Неореализм: человек из народа, ориентированный на простые жизненные ценности.

Неореализм (от ит. neo-realism — новый реализм) — художественное направление реализма ХХ в., проявившее себя в по­слевоенном итальянском кинематографе и отчасти в литературе. Особен­ности: пристальный интерес неореализм проявил к человеку из народа, к жизни простых людей; острое внимание к деталям, наблюдательность и фиксирование элементов, вошедших в жизнь после Второй мировой войны. Наиболее известны фильмы «У стен Малапаги», Де Сика «Похи­тители велосипедов» (1948), романы: «Римлянка» (1947) Альберто Мора­виа о жизни проститутки, проза Чезаре Павезе, посвященная проблемам антифашизма, о борьбе с фашизмом идет речь и в фильме «Рим — откры­тый город».

Произведения неореализма утверждают идеи гуманизма, значи­мость простых жизненных ценностей, доброту и справедливость в че­ловеческих отношениях, равноправие людей и их достоинство, независи­мо от имущественного положения.

В неореализме давало себя знать общее временное «полевение» и да­же прокоммунистическое «покраснение» европейской и особенно италь­янской жизни после окончания войны с фашизмом. Неореализм соприка­сался с левыми и подчас классовыми идеями. Вытеснение этого направ­ления с экрана и книжных страниц произошло из-за того,что жизнь после­военной Европы оказалось намного сложнее установок и художествен­ных концепций неореализма.

5. Магический реализм: человек живет в реальности, совмещаю­щей в себе современность и историю, сверхъестественное и естест­венное, паранормальное и обыденное.

В произведениях Габриэля Гар­сиа Маркеса «Сто лет одиночества» (1967), «Полковнику никто не пи­шет», «Осень патриарха» перед читателем предстает реальный мир, кото­рый одновременно фантастичен и волшебен. Проза Маркеса — магиче­ский реализм — переплетение действительности и легенды. Автор в де­тстве жил в доме, населенном чудаками и привидениями, и перенес эту ат­мосферу на страницы своих романов.

Маркес вспоминал: «Уж не знаю почему, но дом наш был чем-то вроде консультации по всем чудесам, случавшимся в городе. Всякий раз, как происходило что-нибудь такое, чего никто не понимал, обра­щались сюда, и обычно тетка давала ответы на любые вопросы. Вот и тогда (речь идет о случае, когда соседка принесла необычное яйцо с на­ростом) она глянула на соседку и сказала: «А-а, да ведь это яйца васи­лиска. Запалите очаг во дворе...». Я полагаю, что именно эта естествен­ность дала мне ключ к роману «Сто лет одиночества», где самые чудо­вищные, самые невероятные вещи рассказываются с тою же невозму­тимостью, с какой моя тетка приказала сжечь во дворе яйцо василиска — существа, о котором никто ничего не знал» (Маркес. 1979. С. 6). В известном смысле роман «Сто лет одиночества» перенес на страницы книги детство Маркеса.

Естественное, обыденное и чудесное, необычное, соединяясь воеди­но, составляют суть поэтики Маркеса. Эта поэтика и создает мир ма­гического реализма, в котором живут герои писателя. Маркес, с невоз­мутимостью повествуя о привычном и чудесном, стремится сделать прав­доподобным невероятное, поставить его в один ряд с обыденным и тем самым сделать невероятное обычным. Он признается: «Я убежден, что читатель «Ста лет одиночества» не поверил бы в вознесение на небо Реме­диос Прекрасной, если бы не то, что она вознеслась на небо на белых пер­калевых простынях» (Там же. 1979. С. 7). Действительно,уточняемое ав­тором качество простыней делает событие вознесения наглядным, прав­доподобным и убедительным.

Герои Маркеса - народ и история. Произведения Маркеса - сотканы из настоящего и прошлого; время — текуче. Дождь в романе «Сто лет одиночества» бесконечно, затяжной, погружает героев в сонное и вымо­рочное состояние. Ход истории надолго останавливается.

Книга «Сто лет одиночества», по словам Маркеса, «начисто лишена серьезности». Это говорится о книге, вторгающейся в проблемы сути бы­тия, и речь идет об официозной, догматической серьезности. Ее-то и от­вергает Маркес. И это свойство магического реализма — раскрывать бы­тие мира через вымысел и «несерьезность», уходя от канона и официоза. Это раблезианская несерьезность, погружение в многовековую народную смеховую культуру.

История, политика предстают в романе в свете раблезианского кар­навального смеха, позволяющего, по словам Маркеса, «вывернуть действи­тельность наизнанку, чтобы разглядеть, какова она с обратной стороны».

Раблезианский смех Маркеса «...вовсе не тождествен своему предку -это смех современной эпохи, отвечающий нынешнему состоянию мира. Если некогда в Европе народный смех питал собою ренессансное миро­ощущение, объективно способствовавшее торжеству буржуазных поряд­ков, ныне в Латинской Америке, ополчаясь против этих порядков, он под­вергает переоценке и само ренессансное мироощущение. И если созда­тель «Гаргантюа и Пантагрюэля» был веселым глашатаем и провозвест­ником целой исторической эры, то Гарсиа Маркес выступает веселым судьей и могильщиком этой эры» (Осповат. 1979. С. 17).

Роман «Сто лет одиночества» - история шести поколений рода Буэн­диа, завершающаяся гибелью последнего представителя этого рода. Ро­ман — традиционная современная семейная хроника, и столетняя исто­рия городка Макондо (тем самым и история провинциальной Колумбии), и отражение особенностей бытия Латинской Америки, и история индиви­дуалистического создания — мировоззренческой доминанты героев про­изведения. Все эти аспекты повествования взаимодействуют в романе Маркеса. Действие романа начинается в 30-е годы XIX в. и охватывает столетнюю историю развития городка Макондо, Колумбии, Латинской Америки, человечества.

В художественную концепцию Маркеса входит антиэкзистенциали­стская идея неестественности одиночества, его разрушительности для личности.

Первое поколение героев романа, относящееся к началу XIX в., про­никнуто ренессансным гедонизмом и авантюризмом. Затем в жизни сле­дующих поколений семьи Буэндиа проявляются черты деградации. Время в романе не восходит вверх, не идет ни линейно, ни по кругу (не возвра­щается на круги своя), а движется по свертывающейся спирали, история

идет вспять, регрессирует. Игра со временем, проявление реальности че­рез необычное движение времени - характерная особенность магическо­го реализма.

Кульминация трагизма в романе - сцены расстрела в конце эпохи «банановой лихорадки» трех тысяч забастовщиков на привокзальной площади. Когда чудом спасшийся и выбравшийся из-под трупов один из героев (Хосе Аркадио) рассказывает о случившемся, ему никто не верит. Все повторяют «не было мертвых», потому что правительство официально объявило, что забастовщики мирно разошлись по домам. Маркес так прокомментировал эти события: «В Латинской Америке одним официальным декретом можно заставить забыть такое событие, как гибель трех тысяч людей. То, что кажется фантастическим, извле­чено из нашей ужасающе подлинной действительности» (Маркес. 1979. С. 21). Последняя фраза Маркеса характеризует природу и источ­ник магического реализма.

Здесь характерна ложь властей о судьбе трех тысяч забастовщиков и леность и нелюбопытство ума народа, не желающего верить в очевидное и верящего в официальные заявления правительства. Автор романа не ве­рит и не ленится думать, из этого в его магическом реализме и возникает художественная правда.

Однако время не только движется по свертывающейся спирали, в не­которых районах художественной реальности время овеществляется и по­является «кусок неподвижного времени». Время в романе концентриру­ется, спрессовывается и, достигнув предельной плотности, взрывается, что приводит к катастрофе - гибели художественного мира, воплощен­ного в городке Макондо.

Ураган разрушает Макондо -художественный мир, созданный Марке­сом. И это последнее чудо романа. Гибель Макондо апокалиптична, но эта гибель обещает обновление гибнущего мира. Трагедия Макондо служит и уроком, и предостережением человечеству.

Индивидуализм и одиночество каждого человека привели к гибели Макондо. И художественная концепция романа утверждает необходи­мость единения людей, образование общечеловеческой сущности. Без этого человечество погибнет. Сам Маркес считает идею солидарности главной идеей романа.

Главное действие повести «Полковнику никто не пишет» - ожидание. Мучительное, полное надежд и разочарований ожидание голодающего полковника обещанной ему пен­сии. В молодости он участвовал в гражданской войне и совершил подвиг: к моменту подпи­сания мира привез золотую казну повстанцев. Однако и этот подвиг, и сам полковник забыты. Проявляя терпение и воодушевляясь надеждой, наивно и мудро веря в справедли­вость бытия, преодолевая бюрократизм властей, нищету и голод, полковник ждет положен­ной и обещанной ему пенсии. И это ожидание становится продолжением подвига, совершенного полковником в юности.

Полковник хранит верность своему прошлому и воспоминаниям о сыне Августине, убитом за распространение подпольной литературы. Он в труднейших обстоятельствах голода и нищеты не продает бойцового петуха - любимца погибшего сына. Последние крохи пищи полковник отдает петуху не только в надежде на то, что тот выиграет поединок и принесет деньги, но и в память о сыне Эта история одиночества полковника переплетается с историей сына и его товарищей и в конечном счете с историей народа.

Главная мысль романа «Осень патриарха»: вот какая судьба ждет людей, если они не возненавидят в себе рабов. В этом романе мы вновь встречаемся с игрой со временем и с не­вероятной реальностью, пронизанной идеями добра и любви к людям.

Поток сознания уносит героя из настоящего в прошлое, и он вспоми­нает эпизод войны, когда легендарный английский герцог Мальбрук, ко­торый по преданию «в поход собрался», неожиданно и невесть откуда по­является в лагере среди солдат. Мальбрук одет в тигровую шкуру. Он че­ловек из легенды, и сама легенда входит в реальную историю. Это одна из особенностей магического реализма. Мальбрук появится и среди героев романа «Сто лет одиночества».

Магический (фантастический, или волшебный) реализм, — по словам Г. Маркеса, — стремится разрушить демаркационную линию между тем, что казалось реальностью, и тем, что казалось фантастическим, ибо в мире этого барьера не существует (См.: Маркес. 1979. С. 13).

Грани между фантастическо-легендарным и реальным действи­тельно смещаются и рушатся в жизни ХХ в. Так, в одном из романов Маркеса Папа римский приезжает в Колумбию на похороны одной из ге­роинь повествования. Это необычное, немыслимое предположение дей­ствительно осуществилось, и Папа впервые в истории католичества посе­тил Колумбию. Между событием в повести и реальностью расстояние оказалось равным всего одиннадцати годам.

Другой пример: чтобы избежать намеков на властвующего президен­та (худощавого, костлявого и высокого), в повести Папу встречает кургу­зый и лысый президент Колумбии. Через одиннадцать лет именно такой президент и будет встречать Папу. Так легендарное и фантастическое превращается историей в истинно реальное.

Бесстрастие, спокойствие, невозмутимость в интонации повество­вателя становятся принципом магического реализма.

Для магического реализма особенно важен принцип айсберга, провоз­глашенный Хемингуэем. Согласно этому принципу на поверхности тек­ста должна быть одна десятая смысла, девять десятых — в подтексте.

Особенность магического реализма — фантастические эпизоды развиваются по законам житейской логики как обыденная реаль­ность. Перед нами реализм, прошедший школу романтизма и экс­прессионизма, кафкианский мир, изменившийся концептуально, ху­дожественная реальность человечная, реалистическая по средствам и идеям.

В магическом реализме романтическая фантазия сливается с обы­денностью и порой торжествует над ней. В отличие от безнадежности кафкианского мира в художественной реальности магического реализма сказочная феерия пронизана верой в добро.

⇐ Предыдущая55565758596061626364Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: