружение. Своего предка ему было не жалко, у него выбор был, и он его сделал. Но зачем было втягивать в это семью, родную дочь и теперь его? Ведь мог же сам все сделать, уверен, что мог, но не сделал. А ведь ты сам в такой же ситуации, - шепнул внутренний голос, - Марину ты тоже втянул в это дело. Нет, это совсем другое, - начал отмахиваться от мыслей Александр, - я это сделал только из-за неопытности и растерянности. Из-за любви. Но ведь и он все делал из-за любви, - все не унимался голос, - ты в такой же ситуации. Нет, не в такой, - продолжал давать отпор самому себе Сокольский, - он знал, когда говорил дочери о мече и своей тайне. А Саша ничего не знал ни о себе, ни о мече, ни о чем вообще. И все придется делать ему одному, опять. Никакой тебе помощи, никакого подспорья, все сам, сам, сам. Как же это утомляет. Из разговора с прадедом можно было заключить следующее: существует, таки, организация, занимающая «отловкой» духов, правда какая – то недоделанная и слабая. Не может справиться с каким – то духом. Хотя, кто сказал, что не может? Скорее не хочет. И для чего – то им нужен я, но только для чего? Силы и умения есть и у них, причем в гораздо больших количествах, чем имеется у Сокольского в наличии. Отсюда вывод: либо они хотят от меня избавиться, либо не хотят «светиться» и марать свои ручонки. На данный момент ясно только одно – в этой конторе не все чисто. И кто там всем заправляет не совсем понятно. Вот кем бы увидеться, да поручкаться. Хотя стоит ли? Возможно. Следующий аспект – ученик у мистера Х, который может открывать порталы в мир духов и десантировать их сюда. Конечно, о даре малый и слыхом не слыхал, но мозги ему тот промыл точно. Найти бы его, да поговорить, может и удалось им развести весь этот мусор. Проблема только в том, где найти этого портал-мена. Искать нужно в городе, а враг живет там же. Удивительно, что за все время он так и не почувствовал его тогда. Или может все это лишь приходящее? Может сейчас его силы и правда стали больше? Может и не врал страж, рассказывая о лестнице силы у себя в организации. Тогда остается только приехать и промчаться в людских потоках, глядишь, и сыщется наш портал, а за ним и враг. Все просто, когда знаешь что искать. Но сначала еще дела домашние и разговор с мамой, а еще перевозка меча, поскольку дома его оставить было никак не нельзя. Он продолжил свой путь, медленно шагая в направлении дома, стараясь не думать о том, что ему еще предстоит сделать. Хотелось просто расслабиться, побыть еще немного ребенком, пусть и 18 летним, но ребенком и не играть в жестокие игры взрослых, которые уже изо всех сил стучались к нему в дверь. И дверь начала приоткрываться...
****
А в это время возле скамьи, на которой сидел прадед Саши и о чем-то сосредоточенно думал, появилась новый силуэт, женский. Он сделал несколько шагов вперед и остановился, поймав на себе взгляд стража:
- Он не согласился? – спросила она.
- Он согласился, но пока сам этого не осознал, - ответил прадед, он же, бывший служащий ГБ.
- И сколько же нам теперь ждать? – снова задала вопрос женщина.
- Столько, сколько ему потребуется.
- Нам нужен результат, причем немедленно, ты же знаешь.
- Не дави на меня, - ответил старик, - я сделал все что мог, но мы действительно перед ним виноваты, и о скорых результатах думать не приходиться.
- Ну что, ж – вздохнула она, - тогда придется попросить Виктора поговорить с ним на эту тему более откровенно.
- Аматэрасу, ты что, сошла сума? Он же ребенок, а Виктор уже страж, чуть ли не инквизитор. И ты предлагаешь отдать этому зверю моего правнука?
- У тебя был шанс, но ты его не использовал, а по работе и награда.
- Ты точно сошла сума, - подтвердил старик.
- Время покажет, - улыбнулась та, - и поскольку я сегодня милостива, то отложим встречу до завтра, пусть сегодня отдохнет.
Обронив последнюю фразу, она медленно растворила в воздухе кладбища, оставив работника ГБ в одиночестве. Тот невольно подался вперед и посмотрел на могилы, затем вспомнил свою супругу и дочку, внучку и внука, которому предстоит вскоре пройти тяжелейшее испытание и выжить, если получиться. Старик опустил взгляд на землю, туда, где уже прорезалась маленькая зелененькая трава. На черно – зеленый ковер упало несколько прозрачных капель, которые, несомненно, были слезами, но вот кого, ведь на лавочке уже никого не было?
Кирилл Пронченко был доволен. Наконец то, у него что – то начало получаться, причем в самом прямом смысле этого слова. Сегодня он провел все утро и часть дня в изматывающих тренировках, но, не смотря на все, казался свежим и полным сил, а все потому, что учитель показал ему, как необходимо восстанавливать утраченную энергию после сражения. Причем, сам учитель делал это в считанные секунды, а вот Кир только минуты за три, но и это могло быть успехом. Кроме этого, он уже научился полностью исцелять свои раны и неплохо владеть техникой ближнего боя. Теперь бы он с большим удовольствием встретил того парня «с хвостом» и показал ему, кто же «здесь основной». Но парня не было, да и бить его было не нужно, а наоборот, поблагодарить, что всего лишь повалял и отпустил, а не избил до полусмерти. Интересно, а где теперь этот самый юноша? – подумал он, заворачивая за угол одного из многоэтажных домов. Учитель сказал, чтобы Кир держал ухо востро и тот держал. Иного выхода просто не было или он его сейчас не видел, что сводило все к одному и тому же. Постоянная бдительность. Вот и все что нужно.
Неожиданно из – за угла показалась тройка юношей лет восемнадцати-девятнадцати, в характерных спортивных штанишках и надписями на лицах «Дядь, а дядь, дай на сигареты, а то потом совсем плохо будет». Они шли размеренно, спокойно, болтали о чем - то своем ежесекундно потягивая дешевые сигареты и скалясь в потоках шуток своих приятелей. Одна большая дружная семья – подумалось Кириллу, - если конечно не знать, о их шалостях и проступках, относящихся к УК РФ. Стоит знать, что толпа, толпой и останется, если только нет средств для приятного времяпрепровождения
|
|
|
