 |
Естественноправовые концепции общественного договора
|
|
|
|
Различные естественноправовые представления о договорном происхождении государства и закона встречаются уже в древности.
Так, договорную концепцию возникновения государства развивал уже древнекитайский мыслитель Мо-цзы (V в. до н.э.). В древности, писал он, между людьми царила вражда, не было управления и наказаний, «у каждого было свое понимание справедливости» [13]. «Беспорядок в Поднебесной был такой же, как среди диких зверей. Поняв, что причиной хаоса является отсутствие управления и старшинства, люди выбрали самого добродетельного и мудрого человека Поднебесной и сделали его сыном неба... Только сын неба может создавать
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 218
единый образец справедливости в Поднебесной, поэтому в Поднебесной воцарился порядок» [14].
Как результат договора людей между собой об их общей пользе и безопасности трактовал государство и право древнегреческий мыслитель Эпикур (IV–III вв. до н.э.). «Справедливость, происходящая от природы, – писал Эпикур, – есть договор о полезном – с целью не вредить друг другу и не терпеть вреда» [15].
Идеи договорного происхождения государства и права получили широкое распространение в Новое время.
Эти идеи развивались такими представителями раннебуржуазной политико-правовой мысли, как Г. Гроций, Т. Гоббс, Б. Спиноза, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, А.Н. Радищев и др.
Г. Гроций (1583–1645), различая право естественное (веления здравого разума) и право волеустановленное (позитивное право), также и государство трактовал как явление воле-установленное, возникающее в результате договора людей (их волеизъявления). «Право внутригосударственное, – писал он, – есть то, которое исходит от гражданской власти. Власть гражданская господствует в государстве. Государство же есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» [16]. К взаимному общению и заключению такого договора, согласно Грецию, побуждает людей их разумная природа – «мать естественного права»[17]. Естественноправовой характер носит и требование соблюдения договора о создании государства (гражданского сообщества).
|
|
|
Догосударственное (естественное) состояние Т. Гоббс (1588–1679) изображает как «состояние войны всех против всех» [18]. В естественном состоянии, где нет общей власти, закона и справедливости, каждый имеет право на все – в этом и состоят его естественное право и свобода. В этих условиях разум человека предписывает требование искать мир и следовать ему. Таков, по Гоббсу, смысл первого и основного естественного закона. Из него вытекают и все остальные естественные законы, которые требуют отказа каждого от своих естественных прав в интересах мира и безопасности, выполне-
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 219
ния договоров и соблюдения правила: не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе.
Требования этих естественных законов побуждают людей заключить договор об учреждении государства (суверенной общей власти), держащего людей в страхе и направляющего их действия к общему благу. «Таково, – писал Гоббс, – рождение того великого Левиафана, или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой. Ибо благодаря полномочиям, данным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к миру внутри и к взаимной помощи против внешнего врага. И в этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая может быть определена как единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как оно сочтет это необходимым для их мира и общей защиты» [19].
|
|
|
Договорную концепцию Гоббс, таким образом, использовал для обоснования абсолютистского государства, суверенная власть которого носит произвольный и бесконтрольный характер. С подобных этатистских позиций он трактовал и закон государства (позитивное право) как обязательство, налагаемое на граждан. «Правовая сила закона, – подчеркивал он, – состоит в том, что он является приказанием суверена»[20]. Это приказное правопонимание легло в основу всего последующего позитивистского учения о праве.
Во многом сходную концепцию договорного установления государства обосновывал и Б. Спиноза (1бо2–1677). В своих общих интересах люди, заключая такой договор, переносят свою мощь (т.е. свое естественное право) на учреждаемую верховную власть, которая приобретает «высшее естественное право на все, т.е. высшее господство, которому каждый будет обязан повиноваться или добровольно, или под страхом высшего наказания» [21]. Правда, Спиноза (в отличие от Гоббса) отвергает абсолютистское государство и признает за гражданами
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 220
некоторые неотчуждаемые права, которые ограничивают государственную власть [22].
Либеральную концепцию договорного происхождения и назначения государства развивал Дж. Локк (1632–1704). Естественный закон, утверждал он, и в естественном, и в государственном состоянии одинаково «требует мира и безопасности для всего человечества»[23]. Но в естественном состоянии, где свобода и равенство людей обеспечиваются лишь посредством самозащиты, нет достаточных средств для реализации требований естественного закона и гарантий соблюдения естественных прав и свобод каждого. Разумное преодоление этих недостатков естественного состояния ведет к общественному договору об учреждении государства, причем «великой и главной целью объединения людей в государство и передачи себя под власть правительства» [24] является обеспечение неотчуждаемого (и в условиях государственной жизни) естественного права каждого на его собственность, т.е. его жизнь, свободу и имущество.
|
|
|
Договорные отношения людей (всех вместе и каждого в отдельности) с государством – это, по Локку, постоянно длящийся и обновляющийся процесс, основанный на принципе согласия. В соответствии с этим принципом народ, будучи источником суверенитета, имеет право свергнуть деспотическую власть как нарушителя условий общественного договора. Также и каждый отдельный человек, достигнув совершеннолетия, сам решает вопрос о том, присоединиться ли ему к общественному договору и стать членом данного государства или покинуть его.
С революционно-демократических позиций идею общественного договора трактовал Ж. Ж. Руссо (1712–1778). В своей работе «Об общественном договоре» он характеризует естественное состояние как строй всеобщей свободы и равенства. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства начинается борьба между бедными и богатыми. Выход из такого состояния был найден с помощью соглашения о создании государственной власти и закона, которым будут подчиняться все. Но потеряв свою естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Неравенство частной собственности, дополненное политическим неравенством, привело, согласно Руссо, в конечном счете к абсолютному нера-
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 221
венству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.
Бичуя такое ложное, порочное и пагубное для человечества направление развития общества, государства и всей человеческой цивилизации, Руссо с позиций защиты народного суверенитета выдвигает свой проект общественно-договорного «исправления» истории – создание Политического организма как подлинного договора между народами и правителями. Цель этого подлинного общественного договора Руссо видит в создании «такой формы ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде» [25].
|
|
|
Благодаря общественному договору каждый, передав в общее достояние и поставив под единое высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, превращается в нераздельную часть целого. Последствия общественного договора, по Руссо, таковы: «Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое [26], образующееся, следовательно, в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданской общиной, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою – при сопоставлении его с ему подобным. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам Государства» [27].
Общественный договор дает политическому организму (государству) неограниченную власть над всеми его членами (участниками соглашения); эта власть, направляемая общей волей,
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 222
и есть единый, неделимый и неотчуждаемый суверенитет народа. При этом пределы государственной власти в ее взаимоотношениях с индивидами, согласно Руссо, ставятся тем, что «суверен, со своей стороны, не может налагать на подданных узы, бесполезные для общины; он не может даже желать этого, ибо как в силу закона разума, так и в силу закона естественного ничто не совершается без причины» [28].
Однако все эти уверения об идиллических отношениях между народом-сувереном и подданными начисто разрушаются утверждением самого Руссо о том, что суверен не связан собственными законами. К тому же Руссо отвергает принцип разделения властей и иные гарантии соблюдения прав и свобод человека в государственном состоянии.
Под заметным влиянием учения Руссо идеи договорного происхождения государства отстаивал А.Н. Радищев (1749– 1802). С позиций защиты суверенитета народа, естественных прав человека и республиканской формы правления он подчеркивал, что цель договорно формируемого государства – это «блаженство граждан».
|
|
|
На идеи общественного договора опирались американские мыслители (Т. Джефферсон, Т. Пейн и др.) XVIII в. при обосновании суверенного права народа США на независимость от Великобритании и на формирование своего самостоятельного государства. Эти идеи нашли свое выражение и первое в истории официальное закрепление в Декларации независимости США (1776), автором которой был Т. Джефферсон (1743–1826). В этой Декларации от имена народа США, в частности, утверждается: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены своим создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью» [29].
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 223
Своеобразную философскую концепцию договорного возникновения государства обосновывал И. Кант (1724–1804). «Государство, – писал он, – это объединение множества людей, подчиненных законам права» [30]. Но так называемый общественный договор о переходе от естественного состояния к гражданскому, учреждении государства и т.д. – это, по Канту, «не факт (более того, как таковой он вообще невозможен)», а «всего лишь идея разума, которая, однако, имеет несомненную (практическую) реальность» [31]. В этом смысле идея (требование) разума о реализации всеобщего блага и переходе от естественного состояния к гражданскому (государственному) состоянию, основанному на началах права, играет ту же роль, что и общественный договор.
Регулятивная сила идеи разума, согласно Канту, в некотором отношении эквивалентна силе договора, поскольку, разделяя некоторую идею и действуя в направлении реализации ее требований, люди действуют практически так же, как если бы они специально договорились о том же самом (в форме общественного договора). Существенная разница здесь, правда, в том, что требования идеи разума безусловны (отсюда и безусловный характер кантовского категорического императива – веления разума), тогда как договор по своему существу, предмету, содержанию и т.д. условен, может быть изменен, расторгнут и т.д.
Подобная интерпретация Кантом общественного договора как идеи разума свидетельствует о философской рационализации им представлений об общественном договоре и одновременно о его определенном расхождении с предшествующими концепциями договорного возникновения государства и права.
С последовательной критикой договорной теории происхождения государства выступил Гегель (1770–1831). Договор, отмечал он, исходит из произвола договаривающихся лиц, и в договоре представлена лишь воля этих лиц, тогда как государство – это «в себе и для себя всеобщая воля» [32]. Кроме того, «предметом договора является единичная внешняя вещь»[33], поскольку только такая вещь может быть отчуждена по произволу договаривающихся лиц. Поэтому, замечает Гегель, ошибочно подводить под понятие договора брак, как это делает Кант. «Также, – продолжает Гегель, – не состоит в договорном от-
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 224
ношении природа государства независимо от того, рассматривается ли государство как договор всех со всеми или как их договор с государем или правительством. Привнесение договорного отношения, так же как и отношений частной собственности вообще, в государственное отношение привело к величайшей путанице в государственном праве и действительности» [34].
В целом следует отметить, что договорные концепции государства и права сыграли заметную прогрессивную роль в развитии либерально-правовых и демократических представлений о сущности и назначении государства, о правовой организации государственной жизни, неотчуждаемых правах и свободах человека и т.д.
Идеи общественного договора (в той или иной модификации) не потеряли свое значение и в наши дни. Их влияние особенно отчетливо проявляется в переломные периоды политической жизни той или иной страны, когда в процессе смены общественного и государственного строя актуализируется проблема социальной легитимации новых государственно-правовых институтов, общественного согласия с новыми политическими порядками и т.д. В наше время такая учредительно-легитиматорская роль общественного договора, как правило, падает на новую Конституцию, особенно если она в ходе референдума получает одобрение и поддержку явного большинства народа.
Потенциал идеи общественного договора в современных условиях может быть использован, как об этом свидетельствует политический опыт постсоветской России, и в иной форме, например в виде «Договора об общественном согласии» (апрель 1994 г.), подписанного руководителями органов государственной власти, политических и общественных объединений России и сыгравшего определенную позитивную роль в деле преодоления угрозы гражданской войны, упрочения нового конституционного строя и в целом стабилизации социально-политической ситуации в стране.
Предыдущий | Оглавление |Следующий
[1] Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 1, М., 1969. С. 72.
[2] Там же. С. 73.
[3] См.: Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. С. 146.
[4] Там же. С. 179.
[5] Руссо Ж. Ж. Трактаты. М., 1969. С. 161, 162.
[6] Там же. С. 164.
[7] Гегель. Философия права. М., 1990. С. 316.
[8] Гегель. Философия права. М., 1990. С. 316.
[9] Там же. С. 317.
[10] Там же. С. 317–318.
[11] Там же. С. 309.
[12] Puchta G.F.Cursus der Institutionen. B.I, 5. Aufl. Leipzig, 1856.S. 46.
[13] Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972. С. 191.
[14] Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972. С. 191.
[15] Материалисты Древней Греции. М., 1955. С. 217.
[16] Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. С. 74.
[17] Там же. С. 48.
[18] Гоббс Т. Указ. соч. С. 115.
[19] Гоббс Т. Указ. соч. С. 146–147.
[20] Там же. С. 214.
[21] Спиноза Б. Избранные произведения. Т. 2 М., 1957. С. 207.
[22] См.: Спиноза Б. Избранные произведения. Т. 2. С. 217, 302–303.
[23] Локте Дж. Избранные философские произведения. Т. 2. М., 1960. С. 8.
[24] Там же. С. 72.
[25] Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969. С. 160.
[26] В оригинале «personpublique», т. е. публичная персона или публичная личность.
[27] Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969. С. 161–162.
[28] Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права. С. 172.
[29] Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М., 1984. С. 182.
[30] Кант И. Соч. Т. 4. Ч. 2. С. 87.
[31] Там же.
[32] Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 129.
[33] Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 129.
[34] Гегель Г. В. Ф. Философия права. С. 129
6. Концепции насилия
7. Психологические концепции
8. Марксистская концепция
9. Либертарно-юридическая концепция
Концепции насилия
Представители данного направления трактуют возникновение государства и права как результат насилия (внутреннего или внешнего).
Представления о внутреннем насилии в качестве причины возникновения государства и права развивал Е. Дюринг.
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 225
Насилие одной части первобытного общества над другой, по Дюрингу, – это тот первичный фактор, который порождает политический строй (государство). В результате такого насильственного порабощения одних другими возникают также собственность и классы.
Представления о внешнем насилии как определяющем факторе возникновения государства и права развивали Л. Гумплович, К. Каутский и др.
Л. Гумплович исходил из того, что человек – существо стадное и потому всегда руководствуется мнением своего стада, орды, сообщества. Последние же для самосохранения всегда стремятся к расширению своего влияния и могущества, к увеличению своего благополучия. Это, по Гумпловичу, и лежит в основе войны различных рас, стремления одних племен и сообществ подчинить себе другие, поработить и эксплуатировать их. Так возникают государства, так происходят и последующие расширения их территорий, возникновение больших империй и т.д. К последствиям завоевания Гумплович относит также имущественное и социальное расслоение населения возникающего государства на касты, сословия, классы.
«Никогда и нигде, – писал Гумплович, – государства не возникали иначе, как через порабощение чужих племен одним или несколькими союзными и объединенными племенами» [1]. Интерпретируя с этих позиций исторические примеры возникновения государств в древности и в новые времена, он утверждал, что государства всегда основывались меньшинством пришлых завоевателей, т.е. более сильной расой, расой победителей. Причем государственная власть всегда находится в руках меньшинства.
Во многом сходными были и взгляды К. Каутского о роли завоевания. Он считал, что «всюду возникновение первых классов и государств связано с завоеванием» [2]. Государство возникает как аппарат принуждения завоевателей (победившего племени) над побежденными. И уже в рамках насильственно объединенной общности победителей и побежденных из победившего племени формируется господствующий класс, а из побежденного племени – класс эксплуатируемых.
Свои представления об определяющей роли завоевания в процессе возникновения государства Каутский стремился увязать с марксистским учением о классах. Но классы у него по-
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 226
являются не до возникновения государства (как считает ортодоксальный марксизм), а после. В этой связи Каутский писал: «Хотя эксплуатация появляется не только лишь благодаря государству и еще до появления государства существовал рабский труд и грабеж чужих племен, однако внутри общины (к которой рабы не принадлежали) появление эксплуатируемых и эксплуатирующих классов произошло лишь в результате возникновения государств, в результате насильственного объединения побежденных племен в одно большое общество под господством победителей. С этого времени существуют эксплуататоры и эксплуатируемые внутри одного и того же общества... С понятием класса тесно связано понятие государства. Если можно сказать, что вся писаная история является историей классовой борьбы, то она в то же время в равной мере является также и историей государства, по крайней мере в том смысле, в каком Маркс и Энгельс понимали это слово» [3].
Определяющую роль завоевание играло, по Каутскому, как на Западе, так и на Востоке. Также и на Востоке «лишь образование государства народом завоевателей обеспечило центральной власти силу, благодаря которой она оказалась на высоте задач, выдвинутых расширением водного хозяйства... Оросительные сооружения на Востоке целиком и полностью зависят от характера правительственной власти» [4].
Психологические концепции
Представители данного подхода усматривают истоки и основу общества, права и государства в психике людей (индивидуальной или коллективной).
Так, согласно Т. Тарду, вся история человечества, включая переход от первобытного состояния к государственному и дальнейшее развитие социальных и политико-правовых институтов, определяется такими первичными факторами, как открытие (изобретение) и подражание. При этом сущностью всякого открытия и изобретения в общественной, политической и правовой жизни людей является приспособление как способ разрешения социальных противоречий.
В качестве внутренних причин открытия и подражания Тард рассматривал желания и верования, волевые импульсы
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 227
и знания, которые впервые встречаются в мозгу мыслящего субъекта. Благодаря открытию и подражанию происходит переход от наличного конфликта соответствующих прежних мнений, общественных и политико-правовых форм, институтов и порядков к их согласованию.
Первоначальные отдельные открытия в условиях первобытного общества, по мнению Тарда, носили бессвязный характер, затем они постепенно систематизируются и гармонизируются. В результате этого процесса гармонизации, утверждал он, появились, помимо грамматики, религии, нравственности, искусства, также система законов и правительство.
Психологический подход развивал и Ф. Гиддинг, согласно которому первичным социальным фактом является сознание породы. Под этим Гиддинг понимал такое состояние сознания, в котором любое существо готово признать любое такое же разумное существо одной с ним породы. Наше поведение с теми, кто похож на нас, инстинктивно и рассудочно отличается от нашего поведения с теми, кто на нас не похож. Все общественное и политическое развитие определяется сознанием породы, проводящим различие между разными породами и расами в обширном царстве одушевленных существ. Внутри самих этих пород и рас сознание породы является основой группировки индивидов в этнические и политические союзы, классовых делений, возникновения общественных и политических сообществ.
Как результат психического единения людей трактовал общество и государство Н.М. Коркунов. Согласно его психологическому подходу, основой всего права является индивидуальное сознание.
Право как разграничение интересов и общественный порядок выражает, по Коркунову, не объективно данное подчинение личности обществу, а субъективное представление самой личности о должном порядке общественных отношений. С этих же психологических позиций он утверждал, что власть есть сила, обусловленная не волею властвующего, а сознанием зависимости подвластного. Соответственно и государственная власть – это, по Коркунову, не чья-либо воля, а сила, вытекающая из психических представлений граждан об их зависимости от государства. Он считал, что государство как общественный союз, обладающий самостоятельной властью принуждения, возникло в качестве средства осуществления права.
Как психические переживания трактовал право и государство Л.И. Петражицкий. Право сводится им к правовым эмо-
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 228
циям императивно-атрибутивного характера. Императивность правовых эмоций раскрывается при этом как состояние связанности воли индивида, переживаемое в виде авторитетного понукания и давления в сторону определенного поведения Атрибутивность же правовых эмоций состоит в том, что подобное (обязанное) поведение одного лица причитается (и переживается как право) другому лицу.
Государство и официальное законодательство рассматриваются при этом как «проекции» правовых переживаний, как «фантазмы» психики.
Марксистская концепция
Марксистская концепция происхождения государства и права опирается на историко-материалистическое учение об обществе и общественном развитии, на классовую трактовку государства и права.
Государство, согласно марксизму, возникает в результате естественно-исторического процесса развшия- первобытнообщинного строя (постепенное развитие производительных сил, разделение труда, появление частной собственности, имущественная и социальная дифференциация общества, его раскол на эксплуататоров и эксплуатируемых и т.д.) как аппарат принудительной власти экономически господствующего, эксплуататорского класса над неимущим, эксплуатируемым классом.
Исторически государство возникает как рабовладельческое государство, на смену которому – в результате общественного развития – идет феодальное, а затем буржуазное государство. Уничтожение путем пролетарской революции частной собственности как основы классов, государства и права откроет путь к бесклассовому, безгосударственному и неправовому коммунистическому обществу. Коммунистическое общество и общественное самоуправление (без государства и права) – это, согласно марксистским представлениям, определенное повторение (на более высокой ступени исторического развития) первобытного коммунизма и догосударственного общественного самоуправления первобытного строя.
Основные положения этой марксистской концепции изложены в произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса, а затем и в работах Г.В. Плеханова, В.И. Ленина и других марксистов.
Проблема возникновения государства специально исследуется в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 229
собственности и государства» [5]. Она опирается на историко-материалистическое учение Маркса и Энгельса и работу американского этнографа Л. Моргана «Древнее общество» (1877), в которой освещаются основные направления человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации.
Энгельс исследует три формы возникновения государства в процессе разложения родового строя. Самой чистой, наиболее классической формой, по оценке Энгельса, является возникновение Афинского государства: здесь государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых противоположностей, развивающихся внутри самого родового общества. В Риме государство возникает в борьбе между аристократией родового общества и бесправным плебсом, находившимся вне этого общества; победа плебса взрывает родовой строй и на его развалинах возникает государство, в котором вскоре растворяются и родовая аристократия, и плебс. У германских победителей Римской империи государство возникает как непосредственный результат завоевания обширных чужих территорий, для господства над которыми родовой строй тогдашних германцев не давал никаких средств.
В обобщенном виде Энгельс подчеркивает, что родовой строй был разрушен и заменен государством действием экономико-производственных факторов, разделением труда и его последствиями – расколом общества на противоположные классы. «Итак, – резюмирует Энгельс, – государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени его развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно» [6]. Для разрешения этих противоречий необходима новая сила – государство. «А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, – продолжает Энгельс, – не пожрали друг друга И общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» [7].
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 230
Таким образом, государство, по характеристике Энгельса, возникло из потребности держать в узде противоположность классов, и оно, за редким исключением (периоды равновесия сил противоположных классов, когда государство получает относительную самостоятельность) является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса. Государство, по Энгельсу, является связующей силой цивилизованного общества; во все типичные периоды оно является государством исключительно господствующего класса и во всех случаях остается по существу машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса.
Основными признаками государства, отличающими его от родовой организации, по Энгельсу, являются: 1) разделение подданных государства по территориальным делениям и 2) учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила. К тому же для содержания этой публичной власти, замечает Энгельс, необходимы налоги, которые не известны родовому обществу.
Экономическими причинами марксизм объясняет и возникновение восточного деспотизма [8]. В этой связи Маркс и Энгельс отмечали консерватизм восточной общины в качестве основы деспотического строя в условиях отсутствия частной собственности на землю, товарных отношений и т.д. «Эти идиллические сельские общины, – писал Маркс, – сколь безобидными они бы ни казались, всегда были прочной основой восточного деспотизма» [9]. Это обстоятельство отмечал и Энгельс: «Отсутствие частной собственности на землю действительно является ключом к пониманию всего Востока. В этом основа всей его политической и религиозной истории» [10].
В русле этих положений Маркса и Энгельса о восточном деспотизме Г.В. Плеханов усматривал корни деспотизма центральной власти на Востоке в ее деятельности по организации системы орошаемого земледелия. «Земледелие, продолжая щедро вознаграждать усилия человека, – писал он, – становится, однако, немыслимым без той планомерной организации
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 231
и дисциплины труда, которые, создав древние цивилизации, создали также и древнее деспотическое государство» [11].
В подходе В.И. Ленина к рассматриваемой теме акцент делается на антагонизме классов и на классовой природе государства: «Государство, – подчеркивал он, – есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены... И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы» [12]. В этом же духе он характеризовал государство как «машину для поддержания господства одного класса над другим», как «машину для угнетения одного класса другим» [13].
Хотя марксизм при трактовке проблемы возникновения государства, как и в остальных случаях, постоянно подчеркивает определяющую роль материальных (экономико-производственных) отношений, однако в действительности этот экономический фактор зачастую сочетается, а нередко и замещается фактором насилия. В обоснование такого крена в сторону признания роли насилия Маркс писал: «Как известно, в действительной истории большую роль играют завоевание, порабощение, разбой, – одним словом, насилие» [14]. Более того, насилию придается универсальный характер и значение экономического факта: «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция» [15].
Подобное единение насилия и экономики присутствует и у Энгельса: «... Насилие есть только средство, целью же является, напротив, экономическая выгода. Насколько цель «фундаментальнее» средства, применяемого для ее достижения, настолько же экономическая сторона отношений является в истории более фундаментальной, чем сторона политическая» [16].
Такая трактовка соотношения насилия (как средства) и экономики (как цели) явно противоречит кредо марксистского материализма, согласно которому именно средство (средства материального производства, объективно и независимо от сознания людей складывающиеся базисные, производственные
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. – М.: ИНФРА • М, 1999. С. 232
отношения и т.д.), а не цель (форма осознания действительности, т.е., согласно марксизму, нечто надстроечное, производное от базиса) составляет фундамент истории и определяет общественно-историческое развитие.
В подходе Ленина роль насилия и вовсе гипертрофируется. «Великие исторические вопросы, – подчеркивал он, – решаются в последнем счете только силой...» [17].
Противоречия марксизма в вопросе о соотношении экономики и насилия имеют свои глубинные причины и коренятся в его внутренней двойственности: марксизм выступает одновременно и как экономико-материалистическое учение, и как пролетарско-коммунистическая доктрина классовой борьбы, т.е. как доктрина классового насилия, насилия внутреннего к внешнего – от внутренней (гражданской) войны до войны внешней, мировой (мировая революция и т д.). В такой двойственности, как об этом свидетельствуют теория марксизма и практика ее реализации, классово-насильственная сторона в конечном счете берет верх над материально-экономической стороной. В словоупотреблении Энгельса, но в прямо противоположном смысле можно сказать: цель (пролетарско-классовое насилие и партийно-коммунистическая политика) господствует над
|
|
|
