Его выдающиеся знания, работы и прекрасная память

Лучшие известия из биографии

Ибн Теймийи

﴿ الأعلام العلية في مناقب ابن تيمية﴾

] Русский–Russian– روسي [

Хафиз Умар ибн Али аль-Баззар

 

 

Перевод:Умму Солих и Абу Абдурахман ад-Дагестани

Проверка: Абу Абдурахман ад-Дагестани

 

 

2009 - 1430

﴿ الأعلام العلية في مناقب ابن تيمية ﴾

 

«باللغة الروسية»

الحافظ عمر بن علي البزار

ترجمة: أم صالح و أبو عبد الرحمن الداغستاني

مراجعة: أبو عبد الرحمن الداغستاني

 

 

2009 - 1430

 

بسم الله الرحمن الرحيم

و به نستعين

 

Краткие сведения об авторе

 

· "Выдающийся ученый, Шейх, достопочтенный Факъих Ханбалитского мазхаба, Мухаддис, Сиражуд-дин, Абу Хафс, Умар ибн Али ибн Мусса ибн Халиль, аль-Багдади, аль Азджи, аль-Баззар. Родился в 688 г. Учился у многих ученых Багдада, после этого прибыл в Дамаск, и продолжил своё обучение у многих Шейхов, посещал уроки Ибн Теймийи и был из его соратников, взял от него знания. Он написал многие труды в Хадисе, Фикъхе, Нравах. Был много поклоняющимся, совершающим "тахаджуд". В конце жизни вернулся в Багдад, затем от туда отправился в Хадж в 749 г. А когда достиг Хаджара (местность) умер от чумы во вторник утром 21числа месяца зуль-къаада и вместе с ним около 500 человек. Ему принадлежит работа по биографии Ибн Теймийи "аль-Алям аль-Алийа фи Манакиб Ибн Теймийя"". [1]

· "Умар ибн Али ибн Мусса ибн Халиль, аль-Багдади, аль Азджи, аль-Баззар, Сиражуд-дин, Абу Хафс. Дедушка нашего друга, Ханбалитского Судьи, Мухиббу-дина, Ахмада ибн Насру-ЛЛаха аль-Багдади. Родился в 688 г. Получал знания от Исмаиля ибн Баттала и Али ибн Абу Къасима и Ибн ад-Давалиби и группы других Ученых. Углублялся в изучении Хадиса, бывал в Дамаске, где зачитывал науки перед Ибн Аббасом ибн аш-Шахна, находился рядом с Ибн Теймийей взяв от него знания…. Умер по пути в Хадж в 749 году" [2].

 

بسم الله الرحمن الرحيم

و به نستعين

Сказал Шейх, Имам, Ученый, благочестивый Хафиз, Факъих, Мухаддис, Сиражу-дин, Абу Хафс, Умар ибн Али ибн Мусса ибн Халиль, аль-Багдади, аль Азджи, аль-Баззар, да смилуется над ним Аллах и воздаст ему Раем:

 

Хвала Аллаху, мир и его рабам, избранным. Я свидетельствую, что нет божества достойного поклонения кроме Аллаха, Единого нет ему сотоварища, и свидетельствую что Мухаммад Его раб и посланник, да пребудет мир над ним, его семьей и сподвижниками.

 

А затем:

Почему я написал эту книгу?

Когда я узнал о смерти ученного и учителя нашей Уммы, - Имама, Муджтахида, защитника чистого шариата и Сунны Пророка, Шейха аль-Ислама Такъи ад-Дина, Абу Аль-Аббаса, Ахмада ибн Абд аль-Халима ибн Абд ас-Саляма ибн Теймийи, пусть Аллах очистит его душу и осветит могилу,– некоторые из ученых, и тех, кто желает блага для мусульман, сказали мне: "Ты видел и поддерживал отношения с Шейхом, и знаешь его и его характер. Если бы ты только смог написать несколько слов о том, что ты видел, чтоб те люди в Умме, кто знает его, извлекли пользу, потому что милость нисходит тогда, когда мы вспоминаем праведных людей".

И я ответил: "Я только лишь сопровождал его некоторое время, и знаком лишь с некоторыми из его качеств".

Однако я видел, что их намерения были благими, и то, что они попросили, было правильным и даже обязанностью с моей стороны, поскольку ученый должен стремиться распространять и рассказывать то, что он полагает, будет полезным для мусульман.

Так, приложив немного усилий, я описал его достоинства, которые дадут уважаемому читателю представление о чести и непревзойденном мастерстве этого человека.

Я разделил на главы свое повествование, чтоб это было руководством для читающих, и включил все, что смог вспомнить в каждую из этих глав.

Его полное имя это Такъи ад-Дин, Абу аль-‘Аббас, Ахмад ибн Шибаб ад-Дин Абу аль-Мухсин ‘Абд аль-Халим ибн Мажд ад-Дин, Аби аль-Баракат 'Абд ас-Салам ибн 'Абдуллах ибн Аби аль-Касим, Мухаммад ибн аль-Хидр ибн Мухаммад ибн аль-Хидр ибн 'Али ибн ‘Абдуллах ибн Теймийя.[3]

Поэтому я рассказываю:

 

 

Его детство

Что касается его рождения, то, как мне сообщали многие ученые, он родился в Харране[4], 10 (12) Раби-аль-Авваль 661 г.х[5]. и он жил там, пока ему не исполнилось семь лет.

Затем, его отец, да помилует его Аллах, отвез его в Дамаск, там было лучшее место и возможность для его воспитания, и Аллах привил ему лучшие черты.

Знаки непревзойденного мастерства, избранности и его отличительности были ясно различимы в нем с самых ранних лет.

Один заслуживающий уважения друг, который знал его, поведал мне, что когда Шейх, да будет доволен им Аллах, был еще юным и ходил в библиотеку, то по пути ему встречался иудей, который жил по пути в нее. Этот иудей обычно останавливал его и спрашивал всевозможные вопросы, он был настойчив в своих вопросах и всегда поражался уму и великолепию Ибн Теймийи. Ибн Теймийя отвечал ему так быстро, что иудей был очарован этим. В конечном счете, когда бы Ибн Теймийя не проходил мимо него, он снабжал его такой информацией, которая только подтверждала заблуждения иудея. Так продолжалось до тех пор, пока он не принял ислам и не стал полностью практикующим мусульманином, и надо отдать должное "баракату", который был у Шейха, несмотря на его юный возраст[6].

Будучи молодым, он проводил все свое время поглощенный усердной и напряженной учебой. Он выучил весь Коран, будучи еще молодым, и продолжил изучать и запоминать хадисы, фикх и арабский язык, пока он не достиг успеха во всех этих дисциплинах.

Это было в добавление к тому, что он строго придерживался посещения кружков знающих людей и прослушивал чтение Хадисов и Азкаров. Он читал много книг перед учеными высочайшего ранга[7]

Что касается крупных фундаментальных исламских сборников, таких как «Муснад» Имама Ахмада, «Сахих» Бухари и Муслима, «Джами» ат-Тирмизи, «Сунан» Абу Дауда ас-Саджистани, ан-Насаи, Ибн Маджа и ад-Даракутни, он, да помилует его Аллах, - каждую из этих книг он прослушал большое количество раз.

Первую книгу по Хадису, которую он выучил, была «Аль-Джамиъ байн ас-Сахихайн» Имама аль-Хумайди. Кроме этих книг, по исламским наукам было еще много других, которые он изучал, и Аллах благословил его способностью быстро запоминать и редко забывать.

Редко он встречался с чем-то или слышал что-либо, чтоб это не оставалось в его памяти, будь то слова или смысл. Это было подобно, как если знание становилось частью его плоти, крови и целого тела. Он не брал просто части знаний тут и там. А наоборот, отличался полным пониманием и осведомленностью, и он был среди самых выдающихся людей по своим качествам и мастерству.

Аллах испытал его таким образом, что это могло бы сокрушить любого другого, и дал ему радость и счастье во всех аспектах жизни и сделал влияние его руководства одним из ясных знаков, чтоб каждый, у кого есть немного разума, согласился, что он был одним из тех, о ком Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Поистине, Аллах посылает этой Умме в начале каждого столетия того, кто будет возрождать для нее Его религию» [8].

Так Аллах через него обновил законы религии, которые были давно забыты, и сделал его доказательством для всех людей его эры, и хвала Аллаху, Господу миров!

 

 

Его выдающиеся знания, работы и прекрасная память

 

Если говорить о его выдающихся знаниях, то сюда можно отнести знание наук Священного Корана, его способность извлекать малейшие и самые тонкие пользы из него. Его знания постановлений ученных в объяснении их, его способность использовать эти постановления, в качестве доказательства, равно как Аллах дал ему способность понимать чудеса Корана, красоту его постановлений, его редкостные и прекрасные драгоценности, языковые чудеса и его очевидную благодать.

Во всем этом он был первым и примером, которому каждый стремился подражать.
Если кто-либо читал какой-нибудь аят Священного Корана на одном из его занятий, то он продолжал объяснять его, и занятие заканчивалось на этом. Его занятия, длились большую часть дня, и он не требовал от ученика, чтоб тот читал определенные аяты, к которым он приготовился. Наоборот, любой человек, который посещал его занятия, читал то, что было легко для него и Ибн Теймийя затем объяснял то, что было прочитано.

Он обычно говорил без пауз, разве что присутствующие в аудитории знали, что если бы не нехватка времени, то он тщательно и с разных точек зрения рассмотрел все то, что объяснял. Однако он останавливался, чтоб его слушатели отдохнули.

Например, он выпустил Тафсир: "Скажи: Он -Аллах, Один". _{Сура аль-Ихляс 1 аят} что заняло целый большой том. Также его Тафсир: "Милостивый вознесся на Трон" _{Сура Таха, 5 аят} занимает около 35 томов, и мне говорили, что он начал составлять Тафсир, который бы занял пятьдесят томов, если бы он закончил его.

 

Что касается его знаний и понимания Сунны Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, его постановлений, поступков, событий в жизни, сражениях, чудес которые Аллах дал ему, его знания, что достоверно было передано от него и что недостоверно. Его знании о высказываниях и поступках, событиях и правовых суждений Сподвижников, да будет доволен ими Аллах, их борьбы ради Религии, их достоинствах, которые были присущи только им среди Уммы, - во всем этом он был самый щепетильный и имел большой опыт и квалификацию, и был самым быстрым в нахождении какой-либо необходимой ему информации.

Он никогда не упоминал хадис или фатву, которую использовал как доказательство без того, чтоб не указать источник и ссылку на шариатский текст, или указать является это "Сахих" [9] или "Хасан" [10] и т.п. Или обязательно упоминал имена Сподвижников, которые передали это, и его редко спрашивали о передатчиках, несмотря на это он мог пояснить их происхождение и подробную биографию.

И самый потрясающий случай, который произошел, был тот, который произошел во время его первого судебного процесса в Египте, когда его схватили и посадили в тюрьму так, что у него не было никакого доступа к его книгам. За это время, он написал много книг, маленьких и больших, и упомянул в них огромное количество хадисов, рассказов, постановлений сподвижников, имена ученых по Хадисам, авторов и их работы, и указал к каждому из них соответствующий источники, и конкретизировал по именам. Он также упомянул названия книг, в которых каждое сообщение было взято, и также где именно в книге их найти. Все это было только по памяти, поскольку в то время у него не было ни одной книги с собой, чтоб использовать как источник. Позже эти книги опубликовали и проверили, и хвала Аллаху – в них не было найдено ни единой ошибки, и ничего не надо было изменять в них.

Среди этих книг "ас-Сорим аль-Маслуль аля Шатим ар-Расуль"[11] и это одно из качеств, которое Аллах даровал ему[12].

Также Аллах благословил его способностью знать разные мнения среди ученных, их постановлений, иджтихад в различных вопросах, и что было записано по сильному, слабому, общепринятому и отвергаемому мнению каждого ученого каждой эры.

У него были глубокие познания в том, какие из их мнений были самыми правильными и близкими к правде. Он был даже способен приписывать каждому ученому, в какой местности тот пришел к каждому своему мнению.
Это было подобно тому, как если бы его спросили о чем-либо, то каждое отдельное высказывание Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, его Сподвижников, и ученных – от самых первых до самых последних из них – словно проецировались картинками в его голове, и он брал то, что желал и оставлял, то что желал.

И любой, кто видел его, или знакомился с его знанием, был охвачен чувством собственного невежества и желанием согласиться с ним.

Что касается его книг и рукописей, то их гораздо больше, чем я могу упомянуть или вспомнить все их названия.

На самом деле я даже сомневаюсь, что кто-либо сможет назвать их все, поскольку их количество столь велико, и все они различаются по объему.
Некоторые их них состоят из 12 томов, такие как «Талкхис ат-Талбис аля Асас ат-Такдис» и др.

Некоторые по объему состоят из 7 томов, такие как «аль-Джам’ байна аль-‘Акль ва ан-Накль».

Некоторые из них из 5 томов, такие как «Минхадж аль-Истикама уаль-Итидаль». Некоторые из 3 томов, такие как «ар-Радд ‘аля ан-Насара». Некоторые из 2 томов, такие как «Никах аль-Мухаллиль», «Ибталь аль-Хияль» и «Шарх аль-‘Акида аль-Асбаханиййа».

Некоторые только в объеме одного тома или меньше, и их очень много, чтоб охватить. Однако я попытаюсь упомянуть несколько, чтоб удовлетворить любопытство тех, которые хотят знать:

«Тафсир Сурат аль-Ихлас», его книги «ас-Сорим аль-Маслуль ‘аля Шатим ар-Расуль», «аль-Фуркан аль-Мубин Байна ат-Талак уаль-Йамин», «аль-Фуркан Байна Аулийа’ ар-Рахман уа Аулийа’ аш-Шайтан», «Икътида’ ас-Сират аль-Мустаким фи Мухалафат Асхаб аль-Джахим», «аль-Калим ат-Таййиб», «Исбат аль-Камаль», «Накд Акъуаль аль-Мубтади’ин», «Минхадж аль-Истикама», «ад-Дурр аль-Мултакит», «Ахкам ат-Талакъ», «ар-Рисаля», «И’тикад аль-Фиркъа ан-Наджийа», «Раф ‘аль-Малам ‘ан аль-А’имма аль-А’лям», «Такърир Маса’ил ат-Таухид», «аль-Истигаса уаль-Тауассуль», «аль-Маса’иль аль-Хамауиййа»,
«аль-Маса’иль аль-Джазриййа», «аль-Маса’иль аль-Муфрада».

Достаточно упомянуть несколько этих его работ, иначе мы могли бы составить список из более чем 200 названий, но сейчас не время и не место делать это.

А что до его фетв и ответов, которые он давал на различные вопросы, то их больше, чем можно перечесть. Однако в Египте семнадцать томов из них были собраны и сортированы по темам Фикха, и это широко известный и популярный сборник.

Также его соратники собрали более 40.000 вопросов, на которые он отвечал. Редко случалось так, что происходило нечто, о чем его спрашивали, и он бы не отвечал в присущей только ему быстрой и незамедлительной манере.[13]
Этот ответ затем превращался в книгу, и чтоб собрать подобную, кому-нибудь другому потребовалось бы тщательное рассмотрение многих справочников, и даже после этого они все еще не смогли бы тягаться с ним в компетенции и умении отвечать на вопросы.[14]

Праведный Шейх Тажуд-дин Мухаммад, известный как Ибн ад-Даури, который посещал один из уроков Ибн Теймийи, рассказывал, что один иудей задал ему вопрос о "Кадаре" (Предопределении). Иудей предоставил свой вопрос в форме стихотворения, состоящего из 8 строк. Ибн Теймийя посмотрел на него, немного подумал про себя, и затем начал писать. Он продолжал писать, и мы думали, что это будет разрозненный и неорганизованный ответ. А когда он закончил, и его товарищи посмотрели на то, что он написал, то увидели, что это был стих, состоящий из 184 строк, со вставленными строками вопрошающего.
В этом стихе его знания представлялись настолько очевидными, что если кто-либо захотел объяснить только этот стих, то ему потребовалось бы написать два больших тома с комментариями. Это только один из примеров его экстраординарных способностей. Ах сколько же еще много подобных его ответов остаются не имеющими себе равных!

 

Что касается его занятий, то я никогда не пропускал ни одного из них во время моего пребывания в Дамаске. Он ничего специально не готовил для объяснения. Напротив, после молитвы в два ракаата он садился и восхвалял Аллаха, прося благословения и мира для Его посланника, да благословит его Аллах и приветствует, в такой сладкой и приятной манере, которую я никогда не слышал от кого-либо, и затем он продолжал говорить.

Аллах раскрывал ему многие знания, драгоценные скрытые блага, детали, описания, источники доказательств из аятов и хадисов, положений ученых и сравнений между ними, равно как и способность дополнять сказанное старой арабской поэзией, и иногда он даже упоминал автора поэмы.

И каждый раз его речь была плавной, подобно течению реки, и его движения были подобны океанским волнам. С начала и до конца своей речи он, казалось, пребывал в другом мире, его глаза закрывались. Это все он делал ненамеренно, и он не пытался говорить в особой манере, чтоб произвести такой эффект.
Наоборот, в этом было что-то из божественного благоволения к нему, что-то неземное изумительное, очевидное каждому слушающему или смотрящему, и он продолжал оставаться в таком состоянии до конца своего повествования.

Я видел его в такие моменты, и он выглядел, словно находился в присутствии кого-то, ограждающего его от всего прочего[15]. И когда это с ним происходило, то у него был настолько потрясающий вид, что это заставляло содрогаться и колотиться наши сердца и захватывало все наше внимание.

И он никогда не упоминал посланника Аллаха, да благословит Аллах его и приветствует, без того, чтоб не попросить мира и благословения для него. И клянусь Аллахом, я никогда не видел никого, кто чтил посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, или стремился подражать ему и сохранял то, с чем он пришел, как это делал Ибн Теймийя.

Когда бы он ни упоминал хадис по определенному вопросу, и если он был уверен, что тот не был отменен другим хадисом, то он действовал согласно ему, судил и выносил фетвы в соответствии с ним, и не обращал внимания на утверждения кого-либо из людей, кем бы они ни были.

Он, да будет доволен им Аллах, говорил: "Каждый человек должен приводить доказательства на свои утверждения, и его утверждение не будет само по себе доказательством, кроме как если это Слова Аллаха и Его посланника да благословит Аллах его и приветствует".

Когда он заканчивал свой урок, то открывал глаза и шел общаться с людьми с радостным и приветливым лицом, как будто он встречался с ними впервые, и он иногда извинялся перед некоторыми из них, полагая что может был какой то недостаток в его речи. Каждое занятие, которое он давал в те дни, занимало много конспектов.

То, что я рассказал о его уроках[16] – это общеизвестный факт и любой, кто посещал их, согласился бы со мной, и хвала Аллаху, таких людей много и их число не может быть посчитано: ученые, руководители, чтецы Корана, Мухаддисы, Факъихи, поэты и обычные мусульмане.

 

 

Его познания в разных областях наук

Что касается его знаний о достоверных и слабых сообщениях, то он был подобен горе, на которую никто не мог забраться. Редко случалось так, чтоб ему говорили хадис, и он не знал, кто передал его, цепочку передатчиков, или кто записал его, и вдобавок к этому, он знал положение каждого передатчика в свете науки "Джарх ва та’диль", знал в общем и в мелких подробностях.

Один очевидец так описывает то, что видел однажды на занятии, когда Мухаддис[17] читал ему некоторые книги по Хадисам: "Он читал очень быстро, однако Шейх поправил его, назвав имя человека в "иснаде" [18] хадиса, который только что прочли, и еще добавил, что имя передатчика такое-то, а вовсе не то, что прочитал Мухаддис. Они еще раз посмотрели в книгу, и увидели, что в действительности все так, как сказал Шейх".

Итак, посмотрите на эту быструю способность осмысливать и детально точные знания, в которых ему не было равных, если только кто-то не превзойдет его познание и проявит еще большую точность!

 

Когда смотришь на способность, которую Аллах даровал ему, чтоб брать и извлекать из хадисов Пророка идеи и доказательства по разным вопросам, толковать заложенный смысл слов, объяснять какие сообщения точно устанавливают а какие ограничивают общие постановления, указывать, какие сообщения отменённые, а какие отменяющие, тщательно исследовать руководства и принципы связанные с каждым сообщением, объяснять что значит каждое сообщение, и указывать какие дополнительные знания требуются, чтоб понимать каждое из них – то изумляешься его способностям в этом. Какой бы аят или хадис ему не рассказывали, он продолжал выявлять из их смыслов то, что можно было ожидать только от самых выдающихся ученых. Тем как тщательно он исследовал их, он очаровывал любого, кому доводилось слушать его.

Однажды его спросили о хадисе: "Аллах проклял того, кто женится на разведенной, чтоб сделать ее разрешенной для первого мужа, и также мужа, который берет ее назад" [19]

Он продолжал детально разбирать и объяснять этот хадис, до тех пор, пока все что он ни сказал, заполнило целую книгу.[20]

Редко случалось так, что ему передавали хадис или Шариатское постановление, и он бы не провел целый день, объясняя их, если он этого желал. Бывало так, что в его присутствии упоминали аят из книги Аллаха, и он на протяжении всей встречи, объясняя его, углубляясь в его смыслах и указаниях.

 

Если говорить о его противостоянии с приверженцами нововведений и следующими за своими страстями, и о том, что он писал, опровергая их мнения и разоблачая их пристрастия[21], классифицируя их по категориям, разоблачая и отвечая на их сомнительные доводы, разрушая их козни в противостоянии пречистому Шариату Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует. А также о том, что Аллах даровал ему потрясающую проницательность, понимание текстов и ясную логику, которые позволили ему убрать маску лживости с его оппонентов – то это тоже было явной очевидностью и подтверждалось как день.

Во всем, что он собрал или написал, он отделял Истину ото лжи, и делал это так, что если бы последователи лжи были живы, то у них не осталось бы иного выхода, кроме как подтвердить его слова и последовать Священной религии.

 

Каждый, кто встречается с ним или знакомится с его работами, должен поблагодарить Аллаха, за то, что Он послал этого Имама в поддержку и помощь Истине, говорящего в такой ясной и легкой для понимания манере.

 

Многие известные и выдающиеся ученые, которые известны своей компетентностью в философских вопросах, сказали, что они были запутаны в различных мнениях ученых, в фундаментальных вопросах философских и спекулятивных наук (Усуль фи Ильм аль-Калям), и что они колебались во взаимоисключающих мнениях, поскольку не похоже, что хоть одно из них содержало даже долю правды.

Вернее, они считали все эти мнения единым источником неразберихи и заблуждений, запутанными в доказательствах и доводах, и каждый опасался за себя, чтоб не впасть в заблуждение и не запутаться по причине этого.
Все это было до тех пор, пока Аллах не благоволил к ним и не открыл им книги этого Имама, Ахмада ибн Теймийи, Шейха уль-Ислама, и они познакомились с его логическими аргументами, которые он приводил в отношении всех этих запутанных вопросов.

Все что им требовалось, это ознакомиться и понять его работы, чтоб увидеть, что они были в полном согласии с тем, что диктует здравый смысл. И это привело к тому, что вся путаница и сомнения ученых, вызванные словами этих философов полностью исчезли.

 

И если кому-либо требуется подтверждение тому, что я говорю, пусть он посмотрит без предвзятости и зависти на такие его работы, как "Шарх аль-Акида аль-Асбаханиййа" и др.

Если кто-либо желает ознакомиться с его более содержательными книгами, пусть прочтет; "Талхис ат-тальбис мин таъсис ат-такъдис", "аль-Мувафакъа байна аль-Акъль ва ан-Накъль", "Минхадж аль-Истикъама". Он в этих книгах, блистает в такой манере ясности, так проливает свет на истину, и крепко держится ясных доказательств, при этом, придаёт значимость своим словам с самой аргументированной форме, как не сможет никто другой.

Он, да помилует его Аллах, написал много работ об Основах (в вопросах вероубеждений), и небольшое количество на темы по Фикху (во второстепенных вопросах). Я спросил его о причине этого и попросил, чтоб он написал книгу по Фикху, в которой будут собраны все его выбранные и предпочтительные мнения, чтоб это было главным источником в вынесении фетв.

Он сказал мне: "Второстепенные вопросы легки для понимания, и допускается тому, кто следует одному из ученых просто действовать в соответствии с его фатвой до тех пор, пока не станет ему ясно, что эта фетва ошибочна. А что касается Основ, то я вижу людей приверженцев нововведений, заблудших философов, Батинитов [22], еретиков. Тех, кто верит, что Аллах везде, - Иттихадия, Дахритов [23], Кадаритов [24], Нусайритов [25], Джахмитов [26], отрицающих имена и атрибуты Аллаха, - Муаттыля. Тех, кто говорят, что у Него есть физическое тело,- Муджассима, Мушаббихитов [27], Равиндитов [28], Куллябитов [29], Сулейманитов и другие группы нововведенцев,- создающих своими заблуждениями ловушки для мусульман. Мне становится ясно, что их намерением является разрушение Шариата Пророка Мухаммада и этой религии, которая превосходит над всеми религиями. Я понял, что большинство из них именно для этого затягивают людей в пучину сомнений относительно Основ Религии. По этой причине, если ты видишь человека, отложившего на второй план Коран и Сунну и увлекшегося их спекуляциями и философской риторикой, то как правило он становится еретиком, впавшим в заблуждение.

Когда я увидел все это, то мне стало ясно, что если кто-либо способен дать отпор их сомнениям и выдумкам, то он должен сосредоточить все свои усилия обличая их, отвечая на из лживые убеждения, защищая чистую Религию и достоверную Сунну. Я не видел, чтоб кто-нибудь из претендующих на то, что он знающий, хорошо писал по этой теме (т.е. об Основах Ислама. Прим. переводчика), напротив, не разобравшись до конца в этих вопросах, они на самом деле ненамеренно, своими словами, помогали исчезнуть основам Ислама.

Это потому, что они в своем методе исследования, отстранились от Истины и того, что принес благородный Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, от Господа миров, и последовали пути философов, используя их терминологию и назвали это "мудростью и логикой", в то время как на самом деле это глупость и заблуждение. Они упорствовали в этом и отвернулись от всего прочего, пока это полностью не завладело их разумом, и это сбило их с толку так, что они не смогли уже отличать правду ото лжи. Аллах слишком великодушен к Своим рабам, чтоб не давать им разум, который принимает правду и отрицает ложь. Однако недостаток руководства и страсти приводят человека к тому, что он впадает в заблуждение.

Аллах Свят Он и Велик, – сделал разум мерилом для Его рабов, чтоб они могли отличать истину ото лжи, и Он не посылал Посланников кроме как к обладающим разумом, и ни на кого не возлагаются обязанности, кроме как на тех, у кого есть разум и логика. Так как может быть такое, чтоб можно было сказать: "Рациональное мышление противоречит тому, что передал от Аллаха благородный Посланник". Это несостоятельная ложь, которую видит обладатель разума.

3 `tBur óO©9 È@yèøgs† ª!$# ¼çms9 #Y‘qçR $yJsù ¼çms9 `ÏB A‘qœR ÇÍÉÈ

"Кому Аллах не даровал света, тому не будет света". _{Сура ан-Нур 40 аят.}

 

И именно поэтому я сосредоточил всё своё внимание, на то, чтоб написать об Основах Религии, это и явилось причиной того, что я собрал все их утверждения и ответил им тем, чем наделил меня Аллах из Шариатских и логических аргументов".

 

Во всем, что он написал, он выявлял правду отделяя её ото лжи, Аллах помогал ему распознавать их нововведения, ошибочные мнения, измышления, и с доказательствами из текстов и логическими обоснованиями опровергать их. Он это делал до тех пор, пока не отвечал на каждое их сомнение с такой ясностью, что каждый, у кого есть разум, мог понять и согласиться с тем, что он прав.

Хвала Аллаху, который благословил нас и дал нам шанс видеть и быть знакомым с ним. Аллах сделал его доводом - "Худжатом" для людей его эпохи, многие из которых, к сожалению, были заняты мирскими удовольствиями, вместо того, чтоб думать о Вечности, и нет силы и мощи ни у кого, кроме Аллаха.

Как бы то ни было, Аллах – Великий и Могущий обещал сохранить Свою Религию до конца времен, и чтоб она преобладала над другими религиями. Поэтому, хвала Аллаху, Господу миров.

 

Его поклонение

 

Что касается его поклонения, то мало мы слышали чтоб, кто-то был ему в этом равным. Он проводил всё своё время поглощённый поклонением, и он не позволял никому и ничему, будь то семья или имущество, отвлекать его от Аллаха.

По ночам он уходил от всех, уединяясь со своим Господом, оттачивая до совершенства чтение Священного Корана, читая смиренно и повторяя различные виды дневных и ночных поклонений.

 

Когда же ночь заканчивалась, он присоединялся к людям для совершения утренней молитвы "аль-Фаджр", выполняя дополнительную молитву перед тем, как встретиться с ними. Когда же начинал совершать молитву, то сердце каждого охватывал страх и смирение, от того, как он произносил первый такбир - "Аллаху Акбар".

 

Когда он начинал молитву, его конечности тряслись, двигая его влево и вправо. Когда он читал Коран, он удлинял своё чтение так, как это достоверно было передано о чтении Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует. Его земные и поясные поклоны и как он выпрямлялся, были самыми совершенными из того, что когда-либо передавалось касательно обязательной молитвы.

Он иногда облегчал свое сидение в первом "ташаххуде" и произносил первый салам вслух так, чтоб все присутствующие могли слышать.

 

Когда он заканчивал свою молитву, он и все присутствующие восхваляли Аллаха так, как это было передано: «О Аллах, Ты – Мир и от Тебя Мир. Благословен Ты, О обладатель Славы и Величия» и затем он поворачивался к собравшимся, повторял переданный "тахлиль" [30], также 33 раза "тасбих" [31], "тахмид" [32] и "такбир" [33], и заканчивал сотню "тахлилем", как это было передано. И собравшиеся делали также, как поступал он.

 

После этого он обращался к Аллаху за себя и мусульман различными молитвами, и чаще всего он читал: «О Аллах! Окажи помощь нам, а не против нас. Замышляй для нас, а не против нас. Направь нас руководством Своим и сделай руководство легким для нас. О Аллах, сделай нас благодарными Тебе, зависящими от Тебя и поминающими Тебя, любящими Тебя, боящимися Тебя и покорными Тебе. О наш Господь! Прими наше покаяние, смой наши грехи и укрепи слова наши в устах наших. Направь наши сердца, и удали всю злобу из нашей груди». Он начинал и заканчивал свое обращение мольбой за Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, а затем продолжал совершать "зикр".

 

Было общеизвестно, что он никогда и ни с кем без необходимости не разговаривал после утренней молитвы. Он оставался в состоянии "зикра" Аллаху, произнося его не громко, так чтоб слышно было самому себе. И только тот кто сидел рядом с ним мог услышать его "зикр", во время которого он постоянно обращал свои глаза к небу. Шейх оставался в таком положении до тех пор, пока солнце не поднималось и пока не подходило время, в которое запрещается молиться.

 

Во время моего пребывания в Дамаске, я проводил некоторые из дней и большинство ночей вместе с ним. Он приближал меня так, чтоб я сидел рядом с ним. Я слушал, что он читает и повторяет из "зикров", и я замечал, что он снова и снова повторял суру "аль-Фатиха", и проводил все свое время от рассвета до восхода солнца, делая это.

 

Я размышлял над тем, почему он читает именно это суру Корана, выделяя её из других? И вдруг мне стало ясно, а Аллах знает лучше, что он, читая её, видимо желал совместить то, что пришло в хадисах и что упоминали Ученые, о том, что желательней; предпочтение чтения "зикров" пришедших из Сунны над чтением Корана, или наоборот? Он же, по-видимому, считал, что повторяя суру "аль-Фатиха" [34], он сочетает оба мнения и получает пользу от обоих действий, и это было по причине его больших познаний и глубокой проницательности.

 

После этого он совершал молитву "ад-Духа" и если желал послушать Хадис в другом месте, то отправлялся туда вместе с теми, кто оказывался рядом с ним в тот момент. И часто бывало, что обладающие знанием при встрече с ним целовал его руку, и даже самый занятой из торговцев мог оставить свои дела и подойти поприветствовать его, ища этим благодати – "бараката" [35]. И вместе с тем, он каждому из них уделял должное внимание, приветствовал и т.п.

 

Если по дороге он видел что-то порицаемое, то устранял это[36], а если он слышал, что в каком-то месте идут похороны, он устремлялся туда, чтоб совершить молитву или извиниться, если пропустил. Иногда после того, как заканчивал слушать Хадисы, он посещал могилы усопших и молился за них.

 

После этого он возвращался в свою мечеть, где оставался, чтоб давать людям фетвы или помогать им в нуждах и это длилось, пока не наступало время коллективной полуденной молитвы "аз-Зухр". Затем проводил остаток дня в тех же делах и заботах.

 

Его занятия могли посещать обычные люди: стар и млад, бедняк и богач, раб и свободный, мужчины и женщины. И он покорял каждого, кто проходил мимо него, и у каждого было ощущение, что Ибн Теймийя обращался с ними лучше, чем с кем-либо ещё.

 

Затем в конце дня, он совершал вечернюю молитву "аль-Магриб" и дополнительные молитвы, насколько облегчал ему это Аллах. Затем я или кто-нибудь еще, читали ему его книги, он же дополнял это все интереснейшими пользами, а так же остроумными и поучительными историями, пока не наступало время молитвы "аль-Иша", после которой продолжали начатое, изучая различные области знаний. Уроки продолжались, пока не проходила большая часть ночи.

И все свое время дня или ночи Шейх Ибн Теймийя не прекращал поминать Аллаха, поминая Его Единство и просил у Него прощения. Он постоянно поднимал свой взор к небу и не прекращал делать это, словно он видел что-то там, что приковывало его взор.

 

Таковым было его обычное состояние, за все время моего присутствия рядом с ним.

Субхана-Ллах! как скоротечны были те дни! Ах если б это длилось дольше!

 

Клянусь Аллахом, по сей дней не было в моей жизни моментов более любимых, чем то время, что я провел рядом с ним! И я никогда не пребывал в лучшем положении, чем в те времена, и все это было только лишь по причине "бараката" Шейха, да будет доволен им Аллах.

Каждую неделю он навещал больных, особенно тех, что находились в больнице.

И многие из тех, чье доверие не вызывает сомнения, говорили мне, что все свою жизнь Шейх провел так, как я видел и описал выше.

Так скажите же мне, какое поклонение и джихад может быть лучше этого!?

 

 

Его набожность[37].

 

Шейх аль-Ислам Ибн Теймийя, да будет доволен им Аллах, был примером высшего проявления набожности, поскольку Аллах сделал так, что он всю свою жизнь провел в таком состоянии. Он никогда не поддерживал отношения с людьми для совершения покупок, продаж или сделок; в интересах торговли или сотрудничества; для решения вопросов земледелия или имущественных вопросов. Он не искал богатства, и не принимал подарков и предложений от правителей[38], руководителей или богатых торговцев. Он никогда не копил деньги, не запасался едой и одеждой.

 

Только одна вещь по настоящему занимала его в жизни, и только одну вещь он оставил после своей смерти – это было Знание в следование за господином посланников и печатью всех пророков, Пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и приветствует, который сказал: "Поистине, ученые – наследники Пророков, и Пророки не оставили после себя динара или дирхама. Напротив, они оставили знание, и кто возьмет его – тот преуспеет". [39]

 

Он воодушевлял разумных людей вокруг него - в самой приятной и лаконичной манере, выбирать путь Пророков, следовать по их стопам, даже если следование более легкому пути, не отказываясь от "мубаха", [40] формально было возможным. Однако по настоящему умен тот, чей разум указывает на выбор наивысшей доли.

Посмотрите же, как Аллах помогал Имаму избегать всего ненужного в жизни. Он был охвачен своей любовью к Аллаху, и как результат ему были дарованы превосходство и все добродетели, которые не были дарованы ученым, пекущимся об этом мире, которые выбрали его, стремились и гнались за ним. Когда они выбирали прелести этого мира, то закрывали для себя путь руководства, и как результат, запутались. Они уподобились ночным собирателям дров, которые не разбирают, что едят и не придают значения что носят.

 

Они даже не помышляют, какие плоды принесут их злые и унизительные помыслы и цели. Они соревнуются из-за них, завидуют друг другу. Тела их наполнены, а сердца их пусты. Они чрезмерно заботятся о внешнем виде, в то время как их сердца чернеют и разлагаются. Им никогда не будет чего-то достаточно, и это довело их до того, что они стали врагами тому, кто отрицает и ненавидит подобный образ жизни.

 

Когда они увидели этого Имама, ученым Будущей жизни, видели, что он отказывался от их привычек накапливать блага этого мира, избегал сомнительного и отказывающимся от дозволенных вещей "мубаха", не говоря уже о запретном "хараме" – они поняли, что его образ жизни, подрывает их авторитет и ставит их в неудобное положение.

 

Здесь и охватила их ревность и неприязнь к тому, что он воплощал такие высокие духовные качества, в то время как в них не было ничего, кроме "дьявольского". Тут они и сговорились уничтожить его любыми силами, забывая, что они были лисами, в то время как он был Львом.

 

Аллах постоянно защищал его от них, как Он всегда это делает с Его любимыми рабами. Он защищал его всю его жизнь, и распространил его знания после его смерти по всей земле.

 

 

Его аскетизм[41]

Если говорить об его отрешенности от этого мира и мирских удовольствий, то Аллах сделал это символом его жизни с юношеских лет.

Один заслуживающий доверия человек рассказал мне, что Шейх-учитель, который обучал Ибн Теймийю Корану, рассказывал: “Его отец обратился ко мне, когда он был еще маленьким мальчиком: “Я бы хотел, чтобы вы пообещали ему, что если он не будет прекращать читать и изучать Коран, я буду давать ему сорок дирхамов каждый месяц”. И он дал мне эти 40 дирхамов говоря: “Дайте их ему. Он молод, и может быть, это его обрадует, и увеличить старание в запоминании и изучении Корана. Скажите, что вы будете ему давать их каждый месяц”. Однако Ибн Теймийя отказался принять их, сказав: “О учитель, я обещал Аллаху, что никогда не буду брать плату за Коран”. И он действительно никогда не брал их. Я подумал про себя, что такое не может исходить от ребенка, если только Аллах не хранит и не помогает ему”.

Правду говорил его учитель, именно защита и помощь Аллаха для него с детства, привели его ко всем благам в его жизни. Все, кто хоть раз встречался с ним, особенно те, кто сопровождали его продолжительный период времени - соглашались, что они никогда не видели никого подобного ему в отрешенности от всего мирского (аскетизме). В сердцах каждого, кто слышал о его качествах, он стал известен этим повсеместно.

В действительности, если бы вы спросили обычного человека, который не был близко знаком с Шейхом - кто тот человек, который олицетворяет истинный аскетизм в наши времена и является сильнейшим в отречении от излишнего в этой мире и самым приверженным в стремлении к Будущей жизни, то он бы ответил - я не знаю никого, подобного Ибн Теймийи, да помилует его Аллах.

Он стал известен этим только по причине его искренности и по настоящему глубокому аскетизму. Много ли ученых мы видели, которые были также удовлетворены малой долей в мирском, как был доволен он?

Никогда никто не слышал, что он хотел красивую жену или обаятельную рабыню, желал хорошо построенный дом, послушных слуг, роскошные сады, верховое животное, элегантную одежду, или место лидера, и никогда он не откладывал динар или дирхам, и не видели, чтоб он устремлялся заполучить что-то из “мубаха”. Все это происходило, не смотря на тот факт, что Короли, Правители и известные торговцы - все они подчинялись ему, прислушивались к его словам, стремились приблизиться к нему насколько возможно, открыто восхваляли его, и каждый был готов взять на себя все его финансовые нужды.

И если сравнить, то где будет он и те, кто приписывает себя к знающим, в то время как таковыми не являются, те, которые были искушены шайтаном и натравленными им на Шейха, причиняя вред словом и делом? Разве не ясно, что они смотрели на свои качества и его, на свои достоинства и его. Они видели свою зависть в состязании за мирское и его полный отказ от этого, свое стремление получить как можно больше от этого бренного мира, и его стремление освободиться от него. Они были свидетелями своей рабской зависимости от правителей и постоянного нахождения у их дверей, к нему же правители прислушивались, он не был запуган их авторитетом и властью, легко говорил им правду в глаза, был невозмутим и крепок духом перед ними. Это на самом деле так, клянусь Аллахом!

Однако погубило их бритьё, но не волосы они сбрили, а свою религию. Любовь к этому бренному миру заняла все их мысли, любовь к "миру-воришке", крадущему разум, а не имущество. И привело их это к тому, что они отвернулись от каждого, кто приходил просить от них мирского, а дружить стали только с теми, кто мог помочь им приумножить его”.

Его альтруизм[42], простота и скромность

Несмотря на его крайнюю отрешенность и отстранение от всего мирского и обладание лишь малой долей от этого, он, да будет доволен им Аллах, никогда не пренебрегал даже самой малой вещью, и использовал все возможности, чтоб пожертвовать этим в пользу других.

Он постоянно раздавал милостыню, доходило даже до того, что если у него нечего было отдать, он снимал с себя часть одежды и отдавал её бедняку. Иногда он брал одну или две булки хлеба, из итак скудной части своей провизии и прятал их в рукавах, а когда мы приходили к нему чтоб послушать хадис, то замечали, как он пытался незаметно для нас дать их беднякам. Если бедняк приходил к нему и стоял с ним какое-то время, то он усаживал его и давал ему большую часть своей пищи, проявляя высочайшую степень альтруизма.

 

Праведный Шейх Зайну-дин Али аль-Васати[43], который находился с Шейхом продолжительное время, рассказал мне: "Обычно мы получали пищу в начале дня, и она состояла из куска хлеба, которая весила около половины иракского ратля [44]. Так, он отламывал кусочек своей рукой, и мы ели его вместе. Он отнимал руку от хлеба до того, как это делал я, и не брал оставшуюся часть, пока я не наедался. Мне хватало этой пищи до самого вечера, и я понимал, что это было из-за "бараката" Шейха. Затем мы оставались до последней ночной молитвы. Шейх завершал все свои дневные занятия, помогая людям, и затем мы ужинали. Он ел несколько кусочков со мной, и оставлял мне закончить оставшееся. Я просил его кушать больше, но он отказывался, что огорчало меня и заставляло переживать за то, что он так мало кушал.

Таковым было мое пребывание рядом с Шейхом. Я никогда не чувствовал себя более довольным и удовлетворенным, чем в те времена, и никогда я не был более отрешенным от мирского, чем в те времена".

 

Многие другие люди описывали его заботу о бедных и нуждающихся, за которую он прославился, равно как и его помощь, нуждающимся ученым и чтецам Корана. В действительности, он протягивал руку помощи каждому, кому способен был оказать хоть какое-либо добро, словом, делом, ходатайством…

 

И я никогда не слышал, что кто-либо был более скромным и простым, чем он. Он был скромен и прост в отношениях со стариками и молодыми, с уважаемыми и униженными, с набожными богачами и бедняками. Он предпочитал сближаться с набожными бедняками и обращался с ними уважительно, просто, говорил им приятные слова, которые другие используют при общении с богачами. Он даже прислуживал им сам, носил их вещи, чтоб приблизиться, таким образом, к своему Высочайшему Господу.

 

Люди, которые приходили задавать ему вопросы, никогда не видели его уставшим. Напротив, он встречал людей приветливым лицом и оставался с ними до тех пор, пока человек сам не решал уйти. И так он обращался и со стариком и молодым, мужчиной и женщиной, свободным человеком или рабом, ученым или мирянином, жителем города или бедуином.

Он не ставил их в неловкое положение, не смущал и не торопил их. Напротив, он с мягкостью и простотой отвечал на их вопросы, объяснял до тех пор, пока они не понимали ответ, что является правильным, а что нет.

 

Шейх проявлял простоту и скромность, и не важно находились люди рядом или отсутствовали, стояли они или сидели, шел ли он по улице, или присутствовал на собрании.

 

Он также был чрезмерно великодушен и скромен передо мной, когда я находился у него, что даже не обращался ко мне по имени. Вместо этого он давал мне самые лучшие прозвища. Особенно он был великодушен и с уважением относился ко мне перед моими товарищами. Он всегда, на любых своих собраниях усаживал меня рядом с собой, оказывая мне почет и уважение.

 

Он всегда находился рядом со мной, когда я читал Сахих аль-Бухари, несмотря на тот факт, что я намеревался прочитать его наедине. Я считал, что не достоин, читать перед людьми, и также я хотел с большей выгодой использовать свободное время, т.к. боялся что учитель, который читал его со мной, должен будет уехать, поскольку он был одним из нескольких передатчиков Сахиха аль-Бухари, который слышал его от товарищей Абу аль-Уакта ас-Саджзи[45].

 

И потом, когда Шейх узнал об этом, он попросил меня читать это перед большой группой людей – мужчин женщин и детей, а после сказал: "Это следует делать только так, чтоб все мусульмане получали выгоду", и он проводил все свое время со мной, так, что я достиг желаемого и даже более всего лишь за двадцать занятий с ним.

Мы встречались каждый день, кроме Пятницы, и он был со мной на каждом занятии, держа при этом в руках свою копию, которая была сделана с оригинала рукописи Хафиза ибн Насира, и использовал, чтоб проверять меня, поскольку копия Шейха была более верной.

 

Его прекрасные манеры были следствием его крайней скромности. Когда мы выходили из дома чтоб читать, он сам нес книги и никому не позволял нести их, я извинялся перед ним за это из страха казаться человеком с плохими манерами. А он говорил: "Ничего страшного я понесу. Понесу, даже если мне придется их нести на своей голове. Ведь я же в ней ношу слова посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует!?".

 

Когда я читал хадисы перед аудиторией, он сидел на полу, рядом с креслом и избегал мест в центре собрания. Из-за этого я чувствовал крайний стыд, сидя с ним, и был поражен его простотой и скромностью, а так же тем, как сильно он почитал меня перед всеми, в такой манере, какой я не заслуживал. И не было никаких причин, чтоб он вел себя подобным образом, кроме того, что я читал слова посланника Аллаха,да благословит его Аллах и приветствует, которые он считал священными и достойными величайшего почета из чьих уст бы они не выходили.

 

Эта степень скромности и щедрости было его естественным состоянием, и он вел себя подобным образом с любым, кто общался и находился рядом с ним. Каждый, кто встречался с ним, описывал его крайнюю степень скромности и простоты, также как это описал я и даже больше.

 

Преславен Тот, кто даровал ему это, и пусть Он наградит Шейха за все добро, что он сделал.

 

 

Его внешний вид[46] и одеяния

 

Его внешний вид и одеяния всегда были умеренными. Он не носил экстравагантных одежд, которые могли бы привлечь внимание или в которых он бы выглядел как-то особенно. Напротив, вся его одежда и внешний вид были как у обычных людей, и он не предпочитал одну одежду другой. Он одевал то, что ему было доступно, и ел то, что было доступно, и "базаза" [47]скромность веры были очевидны на нём.

 

Никто никогда не видел, чтоб Шейх привлекал к себе внимание своим тюрбаном, своей одеждой, своей походкой, или тем как он стоял или сидел. Он никогда не наряжался, встречая кого-то, даже если они приезжали к нему из других земель.

 

Меня поразило то, что еще до того, как я познакомился с ним, мне приснился сон, в котором он и я сидели, и ели одну и ту же пищу в особой манере. И когда мы все-таки встретились, я увидел, что он ел ту самую пищу, и в той же манере, как я видел это во сне. Он усадил меня и мы ели так же, как это мне приснилось!

 

Я слышал от многих, что они никогда не видели и не слышали, чтоб Шейх просил еду – обед или ужин, и не важно как долго он был занят благими делами и распространением знания. Иногда ему подносили еду, к которой он не притрагивался достаточно долгое время, а когда он её замечал, то мог отведать от неё совсем небольшое количество.

 

Шейх никогда не упоминал о наслаждениях и прелестях этого мира, никогда не говорил и не просил их. Напротив, все его мысли и разговоры были заняты будущей жизнью и тем, что могло бы приблизить его к Всевышнему Аллаху.

 

Именно таким он был, и так выглядел. Мы никогда не слышали, чтоб он просил особенный вид одежды. Его родные приносили ему одежду, когда они знали, что ему надо сменить то, что он носил. Иногда он ходил в одной и той же одежде так долго, что она становилась пыльной, но он не просил никого, чтоб ему её постирали, наоборот члены его семьи спрашивали его, нужно ли ему постирать их.

 

Его брат[48] был одним из тех, кто заботился о его мирских нуждах, и он рассказывал мне: "Таким он был в еде, питье, одежде и всём, без чего нельзя обойтись в этом бренном мире".

 

Я не видел, чтоб кто-нибудь уважал и почитал Шейха больше, чем его брат. В его присутствии он сидел так, словно на его голове была птица[49], он уважал и почитал его, как люди уважают и почитают правителя. Нас это впечатлило, и мы сказали ему: "Обычно семья человека не обращается с ним подобно тому, как обращаются посторонние. Обычно отношения менее формальные, а мы видим, что вы с Шейхом, словно вы его ученик, и относитесь к нему со всем уважением и почтением". Он ответил нам: "Я знаю о нём то, что не знает больше никто, и поэтому я обязан обращаться с ним так, как вы это видите". Когда же мы спросили о том, что он видел особенного[50], он отказался отвечать нам, поскольку знал, насколько Шейху это было ненавистно.

 

Его "караматы" [51] и проницательность[52]

Многие из достойных доверия людей, поведали мне, о том, что они наблюдали из "караматов" Шейха. Я же упомяну здесь коротко лишь о некоторых, и начну с того, чему свидетелем был я лично.

Вспоминаю два случая, один из которых произошел, когда я вступил в разногласия по некоторым вопросам с достойными почтения людьми, и в каждом из них мы решали, что рассудит нас в них Шейх, указывая на верное решение. После чего пришел Шейх, да будет доволен им Аллах, и перед тем как мы хотели обратиться к нему, он вдруг стал пояснять нам каждый вопрос по пунктам. Он упомянул практически все моменты, что заставили нас разногласить. Указал на мнения Ученых по каждому из них, затем выявил более приоритетное из этих мнений, которое подкреплялось наисильнейшими доказательствами, после чего в объяснении подошел как раз к тому моменту, что мы хотели спросить, и пояснил нам в нём именно то, что мы хотели от него узнать. После этого мы все, в том числе и те, кто присутствовал из людей, были просто ошеломлены и поражены тем, что Аллах открыл ему из того, что интересовало нас.

В то время что я находился рядом с ним, проводя исследования в каком-либо вопросе, иногда мне хотелось обратиться к нему за пояснением, но удивительно, что ещё до того как я подумывал обратиться к нему, он начинал разъяснять мне именно то, что меня интересовало, поясняя это с разных сторон.

 

Рассказал мне достопочтенный Шейх, Ахмад ибн аль-Харими, что произошло с ним, когда он отправился в Дамаск. Он рассказывал: "Случилось так, что когда я прибыл в Дамаск, то у меня совсем ничего не осталось из денег, а что еще хуже, я абсолютно никого не знал в этом городе. Я стал бродить по улочкам Дамаска отягощенный своей нуждой, как вдруг ко мне пошел Шейх. Он, улыбаясь, поприветствовал меня, затем вложил мне в руку мешочек с дирхамами и сказал: "Расходуй их, и избавь себя от беспокоящих мыслей. Поверь, Аллах не оставит тебя". После чего он удалился. Я же очень обрадовался и стал молить Аллаха за этого человека. Затем я спросил людей, которые были неподалёку: "Кто этот Шейх?" Они сказали: "Как будто ты его не знаешь?! Это же Ибн Теймийя".

Я никогда не видел Шейха, а ведь основной целью моего путешествия в Дамаск было повидать этого человека. Случилось же так, что Аллах открыл [53] ему моё положение и привел его ко мне. После этого я совсем ни в чём не нуждался за все время своего пребывания в Дамаске. Аллах открыл мне пути пропитания оттуда, откуда я и не ждал. Затем я посетил Шейха, желая его поприветствовать. Он был очень гостеприимен со мной, интересовался о моём положении. Хвала Всевышнему Аллаху".

Рассказал мне ученый Шейх, Такъия-дин, АбдуЛЛах ибн Ахмад ибн Саид, что произошло с ним. Он рассказывал: "Я отправился в Египет, в то время когда Шейх там проживал. Получилось так, что ночью, когда я уже почти добрался туда, мои силы были на исходе из-за сильной болезни. Я прилёг на окраине поселения, как вдруг услышал, что кто-то зовёт меня по имени и прозвищу. Я из последних сил отозвался и тут я увидел, что ко мне подошли соратники Шейха, которых я видел ещё в Дамаске. Я спросил их, как они узнали про меня, я ведь только добрался до этого места. Они сказали, что это Шейх сообщил им, что я прибуду сюда и что я очень болен. Для этого Шейх и приказал им поспешить ко мне на встречу, чтоб поскорее перенести меня в то место, где обо мне позаботятся. И они сказали, что никто не приходил и не сообщал Шейху обо мне [54]. Я понял, что это было из "караматов" Шейха".

Он так же рассказывал мне: "Однажды, когда, будучи в Дамаске я заболел так сильно, что не мог даже сидеть. В один из дней, открыв глаза, я увидел сидящего у моего изголовья Шейха. Лихорадка и тяжесть болезни сильно мучили меня. Шейх произнес мольбу за меня, прося исцеления, а затем сказал: "Ну, вот и пришло исцеление". И как только Шейх ушел, пришло исцеление, и я сразу выздоровел".

Он так же рассказывал мне: "Шейх Ибн Имаду-дин аль-Муторраз поведал мне: "Когда я прибыл для обучения к Шейху, со мной было немного денег. Шейх поприветствовал меня, приблизил к себе, и даже не поинтересовался, есть ли со мною что-нибудь на расходы. Но через несколько дней, когда все мои запасы иссякли, я подумал оставить его уроки. После того как мы все помолились, я хотел выйти, но вдруг Шейх остановил меня и отошел вместе со мною подальше от других, здесь он вложил мне в руку некоторое количество дирхамов и сказал: "Сейчас ты без денег. Возьми это и расходуй". Я был сильно удивлен этим случаем и понял, что Аллах открыл ему мое трудное положение".

Рассказал мне достойный доверия, о событиях, которые происходили с Шейхом, когда над Дамаском нависла угроза нашествия монголов. Когда все люди были в страхе и ужасе, в это трудное время к Шейху пришла группа людей и попросила его молить Аллаха о помощи для мусульман. Шейх обратился к Аллаху с мольбой, а затем сказал: "Возрадуйтесь! Поистине Аллах даст вам победу в такой-то день, и вы увидите пирамиды отрубленных голов ваших врагов". И он сказал: "И клянусь Аллахом, так и произошло. Мы увидели пирамиды отрубленных голов на площади в Дамаске, как и сказал Шейх".

Рассказал мне достопочтенный и праведный Шейх, Усман ибн Ахмад ибн Иса ан-Нассадж, что Шейх Ибн Теймийя, да будет доволен им Аллах, каждую неделю навещал больных людей расположенных в лечебнице "аль-Бимаристан" в Дамаске. Он как обычно пришел и навестил больных, затем подошел к одному парню и помолился за его исцеление, после чего тот быстро выздоровел. После этого это парень подошел к Шейху, чтоб поприветствовать его. Шейх, увидев его, улыбнулся, приблизил его к себе и вложил ему в руку деньги и сказал: "Аллах исцелил тебя, так обещай же мне перед Аллахом, что ты незамедлительно отправишься в свою страну. Разве можно оставить жену и своих четырех дочерей одних и находиться здесь!?" Парень поцеловал руку Шейха и сказал: "Господин мой, здесь перед тобой, я каюсь перед Аллахом за свой проступок". Потом этот парень говорил: "Удивительно, как Аллах открыл для него моё положение. Я действительно оставил их без средств на расходы, но я никому в Дамаске не говорил об этом".

Рассказал мне достойный доверия, о том, однажды Шейху рассказали, что один из Судей направился в Египет, чтоб повыситься в должности, а по приезду в Дамаск намеревался расправиться с ним. Он говорил: "Как только я прибуду в Дамаск, то сразу же прикажу казнить одного человека, известного как достопочтенный Ученый, которого все уважают и свидетельствуют ему в величине знания". К сожалению, сердце этого Судьи было переполнено враждой и неприязнью. Те, кто услышал это от него, поспешили оповестить об этом Шейха, из-за страха за него и в надежде, что этого все же можно будет избежать, и этот Судья не встретит Аллаха пролив запретную кровь. Услышав это, Шейх сказал: "Аллах не позволит ему воплотить это в реальность. Он не дойдет до города живым". Так и произошло, осталось совсем немного до города, и смерть настигла этого Судью.

"Караматов" Шейха, да будет доволен им Аллах, очень много, и это лишь ничтожная часть из них. А одним из явных его "караматов" было то, что кто бы ни враждовал с ним и ни пытался унизить его, того обязательно постигали беды, большинство которых поражали их религию. Это ясно и известно было для каждого, кто знал его[55].

 

 

Его щедрость

Шейх, да будет доволен им Аллах, являл собой образец щедрости, и ему не надо было менять себя, чтоб стать таким. Я упоминал ранее, что он никогда не откладывал денег. Напротив, он раздавал всё, что мог, и он никогда не отворачивался от того, кто приходил просить у него что-нибудь из того, что у него было, будь то дирхам или динар, одежда, книги и т.п.

Порой бывало так, что к нему подходил нуждающийся, но у него не было ничего, что можно было бы дать, и только из-за того, что он не хотел отпускать его с пустыми руками, он снимал с себя одежду и отдавал её ему. Это то, что все знали о нём.

Шейх Такъию-дин ‘Абдуллах ибн Ахмад ибн Са’ид рассказывал: "Однажды я сидел с Шейхом Ибн Теймийей, и пришел один человек и поприветствовал его. Шейх увидел, что тому человеку нужно было что-нибудь, чем обернуть голову. И он, даже без просьбы человека, снял свой тюрбан, разрезал его пополам, завернул свою голову одной половиной и другую отдал тому человеку".

 

И быть может те, кто недостаточно понимает суть его действий, полагают, что со стороны Шейха это представляло собой бесполезную трату денег, или являлось определенным образом расточительством, которое порочит благочестие человека, но это совсем не так.

 

Все что у него было – это его одежда, и он полагал, что если снимет что-либо, кроме своего тюрбана, то это не принесет пользы ни ему, ни другим. И в то время у него не было другой одежды, которая ему была не нужна, и которую он бы смог отдать. Поэтому он поспешил отрезать часть того, что ему не нужно было целиком, и оказался одновременно полезным своему брату мусульманину частью этого тюрбана и себе остальной его частью.

 

Это самый лучший и разумный способ в том, как надо себя вести в подобных ситуациях и это именно та щедрость, за которую он был известен.

 

Что упомянуто, это касается щедрости и альтруизма, а что по поводу расточительства, которое порочит благочестие человека, то это не имеет никакого отношения к тому, что с ним происходило. Скорее, это все от его крайней простоты и скромности. От того, что он не считал себя лучше других, и не желал превозносить себя перед присутствующими. Это - достойная похвалы черта характера, которая необходима с логической и религиозной точек зрения.

 

Подобный пример относится к лидеру человечества и лучшему из людей в манерах, благочестии, интеллекте и знаниях – Мухаммаду, да благословит его Аллах и приветствует. Передается, что он, да благословит его Аллах и приветствует, вышел к группе мусульман в мечети в черном плаще с белыми краями. Один мужчина увидел его и сказал: "О посланник Аллаха, подари его мне!" Пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, который никогда никому не отказывал, снял с себя этот плащ и отдал тому человеку из щедрости. Люди стали укорять этого мужчину: "Ты поступил нехорошо! Пророк, да б

123Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: