Лексикографические источники

• БАС₂ – Словарь современного русского языка в 20 томах. Изд. 2-е. М. (изд. с 1991 г.).
• ЖС – Жаргонные слова, выражения и татуировки преступного мира. Словарь. Сост. Вакутин Ю.А., Валитов В.Г. Изд. 2, испр. и доп. Омск, 1997.
• МАС₂ – Словарь русского языка в четырех томах. М., 1981-1984.
• НСЗ-70 – Новые слова и значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х годов. М., 1984.
• Сл. сочет. – Словарь сочетаемости слов русского языка. Изд. 2-е. М., 1983.
• ТС-ХХ – Толковый словарь русского языка конца ХХ в. Языковые изменения. СПб., 1998.
• ТСЯС – Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб., 1998.

КАК БЫ – ОДИН ИЗ ВЕРБАЛЬНЫХ СИМВОЛОВ ЭПОХИ ПЕРЕМЕН

Мы получили общественный
как бы независимый канал (ОРТ).
С. Филатов. Останкино. 6.12.94

Формирование и корректировка языковой картины мира могут зависеть от интенсивного употребления довольно ограниченного числа лексических единиц, которые, выступая первоначально как фоновые, по мере употребления их с нарастающей частотностью, обретают (хотя бы на какое-то время) статус ключевых. Это не зависит всецело от их частеречной принадлежности: слово, являющееся служебным (незнаменательным), вследствие его высокой употребительности, способно стать чем-то вроде символа эпохи, при отсутствии лексического значения – получить чрезвычайную социокультурную значимость, но иногда, как ни парадоксально, в большей степени не потому, что обогащает смысл текста, а потому, что размывает его содержание. Самый наглядный пример этого – сочетание как бы. Подобные сочетания, обладающие признаками и слова, и фразеологизма, называет сочетаниями, эквивалентными слову, или эквивалентами слова; статистическое обследование текстов показывает, что это одна из наиболее употребительных категорий сочетаний в русском языке [2. С. 4-6].

Лексико-грамматическую характеристику как бы трудно считать строго и окончательно определенной; вероятно, она осложняется многообразием функциональных ролей, которые призвано играть это сочетание в сегодняшнем дискурсе, семантической неполнозначностью, диффузностью, что в какой-то степени объясняет и обеспечивает его широкое употребление речедеятелями разных возрастов, социальных статусов, культурно-образовательных уровней и профессиональной принадлежности.

Информация о событиях внешнеполитической жизни, будучи поданной телезрителю через призму как бы, приобретает двусмысленный характер.

Так, корреспондент сообщает, что "в Южно-Сахалинске открыто отделение японского консульства. Таким образом, Япония как бы де-факто признала российский суверенитет над Сахалином"; следует комментарий: "Этот жест вписывается в новую добрую традицию..." [Новости. ОРТ. 3.12.96] – хотя из-за наличия как бы трудно судить о том, действительно ли "де-факто" состоялось упомянутое признание, а также о том, насколько "доброй" является "новая традиция".

Политический обозреватель образно описывает отношение НАТО к России: "НАТО как бы нависает над Россией и как бы диктует ей свои правила поведения" [С. Кондрашов. Весь мир. РТР. 25.5.97] – деликатное как бы заметно смягчает содержание формулировки, весьма тревожной при некоторой ее метафоричности. Ср. также крайне загадочное: "Черноморский флот существует как бы вне правого поля" – чем и объясняют небоеготовность российских кораблей [Вести. 10.2.99].

При освещении внутриполитической ситуации в России использование как бы позволяет говорящему одновременно сблизить наше государство с пресловуто "цивилизованными" и подчеркнуть естественный характер свободы слова как одного из важнейших демократических достижений: "Там (на Западе) тоже люди, которые как бы создают финансовые ресурсы, влияют на общественное мнение" [В мире людей. ТВ-6. 27.11.98].

Кандидаты в предвыборных дискуссиях иногда, кажется, небезосновательно прибегают к употреблению как бы: например, руководитель одного из политических блоков оповещает избирателей о том, что представляемое им движение заметно отличается от всех остальных: "Мы как бы (подчеркнуто интонацией – А.В.) демонстрируем не только намерения, но и конкретные дела" [В. Давыдов. Выборы-95.Останкино. 17.11.95]. Действующим региональным должностным лицам также удается придавать своим высказываниям многозначимость: "Закон (о налогах) не должен как бы ущемлять права регионов" [В. Яковлев. Парламентский вестник. РТР. 27.7.97]. "Я как бы присутствовал при механизме его назначения мэром" [Афонтово. 1.12.96]. "Человек как бы со стороны пришел, а местным это не понравилось" [Э. Россель – о бывшем начальнике УВД области. Вести. РТР. 20.2.99].

В высших эшелонах государственной власти также не пренебрегают возможностями лишний раз озадачить телезрителя, например: "Чечня ведет независимую как бы политику..." [В. Зорин, председатель комитета Государственной Думы. В мире людей. ТВ-6. 10.12.98]. "Есть как бы беспартийные профессионалы в правительстве" [А. Шохин. Подробности. РТР. 25.8.98]. "Сегодня как бы коммунисты, почувствовав волну настроений..." [А. Чубайс. Вести. РТР. 8.11.98]. "Неправилен лозунг вчерашнего дня: "Кто не с нами, тот против нас!" Сегодня как бы другой лозунг: "Кто не против нас, тот с нами" [С. Кириенко. ИКС. КГТРК. 15.2.99]. Так же поступают и местные комментаторы: "Яблочники" знамениты тем, что они всегда как бы в оппозиции" [Е. Козлова. КГТРК. 11.4.98].

Отвечая на вопрос журналиста о возможных причинах убийства В. Листьева, один из высокопоставленных государственных чиновников предваряет свои слова выступлением: "Я буду с вами в этом смысле совершенно как бы откровенен" [Б. Березовский. Итоги. НТВ. 19.11.96]; ср. самохарактеристику того же деятеля: "Я совершенно как бы не Александр Матросов, чтобы бросаться грудью на амбразуру" [Сегодня. НТВ. 2.4.99]. Вице-премьер оценивает состав правительства: "Мы как бы здесь единомышленники" [РТР. 14.10.98]. С точки зрения депутата, "кандидатура (нового премьер-министра) всех как бы успокоила" [Доброе утро. ОРТ. 24.9.98]. Ср. подобную приблизительность оценки: "Выступление Евгения Максимовича как бы четко показывает..." [А. Шаповальянц, министр экономики РФ. Вести. РТР. 17.11.98]. Парламентские дебаты по ряду вопросов заслужили отзыв представителя президента: "Когда Дума превращается в избирательный штаб за государственный счет, это как бы не совсем устраивает президента" [А. Котенков. Новости. ОРТ. 30.1.99].

Сам президент, который, по мнению политолога, "является как бы гарантом Конституции" [В. Никонов. Обозреватель. ТВ-6. 13.12.98], "утвердил помесячный график финансирования (строительной) программы. Значит, это дело как бы защищенное" [Е. Басин. Новости. ТВ-6. 29.4.98] – последняя формулировка позволяет несколько усомниться в успешном осуществлении упомянутой программы. Столь же малую уверенность могли внушить учителям, врачам и другим государственным служащим в Красноярском крае слова тогдашнего губернатора: "Мы получили ссуду для погашения задолженности бюджетникам и сейчас ее как бы распределяем" [В. Зубов. ИКС. КГТРК. 28.4.98]; ср. рассуждения на эту же тему вице-премьера российского правительства: "Текущая зарплата, текущая пенсия – это как бы святое и должно выплачиваться каждый месяц" [В. Христенко. Федерация. РТР. 6.12.98]. "Кризис грянул как бы ", – говорит депутат Госдумы С. Юшенков [В мире людей. ТВ-6. 24.11.98]; правда, несколько позднее комментаторы и аналитики, основываясь на высказываниях некоторых бывших членов правительства, установили, что финансовый кризис 17 августа 1998 г. был, по крайней мере, для отдельных банкиров вовсе не неожиданным [Обозреватель. ТВ-6. 27.12.98]. Делясь воспоминаниями о другом кризисе – политическом, в октябре 1993 г., один из участников событий говорит: "... Какое-то время в Кремле как бы очень плохо было со связью, была настоящая паника" [Д. Корецкий. Афонтово. Ren TV. 17.11.97].

Таким образом, высказывания и самих политических деятелей, и телекомментаторов позволяют считать по-прежнему актуальными слова Ю. Афанасьева о политиках "демократической волны", которые в 80-е годы "говорили примерно [!] то, что думали" [Вести. ОРТ. 30.11.98].

Высказывания разных телеперсонажей по поводу экономических проблем, условий повседневной жизни людей тоже насыщены и подцвечены сочетанием как бы, придающим сентенциям долю некоей загадочности.

"...Обеспечивать людей жильем, как бы подводить им тепло, свет... должно государство" [А. Мурашов. Люди. Деньги. Жизнь. РТР. 4.5.97]. Один из творцов жилищно-коммунальной реформы, в то время – вице-премьер российского правительства, предупреждает сибиряков: "если вы дураки, будете поднимать цены в 5 раз – это как бы ваши проблемы" [Б. Немцов. РТР. 4.5.97]. "Изменение (точнее говоря, все-таки "повышение", как это явствует из контекста – А.В.) тарифов на телефонную связь ударит по карману как бы простых граждан" [Доброе утро. ОРТ. 28.1.98]. Ср. почти риторический вопрос, задаваемый от лица этих "простых граждан": "Люди не могут жить как бы – и не есть... Где стратегический центр, который как бы планирует развитие?" [Доброе утро, Россия! РТР. 7.9.98], причем они сами же на него и отвечают. Жительница Новосибирской области констатирует: "Если огорода нет, на зарплату как бы не проживешь" [Время. ОРТ. 4.1.98]. Другой интервьюируемый, несовершеннолетний красноярский вор-карманник, журналистке, спросившей у него: "Почему воруешь?", объясняет: "Потому что без денег невозможно как бы жить" [Русские вечера. КГТРК, 15.9.97]. Банкир рассуждает о связи этических и финансовых категорий: " Как бы вообще проблема отбирать у людей небогатых как бы их последние сбережения – проблема серьезная" [А. Лебедев. Момент истины. РТР. 24.9.96]. Бывший вице-премьер так определяет свои усилия по предотвращению августовского (1998 г.) кризиса: "Я пытался как бы сдержать этот процесс" [Б. Федоров. Обозреватель. ТВ-6. 27.12.98 – поскольку результаты упомянутых попыток общеизвестны, то формулировку нельзя не признать удачной].

Предположение о возможной реакции педагогов на отношение к уровню их материального достатка звучит очень деликатно, поскольку благосостояние учителей изображено довольно туманно: "А вы не боитесь, что, если у людей такое как бы сложное финансовое положение, у них пропадет желание дать детям качественное образование?" [Доброе утро. ОРТ. 5.10.98]. Рабочий петербургского завода сравнивает: "Раньше рабочий класс как бы гегемоном ощущался... Сегодня такого нет" [Федерация. РТР. 7.2.99]. Пути к восстановлению промышленности видят в отмене системы взаимозачетов, но и тогда результат гипотетичен: "За изготовленную продукцию надо платить, тогда всё станет как бы на свои места" [В. Яковлев, губернатор С.-Петербурга. Федерация. РТР. 7.2.99].

Перераспределение предполагаемых финансовых потоков было обрисовано экс-председателем правления Центробанка так: "Та часть кредита (МВФ), которая как бы поступит Минфину, будет использована для погашения долгов по ГКО" [С. Дубинин. Время. ОРТ. 14.7.98]; последовавшие за кризисом меры правительства по перестройке банковской системы вроде бы одобряются: "Санация и реструктуризация банков... – процесс как бы очень важный" [Время. ОРТ. 20.12.98].

Результаты внешнеэкономических усилий государства рисуются сдержанно: "Наши как бы западные партнеры заняли выжидательную позицию" [Обозреватель. ТВ-6. 20.9.98]; об итогах для России международного экономического форума в Давосе заместитель главы президентской администрации заявляет: "В общем, какой-то эффект как бы имеется" [О. Сысуев. Вести. РТР. 30.1.99].

Еще относительно недавно разрекламированные экономические реформы, как и их главные творцы и вдохновители, получают теперь не всегда одобрительные отзывы: "Приватизация дает возможность как бы раздать всем понемножку. Я всегда верила Чубайсу..." [Момент истины. Афонтово – Ren TV. 22.9.98]. Оказалось значительным число скандалов, возникших при акционировании; в предвыборных дебатах один из кандидатов в депутаты, упомянув о важности этих новаций ("создаются условия как бы создания толчка для развития промышленности"), тут же говорит об "уголовном деле о рассмотрении как бы незаконности продажи акций "Красэнерго" [В. Колмогоров, управляющий "Красэнерго". Афонтово. 22.11.97]. Заслуживает внимания деликатность психолога М. Гозмана, бывшего советника реформаторов: "Сегодня уже Гайдар и Чубайс пишутся с маленькой буквы (видимо, подразумевается, что эти имена стали нарицательными – А.В.)... И как бы их имена прокляты народом" [Третий лишний. Ren TV – 7 канал. 1.2.99].

Волна косноязычия, главным показателем которой является злоупотребление сочетанием как бы, захлестывает речь многих деятелей разных сфер культуры и искусства. Что касается дискурса певцов и актеров, то это частично можно объяснить тем, что им по роду профессиональных занятий приходится озвучивать в основном чужие тексты.

О своем творчестве, а также о творчестве коллег говорится: "Вот я как бы, ну, пою..." [В. Добрынин. ОРТ. 25.9.98]. "Посмотрите "Старые песни о главном"... Там как бы поют старые песни..." [Ю. Антонов. РТР. 25.9.98]. Певица на вопрос журналиста: "Все звезды (эстрады) берут сексуальностью, а вы?" – отвечает: "Я тоже как бы женщина" [А. Свиридова. Музобоз. ОРТ. 5.10.96; ср. обращенный в той же передаче вопрос к другому певцу: "Что для вас, ну, как бы для вас представляет секс?]". М. Леонидов рассказывает о проведении досуга: "Можно взять на конюшне как бы лошадь, инструктора – и кататься" [Блеф-клуб. СПб - 5 канал. 22.2.96]. Актриса Красноярского ТЮЗа делится впечатлением об особенностях концертов в интернате для детей с так называемым замедленным развитием: "У них ведь не как у обычных детей, глаза горят, поэтому как бы всегда приятно выступать перед ними" [Новости. Афонтово. 4.1.98]. Девушки из группы "Стрелки" на вопрос интервьюера, чем они отличаются от других женских эстрадных коллективов, отвечают по-разному: "Количеством!", "Мы как бы вообще отличаемся..." [До 16 и star. ОРТ. 27.11.98].

Но и режиссеры в спонтанных высказываниях также не обходятся без как бы, причем вне зависимости от тематики выступлений, включая попытки самоопределения, например: "Мы собрались, молодая как бы художественная интеллигенция..." [В. Хотиненко. Пока все дома. ОРТ. 15.11.98]. "Продюсеры как бы стояли насмерть" [А. Сурикова. Ren TV – 7 канал. 17.2.99]. "Мы же как бы скромные люди..." [Г. Волчек. РТР. 17.12.99]. Ср. воспоминания о своем творческом пути: "Не буду рассказывать о фильме, об актерах – это все как бы знают... Пьеса "Ирония судьбы" шла как бы в разных театрах страны..." [Э. Рязанов. Старая квартира. РТР. 20.11.98]; рассказы о произведениях коллег: "Картины Луи Малля подвергались как бы достаточно жесткому противодействию" [К. Шахназаров. ОРТ. 6.5.98]; предвыборные политические обещания: "Я как бы в жизни буду отстаивать интересы людей бюджетной сферы" [гл. режиссер Красноярского ТЮЗа. Афонтово. 19.11.97] и поиски путей к всеобщему процветанию: "Стоит как бы только освободить человека – и он будет вкалывать" [А. Михалков-Кончаловский. Персона. РТР. 29.11.98]. и т.п. "Каждый фильм (о "русском фашизме") сопровождается как бы обвинением..." [О. Вакуловский, режиссер. Четвертая власть. Ren TV – Прима ТВ. 29.11.98]. "Когда убивали Александра Второго, там никаких евреев не было....Когда революция – тоже как бы не было" [Ф. Искандер. ТВ-1. 14.12.94]. Ср. также высказывания актеров и других деятелей искусств: "Наверное, как бы не зря он (Л. Куравлев) играет из картины в картину..." [А. Абдулов. СПб - 5 канал. 8.10.96]. "Успех ("Свободного балета") в узком кругу..., он как бы был" [Солистка балета. Новости. ТВК. 16.12.98]. "Существующие программы школ (по рисованию) как бы не развивают воображение ученика" [В. Усольцев, художник. ИКС. КГТРК. 18.11.98]. "Это работы студентов или как бы студентов разных курсов, где как бы разные стили" [Утренний экспресс. РТР. 19.7.96] и мн. др. Неудивительно, что творцы прекрасного рассуждают и о добродетели (хотя и не всегда понятно, из канонов какой именно религии при этом исходят): "Милосердие – самое православное из православных чувств. Купец, как бы благодаря бога за то, что у него успешно идет бизнес, жертвовал на храм" [Интервью со скульптором. Доброе утро. ОРТ. 15.11.98].

Отдельно следует упомянуть об использовании как бы ведущими и участниками так называемых ток-шоу при обсуждении тематики, которая ранее считалась сугубо интимной, – теперь спрашивающие и отвечающие состязаются в откровенности, очевидно считая содержание вопросов и ответов заслуживающим публичного интереса; лишь изредка еще можно услышать кокетливо-жеманное: "Григория Распутина обвиняли как бы в разврате" [О. Тышлер. СПб - 5 канал. 14.7.96]. Прямота задаваемых ведущими вопросов отчасти смягчается с помощью как бы: "Если как бы быть откровенным, то как складывается ваша личная жизнь?" [М. Резник. Акулы пера. ТВ-6. 6.7.98]. "Что для вас, ну, как бы для вас представляет секс?" [Музобоз. ОРТ. 5.10.96]. "Когда вы рожали ребенка, это происходило как бы искренне?" [Ю. Меньшова. Я сама. ТВ-6. 9.12.98]. "Навряд ли я могу себя как бы посвятить материнству" [Л. Вайкуле. ОРТ. 9.12.97]. "На второго ребенка я не могу как бы решиться" [ТВК. 7.2.98]. "Один мой знакомый американский философ, все время как бы пользуясь презервативом..." [Мужской клуб. ТВ-6. 6.10.98].

Без как бы не обходится ни пропаганда гомосексуализма – через рекламу его приверженцев, ни популяризация достижений в области изменения пола, например: "Есть люди, которые открыто сказали: мы как бы геи" [беседа А. Гаспаряна с Б. Моисеевым. РТР. 26.8.98]. "Я в маске, потому что я транссексуал,... как бы женщина, но операцию мне еще не сделали" [Человек в маске. НТВ. 16.11.96] и т.п.

Сотрудники средств массовой информации – от рядовых журналистов до руководителей телекомпаний включительно – охотно используют сочетание какбы в высказываниях на разные темы, например, о свободе самих СМИ: "О степени вреда рекламы (табачных изделий и алкогольных напитков) на телевидении можно будет судить, когда подрастут первые как бы независимые компании" [Э. Сагалаев. РТР. 26.5.95]. "Мы получили общественный как бы независимый канал" [С. Филатов. Останкино. 6.12.94]. "Большая часть редакций, телеканалов... – они как бы являются органами определенных лиц" [Новости. ТВК. 12.1.99] – или о полноте реализации свободы слова: "Теперь можно написать, как банки воруют. Раньше нам как бы даже и в голову не пришло этот механизм вскрыть" [В. Старков. ОРТ. 23.9.98] и др. Описания рабочих моментов также включают в себя сочетание как бы: "Я как бы своими глазами видела, как вы (Рохлин) чуть ли не обнимались с Лукашенко" [присутствовавший в студии Л. Рохлин тут же опроверг это заявление журналистки. – Акулы политпера. ТВ-6. 5.7.98 – повтор]. "Я выяснил, где находится поезд с радиоактивными отходами, и как бы не писал (статей)" [А. Тарасов. КГТРК, 18.11.98]. "До этого я его не знала, видела как бы в первый раз" [О. Корзинина, редактор газеты. Скандалы недели. ТВ-6. 29.11.98]; ср. отзывы об успехах коллег ("Замечательные фотографии как бы отличают ваш журнал от других" – ОРТ. 29.10.98) и рассказы о собственной карьере ("Жена меня спросила, чего я как бы по жизни хотел бы достичь" – И. Малашенко. Двойной портрет. РТР. 26.10.96).

В некоторых случаях сочетание как бы призвано, по-видимому, смягчить формулировку высказывания, придавая ему некую расплывчатость, извиняющую говорящего, вынужденного напоминать о неприятных лично ему или обществу людях и обстоятельствах, например: "Я подтягивала двоечника... В результате он теперь как бы крупный бандит, проезжает на своем "Мерседесе" и даже не смотрит на меня" [М. Арбатова. Я сама. ТВ-6. 15.11.98]. "Мы как бы не стали изменять традиции, заведенной еще в советское время" [выступление министра. Время. ОРТ 27.10.98] и т.п. Наряду с этим (и, возможно, в большинстве случаев), содержание монологов, имеющих в своем составе как бы, совершенно утрачивает смысловую четкость без какой-либо стилистической или семантической компенсации; их прагматика оказывается ущербной: "Я как бы был студентом МГУ" [АТВ. ОРТ. 31.5.96]. "Это как бы российская команда" [Г. Каспаров. Вести. РТР. 8.10.96]. "На протяжении восьмидесяти одного года органы внутренних дел какбы осуществляют порядок на улицах города" [Новости. Афонтово. 6.11.98] и т.п.

Сочетание как бы заполонило и речь подрастающего поколения. Так, на вопрос о достоинствах и недостатках 12-летнего школьного обучения московские ученики отвечают: "... Как бы дольше придется учиться", "Двенадцать лет – это как бы лучше" [В мире людей. ТВ-6. 9.2.99]. Юный (еще не совершеннолетний) супруг упрекает свою ровесницу жену в отсутствии у нее ответственности за их будущего ребенка и обещает: "Я ей это как бы передам"; здесь же школьница жалуется, что ее возлюбленный " как бы легко стал сходиться с другими девушками" [До 16 и старше. ОРТ. 10.2.99].

Расплывчатая, неуловимая семантика как бы, обычно придающего сообщению некую условность, моделирует и предположительность, незавершенность ("недоговоренность") высказывания, позволяет говорящему снять с себя ответственность за его содержание. Можно заметить, что во многих случаях сочетание как бы используется также и для связи слов в предложении, точнее говоря – для заполнения семантических пустот (или, напротив, псевдолакун), для маскировки паузы при обдумывании ответа на заданный вопрос. Сочетание как бы, зачастую употребляемое вследствие невысокой культуры устной речи адресанта – и, вероятно, его мышления, может выступать и как своеобразная риторическая фигура: когда адресант намекает (или имитирует намек) на какие-то хорошо известные и ему, и адресату обстоятельства. С помощью сочетания как бы производится эвфемизация высказывания, которая нередко не только не смягчает возможное неблагоприятное впечатление от излагаемой информации, но (иногда – и вместе с тем) и искажает ее.

Таким образом, можно согласиться с тезисом [4. С. 151-152] о функциональной нагруженности "мелких слов" (по крайней мере, относительно сочетания как бы), но с существенными оговорками. Во-первых, как бы – несомненно слово-паразит, поскольку затрудняет восприятие речи, а вовсе не облегчает его (если только не считать как бы сигналом, предупреждающим в ряде случаев о том, что следующая непосредственно за ним часть высказывания заслуживает особенно пристального внимания и осмысления, чтобы лучше выяснить подлинные интенции говорящего); о содержательной функции по результатам наших наблюдений см. выше. Кроме того, сегодня избыточное употребление как бы вряд ли удостоверяет высокообразованность речедеятеля: об этом свидетельствуют некоторые приведенные здесь иллюстрации; что касается их незначительного удельного веса среди общей массы, то объясняется он, скорее, тем, что набор выступающих в телепередачах довольно ограничен, и вряд ли только образовательным цензом. А если допустить, что в речи петербургского рабочего или красноярского несовершеннолетнего карманника частотность как бы повысилась под воздействием телевизионного сверхтекста, то это еще раз подчеркивает эффективность влияния телевидения на адресата. Однако глубинная, подлинная причина повседневного и повсеместного распространения как бы состоит в другом: оно как нельзя лучше отвечает назревшим за годы перестроек и реформ потребностям этносоциума в выражении адекватного представления об окружающей действительности. Сверхчастотное же употребление сочетания как бы, в свою очередь, еще более укрепляет носителей языка в мыслях о непрочности бытия, псевдореальности жизни.

По данным наблюдений над сверхтекстом "Литературной газеты" за 1994 г., сочетание как бы активно употребляется во всех представленных в газете жанрах: от информационных материалов до некрологов. Сравнительно редко оно отражает процесс поиска автором нужного слова или выступает как знак определенных ассоциаций; в большинстве же случаев приобретает функцию сигнала, указывающего, что автор текста осознаёт иллюзорность описываемой им реальной действительности, свидетельствующего об иногда вербально не выраженном конфликте человека с самим собою и/или с окружающими его людьми, с принятыми в обществе законами [3. С. 91].

Как видим, во многих отношениях результаты исследования телевизионной речи близки вышеприведенным, что демонстрирует активность сочетания как бы в текстах различных средств массовой информации (а число телезрителей наверняка многократно превосходит число читателей даже самой высокотиражной газеты, еще и поэтому эпидемический характер распространения как бы – явление прежде всего устной словесности), потому и заслуги телевидения в размывании семантики текста и не просто констатации призрачности, но и дальнейшей виртуализации реальной действительности более весомы. Функции сочетания как бы, судя по имеющемуся в нашем распоряжении иллюстративному материалу, весьма многообразны, хотя не всегда могут быть абсолютно точно дифференцированы и классифицированы: такова специфика как бы.

Тиражируясь и распространяясь телевидением, сочетание как бы исподволь оказывает в высшей степени негативное влияние на общественное сознание. Картина мира утрачивает четкие очертания, становятся зыбкими этические основы, расплываются рубрики шкалы духовных ценностей. Традиционные этносоциокультурные нормы сменяются эмпирически необязательными. Возникает образ фантомного бытия, виртуальной реальности.

С точки зрения социальной экологии, деградация жизненной среды человека – существа морального – порождает у него неуверенность в себе и обществе, в котором он живет; это способствует и деградации самой личности, и возникновению многих нежелательных явлений [1. С. 91-92, 125, 128]. Сомнения в неразрывной прочности межличностных связей, туманность перспектив этносоциума в период политического, экономического, культурного реформирования, относительность моральных норм выражаются в аномально высокой частотности сочетания как бы, выступающей и индикатором, и стимулятором этих процессов.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Маркович Дж. Социальная экология. М., 1991.
2. Рогожникова Р.П. Словарь эквивалентов слова. М., 1991.
3. Трофимова О.В. Сочетание как бы в сверхтексте "Литературной газеты" // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995. С. 91.
4. Шмелев А.Д. Слова-паразиты и их роль в построении дискурса // Русский язык в контексте современной культуры. Екатеринбург, 1998. С. 151-153.

ЭКСПАНСИЯ ЗАИМСТВОВАНИЙ

А по какому, собственно, слову, по какой логике сотворен мир? По слову греков? Англичан? Хопи? Единственно последовательно христианским ответом на этот вопрос будет ответ в духе лингвистической относительности: миров столько, сколько языков, и раз уж данная языковая общность существует, не входя в конфликты с закономерностями окружения и воспроизводя свои социальные институты в смене поколений, ей нет ни малейшего резона считать свой мир и логику этого мира в чем-то ущербными, уступающими мирам и логикам других языковых общностей в совершенстве.
М.К. Петров

Заимствование – явление, объективно выступающее одним из компонентов динамики языка. Термином "заимствование" обычно обозначают как элемент чужого языка (слово, морфему, синтаксическую конструкцию), так и процесс вхождения этого элемента в принимающий язык (язык-рецептор, реципиент, автохтонный язык). Наиболее активно заимствование происходит на уровне лексики, непосредственно связанном с отображением в языке внешнего и внутреннего мира человека. Обычно причинами заимствования оказываются необходимость обозначения реалий, доселе неизвестных носителям языка-реципиента, или замены исконного словосочетания одной лексемой – как следствие стремления к экономии языковых средств.

Иногда, впрочем, причины заимствований затруднительно определить – не в последнюю очередь, из-за переплетения и взаимовлияния разнообразных факторов, среди которых можно назвать и "языковую моду" – как "крайнее проявление вкуса" [11. С. 24-25]. Однако вряд ли какая-то мода возникает сама по себе – напротив, модные нововведения всячески поощряются заинтересованными лицами или группами.

В определенном смысле мода на употребление заимствованных слов подобна тяге к использованию иностранных языков в качестве средства общения в некоторых сферах употребления взамен родного (автохтонного) языка. Эта тенденция у разных народов и в разные исторические эпохи находила различные выражения, обусловленные в каждом случае конкретными причинами (в основном политического или конфессионального свойства), и известна с древнейших времен. Так, официальным языком Ассирийского государства с 8 в. до н.э. был арамейский; латинский функционировал на всей обширной территории Римской империи, став затем языком католической религии и языком науки во многих средневековых государствах Западной Европы; старославянский выступал как язык православной литургии у ряда славянских народов; языки бывших метрополий – главным образом английский и французский – и по сей день являются официальными и/или государственными в многочисленных суверенных странах Африки и Азии и т.д.

Одним из многих примеров, иллюстрирующих социальную обусловленность, элитарную принадлежность и идеологическую ориентацию употребления иностранного языка (или его лексико-фразеологических элементов, включая семантические кальки) взамен собственного в качестве основного средства общения, может служить щегольской жаргон, распространенный в светских кругах русского дворянского общества ХVIII века. Любопытно, что точно такая же гипертрофированная галломания в сочетании с полнейшим отсутствием патриотизма, а также аналогичные языковые пристрастия, воплощенные в галлизированном жаргоне, роднили русских петиметров с их английскими, немецкими, датскими, голландскими собратьями, тоже стремившимися оторваться от родной почвы [2]. Впоследствии тяга ко всему чужеземному не оставляла высшие слои российского общества. Она поддерживалась, например, иностранцами – наставниками и гувернерами юных дворян (ср. слова Чацкого: "Как с ранних пор привыкли верить мы, что нам без немцев нет спасенья!") и выражалась – в том числе – в знании и употреблении французского языка.

Конечно, для того, чтобы чужой язык обрел социальную значимость как средство повседневного общения, необходимы определенные предпосылки, выступающие в единстве. К ним принадлежит в известной степени и национальный нигилизм, находящий эксплицированное выражение, например, в словах персонажа Ф.М. Достоевского: "В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона..., и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую -с и присоединила к себе".

Немалую роль при этом, несомненно, играет то, что речедеятель, владеющий хотя бы одним иностранным языком, расширяет свои коммуникативные и познавательные возможности и оказывается (с культурологической точки зрения) "посвященным", то есть приобщенным к иным (предположительно более высоким) культурным ценностям.

Стимулировать интерес к изучению иностранных языков может также стремление индивидуума обозначить одним из доступных способов принадлежность к элите общества, в той ситуации, когда господствующие слои используют в функции основного коммуникативного средства иностранный язык вместо родного, что оказывается заметной составляющей социального статуса высшей страты, а тем самым, в свою очередь, – и частью языковой политики (пусть даже официально не кодифицированной, имплицитной, но, тем не менее, весьма ощутимой).

С этим связаны также неизбежные затраты времени и материальных средств, что могут позволить себе далеко не все; предполагается и наличие определенных способностей для усвоения чужого языка, зачастую обладающего совершенно специфическими особенностями по сравнению с автохтонным.

Тенденция, приблизительно подобная упомянутым элитарно ориентированным устремлениям, проявляется при вхождении представителей разных слоев населения в более или менее замкнутые объединения, обладающие собственными довольно устойчивыми на синхронном уровне корпоративными жаргонами. Такие жаргоны тоже могут быть насыщены иноязычными заимствованиями в зависимости от представлений, например, части молодежи о "престижности" того или иного языка, что отчетливо наблюдается в молодежном или студенческом жаргоне [4; Сленг].

Истоки самой "престижности" конкретного иностранного языка как и иноязычных вкраплений-варваризмов, могут объясняться по-разному. Ранее небезосновательно говорилось об "облагороженности" "ученой" книжной лексики, сообразной престижу социальных структур [13. С. 45-46] (Ср. пример крайнего выражения такой оценки "ученых слов" – при незнании их семантики – у шолоховского деда Щукаря: "По-простому сказать – "милушка ты моя", а по-книжному выходит "апробация"); о иерархически высоком стилистическом значении иностранных заимствований – например, романо-германских в русском – как соотносимом с языком-источником и определяемом отношением к самому этому языку см. [25. С. 498]. По крайней мере, сегодня кажется более правильным исходить из представлений не о степени авторитетности языка-источника, сколько о престиже – подлинном или мнимом, поддерживаемом разнообразными пропагандистскими усилиями – страны, в которой он функционирует как основной и/или государственный; об уровне ее экономического развития, способности влиять на международные политические процессы и т.д.

Совершенно справедливо, что (так же, как и при изучении иностранного языка) для того, чтобы произошло заимствование, необходимо наличие определенного рода психологических предпосылок, настроя этносоциума, программирования его языкового сознания и восприятия. Готовность языкового коллектива к заимствованию, психологический настрой носителей языка – потенциального реципиента предлагают обозначать такими терминами, как аллолингвомания, аллолингвофилия, языковая лояльность, аллолингволояльность, т.е. терпимость к не своему в языке (аллолингвотолерантность), причем даже в том случае, когда в заимствовании нет острой необходимости; свое логическое завершение подобная языковая лояльность (точнее, может быть, даже гиперлояльность) находит в макаронизации языка и в других формах национально-языкового нигилизма [8. С. 178].

Справедливо также, что питательной средой для аллолингвофобии (традиционно обозначаемой термином "пуризм") "является достигнутый и устоявшийся уровень национального самосознания или же его рост либо всплески в связи с различными социально-политическими обстоятельствами" [8. С. 178]. Так, ранее отмечалось, что на протяжении почти всей второй половины ХVIII века, начиная с 1740-х годов, в России явно преобладала осторожность в прямом заимствовании иностранных слов: хотя иноязычная лексика в сравнительно небольших количествах проникала на страницы русских изданий, авторы и переводчики главное внимание уделяли калькированию. По оценке Ю.С. Сорокина, "это была пора героических попыток решительно раздвинуть семантические границы русского языка по возможности без привлечения новых слов иностранного происхождения" [21. С. 45]. Стóит вспомнить, что в итоге царствования Екатерины II "государственная территория почти достигла своих естественных границ как на юге, так и на западе" – были приобретены 11 из 50 губерний; население увеличилось почти на три четверти; сумма государственных доходов возросла более чем вчетверо [9. С. 162-163].

Ранее, во время правления Петра I, появление многочисленных и тематически разнообразных заимствований из иностранных языков и интенсивность их использования (доходившая до злоупотребления ими) вызваны были "стремлением отделить старые формы жизни и восприятия мира от новых, с новыми светскими формами просвещения, с новыми тенденциями в речевом употреблении сторонников и проводников петровских реформ" [21. С. 44]. Среди последних, как известно, было немало иностранцев, занимавших высокие, а иногда и ключевые посты в государственной иерархии; так, иностранцы назначались вице-президентами коллегий, их советниками и асессорами, а также секретарями коллежских канцелярий [9. С. 18, 154, 157]. Показательно также, что последний в России в предреволюционное время мощный массовый всплеск общественного неприятия заимствований, причем только из одного – немецкого – языка был связан с началом первой мировой войны. А.П. Баранников, усматривая здесь сходство с известными событиями 1812 года, когда во множестве появились рассуждения о вреде французского языка, отмечал, что патриотические чувства, возобладавшие над другими в самых разных социальных слоях, послужили причиной "изгнания из русского языка многих слов, заимствованных из немецкого и не успевших еще в достаточной мере обрусеть"; активно происходила также замена собственных имен немецких или хоть похожих на немецкие русскими; чаще всего это наблюдалось в названиях городов и фамилиях лиц [1. С. 74].

Очевидно, что процессы, имеющие своей целью укрепление позиций автохтонного языка и упрочение благополучия государства, в котором он функционирует как основное средство общения, взаимосвязаны и взаимно обусловлены. Столь же очевидно, что и "пуристические" феномены, и аллолингвофилия (языковая ксеномания [18. С. 31]) должны предваряться значительными пропагандистскими усилиями, направленными на подготовку общественного мнения, формирования соответствующих настроений в этносоциуме; на создание необходимого общекультурного фона, благоприятного для успешного выполнения задач в области языковой политики.

Для массового внедрения и развития аллолингвофилии (ксеномании), повышения толерантности к повседневному присутствию чужого языка или многочисленных его элементов в культурной среде, что необходимо для трансформаций ментальных стереотипов и моделей поведения носителей языка-реципиента, могут быть применены совокупности операций, направленных на выполнение двух основных задач: 1) гиперболизация достоинств чужого языка и 2) дискредитация автохтонного языка. Иногда обе задачи реализуются одновременно.

Например, О. Левинтон в сюжете молодежной телепрограммы "До 16 и старше" [Останкино. 8.7.93] сопровождает кадры, показывающие старшеклассников одной из школ г. Иваново на занятиях в кабинете иностранного языка, комментарием: "Ивановские ребята считают, что для политической карьеры необходимо бегло говорить хотя бы на одном иностранном языке, для начала – на официальном языке ООН, на английском"; ср.: "Объявлен конкурс студенческих работ в честь пятидесятилетия ООН. Что интересно [!], работы могут быть представлены и на русском языке" [Новости. Останкино. 3.11.94]. Таким образом, телеаудитория оказывается дезинформированной относительно статуса русского языка в современном мире и в крупнейших международных организациях. Русский принадлежит к так называемому клубу мировых языков – группе наиболее развитых международных языков, в совокупности обеспечивающих международное общение; роль мировых языков закреплена юридически в соответствии с признанием их "официальными" или "рабочими" языками международных организаций или конференций; официальными и рабочими языками ООН являются английский, арабский, испанский, китайский, русский, французский языки [15. С. 291]. Кстати, при разработке Устава ООН в 1945 году первым ее рабочим языком был назван именно русский: "победа над фашизмом ассоциировалась с ролью и значением русского народа как главной и решающей силы в разгроме гитлеризма" [3. С. 36]. Хотя сегодня этот исторический факт пытаются – и небезуспешно – предать забвению, но пока еще неизвестны какие-либо официальные документы, согласно которым русский язык был бы исключен из числа указанных международных официальных и рабочих. Правда, реальная оценка роли русского языка в современном мире в последние годы изменилась и явно снизилась настолько, что уже известны попытки некоторых дипломатов напоминать своим коллегам о его статусе. Например, представитель Российской Федерации в ООН был вынужден высказаться за расширение использования русского языка в работе этой организации. Его поддержал лишь представитель Республики Беларусь, который осудил обозначившуюся дискриминацию русского языка в ООН и, начав выступление по-английски, демонстративно продолжил его на русском [Новости. Останкино. 17.5.94]. Конечно, и такие действия вполне резонны и оправданны, однако они направлены на устранение следствий, а не причин стремительного падения авторитета русского языка не только за рубежами России, но и в ней самой. Кроме широко известных обстоятельств политического и экономического характера, распространены различные формы пропаганды превосходства английского языка над русским, в том числе и как средства международного общения.

Так, солидный советский академический журнал оповещал своих читателей, что, благодаря началу его издания с 1991 г. на английском языке, "авторы получили возможность обмениваться информацией со своими зарубежными коллегами на языке мирового научного сообщества" ["Вестник Академии наук СССР". 1991. № 8]. Специалист в области химии заявляет: "В науках, которые я представляю, главный язык – английский; теперь студенты это понимают" [П. Поляков. Открытая студия. КГТРК. 16.2.99]. Подобная информация подается на фоне экспансии английского языка, захватывающего все более широкие сферы общения.

Американская видеопродукция, преобладающая на российском телевидении, снабжается, как правило, закадровым синхронным переводом, и при этом звучащая с экрана русская речь (кстати говоря, зачастую изобилующая ошибками и еще чаще – стандартизованно-примитивная, насыщенная пейоративной и обсценной лексикой, за что, впрочем, ответственны прежде всего авторы оригинальных диалогов и поставщики этих творений) может производить на зрителя впечатление чего-то вторичного, чуть ли не искусственного, вспомогательного средства. Немалую лепту в укрепление престижа английского языка в сегодняшней России вносят постоянные трансляции видеоклипов и концертов в основном американских исполнителей (содержание и речевое оформление передач канала MTV заслуживает особого внимания). Более того: красноярский теледиктор, например, восторженно извещает, что российская рок-группа "Gorky Park" (ранее именовалась "Парк Горького") на гастролях в Красноярске [!] будет исполнять свои песни только на английском языке.

Мощная пропаганда необходимости изучения английского языка ведется в разных формах, включая как прямые, так и косвенные (имплицированные). К первым принадлежат рекламные объявления о различных курсах, программах, лингводидактических методиках, якобы позволяющих овладеть иностранным языком чуть ли не в считанные часы; проведение конкурсов, в том числе и всероссийского масштаба (при этом почти неизвестны примеры подобных мероприятий, посвященных русскому языку, – наподобие ежегодного французского общенационального чемпионата на лучшее знание орфографии родного языка) и т.п.. Интересно, что одна из красноярских фирм предлагает желающим "обучение английскому и [!] иностранным языкам". Вторые обычно выступают в качестве фона; например, мимоходом упоминается о "службе секьюрити (англ. security) московской гостиницы, сотрудникам которой необходимо знание международного языка, английского, в частности" [Человек и закон. ОРТ. 14.10.94].

Не прояснен пока вопрос о возможных изменениях индивидуального и общественного сознания под влиянием фактически почти равноправного сосуществования кириллицы и латиницы, причем престижность последней хотя и не прямо, но постоянно подчеркивается (например, в лавинообразно распространяющихся сегодня рекламных текстах). Любопытно, что российские предприниматели довольно часто транслитерируют заимствованные из английского нетерминологические слова и словосочетания, обычно используемые как названия мелких торговых предприятий (вроде "Лайф", "Файер", "Фуд айленд" и под.) – ср. наблюдения Я.К. Грота над мещанской речью: "Полуграмотный класс любит без... надобности щеголять"[7. С. 21]. Возможно, такой прием призван реабилитировать "нецивилизованность" русского языка в глазах основной массы его носителей, смягчить их ощущение собственной неполноценности при попытках прочитать и осмыслить текст вывески, а заодно и склонить их к покупкам.

Уничижительным тоном по отношению к русскому языку (и русскому вообще) пропитан рекламный текст некоей фирмы: на фоне страниц соответствующих лингвистических словарей голос за кадром оповещает: "Так пишется страхование по-русски, а так [insurance] – по-английски. В основе русского слова – страх, в основе зарубежного – sur – уверенность " [Ren TV – 7 канал. 21.3.99]. Однако согласно [Сл. Даля] – лексикографическому изданию, отражающему семантику русской лексики примерно того периода, когда в России происходило становление этого рода предпринимательской деятельности, страхъ – не только ‘страсть, боязнь, робость, сильное опасение, тревожное состояние души от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия’ (т.е. примерно то же значение, что и в современном русском языке; ср.: ‘состояние сильной тревоги, беспокойства, душевного смятения перед какой-л. опасностью, бедой и т.п.; боязнь’ [МАС₂]), но также ‘сознание ответственности’. Здесь же: "Принять что на свой страх" – ‘на свой ответ, на свою голову’. "Отдать что на чей страх" – ‘на чью ответственность или ручательство’. "Страховать дом, имущество" – ‘отдавать кому на страх, на ответ, ручательство, т.е. платить посрочно соста за обеспечение целости чего, с ответом на условную сумму’. "Общество это не страхует движимости" – ‘не берет из платы на свой страх’, и т.п. Трудно сказать, знают ли об этих обстоятельствах истории термина создатели цитированного рекламного текста и руководители компании (между прочим, в том же видеосюжете обозначающей себя все-таки как " страховая группа").

Весьма симптоматичным следует считать то, что суждения о некоей "ущербности" русского языка по сравнению с английским появляются и в специальных изданиях. Так, например, значительное число заимствований, прежде всего в сфере научной лексики, предлагают объяснять большим удельным весом оценочной лексики в русском языке, а поэтому в нем – меньший процент производной лексики, что якобы затрудняет изучение русского языка, придает ему меньшую "поворотливость"; картина мира носителей русского языка будто бы весьма "заидеологизирована", в ней присутствуют "языковые монстры"; меньше, чем в английском, степень детализации, а вместе с тем и точности при описании реальности; в целом меньший, чем в английском, словарный запас [20]. Здесь же делается вывод о "заметном преимуществе английского языка перед русским"; из гипотетического исходного тезиса о том, что "настоящее высокоразвитых стран и наше будущее – это информационное общество" (и почти риторического, в контексте цитируемой публикации, вопроса: "в какой степени русский язык отвечает функции представления... знаний, и насколько успешно он может конкурировать с традиционным [?] в этом отношении английским"), уверенно заключается: "влияние (английского языка) на социальную и культурную жизнь общества будет все более значимым по мере перехода последнего из индустриального в информационное" [там же].

С лингвистической точки зрения возможны и совершенно иные толкования фактов, содержащихся в цитированной публикации (если также, конечно, считать, что статистические данные, приводимые упомянутым автором, абсолютно достоверны). "Большой удельный вес оценочной лексики" – это ведь и свидетельство относительной неразвитости рационалистического начала в русском менталитете: при всех ли обстоятельствах жизни этноса и отдельных его представителей надо считать это недостатком? Уместно вспомнить слова Л.Н. Толстого: "Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни". "Меньший процент производной лексики" – показатель разнообразия элементов словарного состава, а следовательно, лучшего развития механизмов памяти и вариативности языкового сознания носителей русского языка. Совершенно очевидно, что "заидеологизированность" картины мира понимается цитируемым автором чрезвычайно ограниченно и прямолинейно, чуть ли не в духе "единственно верного учения" (между тем у самого слова идеология сегодня значительно расширены сочетаемость и семантика – см. соответствующий раздел нашей книги): идеология неотступно сопровождает человеческие макроколлективы на всем протяжении их истории, а популяризованные в начале "перестройки" велеречивые и безответственные декларации о возможности и даже насущной необходимости создания государства без идеологии давно уже сменились официальным манифестированием – столь же безответственным – "идеологии реформ" и признанием неотложной потребности в новой "национально-государственной идеологии". Сами примеры "заидеологизированности" весьма дискуссионны: "менеджер" в плане компетентности оценивается более позитивно, нежели "руководитель", "начальник", "управляющий" [20] – совершенно непонятно, кем и в какой ситуации дается такая оценка, так как ссылок на какие-либо исследования не приводится, если же это субъективное мнение автора, то вряд ли этично и профессионально грамотно подавать его как всеобщее и объективное. "Меньшая степень детализации" – это же и осознание ненужности атомарного дробления картины мира, склонность к целостному и гармоничному ее восприятию; кроме того, надо учитывать принципиальные различия в грамматическом устройстве русского и английского языков. Чрезвычайно странен приведенный пример того, что автор именует "языковыми монстрами" – словосочетание нетрудовые доходы: нужно быть в высшей степени наивным, чтобы считать, что доходы, особенно – в нынешней экономической ситуации, можно получить только в результате трудовых усилий; если же исходить из того, что понятие ‘труд’ универсально и включает в себя, например, воровство, мошенничество и банковскую аферу, то такая позиция давно и четко отражается в уголовном арго, где слово работа выступает в значении ‘преступление’ и соответствующей семантикой наделены и производные слова.

Наконец, по поводу "в целом меньшего (русского) словарного запаса" – в указанной публикации отсутствуют сведения об источниках этой интересной статистики. Поэтому стóит напомнить высказывание академика РАН О.Н. Трубачева: "Отечественная лексикография идет своим путем, не повторяя зарубежный опыт. В большинстве стран Западной Европы история и этимология слов, как, впрочем, и лексика народных говоров, бывают слиты воедино с лексикой современного литературного языка; у нас существует традиция трактовать все эти аспекты раздельно. Это я говорю единственно для того, чтобы нас морально не очень угнетала цифра 450 тысяч словарных статей Оксфордского словаря английского языка. В сумме всех своих разновидностей... и русская лексикография наберет не меньше" [16] (о таких чертах английского языка, как разнобой в образовании форм множественного числа существительных, усложненность системы времен глагола, расхождение между написанием и произношением слов и др., см. в [27. Р. 109-128].

Приведем также справедливые и обоснованные суждения о том, что "адекватная семантическая характеристика языка (а тем более сравнение языков по степени их "семантического развития") вряд ли может быть дана только на основе существующих лексикографических данных", а также предположения о существовании по крайней мере двух принципиально возможных путей решения проблемы совершенствования или "прогресса" в развитии языка [14. С. 163-164]. Первый – когда "одни и те же или сходные явления и тенденции в разных языках будут оцениваться неодинаково в зависимости от их места и значимости в данной языковой системе на разных этапах ее развития. И в этом случае никакие сравнения между языками по степени их совершенства недопустимы". При другом взгляде, исходящем из установки о движении всех языков к совершенству в каком-то одном направлении, необходимо сформулировать принципиальное понимание того, что считать прогрессивным в языке – но тогда лингвисты должны "запастись терпением и сначала хорошо изучить историю всех существующих в мире языков, а затем перейти к анализу всех конкретных проявлений их поступательного развития", причем "нужно быть готовым и к тому, что эта задача, как говорят математики, не имеет решения, поскольку в ее условии окажется слишком много неизвестных"; "наконец, у этой проблемы есть определенный морально-этический аспект... Такие сопоставления могут привести к возникновению новой разновидности конфронтативной лингвистики, "конфронтативной" в самом прямом нелингвистическом смысле" [там же].

О том, что подобные опасения сегодня не вполне беспочвенны, можно судить, в частности, по настойчиво пропагандируемым в России трудам А. Вежбицка, которые, по-видимому, недостаточно тщательно анализируются отечественными лингвистами, а потому далеко не всегда обнаруживаются идеологизированность, политизированность и заданность тезисов и выводов польско-австралийской исследовательницы (немногие примеры полемики с ее нелингвистически тенденциозными работами, причем полемики, убедительно аргументированной, см. [23. С. 5-14; 17. С. 79-81]).

Таким образом, по крайней мере – при сегодняшнем уровне лингвистической науки и имеющемся объеме накопленного ею фактического материала, сама постановка вопроса о преимуществах или недостатках одного языка по сравнению с другими оказывается преждевременной и/или (что вероятнее) попросту некорректной. Такие попытки можно объяснить либо низкой профессиональной компетентностью, либо ангажированностью их инициаторов, хорошо ориентирующихся в конъюнктуре пропагандистского рынка. Поэтому нет сколько-нибудь серьезных оснований для выводов об отсталости или несовершенстве русского языка сопоставительно, например, с английским, так же, как нет причин сомневаться в способности русского языка удовлетворять коммуникативные, когнитивные, информационные или эстетические потребности его носителей. Бесспорно, что "искренние, глубочайшие ощущения внутреннего бытия своего человек может выразить только на родном языке" [5. С. 230]. Ср.: "Жалобы на "недостаточность" языка, если они не просто риторические, либо представляют собой косвенное признание беспомощности в области выражения, либо объясняются знанием других языков, предлагающих говорящему другие возможности" [10. С. 186].

В научной и научно-популярной лингвистической литературе последних лет описываются многие американо-английские заимствования, в том числе в текстах российских средств массовой информации. Поэтому приведем в рамках очерка лишь несколько культурологически показательных примеров.

Слово шоу-бизнес (англ. a show-business – business of entertaining the public [Hornby]), вошло в широкое употребление относительно недавно. Его лексическое значение в русском языке определялось так: ‘эстрадные выступления актера (актеров) как коммерческое предприятие, источник дохода их организаторов, антрепренеров’ [НСи3-70]. Иллюстрации к этой дефиниции показывают, что само явление оценивалось отрицательно и принадлежало чуждому образу жизни: "Устроителям "шоу-бизнеса" не важно, что сценическая жизнь того или иного кумира зачастую длится всего лишь несколько дней. Взамен они "штампуют" другого "идола", двух, трех..." [Журналист, 1974, 9]. "Завоевать сердца и, разумеется, кошельки западногерманских любителей модернистской музыки – такая задача была поставлена дельцами американского шоу-бизнеса перед шестью отборными "рок-ансамблями", направляемыми на гастроли в Западную Европу" [Сов. культура, 1975, 49]; "американский делец от шоу-бизнеса" [СК, 1973, 19].

Но лишь примерно за последнее десятилетие слово стало употребляться довольно активно, толчком к чему оказались изменения в организации досуга в Советском Союзе и затем – в России. Ослабление экзотичности слова шоу-бизнес сопровождалось, очевидно, расширением его семантики, соответствующим разрастанию индустрии зрелищ, постепенному и всё более заметному замещению культуры контркультурой, массовой культурой, т.е. изменению критериев оценки произведений искусства, при чем главную роль играют уже не духовно-эстетические достоинства того или иного творения, а его рентабельность, рыночная стоимость (ср.: "Если нет экономики в основе, гастроли не имеют права на жизнь" [В. Шульман, импресарио. Нью-Йорк, Нью-Йорк. ТВ-6. 17.02.99]). Таким образом в сферу шоу-бизнеса вовлекаются работники самых разных отраслей, обеспечивающих коммерческий успех воплощения творческих замыслов, именуемых теперь "проектами" (что, вероятно, с точки зрения говорящих, придает солидность планируемому акту и позволяет рассчитывать на прибыль, по крайней мере, бóльшую, чем ранее – от советских "творческих планов"). Ими могут быть и съемка кинофильма, и спортивное мероприятие; и в том, и в другом случае самым важным через призму СМИ оказываются суммы полученных участниками гонораров и доходов от демонстрации зрелища. В жанровом отношении также принципиально безразлично, показывают ли зрителям боевик или мелодраму, теннис или кик-бокс – всё диктуется размерами выручки от мероприятия. Слов шоу-бизнес позволяет кратко обозначить комплекс производства товаров и оказания услуг, призванных удовлетворять культурные потребности населения.

Коннотация слова шоу-бизнес в то же время существенно изменилась: сегодня это название составной (а может быть, и основной) части российской культурной жизни является стилистически и оценочно нейтральным. Ср. в словарях: шоу-бизнес – ‘сфера предпринимательской деятельности в современном искусстве, связанная с организацией развлекательных программ, шоу, концертов и др.’ [СИСВ]; шоу-бизнес – ‘коммерческая деятельность исполнителей и организаторов шоу’ [ТС-ХХ]. Хотя известны и весьма пренебрежительные – и самокритичные – отзывы о качестве достижений отечественных деятелей в этой области (например: "Русского шоу-бизнеса нет как такового – один плагиат". Лолита. Музобоз. ТВ-6. 13.7.98), но именно они оказывают всё усиливающееся влияние на формирование миропонимания и самосознания сограждан, особенно молодежи.

Одной из характерных черт лексики шоу-бизнеса выступает ее космополитизм, замешенный на заимствованиях из английского языка и нивелирующий национальную самобытность как авторов и исполнителей "проектов", так и потребителей их продукции.

Само слово шоу (англ. a show – ‘зрелище’, ‘спектакль’, ‘видимость’, ‘показ’...) [ТС-ХХ], несмотря на его распространенность и очевидную общеупотребительность (вроде: "... вывести казахстанский шоу-бизнес из безводной пустыни" [Вместе. ОРТ. 17.2.99], или: " Шоу порочной любви – самое порочное шоу московских транссексуалов" [ТВК. 17.2.99]) воспринимается не одинаково даже в артистической среде: "Я не люблю слова шоу, я люблю слово зрелище..., а на шоу у нас денег не хватает" [В. Левкин, солист группы "На-на". ИКС. КГТРК. 11.10.93]. Правда, довольно часто его используют в тавтологичных сочетаниях: " Шоу-показ новых моделей" [ОРТ. 27.10.98].

К самым распространенным жанрам телепередач относится ток-шоу: перевод этого слова на русский язык был бы, наверное, полезен (хотя бы для того, чтобы и телезрители, и участники таких программ могли правильно понять суть действа), но затруднителен: ‘разговорное представление’, ‘зрелище беседы’, ‘видимость разговора’, ‘болтовня напоказ’... – иначе говоря, имитация оживленного обсуждения проблем, являющихся актуальными или объявляемых таковыми. ("Мы вам чуть-чуть приврали, но ведь, может быть, вся наша жизнь – это театр или ток-шоу? [Акватория. Z. Ren-TV – 7 канал. 6.2.99]). Ср. в словарях: ток-шоу – ‘вид телевизионного шоу, в течение которого происходит обсуждение каких-либо проблем’ [СИСВ]. Правда, в культурно-просветительном потенциале этих передач иногда сомневаются (например, когда А. Любимов предложил С. Кириенко организовать на тему о политическом согласии "еженедельное, как сейчас модно говорить, ток-шоу ", то экс-премьер возразил: "Смутно представляю себе возможность такого ток-шоу: проблема уж очень серьезная". Здесь и сейчас. ОРТ. 18.2.99]). Заимствования в них встречаются довольно часто, причем можно выделить относительно популярные, например: гэй (англ. сл. ‘гомосексуалист’): "Долгое время советской власти людям вдалбливали, что гэй – это... урод, которого надо лечить" [бисексуал, герой "Мужского клуба". ТВ-6. 11.8.98]; ср. в интервью с Борисом Моисеевым ведущего "Звуковой дорожки": "Есть люди, которые открыто сказали: мы как бы гэи " [А. Гаспарян. РТР. 26.8.98] или в рекламе: "Самое порочное шоу... 1000 киловатт энер гей тики" [ТВК. 17.2.99]. и мн. др.

Конечно, многие лексические заимствования в высказываниях, так или иначе связанных с шоу-бизнесом, можно рассматривать как профессионализмы, хотя и имеющие эквиваленты в русском языке: " Кастинг – неотъемлемая часть работы кутюрье... Отбор красавиц" [Подиум д’арт. РТР. 5.6.98; англ. to cast – ‘распределять роли’]: "Чтобы промотировать свой новый альбом, группа..." [синхронный закадровый перевод. WTN – Афонтово. 4.12.98; ср.: "Главная цель их (проституток) собрания в Коста-Рике – не промоушен проституции: это разговор о профессиональных проблемах" [синхронный перевод. WTN – Афонтово. 9.10.97; англ. to promote – ‘способность поддерживать’, a promotion – ‘продвижение, поощрение’]. "Харрисон (уличенный в плагиате) уплатил какие-то демеджиз – возместил ущерб" [В. Матецкий. Музобоз. 13.9.98; англ. a damages – ‘убытки, компенсация за убытки’]. "Талант в комедии – он более эксклюзивен, чем в экшн " [К. Эрнст. ОРТ. 16.7.98; англ. exclusive –‘исключительный’; an action – ‘действие’].

Кстати, определение жанра произведения, даваемое обычно с помощью английских или американо-английских терминов (ср. упомянутое экшн), иногда оказывается дискуссионным – и не в последнюю очередь из-за гипотетической социокультурной роли предмета обсуждения. Кинор

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: