Клиническая феноменология.

 

Откуда идут и с чем связаны эти три тенденции в поведении человека -шизоидная, пограничная и нарциссическая, которые проявляются в движениях, в действиях, в чувствах, в способах восприятия и в проживании опыта структурирования поля? Все, что относится к этим трем зонам, есть у каждого, и, хотя феноменологически они могут быть описаны отдельно, по мере нашего развития мы последовательно проходим все эти стадии. Следующее далее феноменологическое описание - это не психиатрические и не психологические диагнозы, а предельное выражение условий жизни каждого человека. Это естественные приспособительные механизмы для того, чтобы справляться с повседневной травмой.

Важнейший вопрос для терапевта - определение незавершенной задачи развития клиента. Если эта задача завершена, человек становится более интегрированным, переходит на следующий уровень развития. Если же нет, клиент постоянно пытается ее завершить, воспроизводя свою хроническую ситуацию, свою фрустрированную потребность в отношениях с терапевтом. Контакт зависит от двух людей. Терапевт поддерживает и делает то, что не может делать клиент, чтобы как- то сбалансировать его и побудить прожить опыт, который клиент не прожил и хронически не проживает в своей жизни.

Самое ценное в здоровом развитии - это возможность перехода от одной метапотребности к другой. Задачей терапии является восстановление гибкости контакта.

 

Шизофрения и шизоидностъ.

На больных шизофренией лежит печать отверженности. «Отверженность» является качеством, присущим этим пациентам, описанным как аутизм. Это одна из ведущих характеристик шизофрении и шизоидных расстройств. «Здоровая» шизоидность означает желание немного изолироваться, побыть одному, успокоиться и восстановиться. Это нормальная реакция людей с коммуникативной перегрузкой, от которой мы, психотерапевты, очень страдаем. Сперва стоит дать некоторое описание особенностей больных шизофренией, поскольку там как под увеличительным стеклом можно видеть характеристики, относящиеся и к шизоидности.

Аутизм - это разрушение контактов, изоляция от мира. Вначале аутизм был обозначен как расстройство, как ведущая часть негативной симптоматики. Однако, попытка «растормошить» больных шизофренией является неправильной, поскольку аутизация - это защитный механизм от перегрузок. «Роскошь человеческого общения» - весьма сомнительная ценность для больных шизофренией. Существует термин - «сензитивный шизоид». Это человек, у которого очень высокая чувствительность, с которой он пытается справиться путем аутизации. Существует «богатый» аутизм и «бедный» аутизм. Известно красочное описание богатого аутизма через метафору «замка, внутри которого идут пиры и устраиваются заговоры, однако двери в него закрыты». Богатый аутизм - это источник творчества. Существует множество исследований творчества душевнобольных. Бедный аутизм проявляется в том, что человек не контактирует, потому что не может. Это означает личностный и интеллектуальный распад.

В 60-е-70-е годы исследовали жизненный путь выпускников спецшкол, по сравнению с обычными школами. Количество психических расстройств у них оказалось на порядок выше. «Вундеркинды» впоследствии часто оказываются связаны с клиникой. Однако, существует и другая сторона того же процесса. В США в 50-е годы проводились специальные исследования в связи с вопросом - может быть, стоит стерилизовать больных шизофренией для того, чтобы улучшить генетическую ситуацию в стране? Обследовались люди, у которых оба родителя были больны шизофренией и, соответственно, социальная ситуация детства у них была сходной, все они воспитывались в специальных учреждениях. В результате выяснилось, что 1/3 из них нормально адаптировались и ничем особенным не отличались от остальной популяции, 1/3 оказались больны шизофренией и другими психическими расстройствами, а 1/3 - входили в творческую и интеллектуальную элиту нации. Зарубежные клиники для больных шизофренией, как правило, очень богаты, поскольку их содержание обеспечивается родственниками больных. Эти родственники часто оказываются достаточно выдающимися и состоятельными людьми. Можно сказать, что шизофрения поражает «передний край».

Существуют и описаны провоцирующие особенности воспитания, характерные для больных шизофренией и шизоидов. Это ситуация постоянного давления, когда ребенка все время «подгоняете сильно маниакальная мама. Ребенок не может жить в своем собственном темпе, ему постоянно приходится «спешить» и «стараться». Иными словами, такой человек постоянно оказывается на границе контакта раньше, дольше и с большей интенсивностью, чем он на это способен. Характерная ситуация: мама «влетела» в комнату, где находится ребенок, что-то очень быстро проговорила, молниеносно что-то проделала и улетела, совершенно не обращая внимания на ребенка, на то чем он занят, а ребенок после этого остается с вопросом, что это было, и с проблемой это как-то пережить. Такая мама его как бы полностью «поглотила». Такие проявления матери также являются шизоидными проявлениями, но с противоположным знаком, ее гиперактивность связана с сильной тревогой. Поэтому, когда психотерапевт начинает подгонять клиента, который «хромает на шизоидную ногу», он, психотерапевт, провоцирует и моделирует ту же патогенную ситуацию. Таких пациентов нельзя подталкивать. Если человек говорит об эмоциях, в которых вам, психотерапевту, нет места, например, об ужасе или растерянности, важно следить за тем, чтобы не «стать этой маниакальной матерью». Ужас, в отличие от страха, никак не локализован. Это контакт пациента чувством ужаса, а не с терапевтом.

Незавершенной задачей развития для шизоида является установление привязанности, поскольку существует страх, что в контакте он может быть разрушен или «поглощен». Таких пациентов терапевт может распознать по реакции своей собственной шизоидной части. В мире больного шизофренией границы или совсем не открываются, либо их нет вообще. Пациент либо сильно пугается, либо стремится «съесть» психотерапевта вместе со всеми его характеристиками и всей его жизнью. В известной комедии «А как же Боб?» пациент бесконечно влезает в жизнь терапевта, разрушая все его отношения.

Опыт, которого избегает шизоид – это опыт поглощения, уничтожения, деструкции. Для больных шизофренией характерны галлюцинации разрушительного содержания. Когда границы между внешним миром и внутренним миром разрушены все становится пугающим.

Основная пугающая эмоция у шизоидов – это ужас. Такие люди либо постоянно находятся в ужасе, либо, наоборот, совершенно ничего не боятся. Нормального среднего, адекватного ситуации уровня переживания у них не бывает.

С одной стороны, шизоид хочет замедлиться и дистанцироваться, так как мир слишком интенсивно и слишком близко подходит к нему. С другой стороны, само переживание часто очень агрессивно. Ужас есть всегда диалог двух внутренних фигур - испуганной и пугающей, агрессивной. Агрессия у такого пациента может высвободиться совершенно неожиданно. Завершенные суициды, самые ужасные самоубийства наблюдаются именно у больных шизофренией.

Для шизоидов характерны сложности с технической стороной контакта, дефицит социальных навыков, избегание отношений. С точки зрения цикла-контакта, для них трудна фаза контактирования.

У Кречмера описаны два типа строения тела у шизоидов – астеники и атлеты. Атлетическое строение связано с постоянным напряжением мышц, их повышенным тонусом, постоянной мобилизационной готовностью. Такие люди всегда в ситуации контакта напряжены больше, чем нужно, удерживая вытесненный страх. Если ребенка побуждают ходить раньше, чем он готов, прежде чем у него сформированы соответствующие группы мышц, он начинает опираться на другие мышцы, избыточно их напрягая. Поэтому у шизоида редко бывает «кошачья грация».

В терапии шизоиды склонны к интеллектуализации и заторможенному поведению. Причем интеллектуализация в контакте для шизоидов является компенсаторной реакцией, творческим приспособлением. Их характерные реакции на действия со стороны среды - растерянность, страх, замешательство. Поэтому терапевту важно быть мягким, осторожным, не давить, не навязывать свое направление, не подгонять, оставляя клиенту достаточно времени для того, чтобы он успел себя обнаружить. Не стоит сильно приближаться к такому' клиенту. Терапевту не стоит также вести себя очень эмоционально и демонстрировать бурную эмпатию. Нежелательны также слишком частые и длительные терапевтические встречи.

Шизоиды всегда чутко реагируют на избыточность, находясь в постоянном перенапряжении по поводу контактов. Поэтому терапевту надо снизить свою активность и действовать под девизом: «Не спеши, не старайся, возьми себе время....» Взрослые пациенты и клиенты сами себя подгоняют, поскольку гиперактивная стеничная мать, «встроенная» внутрь, формирует гиперкомпенсированную шизоидность. У таких людей выраженные скоростные характеристики, они планируют массу дел, постоянно пребывая в сильной тревоге. Коммуникативное напряжение игнорируется, поскольку очень высоки навыки. Эти навыки как бы «оттренированы». Гиперкомпенсированная шизоидность внешне часто похожа на нарциссизм. Отличия их однако, крайне существенны. Нарцисс, в противоположность шизоиду, крайне нуждается в поддержке, в близости и может ее переживать.

Психотерапевту, работающему с шизоидами, и. особенно, с больными шизофренией важно не давать т.н. «двойных посланий», следует быть очень ясным. Двойные послания провоцируют и моделируют ситуацию «первичного расщепления», которая вкратце может быть описана следующим образом. Если мама ребенка не любит, но на словах декларирует обратное, то ребенок оказывается перед выбором - воспринимать невербальное выражение нелюбви или вербальное выражение любви. Поскольку ребенок инстинктивно склонен выбирать любовь, он впредь будет игнорировать все невербальные эмоциональные составляющие контакта как разрушительные для него. Что же касается всего вербального материала, он будет восприниматься как поддержка, и в этой области ребенок будет усиленно продвигаться. Такие дети начинают рано говорить, читать, их очень успокаивают печатные тексты.

Теоретизирование, интеллектуализация являются механизмами совладания. Важно помнить, что здоровая шизоидность это одна из сторон нашей жизни избавиться от нее совсем невозможно и не нужно. Весь вопрос з выраженности расстройства и степени «хромоты».

 

Пограничные расстройства. Зависимость.

Основной метапотребностью, которая оказывается фрустрированной у пациентов данной группы является потребность в привязанности. Клиника нарушений при этом зависит от глубины расстройства - от невротических проявлений зависимости до симптоматики пограничного уровня.

Важнейшие качества пограничных пациентов - беспомощность и нуждаемость. Беспомощность и нуждаемость занимают место ужаса. Чувства можно определить как остановленное возбуждение. От 0 до 2-х месяцев возбуждение генерализованное и неконтролируемое. Это возбуждение, будучи остановленным, переживается как чувство ужаса. На следующем этапе развития все это возбуждение направляется на человека, который заботится о ребенке (комплекс «оживления»). Движения ребенка оказываются направленными к кому-то. Будучи остановлены, они создают ощущение беспомощности и нуждаемости. Поэтому незавершенной задачей развития оказывается отделение. «Психические роды» происходят позже, чем «биологические» за счет того, что происходит отделение. Психика всегда немного запаздывает по отношению к реальности, которая есть. Отделение происходит на протяжении всего первого года жизни ребенка и никогда не остается до конца завершенным, подпитывая ту часть личности, которая относится к привязанности. Это специальная задача - быть отделенным от других и сохранить себя. На этом этапе развития ребенок не может быть один. Следующего шага, связанного с обращением, манипулированием у него пока еще нет. Поэтому ребенок может испытывать привязанность или ужас. Если Другой уходит и привязанность не может быть обеспечена, чувство ужаса начинает разрушать хорошее состояние ребенка. Это период постоянного хождения с ребенком на руках. Если его положить, он начинает плакать. Безопасность на этой стадии развития обеспечивается за счет Другого и не может быть обеспечена собственными силами. Если тот, кто заботится, уходит, это переживается как потеря навсегда.

Избегаемый опыт у пограничных пациентов - это опыт покинутости, брошенности. Такой человек нарушает дистанцию в контакте в сторону сближения, стремится удержаться в слиянии (например, склонен заканчивать слова за другого, избыточно присоединяясь к нему).

Пугающая эмоция - подавленность, депрессия, постоянно удерживаемый ужас. Основные формы защиты - интроекция и конфлюенция. Подвергать агрессии высказывания другого опасно, поскольку он может бросить. Безопаснее проявлять готовность «заглотить» от него все, что угодно. Конфлюенция переживается как счастье.

Отношения невротических и пограничных пациентов строятся как зависимые от других. Другой человек и отношения с ним являются постоянным источником боли. Это страх боли, который хуже, чем сама боль.

Поведение этих пациентов в психотерапии характеризуется склонностью к чрезмерному эмоциональному отреагированию. Пограничные пациенты всегда выглядят более нарушенными, чем являются на самом деле, могут давать реакции, похожие на психотические. Они склонны к срывам, регрессу, постоянно стремятся нарушить личные границы психотерапевта и, вообще, очень неудобны. Таким пациентам свойственно задерживать оплату и затягивать время работы. Они нечувствительны и к собственным границам. Легко «продавливают» свои границы, если чувствуют зависимость и очень жестки и авторитарны, если оказываются у власти. Если ваши границы атакует шизоид, он будет вас «пожирать». Пограничный пациент, нарушая ваши границы, ждет, что вы с ним сделаете. Он очень хочет «на ручки», но боится, что вы его бросите.

Детская ситуация, провоцирующая развитие пограничных расстройств, характеризуется тем, что мать все время фрустрирует компетентность ребенка и его автономию. Она как бы говорит: я буду любить тебя, если ты будешь делать то, что я скажу, иначе - уходи, ты не мой ребенок. Таким образом, ребенок оказывается перед выбором - быть компетентным и голодным, остаться в одиночестве или быть зависимым и накормленным, оставаясь в слиянии. Мать в этом случае сама является беспомощной и эксплуатирует беспомощность ребенка, когда он сам еще не может справляться с ситуацией.

Терапевтические установки в работе с такими пациентами следующие: Принятие в сочетании с ясным обозначением границ и рамок взаимодействия, обеспечение как эмоциональной поддержки клиента, так и конфронтации, поддержка осознавания клиентом обеих сторон процесса. Границы создаются средой и отношениями. Агрессия - это материал, из которого сделаны границы. Терапия - это риск отношениями в «малых дозах». Важной терапевтической установкой является поддержка компетентности клиента. Следует оставить место для его собственной жизни, поскольку сам он постоянно себя игнорирует. Терапевту следует поддерживать как свои собственные суждения, так и собственные суждения клиента. Важно, чтобы клиент осознавал, что его суждения могут отличаться от суждений терапевта, а контакт при этом не разрушается.

Поддержка компетентности клиента со стороны терапевта может восприниматься клиентом как «ловушка». Он может думать, что вы, подтверждая и развивая его компетентность, собираетесь оставить его одного, чтобы он сам один со всем справлялся. Поэтому пограничные клиенты склонны изображать беспомощность.

Поскольку данные пациенты постоянно борются за разрушение границ, терапевту крайне важно заботиться о себе, быть чувствительным к собственным границам и не идти «на поводу» у пациента.

Поддержка беспомощности и бросание в ситуации беспомощности - это провокация передачи ответственности, ранней готовности довольствоваться суррогатами и, в конце концов, алкоголизма. Химические агенты имеют постоянные характеристики, в отличие от людей.

 

Нарциссизм.

 

Существуют многочисленные варианты древнегреческого мифа о Нарциссе, влюбившемся в свое отражение в воде и умершего в отчаянии от невозможности приблизиться к нему и обнять его, слиться с ним.

Популярный образ Нарцисса: полностью сосредоточенный на себе человек, обесценивающий себя, преследующий свои эгоистические нужды, не думая о других.

Описание из DSМ-Ш: грандиозное чувство собственной значимости или уникальности; заполненность фантазиями о неограниченном успехе, власти, блеске, красоте или идеальной любви; эксгибиционизм, требования постоянного внимания и обожания; холодное равнодушие; выраженное чувство ярости, неполноценности и стыда, враждебность или пустота в ответ на критику, равнодушие других или поражение; ожидание социальных привилегий, межличностная эксплуатация; отношения, колеблющиеся между двумя крайностями: сверхидеализация -обесценивание; дефицит эмпатии.

Совершенно другая картина возникает, когда психотерапевт с симпатией описывает нарциссическую личность как легко ранимую, в низкой самооценкой, очень зависимую от внимания, одобрения и любви других в сохранении своего чувства Я. Нарцисс наполнен стыдом, крайне нуждается в близости, но не способен установить ее. Он отчужден дважды - от других людей и от своего реального «Я». Он постоянно общается не с реальными людьми, а с их образами. Нарцисс центрирован на себе, но не на своем реальном Я, он слит со своим грандиозным идеализированным образом, идентифицируя себя при этом с неким базовым изъяном. При этом он отчаянно одинок, поскольку его способность к близости разрушена чувством стыда.

Незавершенная задача развития нарциссических клиентов - эмпатическая индивидуализация. Это означает, что человек не знает, как сочувствовать и сопереживать другому человеку и, в то же время оставаться самим собой. Он либо растворяется в другом, либо изолируется. Это выражается, в частности, в сложностях принадлежать любому сообществу. Как быть собой и быть с другими одновременно? Избегаемый опыт нарцисса - опыт уничтожения посредством стыда. Для него характерно отсутствие права быть таким, каков он есть и ему очень страшно встретиться с тем, что он не так уж важен для других. Нарцисс стремиться избежать разочарования, то есть не очаровываться и не привязываться, развивая механизм «опережающего отвержения». Признаком клинического нарциссизма является также избегание чувства зависти. Пугающая эмоция - чувство стыда. Для нарцисса характерно обесценивание отношений. В процессе терапии также проявляются отношения идеализации—обесценивания, вечное, характерное для нарцисса метание между «раем» и «адом». Это метание обусловливает такое качество личности как ее «би-полярность» (по Кохуту): грандиозность или ничтожество, отрицание истинного Я (Лоуэн). Свой реальный размер человек определить не может. Нарциссические пациенты склонны контролировать своих терапевтов и провоцировать «иссушающие» отношения конкуренции. Одна из особенностей нарциссов - невозможность вступать в контакт без чувства превосходства. Беда в том, что если это превосходство обеспечено, у них пропадает всякий интерес к контакту.

В одной из трактовок мифа о Нарциссе богиня Гера, отвергнутая Нарциссом, в гневе на влюбленную нимфу Эхо лишила ее речи. Теперь Эхо могла повторять только чужие слова. Она ходила за Нарциссом и все ждала, пока он скажет хоть раз слово «люблю». Она этого так и не дождалась. В лексиконе нарцисса нет слова «люблю», либо оно имеет грандиозный демонстративный смысл. Сказать просто «я люблю поспать» или «я люблю творожок» невозможно, стыдно.

Формирование нарциссизма связывается различными авторами с острым «нарциссическим ранением», вызванным ранним разрывом близких отношений со значимыми людьми или сильным эмоциональным отвержением. Другим фактором развития нарциссизма у ребенка считается отсутствие эмпатического контакта между ребенком и родителями, когда ребенок рассматривается родителями только через призму его достижений, внутренний же мир ребенка их совершенно не интересует. Со временем ребенок начинает сам так же относиться к себе и к другим

людям.

Видимо, развитие нарциссизма связано со слишком ранней автономией ребенка. Мама слишком рано убирает «мостик», существующий между ней и ребенком, слишком рано заставляет его справляться со своими нуждами одного, без поддержки. В отличие от матери пограничного пациента, бросающего его в ситуации беспомощности и фрустрируя его автономию, мать нарцисса отстраняется от ребенка, поддерживая его раннюю автономию.

Опыт контакта с матерью для ребенка - это опыт переживания мира. У шизоида - это опыт давления, ускорения и поглощения. У нарцисса - это опыт одиночества и безнадежности. Если мать ушла и не вернулась, ребенок остается со своей нуждой и с надеждой, что кто-то придет и поможет ему. В какой-то момент он справляется со своей нуждой, а этот Кто-то с этого момента становится тем, кто «не приходит». Это кирпичик, лежащий в основе фундаментального неверия человека в то, что его вообще могут поддержать, что его нужда кому-то интересна.

Взрослые нарциссы обладают массой навыков. Они справляются со сложнейшими задачами в сочетании с неумением обращаться за помощью. У них существуют большие проблемы в принятии помощи. Все это выражается не только в сложностях выражения любви и близости, но и в невозможности, по крайней мере в высочайшей сложности принятия любви со стороны другого человека. Нарцисс чувствует стыд в присутствии того, кто позволяет себе это делать. Он скорее всего будет отвергать человека, выражающего к нему любовь и при этом чувствовать колоссальную нужду в нем.

Попытка нарцисса все контролировать в подтверждение своего могущественного Я выражается в эготических реакциях. Терапевтическая установка в отношении работы с нарциссическими клиентами предполагает интерпретацию нарциссической потребности в близости и принятие со стороны психотерапевта. Главное «орудие труда» терапевта - это его аутентичность. Аутентичность терапевта, его способность проявлять человечность и сохранять при этом профессиональную позицию приобретают особую важность в работе с нарциссическими клиентами. Важна поддержка «феноменологического осознавания» клиента, его способности замечать реального, истинного себя, быть внимательным к своим телесным ощущениям и к описанию событий внутреннего мира. Это эмпатическое выслушивание, медленная терапия в зоне преконтакта, задачей которой является повышение эмоционального реагирования на «средний уровень событий», где есть ценность маленьких шагов, а не только грандиозных проектов в жизни клиента.

Существует огромное количество литературы по нарциссизму. В сборниках Гештальт 97, 2001 и 2003 (статьи Д.Хломова, Е.Калитеевской и И.Погодина) достаточно подробно описана феноменология нарциссизма и психотерапия нарциссических расстройств личности. Чтобы не перегружать данный текст, адресуем читателя к этим статьям.

В той или иной степени нарциссизм есть у каждого. Здоровый нарциссизм означает способность человека действовать, достигать своих целей, стремиться сделать что-то совершеннее и прекраснее. Проекция - механизм, приносящий облегчение, поскольку «нарциссическое жало» направлено не на себя, а на «врага».

 

Аутентичность и стыд.

С феноменологической точки зрения, человеческое «Я» — это переживание. Формирование Я связано с развитием способности ребенка к здоровой ретрофлексии, способности смотреть на самого себя, осознавать себя, встречаться с собой, поддерживать себя и признавать себя.

Видимость существования Я (образ Я) есть у всех людей. Вопрос в том, насколько человек чувствителен к своему опыту и насколько он способен его интегрировать.

Занимаясь гештальт-терапией, мы не стремимся изменить человека. Скорее, мы пытаемся помочь ему осознать, кто он есть, чтобы он заметил и признал самого себя, такого, какой есть, и научился с симпатией с собой обходиться. Это и есть то, что называют восстановлением «самости», чувствительности к себе. После этого человек уже сам выбирает то, что для него важно. Важно быть собой, а не кем-то другим.

«Верность самому себе» является выражением аутентичности. Возможно дать «функциональное» описание аутентичности (Осин, 2004). Основным условием аутентичности является чувствительность к самому себе, способность слушать себя. Первый шаг к аутентичности - осознавание человеком своих чувств как данности. Второй шаг - обретение доверия к себе, внутреннего согласия со своими чувствами, что является основой свободы выбора. Третий шаг к аутентичности человека связан с его способностью поступать так, как он считает нужным. Человек постоянно выбирает, следовать своему собственному пути или отказаться от него. Четвертый шаг к аутентичности предполагает способность прислушиваться к сомнениям, ретроспективное доверие к себе.

Аутентичность - это способность сказать: я есть. Я такой и я согласен с этим. И я буду поступать в соответствии с самим собой. Человек не может стать аутентичным раз и навсегда. Аутентичность - это качество бытия и свойство процесса.

Можно предположить существование связи между аутентичностью и стыдом (Е.Калитеевская).

Динамика self в цикле контакта отражает динамику процессов переживания «Я» в различных стадиях организации опыта.

«Я» различно на разных стадиях цикла контакта: Я - рождающееся, Я -выбирающее и действующее и Я - интегрирующее, нарративное Я. Стыд возникает тогда, когда возникает переживание, что «я не равен самому себе». Таким образом, можно допустить, что стыд выступает регулятором аутентичности, чувственным сигналом, индикатором процессов нарушения аутентичности. Это может быть выражено через метафору: стыд возникает тогда, когда человек берет неверную ноту в «мелодии» самого себя.

Стыд - это всегда потеря поддержки со стороны поля, опыт одиночества. В онтогенезе, если окружение не выдерживает возбуждения ребенка и начинает стыдить его, у ребенка нарушается формирование способности выдерживать в дальнейшем самого себя.

Основа психотерапии стыда — восстановление способности к близости. Ключевым моментом здесь является признание себя в присутствии значимого другого, который это выдерживает. Признание не в смысле признания какого-то достижения, а признание как замечание себя, обнаружение себя реального. Признание себя означает способность выдержать встречу с самим собой. Задачей терапии является восстановление у клиента функции стыда как конструктивного регулятора его существования.

Можно дать краткое феноменологическое описание стыда с точки зрения цикла контакта и динамики аутентичности.

1. Стыд, соответствующий нарушениям процесса появления Я в точке завершения преконтакта - токсический стыд. Это соответствует переживанию «Я не имею права на существование».

2. Обесценивание как стыд собственного выбора. Соответствующие переживания: «Я стыжусь тебя» или «Я такой, какой я есть, не могу быть принятым и любимым».

3 Стыд содеянного, так называемый «детский» стыд в постконтакте, подобный переживаниям ребенка на стадии приучения к горшку. Переживание: «Я, сделавший это, недостоин принадлежать к человеческому обществу».

В заключение, хочется надеяться, что описанный в данном тексте материал окажется полезным для практической работы.

 

Литература

Бейтсон Г. Экология разума. М.: Смысл, 2000.

Боулби Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей. М.: Академический проект, 2004.

Калитеевская Е.Ресурсы творческого несовершенства // Гештальт-97.М.:МГИ, 1997, с. 35-42.

Калитеевская Е. Гештальт-терапия нарциссических расстройств личности // Гештальт-2001. М.: МГИ, 2001, с.50-59.

Кернберг О. Тяжелые личностные расстройства: стратегии психотерапии. М.: Класс, 2001.

Осин Е.Н. Аутентичность // Экзистенциальная традиция, 2004, № 2 (5), с. 88-92.

Перлз Ф. Теория гештальт-терапии. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001.

Погодин И. Грандиозность и отчаяние нарцисса // Гештальт-2003.М: МГИ,с.49-58.

Хломов Д. Динамическая концепция личности в гештвальт-терапии // Гештальт-96. М.:МГИ, 1996, с.46-51.

Хломов Д. Индивидуальная история нарциссизма // Гештальт-97 М.: МГИ 1997, с.24-29.

Хломов Д. Динамический цикл контакта в гештальт-терапии // Гештальт-98 М.:МГИ, 1998, с. 39-45.

 

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: