Б) Проблема свободы и ответственности личности.

Из числа исследователей проблемы свободы наиболее яркими в эпоху Возрождения были Эразм Роттердамский, Мартин Люттер, Джованни ПикоделлаМирандола. Они сформулировали основные положения гуманистической программы Возрождения, отводя человеку в мироздании центральное место.

Так в философии Возрождения появляется идея свободной субъективности, которая обусловила идею нового статуса человека в мире. В Новое время философы продолжали обосновывать господство человека над окружающей действительностью, в том числе и социальной. Формирующиеся буржуазные отношения во всех сферах общественной жизни были «толчком» к появлению нового аспекта в осмыслении свободы, а именно ее роли в экономико-теоретической сфере. Формируется связующая цепочка: «природа - государство - гражданское общество», где находятся истоки свободы как условия для рождения нового человеческого и общественного бытия. Новизна взглядов Локка, Гоббса, Руссо, Адама Смита заключается в том, что они усмотрели в общественном бытии различные грани проявления человека, его свободы и, тем самым, подготовили почву для осмысления общественного бытия как особого образования, отличного от природы.

В контексте исследуемой проблемы особый интерес представляют учения Г. Гегеля и К. Маркса. Они сформулировали понимание общественного бытия как целостности, однако природа этой целостности трактуется ими различно, в зависимости от общих мировоззренческих установок. Гегель понимал свободу как постигнутую в понятии необходимость: способность человека осознавать свои естественные потребности и быть свободными от них. Иными словами, проявить «свободу для...» того, чтобы достичь большего в жизни и даже принести себя в жертву более высоким обязанностям. Это, по его мнению, и есть осознанная необходимость, разумность выбора, а значит свобода. Гегель описал объективную картину общества, целостность и неразрывность его с жизнью каждого человека. Рассуждая о природе гражданского общества, он подчеркивал, что права отдельного человека становятся правами государства, и оно защищает их как свои собственные права. Новый подход к пониманию свободы представлен в работах Маркса, где проблема свободы рассматривается в контексте проблем общественной жизни. Маркс усматривал реализацию свободы в реальном преобразовании природы и общества в ходе общественно-исторической деятельности людей. Речь идет о создании условий для развития качественных форм человеческого бытия. Однако, как известно, условия жизни сами по себе не создаются, они являются результатом совместного труда, коллективной деятельности. Следовательно, свобода выступает уже не только характеристикой индивидуальных возможностей отдельного человека, но и фактором общественного бытия. Это побуждает рассматривать проблемы человека, его свободы с позиции социально-экономической. Исходя из этого утверждения, раскрываются такие грани родового характера свободы как активность, непрерывность, целостность.

Первая такая очевидность: в природе как таковой, без человека и его сознания, познания и деятельности, свободы нет, а существуют только каузальные(причинно-следственные) связи и прочие детерминации. По Канту, свобода не феномен, а ноумен. Свобода не есть бытие, она есть небытие, суть возможное, пустое, неописуемое и невыразимое творящее ничто. Она не находится в измерениях бытия, она «под» бытием, как то, что хочет воплотиться в бытии. По своей сущности свобода предшествует совершаемым свободно актам: она предшествует своим проявлениям. Поэтому свобода предшествует бытию, является «безосновной основой бытия». Традиционное различение свободы как действия, делания и свободы как хотения (Н. Эрн, Н. Лосский, С. Левицкий и др.) показывает, что в первом случае свобода сводится к каузальности, и тогда она предстает как власть. При этом она имеет пределы, прежде всего временные пределы, существования любого явления, в конечном итоге - смерть. Человек является носителем свободы - духовного начала, не врожденного генетически, добытийного и сверхбытийного, открывающегося в небытие. Именно эта открытость небытию и отличает человека от животного. Если животное в своей генетически заданной телесности есть буквально оформленность жизни как таковой, то человек как существо открытое небытию, носитель свободы как «дыры в бытии» (Ж.-П. Сартр), «бездны в бытии» (Н.А. Бердяев) оказывается существом живым и неживым одновременно. Любое животное, кроме человека, является своеобразным эволюционным тупиком - в том смысле, что в нем достигается, буквально воплощается некая функциональная цель биологического вида.

Человек же, несмотря на то, что как вид он неизменен всвоей психосоматической оформленности, существо недооформленное: «... его форма разомкнута, идеально не завершена, и из этого разрыва он излучает волны беспокойства на все окружающее».

Второй, не менее очевидный и хорошо известный факт - взаимосвязь свободы и ответственности. Границы свободы и ответственности совпадают, как две стороны одного листа бумаги. Только там, где я свободен, где мною свободно приняты решения, свободно совершены действия, я и отвечаю за них и их последствия. И наоборот - я могу быть ответствен только за то, в чем проявилась моя свобода.

Эта единая граница свободы/ответственности определяет одновременно и границы поступка как вменяемого действия, и, собственно, границы личности как свободного/ответственного (вменяемого) субъекта. Причем очевидна и историческая тенденция сужения этих границ Я, границ личности как вменяемого, свободного и ответственного субъекта: от племени, общины, рода до психосоматической целостности индивида и далее - к определенным этапам его жизненного пути (например, начиная с 18 лет). Ничто не мешает предположить, что сужение конуса Я, свободы и ответственности может быть продолжено уходом в глубь тела под кожно-волосяной покров в стремлении к некоей точке с возможным последующим расхождением «по ту сторону точки» в некоем новом запредельном расширении.

Третья очевидность: человека от животного отличает именно его социально-культурная природа. Поведение животного задано генетически. Появившись на свет, практически любое живое существо уже «знает», что ему делать. Человек же рождается совершенно беспомощным и беззащитным. Только при поддержке семьи, пройдя довольно длительную подготовку, включая образование и овладение профессией, он становится полноценной личностью. Именно культура - как система внегенетического наследования опыта, как система порождения, хранения и трансляции этого опыта - делает человека человеком. Причем каждая из усвоенных культур не только наделяет человека определенной жизненной компетентностью, но определяет личность как носителя определенной культуры (набора культур) и ее идентичность.

Короче говоря, личность формируется, формуется культурой. Сознание - результат «загрузки» личности программами социально-культурного опыта, результат символизации мира и «вращивания» (Л.С. Выготский) социальных значений в сознание. Это усвоение культуры, эта инсталляция социально-культурных программ реализуется с помощью принуждения, убеждения, личного примера. Акты зачатия и рождения, дарения имени и достижения совершеннолетия, супружества и смерти социально-культурно оформлены и даже ритуализированы. Каждая этническая и конфессиональная культура придает этим актам определенную форму. Более того, вопрос - кого считать «настоящим», т.е. здоровым и полноценным человеком, а кого - инвалидом или даже просто больным - решается в каждой культуре по-своему, в зависимости от принятых социальных норм и образцов. Но если я полностью программируем этими социально-культурными кодами, то я несвободен и невменяем, поскольку я только реализую программы, инсталлированные в меня семейным и прочим воспитанием и образованием. В принципе, можно наметить два пути разрешения этого парадокса. Первый - исторический: личность свободная есть продукт европейской (иудео-христианской) культуры. Это означает, что до сознания идеи свободы необходимо дорасти. Она появляется при определенных условиях: при формировании некоей инфраструктуры - экономической, социальной, культурной. Реализация этих условий открывает возможность развития личности, а за нею – свободы.

70. Философия о смысле и цели жизни: основные концепции.

71. Человек и проблема коммуникации в современном обществе

Термин “коммуникация” появился в научной литературе в начале XX века., ранее проблема коммуникации рассматривалась исключительно как проблема человеческого общения. В социокоммуникативном контексте коммуникация – социально обусловленный процесс передачи и восприятия информации в условиях межличностного и массового общения по разным каналам и при помощи различных коммуникативных средств.

На начальном этапе развития философии, во времена господства натурфилософии человек рассматривался в неразрывной связи с природой, специфика собственно человеческого бытия не обсуждалась. Но в V в. до н. э. центральной проблемой философских рассуждений становится взаимодействие человека и общества. Такой переход был связан с деятельностью софистов и Сократа. Обращение к проблеме человека выводило на первый план вопросы межличностных отношений, которые стали предметом риторики и этики. Эти проблемы нашли отражение в трудах Платона, Аристотеля. Эти и другие авторы способствовали тому, что риторика внесла огромный вклад в становление и развитие коммуникативной теории и практики. Теоретическое наследие античных мыслителей является основой, на которой строились дальнейшие исследования в области человеческой коммуникации.

Значительный вклад в решение проблемы личности и человеческих отношений был сделан с возникновением и развитием христианства, которое дало мощный толчок для развития самосознания личности (признание равенства всех людей перед Богом, свобода выбора, которой наделяет Бог человека, господство человека над миром природы). Но христианство внесло и определенные ограничения в развитие человеческой индивидуальности, поскольку, во-первых, отдавало приоритет не индивидуальному, а “соборному” (церковному) существованию человека, во-вторых, высшая ценность была признана за общением человека с Богом, а не с себе подобными, хотя это несло в себе очень мощный нравственный заряд.

Возрождение и Новое время приносят новое, демистифицированное, понимание человеческого общения, основанное на гуманистическом миросозерцании. В центре внимания новой культуры – Человек, а не Бог. Реабилитировав ценности земного бытия, эта эпоха породила рецидивы крайнего индивидуализма, что нашло отражение в знаменитой формуле Т.Гоббса “человек человеку - волк”. Правда, это выражение появилось намного раньше, еще во II в. до н.э., у римского писателя Плавта, но именно Гоббс в XVII в. сделал его достоянием европейской культуры.

В эпоху Просвещения умонастроения в интеллектуальной среде меняются – все более широко признается иное понимание сущности человека и человеческих отношений – вера в природную доброту и разум человека, в возможность создания общества, в котором будут царить свобода, равенство и братство (лозунги Великой Французской революции 1789 г.). Это время было отмечено бурным развитием наук, изучающих и управляющих взаимоотношениями человека с себе подобными, а не с Богом (педагогики, этики, эстетики, психологии, социологии). Что же касается риторики, то ее популярность убывала. К началу XIX в. риторика как наука устраняется из сферы образования, поскольку воспринимается только как синоним красивой, напыщенной и малосодержательной речи.

Разработку теоретических аспектов коммуникации в XVIII –XIX вв. связывают с представителями немецкой философии. Так, Ф. Шлейермахер (1768 – 1834), видный представитель немецкого романтизма, последовательно рассматривает проблему общения. Для него общение между людьми – это в первую очередь общение между индивидами, равными сторонами (субъект-субъектные отношения). Это послужило основанием считать его теорию предпосылкой и фундаментальной основой теории понимания (герменевтики), имеющей важное значение для теории коммуникации.

В рамках философии прагматизма в XIX в. сформировалось новое направление исследования коммуникации – семиотика. Семиотика изучает знаковую природу коммуникации, исследует свойства знаков, знаковых систем. По утверждению Ч.Пирса (1839-1914), который ввел в научный оборот само понятие “семиотика”, “мыслить без знаков невозможно, знак является заменителем объекта в каком-то аспекте”. Таким образом, коммуникация имеет знаковую природу и невозможна без знаков. Идеи Пирса имели своих последователей и получили дальнейшее развитие в философии XX в.

В XX в. теоретическое исследование коммуникации в рамках философской традиции существенно расширяется. Помимо развития идей семиотики и герменевтики формируется персонализм, в котором общение и коммуникация различаются следующим образом: общение – абстрактно и безлично, коммуникация – взаимозависимость, противоположная договору, основывается на интимных контактах и осознанной духовной общности. Эмпирические формы такого контакта – беседа, дискуссия, “безграничное взаимное пребывание в беседе” (К.Ясперс).

Значительное влияние на развитие теории коммуникации в XX в. оказала диалогическая философия (М.Бубер), критическая философия Франкфуртской школы (Ю.Хабермас, М.Хоркхаймер, Т.Адорно).

Философский анализ коммуникации сопряжен с понятием “дискурс”. В немецкоязычном словоупотреблении это понятие означает диалог, ведущийся с помощью аргументов. У Ю.Хабермаса и К.О. Апеля дискурс – форма коммуникации, а именно: такой способ коммуникации, в котором сталкиваются различные высказывания, явным или неявным образом содержащие притязания на общезначимость. Так, позитивную роль дискурса Хабермас видит в том, что он выступает средством социализации индивидов в обществе и как форма коммуникации втягивает людей в отношения взаимопонимания. Дискурс вынуждает высказывать собственные мнения от первого лица, которые подвергаются критике, проверке и способствует достижению консесуса в современном обществе. Консенсус является следствием коммуникации, в ходе которой участники признают друг друга как равноправные социальные партнеры. Его функция состоит в том, чтобы предупреждать принуждение со стороны как отдельных лиц, так и учреждений общественного характера, способствовать интеграции общества.

Для отображения коммуникации, осуществляемой социальными субъектами с целью “выявления общих представлений или общих интересов и достижения взаимопонимания”, применяют понятие “связи с общественностью”. Считают, что этот термин впервые применил президент США Томас Джеферсон в 1908 году в “Седьмом обращении к конгрессу”.