 |
5. Среди серых камней.
|
|
|
|
Зашли ребята и в музей, где увидели фотографию этой кирхи, под которой было написано, что сгорела она в 1991-м году из-за случайности и даже прилагалась фотография пожара. Почему-то путников совершенно не удивило, что всего пол часа назад они прыгали с колокольни этого давно сгоревшего храма. Кроме того от работницы музея путешественники узнали, что хотя Куркиёки – это именно то место, где возник Карельский народ, но карелы уже больше четырехсот лет назад ушли из этих мест спасаясь от воинственных шведов. Теперь же, на чужбине, они почти совсем вымерли, но виной тому не какие-нибудь враждебные соседи – а их собственные злые жены.
По безлюдным грунтовым дорогам дошли путники до острова Койонсаари, где вышли к берегу Ладжского моря. Тучи здесь рассеялись и показалось золотое вечернее солнце, светившее чистым северным светом. Воздух здесь был особенно прозрачным, свет струился сквозь сосны стоящие на песчаном берегу. Ничего такого Чухлинка не видела на берегу Финского залива. Горизонт там прямой и скучный, а вода мутная. Здесь же морская даль усеена небольшими скалистыми островами, а земля в лесу вся покрыта мягкими чистыми мхами, по которым можно ходить босиком как по ковру. Дойдя до песчаного берега усталые бродяжники рухнули в песок и сидели так глядя на горизонт и чистейшую прозрачную воду. Им казалось, что мир предстал перед ними таким, каким он выглядел на следующий день после творения.
Так они и просидели до вечера, и легли спать здесь же, на песчаном пляже. Легкий ночной шепот волн во сне превращался в человеческую речь, и лишь просыпаясь среди ночи несколько раз они могли поймать эти переходы, но как ни старались – не могли вспомнить, о чем говорило с ними Ладожское озеро. А под утро, когда установился полный штиль и солнышко растворило спальные мешки из темноты - Чарли приснился удивительный сон. У Чухлинки в этом сне на спине выросли крылья, но не такие крылья, как у птицы, А крылья в виде кустов черники. И Чарли срывал ягоды с этих кустов и ел их.
|
|
|
Вот они идут дальше - через лесные поляны, а вдоль дороги лежит много каменных валунов.
- Я где-то читал – заговорил Чарли, что большинством камней которые есть на земле когда-то играли дети. Ведь раньше у детей были очень простые игры. А детей в прошлом было видимо — невидимо. Даже больше чем камней на земле. Наверное, все камни раньше лежали в каком-то порядке, но потом их разбросали дети!
- А огромные камни, которые лежат на скалах? – усомнилась Чухлинка, неужели их тоже дети набросали?
- Ну ведь давно-давно в прошлом могли жить и дети великаны, верно?
- Верно! А мне вот всегда казалось, что все столбы, во всяком случае в России, расставили и повтыкали в землю великаны, и только им одним известно – для чего. А потом уже люди натянули между ними провода, раз уж все равно есть столбы!
- Хм, да.. для чего-то великанам могли понадобиться столбы? Может быть для того, чтобы прибивать к ним свои ЗАБОРЫ? – поделился соображениями юноша.
- Точно, это столбы именно для заборов! - была в восторге от этой идеи Чухлинка
- Теперь вот, что я еще не понимаю, - сказала девочка, - откуда берутся в лесу поляны? Не может же среди леса сама собой образоваться поляна. Ведь лес — если он лес без обмана — заполняет собой всё и никаких полянок не оставляет. А если есть поляна — значит ее кто-то ВЫТОПТАЛ. Тот, кто топтался на этом месте еще до того, как там начал расти лес а, возможно, продолжает топтаться до сих пор. Вот, наверное, какие-нибудь русалки, или еще кто - собираются весной на лесных полянах и танцуют, да?
|
|
|
- Вот видишь, ты сама начала всё понимать – с видом гуру сказал Кузнечный. Конечно кто-то на этих полянах собирается по ночам! А может даже и по утрам и даже после обеда!. Люди же собираются когда им вздумается.. А все остальные – чем хуже?
Весь день шли юные странники разговаривая обо всяких пустяках и к вечеру, сами того не желая, набрели на еще одну кирху. Стояла она в лесу на холме - возле деревни Лумиваара, что в переводе с финского означает – снежная гора. Кирха эта как снег белая и как свеча устремленная в высь тоже была совершенно покинутой людьми. Вечерело, и потому Чарли и Чухлинка решили заночевать на высокой колокольне этого храма, наутро же почувствовав что пора возвращаться – направились к дому.
Вот снова они слышат звук мотора – и видят приближающуюся машину – лишь вторую за всё путешествие. И тут происходит то, что, действительно удивило Чухлинку – Чарли взмахнул рукой – и машина остановилась.
Машина эта была Нивой с прицепом, в котором была закреплена моторная лодка.
- Нет, ребята, мы бы рады вас подвезти но задние сидения все забиты – сказал водитель.
- А в лодке можно? – задорно предложил Чарли.
- В лодке можно, но только до поворота на большую дорогу. После поворота можно встретить гаишников — могут оштрафовать!
- Давайте до поворота! – согласился юноша.
- Залезайте – бросил водитель и жестом показал забираться в прицеп.
Ветер обдувал их, мелькали сосны. Ехали путешественники как на карете. Правда люди, которые ездили в каретах часто простужались. Поэтому ребята закутались и затянули капюшоны своих балахонов.
- Что это такое, - спросила Чухлинка, – что произошло?
- Это автостоп – такой способ передвижения! – объяснил Чарли, - Мне рассказали о нем друзья..
И вот они снова на большой дороге с которой свернули направо в Куркиёки. Вот опять они идут по ней и постепенно она сужается, превращаясь в лесную тропинку путь по которой на этот раз оказался не таким долгим. Наверное, это произошло потому, что Чарли и Чухля теперь мало глазели по сторонам и решительно двигались к цели. Уже к вечеру отважные путешественники были на конечной остановке, где разворачивается единственный трамвай города Новое Море, идущий от Вокзала до пляжа.
|
|
|
6. На зеленой собаке.
Шли дни - солнечные и пасмурные. Пасмурные и солнечные стояли дни. Чарли и Чухлинке хотелось познавать мир, но как ни пытались они найти те тропинки по которым выходили к далеким и удивительным местам - ничего у них не получалось. Они просто шли по лесу и выходили либо к автомобильным дорогам, либо обратно к конечной трамвая.
- Я во что бы то ни стало хочу путешествовать - сказала однажды Чухлинка убежденно.
- Давай попробуем путешествовать по-другому - предложил Чарли. Я знаю одну хитрость. Есть электрички.
- Да, но по ним ходят контролеры и проверяют билеты, а денег у нас совсем нет – мне вот, родители оставили только на еду – загрустила девочка.
- Контролеры никогда не выходят на работу в солнечные дни! – сказал Кузнечный.
- Да, но ведь это всего-навсего гипотеза – с проблеском надежды на свою неправоту заспорила Чухля.
- Вовсе не гипотеза, а самая что ни на есть проверенная теория! Вот смотри. В здешних краях в среднем бывает по 60 солнечных дней в году. Давай попробуем путешествовать хотя бы в эти 60 дней! Тем более, что большинство солнечных дней приходится именно на лето!
- Да, но… Мне казалось, что ездить без билета нехорошо? – замялась Чухлинка.
- Согласен. Когда есть деньги — нехорошо. Но когда их совсем нет, как у нас — тогда какая государству убыль оттого, что мы проедемся без билета? Неужели ему будет лучше, если мы останемся дома и совсем ничего не увидим?
- Да, пожалуй, ты прав, если мы совсем никуда не поедем — от этого никому не станет хорошо..
- Значит решено! Завтра же отправляемся в путь! – возрадовался Чарли.
- Кстати, я тоже знаю одну хитрость - я знаю, как сделать так, чтобы завтрашний день обязательно был солнечным!
- Как же?
- Нужно просто лечь спать пораньше! Где-нибудь в 10 вечера!
- Да… так просто?
- Да, я замечала. Это ВСЕГДА срабатывает! Только нужно уже в 10 часов лежать в кровати и перед сном обязательно подумать о чем-нибудь хорошем!
|
|
|
- Ну, это не сложно, я всегда так делаю. Думаю о хорошем перед сном, но только в 12- часу! – засмеялся Кузнечный.
- Нет, это так не работает! Это же РИТРУАЛ! Все должно произносится и делаться вовремя!! - объяснила девочка.
Спать легли они так - Чухлинка на кровати, А Чарли Кузнечный рядом – на коврике. Чухлинка спала “по методу Пэппи” – зсунув под шею скрученную майку, а ноги положив на подушку. Так снятся более красочные сны – объясняла девочка. Оба они постарались подумать о чем-то хорошем.
Чарли в эту ночь приснился такой сон – виделось ему, что он не Чарли, и вообще не человек, а целая деревня. Что дом, река, люди, которые живут в ней и ходят – это все он один – и так ему понравилось, что люди внутри него живут, и что у каждого своя голова на плечах, и у каждого свои мыслишки – а всё равно, всё одно целое. И только вот он стал задумываться: если ему это так нравится – значит чем-то он все-таки думает, и вот он стал размышлять – вроде бы самое высокое здание в деревне это храм, и должно быть я думаю им – ведь голова в теле превыше всего, а с другой стороны, есть еще и сельсовет, где крестьяне собираются и обсуждают свою “жиcь” и стало быть, эти самые важнейшие мыслительные процессы там и происходят. И от этих вот напряженных размышлений в деревне все стало расстраиваться – то сарай сгорит, то скотина рождаться перестанет, то дождь поля зальет, то засуха посевы выжжет. И решил он, что не о том он думает, и в сущности, не важно где его голова – а думать надо больше о людях да о хозяйстве заботиться.. и в этот момент он проснулся..
А Чухлинке, так как она спала без подушки, приснилось этой ночью целых два странных сна. В первом ей виделось, что она вовсе не Чухлинка, и что вообще ничего человеческого в ней нет, даже маленьких человечков. А представилось ей, что она старый проигрыватель грампластинок – и есть у нее только одна рука – это звукосниматель, и поглаживает она им пластинку и радуется. А в другом сне ей привиделось, что гуляет она по известному ей городу, и выходит она на известную ей улицу и видит дома, которые много раз видела, только на самом деле, ничего этого она раньше не видела, и на улице этой не была, и в городе этом тоже никогда не была, но казалось ей, что была и все видела. И вдруг она слышит музыку – прекрасную музыку и ей хочется понять – откуда она доносится. Она видит громкоговоритель висящий на столбе, но музыка доносится не из него. И оркестр по улице не идет, и окна домов все закрыты и неоткуда мелодии доноситься, думает она, и вдруг понимает, что звуки эти прекрасные звучат только в её голове и больше нигде, и НИКТО, кроме неё музыку эту не слышит.
|
|
|
Наступивший день и вправду оказался солнечным. Плотно позавтракав вчерашним ужином – Чарли и Чухлинка отправились на вокзал. Вокзал находился совсем рядом, так что стук колес, стыковки вагонов, объявления о приходящих и гимны в честь уходящих поездов были слышны в доме Чухлинки и днём и ночью. Чарли сказал, что такой способ передвижения – на электричке и без билета – называется “на собаках”. Вот зеленые вагоны поезда подошли к перрону. Войдя, в поезд ребята не уселись на сидения, а стали ходить по вагону, чтобы оглядеть пассажиров. Были среди них и вовсе непримечательные персонажи вроде дачников и рыбаков, но были и совсем необыкновенные. В одном купе, друг напротив друга, сидели шестеро мужчин с длинными бородами и подкрученными усами.
Куда вы едете? - спросил их Чарли.
– В Таллин, на конкурс бородачей – ответил самый длиннобородый.
- Это как?
- Туда съедутся бородачи со всего мира и судьи решат у кого самая красивая борода! –
- Ого! Вот это да..
- Да такие дела – сказал главный бородач и стал с серьезным видом накручивать усы, давая понять, что разговор ему больше не интересен.
Путники перешли в следующий вагон. На станции Зеленогорск к ним подсел человек с носом странной формы. Оказалось, что он Француз, но нос у него такой не потому, что он француз, а потому, что боксер. Он приезжал в Петербург на боксерский поединок, но здесь его ограбили и кроме всего прочего отобрали чемодан полный заработанных в бою денег. Он спросил – не дадут ли ребята ему денег на билет до Парижа? Чарли порылся в карманах, но нашел только пару мелких монет, которых не хватило бы даже на то, чтобы проехать одну станцию на электричке.
- Что, больше ничего нет? – с обреченностью в голосе спросил француз.
- Ничего – развел руками Чарли.
- Что ж, mersi – сказал боксер, перешел в другое купе и стал грустно смотреть в окно на северные, нефранцузские пейзажи.
За окном проносились сосны на макушках которых играло рассветное солнце. Запах свежей хвои смешивался с ароматом моря. Мимо взора странников проплывали бетонные платформы станций и деревянные резные залы ожидания. Казалось, что поезд едет как бы огибая земной шар, и что шар этот, на котором живут все люди - маленький и радостный. Что сейчас по громкой связи машинист объявит - “Следующая станция - Франция”, электричка сделает остановку, а потом обогнет нашу планету и вновь вернется в город Новое море.
В соседнем купе проснулся человек и, повернув шею к ребятам, спросил
- Куда это мы ОБРАТНО приехали?
- Левашово, ответила Чухлинка, - последняя станция была Левашово. Получив ответ, усталый пассажир продолжил спать, изредка похрапывая.
Ребята вновь отправились гулять по электричке и в следующем вагоне набрели на веселую компанию профессоров из Хельсинки. Они ехали в Петербург на научную конференцию посвященную вопросу – “хорошо ли видно землю, когда стоишь на краю облака”.
- А что – разве можно стоять на краю облака? – удивились ребята.
- Наука занимается не только практически полезными изысканиями, но и совершенно бесполезными, однако доставляющими удовольствие – объяснили профессора, - В сущности, не важно – можно стоять на краю облака – или нет, а важно то, можно ли стоя на облаке опустить голову и посмотреть вниз не кувырнувшись с него, то есть не потеряв равновесие, а самое главное – насколько резко облако заканчивается и не загораживают ли его собственные пары обзор для стоящего на краю. Ну и, конечно, еще важнее – получить удовольствие от разговоров обо всем этом со знающими людьми, так сказать – с профессионалами в этой области! – объяснили профессора и дружно захохотали. Профессора любят длинные объяснения.
А электричка тем временем уже ехала по Петербургу. В окне появились пыльные улицы, желтые дома с облупившейся краской, ржавые крыши. Через открытую форточку доносились крики чаек. На улицах не было машин и почти не было людей.
- Что может быть лучше, чем город ранним утром? – сказал Чарли.
- Наверняка что-нибудь да есть даже и получше! – проворчала Чухлинка. Но это не означало, что ей не нравится город ранним утром. Просто ей не нравились слишком смелые обобщения, во всяком случае, когда их делают другие люди.
|
|
|
