 |
О розыгрышах и перевертышах
|
|
|
|
(эмоциональный практикум для взрослых)
Наш сюжет по мотивам басни «Стрекоза и Муравей» явился отголоском тех высказываний детей, которые, услышав эту басню, очень жалели Стрекозу и не разделяли точку зрения Муравья. А, может быть, они правы?
Или же такой факт: многие дети бурно реагируют на жестокие (и справедливые?!) расправы в некоторых сказках. Как к этому относиться?
Как ни упрощай жизнь специально для детей, а проблемы остаются. И дети их чувствуют. Поэтому не старайтесь всегда дать только определённый и однозначный ответ на все вопросы и сомнения ребёнка. Не бойтесь уронить свой авторитет в глазах ребёнка. Наоборот, упрощённое однозначное решение впоследствии будет разоблачено самой жизнью, другими людьми и детьми. Вот тогда авторитет взрослого и зашатается.
Гораздо лучше и интереснее обсудить с ребёнком разные варианты и возможно, сознаться, что вам это, например, ещё не совсем ясно и т. д. Вы тогда убедитесь, каким интересным собеседником может оказаться даже очень маленький ребёнок. Он может натолкнуть вас на то, чего вы уже не замечаете, разучились видеть.
А что касается шуток, розыгрышей. Они, конечно, наполняют жизнь положительными эмоциями, радостью, смехом. Дети обожают перевертыши. Поэтому они так любят книги К. Чуковского, Д. Хармса, Э. Успенского и т. п.
Только, как говорит уже известная вам девочка из XIX века Натали, шутки должны быть остроумными и не обидными.
ПИФ-ПАФ… ОЙ-ЁЙ-ЁЙ
— Ну, что же… — протянула Натали. — Хотите ещё попутешествовать? Ладно. А куда бы вы хотели отправиться сейчас?
— Ой, я хочу попасть в страну говорящих зверей, чтобы я понимала их язык, — прокричала Даша.
— Нет, нет, это не интересно, — старался перекричать сестру Миша. — Мне папа читал про отважных охотников. Я хочу поохотиться с настоящим ружьём.
|
|
|
— Да-а? — вскинула брови Натали. — Поохотиться? — Натали почему-то задумалась. — Хотя ведь в нашем веке тоже охотились. Был такой писатель Иван Сергеевич Тургенев. Знаете?
Ребята в ответ промычали что-то неопределённое. Деликатная Натали не стала добиваться от них ответа, а только грустно вздохнула.
— Так вот, Иван Сергеевич Тургенев очень любил охотиться. Но он скорее бродил с ружьём по лесам. И Некрасов тоже.
Натали, видно, опять хотела спросить, но раздумала и продолжала:
— Главное — как охотиться.
— Я хочу стрелять. Пах-пах, — Миша вскинул воображаемое ружьё и прицелился в Дашу.
— Дурак, — отрезала Даша и запнулась, посмотрев на Натали.
— Вы неисправимы. Я очень огорчена. — запечалилась Натали. И дети поняли это и по её лицу, и по незнакомым, но в устах Натали уже узнаваемым певучим французским словам, внутри которых как бы перекатывались трескучие горошинки.
— Ну, хорошо, — сказала, наконец, Натали. — Возьмите вот эти карандаши и нарисуйте на стене то, что вы хотели бы увидеть.
— Как на стене?! — в один голос удивились дети. Но не слушая объяснений Натали, они уже двинулись к стене и с радостной готовностью ткнулись грифелями в обои. Потом стали обдумывать рисунки.
— Вы не беспокойтесь, пожалуйста, — тем временем успокаивала Натали — Я вам дала волшебные карандаши. Потом я смахну ваши рисунки своим волшебным веером, и стена станет такой же чистой, как и была. Дети, едва начав рисовать, замерли.
— А ты подари нам карандаши, Натали? — решился Миша. Глаза его горели, а неверная рука провела кривую линию.
О, это невозможно. Я очень сожалею, господа. Эти карандаши волшебные и их нельзя выпускать в обычную жизнь. Они могут попасть в руки недобрых людей. А это опасно.
Миша рассмеялся: «Да, чем же карандаши-то опасны?!»
|
|
|
— Не торопитесь, Миша. Вы всегда очень спешите. Рисуйте, пожалуйста.
Даша уже закончила рисовать своего зайчика и с удовольствием любовалась им, когда приоткрытое окно внезапно распахнулось, как выстрелило. В детскую ворвался стремительный, ледяной поток воздуха. Этот вихрь подхватил волшебный веер Натали и, как рукой, вёл им по стене. Страусовые перья жалобно шоркнули. И тут же стена стала стеклянной и прозрачной, а за ней, как через окно, был виден таинственный, одновременно манящий и пугающий лес. В лесу за прозрачной стеной росли деревья, трава и цветы такие, каких дети никогда не видели.
Лес не только колыхался и двигался всеми своими ветками за стеклом, но вздыхал, охал, ахал, даже рычал. Даша на всякий случай отступила на несколько шагов от стеклянной стены, пугающей загадочной таинственностью леса. Но Миша остался на месте очень близко от стекла. Он вовремя вспомнил, что он мальчик и не должен так явно пугаться, поэтому Миша изо всех сил старался удержать на месте свои ноги, которые тоже очень хотели сделать несколько шагов назад.
Натали внимательно приглядывалась к тому, что происходило за стеклом. Похоже, она тоже не знала, что это за страна.
Из леса в комнату прорвалась слабо слышная вначале песенка:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять…
И из-за каких-то недобрых деревьев вышел… Кто бы вы думали? Зайчик. Он был очень-очень похож на Дашиного, нарисованного, и в то же время на ряженого мальчика. Зайчик в этом непонятном лесу казался совсем беззащитным и как будто не понимал этого.
…Миша вздрогнул. Он уже понимал кое-что: догадался, что будет дальше.
— Нет, нет! — закричал мальчик, но было поздно.
Зловеще треснул сучок, и узорчатую листву пропорол сверкнувший металлом ствол охотничьего ружья. Из-за дерева высунулась злобно-весёлая физиономия охотника.
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в зайчика стреляет.
…Раздался выстрел…
— Пиф-паф, ой-ёй-ёй…
— Умирает зайчик мой, — издевательски продекламировал охотник.
Зайчик удивлённо взглянул, как показалось Мише, прямо ему в глаза, слабо улыбнулся, как бы не понимая, что произошло. Качнулся и упал…
|
|
|
Миша опустил глаза, и в тот же миг лес за стеклом, как одеялом, накрыла кромешная мгла.
Мише было тяжело, муторно на душе, не хотелось ни на кого смотреть, поэтому он внимательно изучал расположение половиц паркета. Какая-то неуловимая мысль беспокоила мальчика, и вдруг он поймал эту мысль:
— Вспомнил! Ура! — закричал он так громко, что в застеклённом лесу испуганно ухнул филин. — Вспомнил. Там дальше есть ещё слова:
«Принесли его домой,
Оказался он живой».
— Вот! Это же шутка! — Миша облегчённо вздохнул, улыбнулся и вопросительно взглянул на Натали.
Но почему-то прекрасно воспитанная девочка не ответила ему своей улыбкой.
— Мне очень не хотелось бы вас огорчить, Мишель, но, к сожалению, это — шутливая песенка у наших детей, а там… — Натали махнула своей тонкой ручкой на стену, на которой темнел экран, — а там… совсем не до шуток. Я теперь узнала, что это за страна. Это Гневия, а прямо за лесом город Злобинск. Бог, наверное, отвернулся от них, злобинских жителей.
— Почему отвернулся? — упавшим голосом спросил Миша.
От тёмного экрана невозможно было отвести глаз. Там что-то сгущалось, зрело, и, казалось, ужас, тёмный, непонятный ужас, выдавив стекло, хлынет в комнату.
Дети прижались к Натали.
— Не бойтесь, мои дорогие. Мы в безопасности. А Бог отвернулся от них потому, что там почти не осталось места добру, только зло и страх. Давным-давно эти люди жили хорошо и счастливо. Но вот однажды власть захватили злобы. Королём у них стал Злоб Кровавый. Ему стало служить целое войско самых злых воинов, среди них было очень много трусливых злобов. И именно потому, что они боялись и своего короля, и своего народа, они стали очень злобствовать. Всех остальных они держали в страхе. Каждый дрожал за себя и самое страшное — за своих близких. Злобы могли ворваться в любой дом, и люди исчезали, как будто их и не было на свете.
Главные злобы жили в Злобинске, который раньше назывался Звездинск, но потом Злобинск переименовали в Великозлобинск, а все поселения вокруг Злобинска стали называться Страхово-1, Страхово-2, Страхово-3 и т. д.
|
|
|
Простым людям запрещалось давать детям по своему желанию имена; так постепенно все забыли свои имена, а новых не давали. На каждого надевалась большая рубаха из неснашиваемого материала — роба, и впереди на ней был проставлен номер: Роб-первый, Роб-второй, а на спине — откуда и где живёт. Вот, например, Роб-пятый из Страхово-6. Так все стали робами и злобами.
Но всё не так просто. Злобы сами временами очень боялись. Страх порой брал за горло самого Злоба Кровавого. Когда он был не в силах справиться со своим страхом, он надевал маску на своё дрожащее всеми складками лицо. На маске было лицо с чертами, но решительное и жестокое. Когда Злоб Кровавый выступал перед своим народом, он надевал маску Злоба Великодушного, когда он появлялся на празднике, он выбирал маску Злоба Весёлого и Поющего. Но сквозь прорези в масках злобов всегда выдавали глаза — в них всё время переливались и мерцали ненависть и ужас.
Злобы-воины тоже имели много масок на все случаи жизни. У некоторых было их так много, и они надевали маски одну на другую, что многие в конце концов потеряли свои лица.
— Как это? — воскликнул Миша.
Он и Даша, как на спасение смотрели на прекрасное и печальное лицо Натали. Её лицо в полутьме комнаты светилось и успокаивало душу. Хотелось смотреть на неё всегда. Но Натали рассказывала страшную историю.
— Это трудно понять, вы ещё маленькие. Но поверьте мне, что люди, которые губят свою душу злобой, теряют и своё человеческое лицо. Они путали маски и иногда надевали не ту, которую следовало. И тогда они тоже исчезали, как и робы.
Робам не разрешалось надевать маски. Злобы следили за их лицами и старались, чтобы страх на лицах робов не уменьшался.
Только дома, с детьми робам полагалось надевать маску — с добрым и поучающим выражением.
Дети чаще всего были тихими и молчаливыми. Они всё время испуганно озирались по сторонам, и, вырастая, становились или робами, или злобами. Потому, что даже воздух в этой стране был пропитан страхом и ненавистью. И все вдыхали этот воздух…
Натали остановилась и тяжело вздохнула.
— Чтобы никто не помог робам, всё государство обнесли такой высокой стеной, что снизу не видно было, где она кончается. А сверху по стене ходят стражники. Их здесь ещё называют охотниками. Они охотятся за теми, у кого изменилось выражение лица — начинал пропадать страх в глазах, у кого появлялись первые нотки решительности в голосе. Таких быстро выслеживали, и они тоже исчезали из жизни.
Натали закончила свой рассказ. Дети подавленно молчали. А тем временем за экраном что-то происходило.
|
|
|
Замелькали огни, задвигались тени. Наконец, стало видно, что это злобы-охотники с оружием и фонариками. Они искали что-то или кого-то в своём устрашающем лесу. «Может быть, там такие чудные растения потому, что они тоже дышат этим воздухом?» — подумала Даша.
На некоторых злобах были надеты маски рычащего волка, оскалившегося льва и других хищников. Они даже рычали как хищники.
— Вон он, нашёл!! — вдруг завопил один из охотников. И он вытащил из кустов бедного зайца.
— Давайте повезём его домой, может, он ещё живой, — заявил другой.
— Откуда он вообще появился у нас? Это — чужак, это — не роб и не воин. Снимите с него эту дурацкую заячью маску, — кипятился третий.
Миша и Даша бросились к экрану и приплюснулись к нему носами. Под сорванной маской оказалось лицо — веселое, смелое, а глаза удивленно смотрели на склонившиеся над ним жуткие морды.
Что же будет дальше? В лесу стало очень тихо. Вдруг раздался тоненький прерывающийся звук.
— Это — СОС — сигнал о помощи, — внесла ясность Натали.
— Натали, его надо спасать, они же его сейчас увезут, — закричала Даша. — Это я виновата. Я его нарисовала. А мой рисунок ожил в этой страшной стране.
— И мой тоже, — прошептал Миша.
— Что вы, дорогие? Вы совсем не виноваты! Вы же не знали… Просто все так сложилось… — забеспокоилась Натали.
Она взяла в руку волшебный карандаш и нарисовала рядом с экраном циферблат и часовые стрелки на нём. Стрелки показывали ночное время.
Натали стала переводить стрелки нарисованных часов назад. Стрелки не поддавались. Натали приложила все свои силы. Стрелки скрипели и сопротивлялись, но тащились назад.
На экране начали происходить чудеса — воины, наклонявшиеся над парнем, накрыли его лицо заячьей маской, разогнулись и быстро-быстро поднялись. В лесу стало темно и тихо. Потом стало светло. И опять всё пошло совсем в обратном порядке: упавший Зайчик поднимается, огонь выстрела и пули уходят в ствол, охотник и ружьё исчезают за листьями. Зайчик начинает петь песенку с конца, поэтому ничего не понятно.
— Теперь скорей спасай его. Держи карандаш. Скорей!
— А как? Как? — Даша перепугалась, что не придумает, как спасти.
— Рисуй, рисуй, прямо на стекле, — подсказывала Натали.
— Давай я. Я нарисую танк, — стал вырывать карандаш у Даши брат.
— Нет, нет, Мишель. Это должна сделать Даша. Это же её рисунок погибает. Даша, скоро будет поздно, — торопила Натали.
Тогда Даша стала рисовать огромную птицу и шептала ей: «Спаси! Спаси!»
Когда Даша кончила рисунок, Натали прижала к нему веер и птица исчезла, как будто веер стёр её. Но что это? Птица уже там. Она живая, огромная. Зайчик срывает с себя заячью маску и садится на спину птице. Птица трескуче хлопает крыльями и взмывает вверх. Вот уже они превратились в крошечную точку в небе.
Даша, забывшись, помахала им рукой.
И тут в лес нагрянули охотники-злобы и опять начали поиск. Но дети даже не обращали внимания на их возню за экраном.
Даша заморгала глазами и дрогнувшим голосом спросила Натали:
— Одного мы спасли. Куда бы они не прилетели: в Удивляндию, в Дайнию, в Еслибы-да-Кабынию — везде будет лучше, чем в Гневии, но как остальные, мы же их всех спасти не можем!.. Да, Натали?
— Да, конечно, они должны сами побороть свой страх. Ведь злобы их тоже боятся. Робы должны уничтожить маски злобов и, конечно, разрушить стену…
— Но всё-таки, Натали, дорогая, давай что-нибудь придумаем… — молила Даша.
— Нет, к сожалению я не могу. — и Натали так выразительно покрутила головой, что стало ясно — упрашивать бесполезно.
А за экраном тем временем сгущался мрак.
— Я придумал, — и Миша умоляюще посмотрел на Натали. — Мы ведь можем посмотреть, что у них случится потом, через много-много лет. Натали? Могла бы ты перевести стрелки часов намного вперёд? А то мы не сможем заснуть ночью.
И Миша с Дашей уставились на Натали. Натали долго молчала, опустив голову. Наконец, согласилась:
— Конечно, не следует так играть Временем: гонять его туда и обратно… Но я сама виновата. Допустила, что вы столкнулись с кошмарной Гневией…
— Нет, нет! — возразил Миша. — Нам надо было это узнать.
— Всё-таки, вы ещё маленькие, господа, — продолжала сомневаться Натали. — Может быть, вам не стоит видеть и знать?..
— Нет! — воскликнули уже вместе брат и сестра. — Стоит! Надо!
— Ну, хорошо. Я согласна… — и Натали нарисовала другие часы, на которых цифрами были отмечены годы, даже десятки лет.
— Переведём сначала на 50 лет вперёд, — сказала Натали и с большим напряжением перевела стрелки.
Экран резко вспыхнул. Стала видна жаркая пыльная улица, обрамлённая зданиями-крепостями. На многих окнах — решётки.
— Что же это — всё тюрьмы? — забеспокоилась Даша.
— Я не знаю, — еле слышно ответила Натали. Она была очень бледна.
На улице появился воин-злоб. Он был весь закован в железо и вооружён фантастическим оружием. В каждой руке у него было по маске: когда, он поворачивался к домам-крепостям, то прикладывал к лицу маску с выражением льстивого поклонения и страха, а когда поворачивался к тюрьмам, то — маску с выражением устрашающей ненависти и даже рычал.
В какой-то миг он повернул к экрану своё собственное лицо — оно оказалось растерянным, с глазами, полными ужаса. А через экран было видно, что даже жаркий воздух дрожал от ненависти и страха.
— О, Боже мой! По-моему, это конец! — голос Натали дрожал и пальчики тоже, но она с трудом всё-таки перевела стрелки часов ещё на 30 лет.
…Но что это?!! За экраном стоял злоб-войн и клялся в вечной верности Злобу Кровавому, который восседал на высоченном троне.
Миша и Даша закрыли лицо руками. Им не хотелось этого видеть. Но за стеклом вдруг вспыхнул яркий свет и грянул такой гром, что дети не сразу поняли, что это — театр, на сцене закончился спектакль, и зрители в зале благодарили артистов за чудесную игру. Артисты сняли маски и подошли к краю рампы. У всех были прекрасные разные лица: усталые и счастливые. Потом вышел Главный и сказал, обращаясь к залу:
— Будем же всегда помнить наше прошлое, господа! Желаю вам добра, звездинцы.
Натали вскинула брови, а потом улыбнулась.
А Даша с Мишей приглядывались к последнему ряду зала, там сидел парень, который показался им очень знакомым. И вдруг произошло невероятное: парень повернулся к экрану, весело подмигнул ребятам и приставил к голове два пальца.
— Это же наш Заяц, — завизжала Даша. — Смотрите, он же показал нам ушки.
— Вам это почудилось, — засомневалась Натали.
Она ничего этого не заметила. Но дети-то были уверены — это он.
— Может быть, это — его внук, — предположила Натали.
— Какая разница, — отрезал Миша. — Главное, что он нас узнал.
— Это невозможно. Времена, не пересекаются, — начала Натали, но вдруг споткнулась и посмотрела на себя в зеркало так, как будто бы впервые себя увидела.
Но тут за дверью зашлепали тапочки. Это бабушка шла заглянуть в детскую. Натали в одну секунду взмахнула веером. Экран исчез, а дети уже спали в кроватках. Но самой Натали пришлось спрятаться за портьеру. Бабушка заглянула, убедилась, что всё в порядке, и зашлёпала в свою комнату.
А Натали шагнула на подоконник и через минуту в небе летела неизвестная прекрасная звезда.
Когда брат с сестрой проснулись утром, они сразу бросились к стене. И вот, хотите верьте, хотите нет, они без труда обнаружили квадрат, внутри которого узор обоев выгорел гораздо больше, чем за рамкой этого квадрата. Там как раз был экран. Правда, родители и бабушка ничего этого не замечали. Как они только смотрят?!
|
|
|
