Этническая идентичность 3 глава

влияние массового сознания на формирование образов других национальностей, где основными поставщиками фактов выступают литература, искусство, слухи, рассказы.

2. Под механизмами формирования стереотипов понимаются определенные когнитивные процессы, происходящие в группе и способствующие созданию тех или иных представлений относительно своей и чужой групп. Выделяются следующие механизмы формированияэтническихстереотипов:

✓ схематизация, когда на основе восприятия того или иного народа, а также своей группы формируются определенные схемы представлений, поведения и действий, являющиеся стереотипами и способствующие экономии усилий и быстроте действий у представителей стереотипизирующей группы;

✓категоризация, когда существующие разрозненные представления о своей или чужой группе объединяются в определенные категории и, таким образом, происходит формирование различных этнических стереотипов;

✓ рационализация, когда стереотипы формируются через оправдание и логическое объяснение своих действий стеретипизирующей группой по отношению к чужой группе;

проекция, когда существующие у стереотипизирующей группы недостатки, негативные черты и т. п. не осознаются ею, а приписываются чужой этнической группе;

✓ каузальная атрибуция, когда негативные гетеростереотипы формируются через приписывание стереотипизирующей группой причин поведения и достижений представителей чужой этнической группы на основании их этнической принадлежности, а также на основе феномена этноцентризма позитивные причины поступков приписываются своей группе и, таким образом, формируются позитивные автостереотипы.

3. "Выделяются следующие функции, которые выполняют этнические стереотипы:

✓ экономиимышления, имеющая следу ющиехарактеристики:

• понимается как схематизация и упрощение объективной реальности;

• приводит к созданию различных этнических категорий и схем представлений, которые индивид может использовать в той или иной ситуации;

. способствует тому, что индивид не начинает свою деятельность с исследования ситуации, а сразу переходит к ее соотнесению с существующей когнитивной этнической схемой и осуществлению необходимой деятельности;

• задает алгоритм действий, необходимый для решения данной ситуации или адаптации к ней, через готовые стереотипные представления;

Садаптивная, включающая в себя следующие характеристики:

• обеспечивает быстрое познание, идентификацию окружающей этнической реальности, среды с той или иной схемой и совершение действий в соответствии с этой схемой;

• способствует ускорению процесса адаптации индивидов и групп к тем условиям, в которых они вынуждены существовать. К таким ситуациям можно отнести существование малой группы внутри большого этноса в положении этнического меньшинства, оказание давления на группу или ее отдельных представителей, принуждение к определенным действиям, т. е. это такие ситуации, в которых личность и группа вынуждены использовать психологические защитные механизмы;

С сохранения общественного строя, которая имеет следующие характеристики:

• осуществляется на основе веры представителей этноса в правильность существующих у них стереотипов и сформированных на их основе убеждений и мнений;

• способствует тому, что существующие в обществе стереотипы оказывают влияние на политическую, социальную, экономическую и иные сферы общественной жизни, а разрушение этих этнических стереотипов является первым шагом к социальным изменениям;

выражения протеста, которая имеет следующиехарактеристики.

• базируется на такой характеристике стереотипов, как формирование мотива поведения;

позволяет выражать другим этносам недовольство той или иной этнической группой через создание и укоренение в отношении ее определенных стереотипов;

• может действовать как в отношении доминирующей группы, так и в отношении подчиненных этнических групп, поведение которых по каким-либо причинам не удовлетворяет остальные народы;

✓ искажения реальности, которая имеет следующие характеристики:

• формируется на основе желания и заинтересованности людей в искажении окружающей реальности;

• часто используется в пропагандистских материалах,

• может содержать в себе такие представления о реальности, об этносах и народах, которые выгодны для стсреотипикирующей группы, но не являются истинными."

 

Предположение о существовании национального характера всегда было более или менее скрытой посылкой как обыденного сознания, так и социальных наук. Очень емко это выразил Г. Д. Гачев:

«Национальный характер народа, мысли, литературы – очень «хитрая» и трудно уловимая «материя». Ощущаешь, что он есть, но как только пытаешься его определить в слова, – он часто улетучивается, и ловишь себя на том, что говоришь банальности, вещи необязательные, или усматриваешь в нем то, что присуще не только ему, а любому, всем народам. Избежать этой опасности нельзя, можно лишь постоянно помнить о ней и пытаться с ней бороться – но не победить» (Гачев, 1988, с.55).

Первоначально описательное понятие «национальный характер» использовалось в литературе о путешествиях с целью выразить образ жизни народов (см. Кон, 1971). В дальнейшем, говоря о национальном характере, одни авторы подразумевали прежде всего темперамент, другие обращали внимание на личностные черты, третьи на ценностные ориентации, отношение к власти, Т РУДУ и Т -Д- и т.п. В культурантропологии для определения «целостного паттерна» особенностей индивида в культуре появлялись все новые термины (конфигурации культур, базовая личность, модальная личность), затем исследователи вновь вернулись к понятию «национальный характер». Но и сейчас имеются самые разные точки зрения не только на то, что такое национальный характер, но и существует ли он вообще, является ли он «более важным» признаком, чем те элементы личности, которые объединяют всех людей в мире, или те, которые дифференцируют даже наиболее похожих друг на друга индивидов (см. Berry et al., 1992). Положение осложняется еще и потому, что в наши дни наблюдается «изгнание темы характера из психологии и замена интегрального понятия «характер» понятием «личностных черт» или просто понятием «личность» (Насиновская, 1998, с.180).

Но даже если рассматривать национальный характер как некое расплывчатое понятие, в которое исследователь включает – в зависимости от своих методологических и теоретических взглядов – те или иные психологические особенности, отличающие один народ от другого, необходимо четко руководствоваться некоторыми принципами.

Во-первых, представляется совершенно очевидным, что характер этноса – не сумма характеров отдельных его представителей, а фиксация типических черт, которые присутствуют в разной степени и в разных сочетаниях у значительного числа индивидов. Поэтому прав И. С. Кон, подчеркивающий: «чтобы понять характер народа, нужно изучать прежде всего его историю, общественный строй и культуру; индивидуально-психологические методы здесь недостаточны» (.Кок, 1971, с.124).

Во-вторых, недопустимо рассматривать какие-либо черты достоянием отдельных этнических общностей. Уникальны не черты и не их сумма, а структура: «. речь идет не столько о каких-то «наборах» черт, сколько о степени выраженности той или другой черты в этом наборе, о специфике ее проявления» (Андреева, 1996, с. 165-166). Например, трудолюбие рассматривается одной из важнейших черт как японского, так и немецкого национального характера. Но немцы трудятся размеренно, экономно, у них все рассчитано и предусмотрено. Японцы же отдаются труду самозабвенно, с наслаждением, присущее им чувство прекрасного они выражают и в процессе труда.

Кроме того, черты характера можно понять лишь в соотнесении с общей системой ценностей, зависящей от социально-экономических и географических условий, от образа жизни народа. То же трудолюбие является общечеловеческим качеством, однако комплекс исторических условий влияет на ценностный смысл труда в той или иной культуре. В частности, с проблемой выработки трудовой морали в свое время столкнулись освободившиеся от колониального гнета африканские государства, труд населения которых на протяжении веков был подневольным, рабским, отнюдь не способствовавшим развитию трудолюбия.

Среди подходов к интерпретации национального характера ведущим следует считать социально-исторический, отстаивающий принцип социального или культурного детерминизма. Наиболее разработанная социально-историческая интерпретация национального характера содержится в уже знакомой нам концепции «Культура и личность». Например, идея «базовой личности» Кар-динера основывается на представлении о коренных личностных различиях, возникающих под влиянием разной культурной среды.

Р. Бенедикт попыталась объяснить противоречие японского характера, отраженное в самом названии ее знаменитой книги «Хризантема и меч»: присущие японцам чувство прекрасного и фанатизм в преданности властям, а особенно – императору. Причину жестокости японских «эстетов» она видела в особенностях социализации в Японии, где с самого детства ребенок осознает подчиненность своих желаний интересам группы и любыми способами стремится избежать позора для себя и своей семьи (см. Benedict, 1946).

Когда культурантропологи при исследовании национального характера использовали более «объективные» методы (глубинные интервью и психологическое тестирование), они теряли целостное представление о характере народа и, как и психологи, составляли «набор» качеств. В частности, К. Клакхоном были выделены качества, присущие, по его мнению, русским: «сердечность, человечность, зависимость от прочных социальных контактов, эмоциональная нестабильность, иррациональность, сила, недисциплинированность, потребность подчиняться власти» (Цит. по: Bock, 1988, р. 87).

В последнее время и понятие «национальный характер» вслед за понятиями базовой и модальной личности покидает страницы психологической и культурантропологической литературы. Ему на смену для обозначения психологических особенностей этнических общностей приходит понятие «ментальность». В свое время для выделения предмета своих исследовательских интересов этот термин выбрали французские историки школы «Анналов», предпочтя его «коллективным представлениям», «коллективному бессознательному» и другим более или менее близким по смыслу понятиям.

По их мнению, менталъностъ – это «система образов,...которые...лежат в основе человеческих представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей» (Дюби, 1991, с.52). При таком понимании ментальности трудно переводимое на иностранные языки французское слово mentahte ближе всего оказывается к русскому слову миропонимание, характеризующему общественные формации, эпохи или этнические общности.

Некоторые авторы, рассматривающие этносы как социально-экономические единицы, отрицают саму возможность выделения, их ментальностей – стабильных систем представлений (см. Российская ментальность, 1994). Однако при определении этноса как группы, ядерной характеристикой которой является осознание людьми своей к ней принадлежности, именно ментальность, на наш взгляд, должна стать основным предметом этнопсихологического изучения.

Более того, с первых шагов становления этнопсихологии крупнейшие ее представители изучали именно ментальность, хотя и под другими названиями. Немец В. Вундт рассматривал общие представления в качестве содержания души народов, американец Ф. Хсю подчеркивал, что психологическая антропология исследует социальные представления, которые совпадают у членов той или иной культуры, русский философ Г. Г. Шпет ввел понятие «типические коллективные переживания», а француз Л. Леви-Брюль, как мы помним, даже использовал термин mentahte. Как элемент ментальности – как систему представлений о своей культуре – можно рассматривать и «субъективную культуру» в трактовке Г. Триандиса.

В 1993 г. в редакции журнала «Вопросы философии» прошло заседание «круглого стола» на тему: «Российская ментальность», участники которого затрагивали вопросы ее природы и изменений, ценностных ориентации и основных характеристик. В ходе дискуссии упоминались такие компоненты российской ментальности как: «разрыв между настоящим и будущим, исключительная поглощенность будущим, отсутствие личностного сознания, а потому и ответственности за принятие решений в ситуациях риска и неопределенности, облачение национальной идеи («русской идеи») в мессианские одеяния, открытость или всеотзывчивость» (Российская ментальность, 1994, с. 50).

Но совершенно прав А. П. Огурцов, что против каждой из этих характеристик можно найти контрфакты и контраргументы.

Например, неумение жить в настоящем и обращенность в будущее можно рассматривать как характеристику «утопически-тоталитарного сознания, характерного для истории России последнего столетия, но не для всей истории России» (Российская ментальность, 1994, с. 50). И такие проблемы постоянно будут возникать, если пытаться определить ментальность этноса через набор ее характеристик.

Правда, многие современные исследователи усматривают в не-доформализованности термина «ментальность» достоинство, позволяющее использовать его в широком диапазоне и соединять психологический анализ и гуманитарные рассуждения о человеке. Именно таким эклектичным способом чаще всего исследуют ментальность этнических общностей, практически сводя ее к национальному характеру, психологи и этнологи во многих странах мира. В качестве примера можно привести книгу О. Дауна «Шведская ментальность». В этой работе дополняют друг друга данные, полученные с помощью количественных (психологических тестов и опросов на репрезентативных выборках) и качественных (глубинных интервью со шведами и иммигрантами, культурно-антропологического наблюдения) методов, а также материалы средств массовой коммуникации, путевые заметки, исследования шведского общества, проведенные иностранными учеными.

В результате анализа столь многочисленных источников Даун подробно описывает черты, характеризующие шведов. Особое внимание исследователь уделяет качествам, проявляемым ими в межличностных и общественных отношениях: боязни коммуникации, застенчивости, которая рассматривается шведами скорее как позитивная, чем как негативная черта, сдержанности и даже скрытности, четкой границе между личным и общественным, избеганию конфликтов, честности, независимости и самодостаточности, эмоциональной холодности и унынию. В качестве «центральной характеристики» шведской ментальности Даун рассматривает «местное» качество duktig, понимаемое как компетентность в самом широком смысле слова, включая моральное обязательство человека быть таковым (см. Daun, 1989).

Личностно-центрированный подход к исследованиям национального характера связан был прежде всего с попыткой описать национальный характер при помощи понятия <модальной личностной структуры>, предпринятой Алексом Инкельсом и Даниэлем Левенсоном. По представлению этих ученых, национальный характер соответствует прочно сохраняющимся личностным чертам и типам личности, являющимся модальными для взрослых членов данного общества. Таким образом, личностно-центрированный подход к исследованию <национального характера>, как его видели Инкельс и Левенсон, представляет собой изучение степени распространенности в рамках того или иного общества определенных личностных характеристик. <Модальной личностью> является тип, к которому относятся большинство членов данного общества. В свою очередь, национальный характер связан с частотой распространения определенных типов личности в этом обществе. Причем подразумевалось, что самые различные личностные типы могут быть представлены в любой из наций, но одни из них встречаются особенно часто, а другие - реже или совсем редко. В рамках личностно-центрированного подхода <компоненты национального характера> являются относительно постоянными личностными характеристиками, к которым относятся черты характера, способы проявления импульсов и аффектов, концепция себя и т. п. В своей совокупности они являются высокоуровневой абстракцией, которая отражает стабильную, обобщенную диспозицию, и могут выражаться в различных конкретных поведенческих формах. Последние, конечно, детерминируются социокультурными рамками, требованиями ситуации и обстоятельствами, навыками, интересами, вкусами индивида, что необходимо учитывать при исследовании. Поэтому поведение, которое внешне кажется различным, может выражать единую подспудную диспозицию.

Довольно скоро было установлено, что поиск <модальной личностной структуры> не имеет перспектив. Разброс между типами личности в рамках каждого народа был примерно сходен, а вместо этого исследования показали, что схожесть скорее наблюдается между представителями социальных и профессиональных сред, вне зависимости от их этнического состава. Инкельс и Левенсон пришли к выводу: <При нынешнем ограниченном состоянии познания и исследовательской технологии нельзя утверждать, что какая-либо нация имеет национальный характер>.

Исследования <национального характера> подтолкнули развитие ценностного подходав антропологии. Его применение впервые доказало существенные и порой резкие различия между культурами, впрочем, не объясняя внутренний механизм, который вызывает эти различия, и не давая достаточной базы для интерпретации полученных результатов. Последняя зачастую оставалась на совести автора. Одним из первых среди этнологов определение понятию ценностей дал Клод Клакхон: <Ценности - это осознанное или неосознанное, характерное для индивида или для группы индивидов представление о желаемом, которое определяет выбор целей (индивидуальных или групповых) с учетом возможных средств и способов действия>. Ценности представляют собой как бы точку пересечения между индивидом и обществом, а ценностный подход в целом направлен на изучение и объяснение межкультурных вариаций. С такой трактовкой ценностей связано, в свою очередь, понятие ценностной ориентации, которую Клод Клакхон определил как обобщенную концепцию природы, места человека в ней, отношения человека к человеку, желательного и нежелательного вмежличностных отношениях и отношениях человека с окружающим миром, концепцию, определяющую поведение людей. В 1950-е годы большинство антропологов признавало, что все или почти все аспекты социальной жизни, которые могут выражаться различными способами и на разных уровнях, коренятся в базовых ценностях, которые являются главнейшими характеристиками данной культуры и отличают ее от любой другой.

В первые послевоенные десятилетия антропологами был создан целый ряд концепций, так или иначе разрабатывавших проблематику <национальной картины мира>.

По мнению Ирвина ЧайдлаДжона Уайтинга, культура состоит из моделей действий, познания и чувствования, свойственных группе людей. Описание культуры следует мыслить как разъяснение единых принципов, обнаруживаемых при наблюдении многих различных феноменов, как комплекс норм или идеалов, которые некоторым образом регулируют или детерминируют то, что внешне имеет различные несхожие формы проявления. Таким образом, культура иногда рассматривается как подчеркиваемое единообразие, а иногда как подчеркиваемое разнообразие.

 

Исследования национального характера

В сороковые годы, отталкиваясь от концепции модальной личности, культурно-антропологические исследования пошли по новому пути. Их доминирующей темой стало изучение "национального характера".[1]

Произошло это довольно неожиданно. Раньше считалось, что "антропологические методы исследования неприемлемы для изучения крупных современных обществ ввиду того, что они упрощают проблему".[2] Но начиналась вторая мировая, и в американских военных кругах возникала мысль о том, что "понимание психологии наших врагов и их лидеров было бы полезно для планирования действий в военный и послевоенный периоды, а также было бы полезно знать психологические характеристики наших союзников; особенно, если они когда-нибудь могут стать нашими врагами. Подобным же образом знание американского национального характера может помочь поднять моральный уровень и боевой дух".[3]

Надо оговориться, что исследования национального характера не были первыми опытами научного описания письменных культур. Так, начиная с двадцатых годов нашего столетия Эдвард Сэпир и некоторые другие антропологи стали все более настойчиво восказывать предположение, что антропологи должны изучать не только примитивные народы, но также и цивилизованные общества.[4] В это же время профессор социологии в Миссионерского университета в Китае Даниэл Калп первым опубликовал исследование крестьянской общины народа, обладавшего письменной культурой.[5] Это положило начало целой серии крестьянских исследований, которые постепенно заняли в антропологии свое прочное место.

В рамках исследования национального характера изучались сообщества людей, которые объединены общими социальными традициями и являются субъектами “нации” — суверенного политического образования. Поэтому для изучения наций оказались непригодны непосредственные полевые наблюдения и другие методики, которые так хорошо были развиты в ходе исследований Культуры и Личности.

Национальный характер “может быть определен как рассмотрение связи культурно определенных ценностей и моделей поведения. Однако за изучением частоты, с какой определенные ценности или определяемые моделями (паттернами) алгоритмы поведения проявляют себя в культуре, остается еще задача определения частоты, с которой некоторые личностные модели могут проявляться среди членов культуры. Чтобы определить национальный характер как сумму выученных культурных моделей поведения, необходимо связать культуру с характером. Определение национального характера может быть связано с личностными моделями, И Мид, и, в меньшей степени Бенедикт иногда используют это понимание термина национальный характер. Через многие определения красной нитью проходит, что национальный характер проявляет себя в чертах общих или стандартных для данного общества. Этот аспект общности или повторяемости наиболее прямо представлен п концепции национального характера Линтона в качестве модальной личностной структуры. Используя статистический подход, он утверждает, что в каждом обществе имеется большая вариативность личностных характеристик; модальной личностной структурой, поэтому, является просто та из них, которая проявляется наиболее часто.”[6]

В конце 30-ых — начале 40-ых годов было одновременно предложено несколько теоретико-методологических подходов к исследованию национального характера. Обычно их группируют в два основных направления: культуро-центрированное и личностно-центрированное. Культуро-центрированные подходы по своей идее был нацелены на описание социокультурных феноменов в их психологической перспективе и, по крайней мере в принципе, должны были сформулировать ряд концепций и гипотез, которые разрабатывались бы дальше уже на уровне психологического, личностно-центрированного подхода. В свою очередь личностно-центрированный подход должен был дать теоретическую базу психологического объяснения различий и особенностей в человеческом поведении, институциях, ценностях и нормах, характерных для разных культур.

Исследования, которые в общем и целом отталкивались от работ, проводившихся ранее в рамках школы “Культура и Личность”. В числе приверженцев этого направления прежде всего следует назвать Маргарет Мид и Рут Бенедикт. В этих исследованиях понятие “национальный характер” было относительно слабо связано с индивидуальной человеческой личностью. Гораздо ближе оно стояло к понятию “культурная модель поведения”. Так Маргарет Мид рассматривала 3 основных аспекта исследования национального характера: 1) сравнительное описание культурных конфигураций (в частности, сравнение соотношения различных общественных институций), характерных для той или иной культуры; 2) сравнительный анализ ухода за младенцами и детского воспитания; 3) изучение, присущих тем или иным культурам моделей межличностных отношений, таких, например, как отношения между родителями и детьми и отношения между ровесниками.[1] Таким образом, в рамках данной парадигмы, национальный характер в принципе может быть определен как особый способ распределения и регулирования внутри культуры ценностей или поведенческих моделей.

“В своей теоретической перспективе Бенедикт и Мид отрицали концептуальную разницу между культурой и личностью. И культура, и личность отражают конфигурацию поведения, которое демонстрируется индивидом, но является характеристикой группы. Вопрос о том, как эта конфигурация сложилась исторически обычно игнорировался. С этой точки зрения, отношения между культурой и личностью являются вопросом передачи конфигурации от поколения к поколению.”[2] Согласно Мид[3] и Бенедикт[4] практика детского воспитания имеет первостепенное значение как индекатор культурных ценностей и эмоциональных установок конкретной культурной группы. Взаимодействие родители-дети отражает культурно доминированные предпочтения относительно ролевых отношений. Воспитание детей, является моделью родительского поведения, много говорит как о ценностях взрослых, как и о личностном развитии ребенка. Взаимодействие родители-дети имеет особую значимость как первый контакт ребенка с конфигурацией его культуры.

Передача культуры из поколение в поколение является, с точки зрения Мид, процессом коммуникации, в котором многие аспекты культурного окружения растущего индивида получают форму адресованных ему обращений, в коорых отражается доминантная конфигурация культуры. Он приобретает свой "культурный характер", интериоризируя сущность этих постоянных сообщений. Первая серия сообщений передается ему родителями в младенчестве и раннем детстве. Родители входят в коммуникацию с реденком, выражая определенные (заданные культурой) реакции на его крик, на исполнение им телесных функций, его попытки говорить; многие из этих коммуникаций являются невербальными и имплицитными. Детское воспитание лежит в основании формирования "культурного характера", но оно есть только первый формирующий опыт, который лежит в основание восприятия ими последующего формирующего опыта, каждый из элементов которого подтверждает и усиливает другие элементы конфигурации “сообщаемой” индивиду. Большое значение имеют также эстетические аспекты культуры, такие как драма, танец, детская литература.

Но в случае принятия культуро-центрированного подхода перед антропологом встает следующая, еще более сложная задача, поскольку тот должен ответить на вопрос о том, что в принципе представляет собой регулирующая функция культуры и каким образом данная культурная модель поведения оказывает влияние на конкретных членов той или иной культуры.

Культуро-центрированные исследования национального характера, подобно всем прочим направлениям и подразделам психологической антропологии, фокусировало свое внимание на то, каким способом человеческое существо в принципе может воплощать в своем поведении культуру - и на индивидуальном, и на общем уровне. В этом смысле национальный культурный характер - это научная абстракция, которую антропологи используют, когда в их концептуальные построение должны быть включены представления, относящиеся к интропсихологической структуре, то есть, когда возникает необходимость произвести проекцию общих культурных моделей на микроуровень, на как бы смоделировать ее на отдельного человека (так как, напомню еще раз, в культуроо-детерминированном подходе точкой отсчета, как бы первичной системой, является культура, общество, а не личность - личность моделируется в процессе исследования). Да и сама культура в рамках психологической антропологии используется как абстракция, необходимая для описания исторически сложившихся, выученных форм поведения, объединяющих членов того или иного общества. Человеческая культура может рассматриваться как историческая сложившаяся система коммуникации, в каждом случае уникальная.

В чем, по мнению Мид, состоит особенность изучения именно национального характера, то есть способа культурного регулирования поведения современных наций-государств.

Всем гражданам современного национального государства присущи определенные институционалиные модели, регуляция которых является специфической чертой именно наций: национальная система правительства, граждансое или уголовное законодательство, транспортная система, военная служба, единая денежная система, система массовой коммуникации и т.п. Уровень усредненность и централизованного контроля для каждой нации различен. При изучении национального характера следует учитывать кроме того уровень регионализации и степень развитости местного самоуправления. Таким образом в случае национального характера мы встречаем новые аспекты, сближающие культурные может поведения членов одного и того же общества (массовая информация), а с другой - аспекты, усложняющую целостную национальную систему, превращающую ее скорее в комплекс близких, но не идентичных моделей поведения - я говорю сейчас о регионализме и развитом местном самоуправлении.

Соответственно, Мид утверждает, что методы, которые были хороши для изучения малых, бесписьменных обществ, неприемлемы для изучения современных сложных обществ, включающих в себя миллионы членов. Это было основным пунктом, по которому антропологи спорили с государственными деятелями своего времени. Методы, пригодные для изучения рыбок в аквариуме, не годиться для изучения животного мира океана. Однако государственные деятели настаивали на том, чтобы был найден научный метод, с помощью которого, образно говоря, по поведению рыбок в аквариуме, предсказывать характер поведения их собратьев на воле.

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: