 |
Учение живой этики. в русской культуре и науке. XX-го – начала XXI-го веков
|
|
|
|
Учение живой этики
в русской культуре и науке
XX-го – начала XXI-го веков
В 2020 году исполнилось уже сто лет с того времени, когда Николай Константинович Рерих вместе со своей супругой Еленой Ивановной и при участии ещё совсем юных сыновей, Юрия и Святослава, начал регулярные записи текстов, которые впоследствии стали первоисточником религиозно-философского учения живой этики. Конечно, это весьма условный срок, учитывая то, что первые белые стихи, вошедшие в опубликованный в Берлине в 1921 году сборник «Цветы Мории» Николай Рерих написал ещё в 1890-е годы, а первый том основной серии книг учения «Листы сада Мории: Зов» вышел в свет в Париже в 1924 году. Однако прошедший век является вполне достаточным сроком для того, чтобы увидеть и попытаться объективно оценить то, как учение живой этики Рерихов проявило себя в российской и в целом русскоязычной, а отчасти и мировой культуре.
Думается, что почти наилучшим образом этому может послужить обзор как можно более широко составленной библиографии по данному вопросу. Ведь почти все проявления какой-либо тематики в любой сфере человеческой культуры находят своё место в той или иной форме публикации и таким образом попадают в поле зрения библиографа.
* * *
В результате рассмотрения таковой библиографии мы можем отметить следующие выводы.
Учение живой этики Рерихов является единственным по-настоящему значительным и ярким религиозно-философским учением в истории, созданным выдающимися русскими культурными деятелями и на русском языке. И это уже само по себе ставит его в совершенно особое положение в культурном пространстве России.
|
|
|
Оно вызвало огромный интерес в среде интеллигенции России и всего постсоветского пространства, что привело к возникновению сотен объединений и групп соответствующей направленности и формированию на его базе широкого общественного движения. Это ясно свидетельствует о том, что это учение эффективно отвечает самым насущным потребностям сознания современного образованного человека, испытывающего естественную внутреннюю склонность не только к философскому, но и религиозно-мифологическому обобщению мировосприятия. А наличие огромного разнообразия во взглядах, идеологии, организации внутренней и внешней деятельности множества различных групп и течений последователей (иногда не только несогласных, но даже и непримиримых друг с другом) говорит о действительно выдающемся потенциале этого учения, возможно, сравнимого с уже реализованным потенциалом многих известных религий. Впрочем, о последнем можно будет судить лишь по прошествии ещё не одного столетия.
Что касается самого учения живой этики в мировой духовной культуре, то достаточно хорошо прослеживается его место в ряду преемственности религиозной философии веданты с непосредственным следованием за неоведантой Рамакришны и Вивекананды (при соприкосновении с интегральной ведантой и йогой Ауробиндо Гхоша) и теософией Е. П. Блаватской, в свою очередь базирующейся на синтезе древнеиндийской (ведические течения) и древнегреческой (платонизм и неоплатонизм) духовно-философских традиций с принятием во внимание достижений естествознания первой половины XX столетия. Причём, как и индийская веданта, находящаяся в неразрывной связи с прямой духовной практикой йоги, учение живой этики также неотделимо от йогической практики, наиболее заметное место в которой занимает особый её вид, получивший название агни-йоги.
Формирование уже с середины 1930-х годов целой самостоятельной традиции ченнелинг-записей самого различного достоинства показывает заложенный в учении живой этики потенциал реализации личной духовной практики последователей.
|
|
|
Наличие непрерывно развивающегося солидного пласта апологетической литературы, начиная уже с 1930-х годов и до наших дней, говорит о постоянном процессе внутреннего осмысления идей этого учения в среде его последователей, что, в свою очередь, свидетельствует о живом процессе формирования идеологии и стройного религиозно-философского мировоззрения на его базе.
О том же свидетельствуют и постоянно появляющиеся издания тематических подборок параграфов из книг учения и фрагментов из писем Е. И. Рерих, а также словарей и указателей к первоисточникам.
Здесь же обращает на себя внимание и обилие периодических и продолжающихся изданий, выпускаемых в свет как крупными организациями, так и небольшими группами последователей. Их количество и географический разброс крайне затрудняет возможности учёта и общего обзора.
На рубеже столетий этого рода активность организаций, неформальных групп и отдельных энтузиастов обрела поле для гораздо более свободной реализации в интернет-пространстве. Десятки и сотни веб-ресурсов – от крупных порталов до небольших веб-сайтов – вкупе с форумами, а также группами и страницами в соцсетях создают пёструю и богатую картину полнокровного, живого и самого широкого процесса изучения и осмысления учения живой этики в весьма разнообразной среде последователей и интересующихся.
Влияние этого учения в различных его аспектах на произведения художественной литературы, изобразительного искусства и музыки, причём, создаваемые не только последователями, но и просто знакомыми с соответствующими книгами творцами) говорит ещё и о заключённом в нём весомом потенциале творческого развития личности. Что лучше всего видно на примере широчайшей волны поэтического творчества на его основе, которое является наиболее естественным творческим порывом интеллигентного человека.
Особый интерес представляют собой материалы, освещающие историю движения последователей учения живой этики. Благодаря им перед нами вырисовывается весьма любопытная картина. Оказывается, что те или иные объединения и группы последователей уже с конца 1920-х годов возникали повсюду в пространстве государств, лишь недавно отделившихся от Российской империи, и в среде русской эмиграции от Дальнего Востока до США и Латинской Америки. Главными среди них были рериховские общества стран Балтии, и в первую очередь Латвии. Весьма заметную роль, особенно в распространении учения живой этики в СССР, сыграли группы, сложившиеся в среде русской эмиграции Харбина и Шанхая. Отдельного внимания заслуживают тесные группы последователей в Москве и Ленинграде, возникшие благодаря прямой передаче со стороны Рерихов уже с середины 1920-х годов. При этом мы оставляем в стороне нерусскоязычные группы, лишь с небольшим отставанием возникавшие в Европе и Америке, как почти не прослеживаемые по материалам русскоязычной библиографии.
|
|
|
Совершенно особым явлением и темой для изучения стал подлинный взрыв массового интереса к учению живой этики в СССР, а затем и на всём постсоветском пространстве сразу же за падением господства жёстко атеистической советской идеологии и появлением реальной религиозной свободы.
Книги основной серии этого учения стали одна за другой издаваться в СССР уже через два-три месяца после упразднения цензурных ограничений и запрета на неподконтрольную государству издательскую деятельность. Причём, это произошло сразу в двух давно сложившихся центрах изучения и популяризации рериховского наследия: Риге и Новосибирске. С тех пор полные комплекты всей серии выпущены в свет почти двадцатью издательствами в двадцати трёх изданиях. Издания же отдельных книг серии с трудом поддаются учёту.
В первой половине 1990-х годов популярность учения живой этики прокатилась по СССР, а затем и его разделившимся республикам со скоростью и силой взрывной волны. Это явление вызвало особое внимание со стороны Русской православной церкви и особое определение Архиерейского собора конца 1994 года об отлучении приверженцев этого учения наряду с последователями Е. П. Блаватской и других оккультно-мистических учений. Последнее повлекло за собой отток от рериховского движения заметного числа интересующихся и некоторую настороженность в отношении к нему со стороны государственных чиновников, но никак не повлияло на число серьёзно увлечённых последователей.
|
|
|
Наиболее существенную и, к сожалению, негативную роль во внутренней жизни рериховского движения и его взаимоотношениях с государством в России сыграла деятельность Международного центра Рерихов (МЦР), созданного известным индологом Л. В. Шапошниковой на месте упразднённого ею Советского фонда Рерихов. Будучи жёстко авторитарной личностью, она довольно быстро сформировала вокруг себя коллектив людей, собранных исключительно по признакам абсолютной личной преданности, послушания и готовности к резко осудительному и агрессивному поведению по отношению к любому проявлению инакомыслия и всем, кто будет объявлен неугодным. Также она выработала свою собственную, основанную на некоторых из идей учения живой этики, но крайне упрощённую и переиначенную идеологию, которую и стала всеми доступными способами утверждать в качестве собственной, якобы научной школы изучения и освоения духовного наследия Рерихов. Причём, весьма значительная часть сил и средств всей организации систематическим образом направлялась на малоуспешную, но упорную борьбу за утверждение этой идеологии и этой «школы» в качестве единственных, имеющих право на существование.
Эта позиция и развёрнутая в соответствии с ней деятельность по шельмованию и преследованию (идеологическому, административному, судебному и даже уголовному) несогласных и неугодных естественным образом привели к глубочайшему расколу в рериховском движении и отвращению от МЦР значительной части научного сообщества. А столь же упорное многолетнее противостояние с Министерством культуры и в целом государством РФ привело в конечном итоге к полному краху музейной деятельности этой организации и даже поставило её на грань выживания. Положительным итогом этой более чем четвертьвековой драмы стало, пожалуй, лишь избавление рериховского движения в России, странах бывшего СССР и во всём мире от этой тоталитарной и исключительно агрессивной организации как реальной силы, способной влиять на положение других организаций и отдельных деятелей культуры и науки.
Следует отметить, что на сегодняшний день в России и на всём постсоветском пространстве ведущие серьёзную работу рериховские общественные организации, ориентирующиеся в первую очередь на учение живой этики, сложились почти во всех крупных городах. А из крупных объединений таких организаций, помимо Международного совета рериховских организаций им. С. Н. Рериха (сложившегося вокруг Международного рериховского Центра в Москве), наиболее заметным и, пожалуй, самым крупным и деятельным является Сибирское рериховское общество (СибРО) с центром в Новосибирске.
|
|
|
В качестве совершенно особого явления в российской, а также украинской и белорусской науке стало ярко выраженное внимание к учению живой этики Рерихов со стороны учёного сообщества.
С середины 1990-х годов проведено около трёх десятков диссертационных исследований по философии (онтологии и теории познания, этике, эстетике, философской антропологии, религиоведении, истории философии и др. ), филологии, истории, педагогике.
Опубликованы десятки монографий в ещё более широком спектре отраслей науки.
Проведены десятки научных и научно-общественных конференций по проблемам освоения рериховского наследия в целом и учения живой этики в частности во многих городах России и стран бывшего СССР, на которых прозвучали сотни научных и просветительских докладов и сообщений. Множество докладов и статей по тем или иным аспектам учения живой этики прозвучало на научных конференциях и опубликовано в научных сборниках, периодических и продолжающихся изданиях самой различной тематики.
Обращают на себя внимание попытки использования идей учения живой этики на путях научного поиска в философии, культурологии, естествознании и медицине. Особо примечательным явлением здесь стала продолжающаяся с 2001 года ежегодная Международная междисциплинарная научная конференция «Этика и наука будущего». Её организаторами выступают Институт востоковедения РАН, Институт прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН и Научно-культурный центр SETI на базе Благотворительного фонда сохранения и развития культурных ценностей «Дельфис». В этих учреждениях идёт работа по поиску новой мировоззренческой парадигмы вокруг того широкого научного и философского синтеза, которую предлагают направления синергетики и системного анализа. Именно здесь использование базовых идей учения живой этики Рерихов наблюдается в наиболее полной мере.
Всё это свидетельствует о том, что учение живой этики стало одним из факторов развития научно-философской мысли.
Любое действительно существенное явление в сфере религии и религиозной философии неизбежно сталкивается с критикой и противостоянием со стороны других течений, уже занимающих свою нишу в этом пространстве, а также и со стороны представителей науки и просто активных деятелей, воинствующе неприязненно относящихся к любым проявлениям религиозного и мифологического процесса, рассматриваемого ими в качестве возмутительно недостоверного. Само наличие подобного рода критики объективно является одним из критериев масштаба и значимости этого явления. Конечно, не осталось вне этого и учение живой этики.
Главная волна критики пришла со стороны Русской православной церкви как безусловного лидера в сфере религиозной жизни в рассматриваемом нами культурном пространстве. И основным сочинением здесь является двухтомный труд диакона А. Кураева «Сатанизм для интеллигенции (О Рерихах и Православии)». Во второй же группе наиболее заметна книга историка А. И. Андреева «Гималайское Братство: Теософский миф и его творцы».
Положение с популярностью учения живой этики во всём цивилизованном мире, в целом, обстоит заметно иначе. И первостепенным фактором здесь является, пожалуй, недостаточная распространённость русского языка как международного за пределами постсоветского пространства. Это чрезвычайно затрудняет создание качественных переводов таких сложных в литературном плане источников, как основные книги учения, изложение в которых отличается высокой степенью поэтичности, в равной степени архаичностью и обилием уникальных неологизмов, многие фразы которого весьма непросто поддаются истолкованию даже носителями русского языка.
К тому же тексты этого учения производят по-настоящему глубокое впечатление на читателя лишь в сочетании с популяризаторской литературой, где в доступной форме излагается его базовая мировоззренческая основа, в которой сложно сплетаются мифология, религиозные представления и философские идеи. Именно это служит необходимой основой для возникновения у читателя устойчивого интереса к учению как таковому.
Между тем повышенный интерес к учению живой этики наблюдается в странах Латинской Америки и в Италии, где сформировались наиболее крупные и устойчивые общественные организации его последователей. Впрочем, ответственное суждение по вопросу о причинах этого явления требует гораздо более серьёзного изучения.
Таким образом, мы можем констатировать несомненный факт того, что учение живой этики Рерихов стало совершенно уникальным явлением в культурном пространстве России за всю её историю, способным эффективно удовлетворять как насущные религиозно-философские потребности современного общественного сознания, так и некоторые актуальные аналитические и прикладные интересы научного сообщества.
|
|
|
