Вопрос 4. Роль жертвы в механизме преступного

ПОВЕДЕНИЯ

 

Любое преступление представляет собой акт поведения. В умышленном преступлении это поведение имеет в своей основе более или менее полную оценку лицом, как самого поведения, так и его резуль­тата. Это было бы неправильным не только потому, что нереально представлять преступника в некоем безвоздушном пространстве, но и потому, что в значительном количестве преступлений ситуация не является нейтральной и в большей или меньшей степени влияет на преступника и его поведение. Анализируя любое преступление, мы не можем оценить его в криминологическом плане до тех пор, пока не рассмотрим самым подробным образом все внутренние связи обстоятельств, которые в своей совокупности сделали возможным его совершение, так или иначе повлияли на результаты преступ­ной деятельности, определили, как решимость преступника нарушить закон, так и мотивацию поведения. Предкриминальная ситуация в рамках детерминации может играть и роль причины и роль условия, способствующего совершению преступления [10].

Жертва — элемент предкриминальной и непосредственно криминальной ситуации. От нее нередко зависит, в какой ситуации окажется преступник — способствующей или препятствующей совершению пре­ступления. Нередко жертва выступает в роли соавтора и даже автора провоцирующих преступника ситуаций. Давление ситуации — это характеристика объективного ее содержания, выражающая степень психо­логического воздействия на лицо, включенное в систему составляющих данную ситуацию обстоятельств и воспринимающее и оценивающее их с большей или меньшей адекватностью.

Разумеется, «люди — не пассивные существа, находящиеся во власти внешних стимулов», и они, в свою очередь, воздействуют на ситуацию. «Именно поэтому одна и та же ситуация может привести раз­личных людей к совершенно противоположным решениям и действиям».

В поведении, в том числе преступном, проявляется взаимодействие личности и ситуации, причем в крайних точках соотношений этих ком­понентов мы находим:

а) сильное влияние конкретной жизненной ситуации при отсут­ствии антиобщественной установки;

б) глубокую устойчивую антиобщественную установку при отсут­ствии по существу какого-либо давления внешней ситуации.

Между этими крайними точками расположен ряд переходных случа­ев, когда взаимодействуют более или менее напряженная ситуация и бо­лее или менее развитые антиобщественные качества личности». Для виктимологического исследования, естественно, наибольший интерес представляют ситуации, давление которых сложилось в большей или меньшей мере за счет действия, бездействия, или личностных качеств потерпевшего.

Конкретное проявление взаимодействия лица и внешних для него обстоя­тельств также следует рассматривать как своеобразную синтезирующую объективные и субъективные элементы ситуацию, поскольку, во-первых, для криминологии имеют значение только те ситуации, в которых действуют люди, во-вторых, люди и сами, как элементы ситуаций, составляют внешнюю обстановку для тех, кто воспринимает эти ситуации «со стороны». Жертва самим фактом своего существования в определенной ситуа­ции может превратить ее в криминогенную, поскольку может повли­ять не только на зарождение мотивов, но и на возникновение самой мысли о преступлении. Она может реально создать обстановку, прово­цирующую причинение ей вреда. Здесь много вариантов виктимного поведения — от самых малозначительных до решающих [11].

Таким образом, чтобы ответить на вопрос, какова роль потерпевше­го в механизме конкретного преступления, необходимо установить:

а) в какой мере ситуация, оказавшаяся не нейтральной в отношении создания у преступника решимости совершить преступление или содержащая условия, способствующие совершению преступле­ния, сложилась за счет поведения потерпевшего;

б) каким было объективное содержание «давящей» ситуации и на сколько адекватно потерпевший воспринял причинение вреда;

в) каким образом и в какой степени потерпевший оказал влияние на формирование личностной установки преступника, реализовав­шейся во взаимодействии с ситуацией в причинении вреда;

Г) какие личностные качества потерпевшего делали его в большей степени уязвимым для преступника.

В конечном счете, наиболее значимым для виктимологического исследования остается вопрос о детерминационном значении предкриминальных и криминальных ситуаций и месте, которое занимает в их формировании и реализации будущая жертва, превратившаяся затем в реального потерпевшего.

Пока наша криминологическая наука не имеет четких критериев для оценки перевеса ситуации над установкой личности, однако есть, на наш взгляд, достаточные основания утверждать, что по значи­тельному количеству преступлении их причину следует искать именно в конкретной жизненной ситуации. Но поскольку в ряде случаев жиз­ненная ситуация, оказывающая основное влияние на преступника, свя­зана именно с поведением потерпевшего от преступления (жертвы), она может выступать в качестве обстоятельства, в значительной и даже решающей степени определяющего криминальное развитие событий.

Дело в данном случае не только в том, явилось ли поведение потерпевшего причиной преступления или условием, способствовавшим его совершению. Важно принципиальное положение о зависимости поведения преступника от поведения потерпевшего (жертвы). Конечно, сами действия потерпевшего могут быть различны в плане их правовой оценки: противоправными, правомерными, безразличными сточ­ки зрения права, а иногда и с точки зрения морали [12].

Практика показывает, что именно поведение жертвы нередко служит? толчком к совершению преступления. В частности, противоправные или аморальные действия потерпевшего (жертвы) могут выражаться в нападении, грубом обращении, обмане, оскорблении, провокации, под­стрекательстве и других подобных действиях, направленных на буду­щего причинителя вреда и создавших ситуацию, реализовавшуюся в причинении вреда потерпевшему.

Интенсивность воздействия обстановки на преступника (в данном случае — причинителя вреда потерпевшему) подчас настолько высока, что, как свидетельствует судебно-следственная практика, в ряде слу­чаев приводит лиц, не имеющих антиобщественной установки, к со­вершению преступления. Следовательно, в этой крайней точке соот­ношения ситуации и личности преступника реализуется возможность совершения преступления субъектом, у которого отсутствует антиоб­щественная установка личности.

В связи с этим возникает естественный вопрос: нет ли такой установ­ки у того, чьи действия вызвали преступление, в том числе и у жертвы преступления? Такая постановка вопроса имеет смысл даже в том слу­чае, когда речь идет о преступлениях, явившихся результатом неосто­рожности потерпевшего (например, создание аварийной ситуации на транспорте лицом, систематически злоупотребляющим алкоголем, нарушающим общественный порядок), и уж бесспорно она законо­мерна, если преступление вызвано умышленными противоправными или аморальными действиями потерпевшего.

Н.С. Лейкина, в частности, справедливо отмечает, что если «под со­циальной установкой понимать систему социальной ориентации, ко­торую человек для себя принял,... то очевидно, что антиобщественной установки нет у лиц, совершивших преступление под влиянием слу­чайного стечения обстоятельств, в состоянии аффекта, вызванного противоправным действием, при превышении пределов необходимой обороны, впервые по неосторожности, и в зависимости от этого дей­ствия потерпевшего могут играть роль и смягчающих, и отягчающих вину преступника обстоятельств». К таким преступлениям можно отнести превышение Пределов необходимой обороны, совершение преступления под влиянием сильного душевного волнения, вы­званного неправомерными действиями потерпевшего, преступления, совершенные в отношении работников полиции при исполнении ими обязанностей охраны общественного порядка, и др.

В таких ситуациях преступление совершается в результате не пря­мого, а опосредованного проявления, реализации антиобщественной установки. Жертва — носитель антиобщественной установки (это име­ет место, например, при превышении пределов необходимой обороны и преступлениях, совершенных в состоянии аффекта, вызванного дей­ствиями потерпевшего), воздействуя на лицо, не имеющее такой уста­новки, но не способное противостоять этому воздействию, выступает в качестве непосредственного и основного «соавтора» преступления [13].

Механизм обратного воздействия антиобщественной установки лица, которому в результате преступления причинен физический, мо­ральный или материальный вред, может также исключать какое-либо волевое поведение партнера потерпевшего по криминологической си­туации. Так, например, насильник, заразившийся венерической болез­нью или СПИДом от потерпевшей, тоже приобретает качества жерт­вы, но исключительно от того преступления, которое им же совершено.

Нередко в механизме преступления роли преступника и жертвы пе­реплетаются настолько причудливо, что вообще приходится констати­ровать тот факт, что само различие между ними весьма относительно, поскольку лишь случай решает, кто станет потерпевшим, а кто пре­ступником. К тому же эти роли могут взаимозаменяться и совмещаться в одном лице. Так, например, в ситуациях, связанных с нападением при драках и т. д., стороны взаимно причиняют друг другу вред, и от трудноуловимых нюансов зависит, за кем в этом отношении останется преимущество. Нередко в таких случаях потерпевший и преступник не только ведут себя однотипно, но и обнаруживают сходство в чертах личности. Толчком к совершению преступления, повлекшего причи­нение вреда, может быть поведение потерпевшего, преступное по су­ществу, но не связанное с нападением. Например, при совершении мошенничества преступник-мошенник может оказаться жертвой от­ветных действий выбранного им в качестве объекта лица. При этом ущерб может быть самым различным — физическим или материальным (человек, которого намеревался обмануть мошенник, пользуясь физическим превосходством или угрожая передать его в органы милиции, отбирает деньги, вещи и т. д.).

Л.В. Франк для случаев смены ролей потерпевшего и преступника, когда причинение ущерба имеет место с обеих сторон, предложил тер­мин «инверсия вины» (от лат. inwersio — переворачивание, перестанов­ка). Вероятно, здесь более точным было бы говорить о смене, переходе ролей, а не вины, поскольку каждый субъект виновен лишь в том, что совершил.

Хотя при смене ролей преступника и жертвы ущерб обоюден, его характер может существенно различаться. Так, причинитель телес­ных повреждений, в свою очередь, может быть оскорблен (мораль­ный ущерб), причинитель морального вреда — получить телесные по­вреждения. В современных условиях все чаще конфликты в сфере экономической деятельности, предметом которых являются деньги, материальные ценности, недвижимость, разрешаются физическим устранением конкурентов.

Негативный вклад жертвы в механизм преступления может быть не связан с конфликтными отношениями между нею и преступником, причинившим ей вред. Возникают ситуации, в которых причинитель вреда действует по настоянию, просьбе, поручению лица, для «которого по тем или иным причинам вред выгоден, необходим: например — увечье, получаемое с целью уклонения от воинской службы. В подобных ситуациях вред может оказаться не тем, на ко­торый это лицо рассчитывало, но это уже в большей мере посткрими­нальная ситуация.

В механизме преступления отсутствуют конфликтные отношения между действующими сторонами, и именно это обстоятельство явля­ется решающим в криминологической оценке подобных ситуаций. Причинение вреда может произойти в результате неосмотрительных действий жертвы, из-за неправильной оценки ситуации и следующего из этого неправильного поведения [14].

К ситуациям, в которых поведение жертвы создает объективную возможность совершения преступления, следует отнести также и слу­чаи неоказания сопротивления, отсутствие необходимой реакции на преступные или неправильные действия, «всепрощение», столь частое во взаимоотношениях близких родственников.

В механизме преступления роль жертвы может заключаться в самопричинении вреда. Действия такого лица могут быть по отношению к результату неосторожными или умышленными. Так, например, лицо, причинившее себе телесные повреждения с целью уклонения от воин­ской службы, действует умышленно, а гибель в результате взрыва са­модельной мины, изготовленной для убийства, — результат неосто­рожности. В ситуации доведения до самоубийства жертва лишает себя жизни под давлением преступного поведения другого лица. Однако во всех этих случаях исполнитель реализует роль самопричинителя.

Криминологически значимым в определенных ситуациях является не только негативное поведение жертвы (нападения, оскорбления и др.), но и положительное, которое также может привести к причине­нию вреда (при защите третьего лица от нападения, пресечении пре­ступления и т. д.).

