 |
Памперсы, недвижимость, спецназ
|
|
|
|
Загадка: идёт в пылающий задымленный лес, никем не подготовленный, ничем не снабженный, чтобы безвозмездно тушить его своими руками.
Вариант ответа: несемейный безработный пассионарий?
Не угадали.
— Андрей, а можно узнать, чем ты по жизни занимаешься? — спрашиваю одного из добровольцев отряда «15.08», высокого статного блондина с косынкой на прямом носу: намотал, чтобы защищала от дыма.
— Недвижимостью.
— Женат?
— А как же? Двое детей.
— А ты, Саш?
— У меня сеть магазинов в Иркутске. Женат.
— Кирилл, ну а ты?
— А я капитан спецназа.
В этот момент на моих собеседников падает высокая сосна. Но все трое успевают отпрыгнуть, и их накрывает только кроной.
— И вы все свободное время проводите под падающими деревьями?! —изумляюсь я, пока мы с ними вчетвером отбегаем от ствола, который катится по склону в нашу сторону.
— Просто чувствуем, что это надо. Наше кредо: «Тушим для себя».
Добровольческий отряд «15.08» организовали известные и уважаемые в Иркутске люди — директор турфирмы «Спутник-Байкал» Константин Мамаджанов и владелец эко-базара в центре города фермер Сергей Перевозников. Название этому неофициальному подразделению дали по дате первого выезда в лес, который состоялся 15 августа.
— Они сели вдвоем, — рассказывает доброволец Леша, любитель хорошего кофе и вегетарианец с 20-летним стажем, — и Константин начал: «Ну, Сергей, все горит. Че делать-то будем?» А тот ему: «Давай соберем людей и пойдем тушить». Так и поступили.
— Как думаете развивать свое начинание?
— Насколько я знаю, этой зимой Константин проведет учения по лесоохране для всех желающих, чтобы сформировался костяк отряда, который будет хорошо подготовлен. И, конечно, начнем искать средства на оснащение.
|
|
|
— А вы хотели бы, чтобы вам за участие в тушении лесных пожаров платили — ну, как платят, например, донорам?
— Да это же наша родина, не надо нам никаких денег! — не раздумывая, отвечает Андрей, который занимается недвижимостью. — Единственное, выдали бы хоть самый минимум: качественные рации, емкости, чтобы не бегать каждый раз с рюкзаком воды километр вниз, километр вверх...
Андрей скромничает. Нужен ещё транспорт — он доставит добровольцев на точку. Мобильные насосные станции, чтобы вообще не тратить силы на подачу воды из ручья, пруда или Байкала — в XXI веке живем. А еще экипировка — хотя бы защитные маски, потому что наволочки и косынки жен не могут уберечь дыхательные пути от всех продуктов горения.
Спрашиваю бравых энтузиастов о том, что мотивировало их присоединиться к добровольческому движению.
— Да тут такое дело... — задумывается Андрей. — Мы же сейчас не приносим никакой пользы, только деньги зарабатываем. А хочется подвига, понимаешь. Это код русского, если угодно, — потребность сделать что-то для своей родины. Вот папа мой строил БАМ, да? А что я смогу сказать своим детям — чем я занимался? Памперсами торговал?..
Плевать и тушить
— Говорят, что в Онгурене закончили, мы там не нужны! — кричит вегетарианец Леша в трубку: за городом плохая связь. — Что? «Но местные видят дым»? Я понял, выезжаем на разведку. На раз-вед-ку.
Леша кладет трубку и заводит свой «уазик» — через пару часов разведгруппа добровольческого отряда вприпрыжку мчится по ухабам вдоль Байкала.
За холмом на горизонте отчетливо виден густой дым — от пожара, который объявлен потушенным. Нам навстречу едут забитые до отказа машины МЧС. Возвращаются: по официальной версии, здесь больше не горит.
Нас останавливают на первом же посту. Кто-то строго-настрого запретил старшему инспектору, леснику Сергею Анатольевичу, похожему на Хагрида из фильма «Гарри Поттер», пропускать добровольцев с журналисткой дальше, но он садится к нам на заднее сидение и говорит:
|
|
|
— Поехали, ребята. Сколько вас? Это самое... плевать я на них хотел. Там тушить надо.
И мы не медля отправляемся прямо в горящий распадок, паркуемся там, куда огонь еще не дошел, и идем изучать характер возгорания.
В верховик не перешло — это хорошо. Верховой пожар самый страшный, особенно когда сильный ветер. Огонь в таком случае воистину смертоносный, скоростной: догоняет со всех ног убегающего от него человека. Перед нами пожар низовой, но подлый — стреляет горящими шишками, которые отлетают в разные стороны и мгновенно поджигают сухостой.
— У нас тут экстрим, — которотко описывает климат Иркутской области лесник, — очень мало осадков. За весь год всего 150 миллиметров.
Когда к добровольческому разведотряду присоединяются основные силы, в группе тушения вместе с работниками лесничества набирается 15 человек. Так получилось из-за дезинформации: полусотне готовых выехать на пожар мужчин сказали, что огня нет, дали отбой, и все разъехались по своим делам. Отклинуться на срочный вызов спустя сутки смогли единицы.
Добровольцы гуськом идут по горящему склону, затаптывают огонь ногами и останавливают его землей, перекопанной садовыми лопатами. Это называется минполосой: от слова «минеральная», она не горит. Всюду слышен треск дерева, жуткий и коварный звук: новичку не разобрать, когда его издает падающий ствол. В короткой истории волонтерского пожароохранного движения еще не было несчастных случаев, и никому здесь не хочется стать героем посмертно.
— Нам нельзя попадать в неприятности. Они же только этого и ждут, — доброволец-бурят произносит слово «они» так, как будто говорит о таинственном чудовище, которое нельзя называть по имени. — Мы у них как кость в горле: ходим тут с камерами... Потому и не запрещают, что пока не за что запретить!
Некоторые добровольцы гасят огонь водой из специальных ранцев — и радуются как дети, когда обнаруживают ручей: значит, можно заправиться здесь и не придется бежать до Байкала.
Так, своими руками, точнее — ногами, за один день 15 добровольцев локализуют пожар на линии в 5 км. И это проблема, потому что сбивать пламя легче водой из шланга, минполосы быстрее и шире делает бульдозер (хоту него и ограниченной проходимостью), а караулить пожар лучше большим количеством человек, которые занимаются этим согласно записи в трудовой и по мере необходимости, а не на добровольных началах строго по выходным.
|
|
|
— Сергей Анатольевич, — обращаюсь к старшему инспектору, главному на пожаре, — почему вы не требуете участия областного правительства? Хотя бы в техническом оснащении, ведь оно руководит лесничествами.
— Да ну их, это самое... — машет он рукой. — Правительство ждет дождей. Они в основном награждениями занимаются. Лесников на награждение, кстати, губернатор тоже позвал, но перед выходом нам сказали: «Вас вычеркнули из списков».
Окарауливание локализованного пожара — доброволец окапывает тлеющие корни дерева
Телевизор и газеты
— По-моему, больше всего вреда приносит халатность, — рассуждает Антон Волков из-под своих длинных, как у рокера, волос, откручивая гайки личного самолета размером с автомобиль. На нем Антон все лето за свой счет летал над пожарами — проводил мониторинг, чтобы у добровольцев были не только официальные, но и реальные сведения. Теперь отлетал — разбирает любимую железную птичку и зачехляет до следующего года.
— Когда разгорелся Национальный парк (на материковой части — РР), я был на острове. Писали, что «силами местного лесничества идет тушение». Не написали только, что это бесполезно: лесничие могут разве что окопать пожар, а он там перешел в верховик. Делать минполосы под верховиком — это сизифов труд: при смене ветра огонь тут же перебрасывается поверху, по кронам деревьев. В общем, нужны были вертолеты.
Антон не пожарный и не профессинальный летчик. Он вобще не отсюда, а из Москвы. В прошлом программист, в настоящем — любитель и популяризатор малой авиации. Но остров Ольхон обожает и постоянно ездит сюда отдыхать. Даже, говорит, переехал бы насовсем, если бы жена согласилась: такие здесь просторы и красота.
|
|
|
— В Иркутской области был такой прекрасный губернатор Сергей Ерощенко (руководил субъектом федерации с 2012 года, в сентябре 2015-го сложил полномочия, проиграв выборы кандидату от КПРФ Сергею Левченко — «РР»). Он хозяин авиакомпании «Ангара». Там имеются специальные вертолеты Ми-8. Всего-то надо было прицепить ковши, полететь к Байкалу и наполнить их водой. Пока площадь возгорания маленькая, это реально выход, потому что Байкал — вот он. Зачерпнул-слил, зачерпнул-слил. Но нет. Фейсбук взорван, все кричат: «Спасай свою область, горят реликтовые леса!», а он там в предвыборном туре с железнодорожниками на паровозике катается.
О действиях Ерощенко во время пожаров написали даже муниципальные «Байкальские вести». Материал назывался так: «Губернатор и пожары: пути не пересекаются». 16 сентября Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту халатности должностных лиц. Не на губернатора, конечно. И не на кого-либо из правительства вообще. А на работников ФГБУ «Заповедное Прибайкалье». «В результате халатных действий сотрудников ФГБУ площадь лесного пожара увеличилась с 5 до 570 гектаров», — написали следователи. В результате за бледную тень справедливости будут расплачиваться начальники заповедника, у которых просто нет полномочий подключать к тушению спецподразделения пожарных и авиацию. Это особенно вызывает недоумение, если вспомнить, что сгорело не только 570 гектар особоохранняемых лесов, а 377 тысяч гектар — самых разных, по всей области.
— Общественность восхваляет МЧС, думает, что Ольхон потушили благодаря им — может, благодаря чудо-самолетам. Хотя машина МЧС приехала тогда, когда добровольцы и лесничие уже все локализовали сами, — вспоминает Антон Волков. — Приехали такие в островное лесничество и прямо с порога: «Ну что, рапортуем о ликвидации?» Потом их видели покупающими пиво в магазине в Хужире (населенный пункт на острове Ольхон — «РР»), а после этого возле турбазы — купающимися. В двух разных реальностях живут те, кто смотрит телевизор, и те, кто был здесь.
На открытом для свободного доступа сайте космического мониторинга видно, что самый крупный пожар в Иркутской области, например, 10 августа распространился на 96 698 гектаров, а в сводке Рослесхоза по всей площади этого территориального субъекта значится всего 31 413. Это может увидеть в интернете любой желающий, более того, об этом написали в крупном федеральном издании, но общественного резонанса казус не получил. Кто сейчас читает газеты?
|
|
|