При всем разнообразии ситуаций, как предшествующих преступ­лению, так и составляющих его как таковое, в них усматриваются ти­пические черты, в значительной мере связанные с поведением жерт­вы. В данном случае имеется в виду не столько фактическое сходство ситуаций, сколько типичность Проявления виктимного поведения в причинных связях механизма преступления.

Фактическая сторона ситуаций совершения половых преступлений иная, но и здесь налицо типичность, свойствен­ная именно этой категории преступлений. Сходство обнаруживается и в ситуациях экономических преступлений, но в более узком диапазоне: они существенно различаются по фактической стороне. И поведение потерпевшего типично только в преступлениях, близких по фактиче­ской стороне ситуаций.

Это, однако, не исключает возможности выделить общие для любых преступлений типы поведения потерпевшего, создающего виктимоопасную ситуацию, в той или иной мере способствующую совершению преступления, взяв за основу криминологическую значимость этого поведения.

В зависимости от криминологического значения поведения жертвы, ее «вклада» в механизм преступления и следует классифицировать си­туации, которые, в конечном счете, привели к причинению ей вреда. Конечно, классификации могут быть построены на различной основе, однако нам представляется, что такой основой в первую очередь долж­на быть степень конфликтности, определяемая типичной для жертвы «остротой» поведения. Таким образом, классифицируя ситуации, мы исходим, прежде всего, из интегрированных формловедения жертвы.

Нет сомнений, что многие криминогенные ситуации (мотивирую­щие, проблемные, особенно конфликтные) возникают не только, а иногда и не столько из-за преступника, сколько из-за потерпевшего [15].

В криминологической литературе отмечается существование ситу­ационных механизмов связи между преступником и жертвой, и на ос­новании этого даются различные классификации жертв как с мораль­но-юридической, так и с психологической точек зрения. Смысл этих классификаций состоит в том, чтобы показать в широком диапазоне взаимодействий преступника и жертвы в предпреступной ситуации различную роль жертвы, которая варьируется от молчаливого согла­шения с преступником и сговора с ним до провокации, от полного не­участия до почти идеального сотрудничества. Сами ситуации с учетом типологических характеристик жертв и преступников, особенностей механизмов взаимодействия между ними, других криминологически значимых компонентов разделяются на специфические или опасные, в которых всегда есть повод для преступления; неспецифические, где пре­ступник ищет удобный случай; промежуточные. Гентиг назвал специ­фические ситуации потенциальными, чреватыми вредом. Такое «укруп­ненное» разделение ситуаций само по себе может быть принято, но детализация здесь необходима. Кроме того, нас интересует в первую очередь виктимологический аспект любых ситуаций. С этих позиций, например, отнесение ситуации к «опасной» говорит очень мало. Необ­ходимо знать, опасна она из-за потерпевшего или других моментов.

Выделяются ситуаций, в которых поведение жертвы совершенно нейтрально с точки зрения влияния на поведение преступника и при­чинение вреда.

Ситуации могут носить черты не одной, а нескольких указанных групп, например, сочетая определенные характеристики замкнутой и создающей объективную возможность совершения преступления, толчковой и создающей объективную возможность совершения пре­ступления. Однако конечная, итоговая криминологическая оценка, так или иначе, сводится к одному из приведенных типов по принципу превалирования элементов, наиболее значимых в криминологи­ческом механизме.

Реализовавшиеся ситуации толчкового характера выступают в каче­стве повода к совершению преступления. Однако это не означает, что понятия криминологического толчка и повода совпадают, что это одно и то же. В связи с этим необходимо сделать следующее замечание.

Толчковый характер ситуации — это ее объективная характеристи­ка, причем толчковые элементы могут быть как негативными, так и позитивными по существу. Объективное давление ситуации не может восприниматься лицом иначе как с его субъективных позиций. Это давление может оказаться достаточным для формирования решимо­сти совершить преступление у данного лица, и в этом случае толчок реализуется. Реализовавшийся толчок может выступить в виде повода к совершению преступления, тогда как повод может и не содержать в основе своей толчка. В сущности, повод есть субъективное отражение объективного содержания ситуации, причем обязательно с негативных позиций, определяющих ее «достаточность» для совершения преступ­ления, даже при отсутствии объективно толчковых моментов.

Внешнее проявление толчка в виде повода может отличаться от его объективного содержания. Так, например, толчком к совершению убийства, иного преступления против личности может быть супру­жеская измена, создавшая предельно напряженную ситуацию, а внешним проявлением толчка — повод в виде недовольства плохо вы­стиранной рубашкой. Поведение жертвы — одна из криминологических составляющих ситуации, в которой действует преступник. Нельзя, однако, рассмат­ривать это односторонне, так как не только преступник, но и потерпев­ший взаимодействует с ситуацией. Поведение последнего есть резуль­тат взаимодействия личностных качеств (психологических, волевых, моральных) и объективных обстоятельств. Вклад потерпевшего в си­туацию, давящую на преступника, оценивается и по тому, насколько сильно эта ситуация влияет на него самого и как он это влияние вос­принимает в зависимости от опыта, характерной для него реакции, эмоциональной поглощенности данной ситуацией, в целом — психо­физической организации [16].

Одна и та же объективная обстановка, одна и та же ситуация вос­принимается по-разному преступником и потерпевшим, во-первых, потому, что им принадлежат различные роли в механизме преступ­ления, во-вторых, в силу различий, которые всегда имеются между людьми.

Для преступника ситуация включает всю совокупность обстоя­тельств, в том числе и жертву: он все происходящее видит и оценивает как бы вне, «от себя». Диаметрально противоположно поло­жение потерпевшего, для которого ситуация — это все обстоятельства, включая преступника, и, следовательно, база для оценок.

Оказавшись в определенных обстоятельствах, и преступник и жерт­ва привносят в ситуацию свое индивидуальное проявление как в дина­мическом (поведение), так и в статическом (качества личности) плане. Привнесение индивидуальной специфики изменяет, а по сути дела, создает новую ситуацию, в большей или меньшей степени отличную от исходной. При этом преступник и жертва становятся элементами новой ситуации, органически вписывающимися в нее.

Давление ситуации может действовать одновременно и в отноше­нии преступника, и в отношении потерпевшего, может направляться и на одного из них. Криминологические связи и взаимодействия как бы противоположны, соответственно направлены на потерпевшего и пре­ступника.

В свою очередь, поведение потерпевшего и все, чем он в атом по­ведении руководствовался, неразрывно связано с его личностными характеристиками: установкой личности, полом, возрастом, профес­сией, общественным, должностным и семейным положением и т. д. Без знания этих криминологических обстоятельств совершенно невозмож­но осуществлять профилактику преступлений, так как преступник во многих ситуациях выступает во взаимодействии с конкретной жертвой, на которую, как и на преступника, должно быть направлено индивиду­альное позитивное воздействие.

 

ВОПРОС 5. ВИКТИМОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОФИЛАКТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СИСТЕМЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПНОСТИ

 

Осуществление виктимологической профилактики органами внутренних дел, безусловно, связано с решением всевозможных вопросов организационного характера. Во-первых, необходимо по­заботиться о подготовке виктимологических кадров, во-вторых, сле­дует изыскивать новые эффективные способы взаимодействия ор­ганов внутренних дел с населением; в-третьих, целесообразно поза­ботиться об обеспечении виктимологической безопасности граждан с повышенной виктимностью.

На это указывают и другие авторы. В частности Ю.Л. Щербакова отмечает, что виктимологическая профилактика преступлений имеет и организационные особенности, связанные со специальной подготовкой сотрудников правоохранительных органов, созданием специальных учетов виктимологически уязвимых объектов, организацией специально психолого-педагогической службы органов внутренних дел.

В частности, целесообразность использования широких возможностей психологи­ческой службы органов внутренних дел, необходима, поскольку при осуществле­нии виктимологической профилактики сотрудники органов внут­ренних дел сталкиваются с виктимологически сложными психоло­гическими ситуациями при возникающей необходимости виктимологического воздействия на граждан, с которыми трудно установить психолого-педагогический контакт. Ведь помощь профессиональных психологов можно использовать при изучении виктимологических признаков жертв преступлений, да и в каждодневной работе с конкретными гражданами.

Виктимологическая профилактика преступлений органами внут­ренних дел — это комплексная деятельность, и в ее осуществлении должны принимать участие все службы органов внутренних дел. В свою очередь, проблема взаимодействия субъектов виктимологической профилактики с органами внутренних дел имеет большое практическое значение, так как укрепление общественного порядка и эффективное противодействие преступности средствами и мето­дами конкретной службы или силами какого-либо органа вряд ли достижимы в полной мере[17].

Взаимодействие в нашем случае являет­ся не только средством, обеспечивающим выполнение задач виктимологической профилактики преступлений органами внутренних дел, но и необходимым условием повышения эффективности управляемой системы. Только таким путем можно сосредоточить достаточное количество сил и средств органов внутренних дел там, где это необходимо по условиям виктимологической ситуации. При этом каждый из субъектов действует в пределах своей компетенции, а согласование их деятельности осуществляется путем строгого вы­полнения запланированных мероприятий.

В динамике организации взаимодействия субъектов виктимоло­гической профилактики органами внутренних дел выделим две группы последовательных действий: до начала взаимодействия, в процессе взаимодействия.

К первой группе относятся: анализ имеющейся информации; определение целей и форм взаимодействия; оценка возможностей взаимодействующих сторон; разработка мероприятий, а также на­значение исполнителей, средств и сроков исполнения намеченных мероприятий.

Во второй группе, т.е. в самом процессе взаимодействия можно выделить следующие этапы:

а) оценка виктимологической ситуации;

б) внесение уточнений в планы мероприятий взаимодействующих сторон по нейтрализации и устранению виктимогенных факторов. Следует отметить, что даже при подробной разработке каждого конкретного мероприятия, к сожалению, невозможно предвидеть все те ситуации, которые могут возникнуть в процессе совместных и согласованных действий субъектов виктимологической профилактики органов внутренних дел. Следовательно, не исключено внесение корректив в план первоначальных действий, что позволяет обеспечить его гибкость.

Надлежащая организация взаимодействия субъектов виктимологической профилактики преступлений, осуществляемой органами внутренних дел, способствует решению основных задач: во-первых, снижению уровня виктимизации граждан; во-вторых, своевременному выявлению лиц с повышенной виктимностью и соответствен­но осуществлению в отношении них комплекса мер виктимологического воспитательного воздействия.

Так, успешная виктимологическая профилактика преступлений органами внутренних дел целесообразна лишь при условии рацио­нального использования сил и средств, а также взаимодействия всех служб органов внутренних дел.

Правильный выбор объекта виктимологической профилактики органами внутренних дел, в свою очередь, является важным орга­низационным элементом. Объектом виктимологической профилак­тики преступлений, осуществляемой органами внутренних дел, мо­гут выступать граждане, группы населения, а также определенная среда или виктимогенная территория. Выбор объекта позволяет оп­ределить силы и средства, необходимые для решения поставленных задач виктимологической профилактики преступлений органами внутренних дел[18].

Современное развитие виктимологическои профилактики пре­ступлений неразрывно связано с эффективным информационным обеспечением органов внутренних дел.

Применение организационных мер снижения виктимизации на­селения предполагает изучение жертвы и, кроме того, проведение крупномасштабных виктимологических исследований в целях полу­чения необходимой виктимологическои информации для профи­лактики преступлений.

Следует честно признать, что информационное обеспечение виктимологическои профилактики органов внутренних дел осуще­ствляется еще не на должном уровне, несмотря на определенные усилия научных работников и практических сотрудников предпри­нятые в последние годы. Это обусловлено рядом обстоятельств. В частности, ущербность и отсутствие полноты виктимологическои информации, имеющей значение для организации эффективной виктимологическои профилактики преступлений органами внут­ренних дел, объясняется скудным использованием данных о жерт­вах преступлений.

Виктимологическая информация необходима почти для всех служб и подразделений органов внутренних дел. Однако для того, чтобы в системе органов внутренних дел была такая информация, следует собирать сведения о потерпевших и других жертвах престу­плений, о виктимологических социальных последствиях преступно­сти в целом и отдельных видов преступности, кроме того, об отно­шении населения к таким последствиям, а также о степени и виде виктимности отдельных групп населения.

Равным образом необходимо готовить и практических работников к проведению различных оперативно-следственных мероприятий, например, таких как осмотр путей и подхода и отхода, как преступника, так и жертвы насильственного посягательства.

Актуальность данного вопроса объяснятся тем, что в настоящее время основные усилия практических работников правоохранительных органов совершенно обоснованно направлены на выявление следов преступника. К другим же следам их отношение характеризуется нейтрально. Сказанное не означает, что они оставляют без внимания следы иных участников криминального конфликта, в том числе жертвы преступного посягательства. В данном случае речь идет только о том, что они не занимаются целенаправленным выявлением этих следов, что существенно ограничивает возможности раскрытия и предварительного расследования преступления.

В связи с этим достаточно остро встает проблема психологической подготовки следователя и оперативного работника правоохранительных органов к данному виду деятельности, психологической их ориентации на обнаружение следов не только преступника, но и его жертвы.

Наиболее трудоемким является сбор первичной (предваритель­ной) информации, которая к тому же подвергается сомнениям, пере­проверке, тщательному анализу. При перепроверке сведений, полу­ченных из различных источников об одном и том же объекте исследо­вания, зачастую обнаруживается их противоречивость. Нередко на практике при проведении криминологического анализа предприни­маются попытки ориентировать лишь на официальные статистиче­ские данные, которыми располагает определенное ведомство. Их ис­пользование является недостаточным для выдвижения единственно правильного и достоверного вывода.

Если информация является не вполне надежной, следует обратить­ся для ее уточнения к другим источникам, не ограничиваясь выбороч­ным изучением объекта. Выборочная информация пригодна для репре­зентативного исследования, сопоставляемого с основными данными с целью их перепроверки в ходе дополнительного анализа. Применение различных методик анализа и оценки информации обеспечивает реали­зацию требования о ее достоверном и полном содержании.

Всем видам криминологической информации должны быть свой­ственны те признаки, которые перечислены в качестве необходимых требований, характеризующих ее специфику и содержание.

Одним из основных источников информации является уголовная статистика. Под ней понимается система единого учета преступлений, лиц, их совершивших, и уголовных дел. Данный источник предусмот­рен Приказом от 29 декабря 2005 года № 39/1070/1021/253/780/353/399 о едином учете преступлений, изданном совместно Генеральной про­куратурой Российской Федерации, Министерством внутренних дел Российской Федерации, Министерством Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайных ситуаций и ликвида­ции последствий стихийных бедствий, Министерством юстиции Российской Федерации, Федеральной службой безопасности России, Министерством экономического развития и торговли Российской Федерации, Федеральной службой Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. Этим приказом утверждены:

• Типовое положение о едином порядке организации приема, регис­трации и проверки сообщений о преступлениях (Приложение 1);

• Положение о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений (Приложение 2);

• Инструкция о порядке заполнения и представления учетных до­кументов (Приложение 3);

• Статистические карточки (Приложение 4) на выявленное пре­ступление (Форма 1), о результатах расследования преступления (Форма 1.1), на лицо, совершившее преступление (Форма 2), о движе­нии уголовного дела (Форма 3), о результатах возмещения материаль­ного ущерба и изъятия предметов преступной деятельности (Форма 4), о потерпевшем (Форма 5), о результатах рассмотрения дела судом первой инстанции (Форма 6).

C 2006 г. в Российской Федерации введена в действие статистическая карточка о потерпевшем (Форма № 5), содержащая ряд сведений о личности жертвы преступления, а именно: квалификация преступного посягательства; является потерпевший юридическим или физическим лицом; пол, возраст; характер причиненного вреда здоровью, размер материально­го ущерба; наличие или отсутствие состояния алкогольного, наркотиче­ского, токсического опьянения; характер связи жертвы с преступником (член семьи, супруг, мать, отец, дочь, сын, сожитель, родственник, знакомый); находится ли лицо в розыске или признано без вести про­павшим, БОМЖ, способно ли лицо сообщить о себе сведения; является ли пассажиром или иным лицом, находившимся на объекте транспорта; находится ли лицо в розыске или признано без вести про­павшим, БОМЖ, способно ли лицо сообщить о себе сведения; является ли пассажиром или иным лицом, находившимся на объекте транспорта; приезжий, неопознанный труп; социальное положение, должностное положение, гражданст­во, страна проживания; цель приезда (работа по найму, учеба, вынужденный ми­грант, нелегально и др.); форма собственности потерпевшего юридического лица; место совершения преступления.

Главным назначением виктимологической статистики должно быть предоставление заинтересованным органам количественно-качественной информации о личности жертв преступлений и их поведении. В целом следует констатировать, что эффективность виктимологической профилактики преступлений зависит не только от общесоциального анализа виктимологической ситуации в обще­стве, но и от того, насколько широко и глубоко будут изучены лич­ность и поведение потерпевших, ибо, как свидетельствует практика, во многих случаях жертва сама способствует возникновению и реа­лизации преступного умысла.

Выявление лиц, с повышенной виктимностью не должно огра­ничиваться только анализом статистических карточек уже извест­ных потерпевших. Необходимо создание виктимологических под­разделений в органах внутренних дел, которые осуществляли бы виктимологическое обследование населения[19].

Итак, основные направления виктимологической профилактики органами внутренних дел: виктимологическая воспитательная работа с использованием антивиктимогенных факторов и (или) защитных возможностей по­тенциальных жертв (например, обучение приемам самозащиты, по­ловое воспитание); правовое виктимологическое воспитание о пределах необхо­димой обороны, крайней необходимости и необоснованного риска; развитие и использование приоритета виктимологической оперативно-разыскной профилактики.

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Существующая практика борьбы с преступностью свидетельствует о том, что в ряде случаев действия преступников в определенной степени детерминированы поведением и личностными качествами людей, которым в результате преступлений причиняется физический, моральный или материальный вред.

Криминологическое изучение преступлений и последующее профилактическое воздействие, как на группы, так и на отдельных лиц, которые с наибольшей вероятностью могут оказаться потерпевшими, можно расценивать и как своеобразный резерв, в профилактической работе. Это так же объясняется тем, что потерпевшие от преступления далеко не всегда нейтральны, однако следует признать, что эти сведения в практической деятельности органов внутренних дел используются зачастую слабо.

Практическое значение криминальной виктимологии заключается в выработке мер, которые позволили бы оградить потенциальную жертву от ситуаций, когда поводом к совершению преступлений могут выступать ее личностные качества или поведение. В наши дни преступность не уменьшается, ежегодно, несмотря на статистику, количество преступлений растет, а значит справедливо утверждать, что растет и число лиц, ставших жертвами преступного насилия.

    Результаты виктимологических исследований свидетельствуют, что знание особенностей потерпевшего значительно расширяют возможности практических работников оперативного и следственного аппарата при решении вопросов предупредительной деятельности, ориентируя их наравне с основными обязанностями и на необходимость постоянной целенаправленной профилактической работы с потенциальными жертвами.

    Однако, одной работы прав

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: