 |
Мк. и обращение митр. Антония Сурожского
|
|
|
|
Митрополит Антоний Сурожский († 2003) вспоминал, как произошло его обращение ко Христу:
«Cлучилось так, что Великим постом какого-то года, кажется, тридцатого, нас, мальчиков, стали водить наши руководители на волейбольное поле. Раз мы собрались, и оказалось, что пригласили священника провести духовную беседу с нами, дикарями. Ну, конечно, все от этого отлынивали как могли, кто успел сбежать, сбежал; у кого хватило мужества воспротивиться вконец, воспротивился; но меня руководитель уломал. Он меня не уговаривал, что надо пойти, потому что это будет полезно для моей души или что-нибудь такое, потому что, сошлись он на душу или на Бога, я не поверил бы ему. Но он сказал: «Послушай, мы пригласили отца Сергия Булгакова; ты можешь себе представить, что он разнесет по городу о нас, если никто не придет на беседу?» Я подумал: да, лояльность к моей группе требует этого. А еще он прибавил замечательную фразу: «Я же тебя не прошу слушать! Ты сиди и думай свою думу, только будь там». Я подумал, что, пожалуй, и можно, и отправился. И все было действительно хорошо; только, к сожалению, отец Сергий Булгаков говорил слишком громко и мне мешал думать свои думы; и я начал прислушиваться, и то, что он говорил, привело меня в такое состояние ярости, что я уже не мог оторваться от его слов; помню, он говорил о Христе, о Евангелии, о христианстве. Он был замечательный богослов и он был замечательный человек для взрослых, но у него не было никакого опыта с детьми, и он говорил, как говорят с маленькими зверятами, доводя до нашего сознания все сладкое, что можно найти в Евангелии, от чего как раз мы шарахнулись бы, и я шарахнулся: кротость, смирение, тихость – все рабские свойства, в которых нас упрекают, начиная с Ницше и дальше. Он меня привел в такое состояние, что я решил не возвращаться на волейбольное поле, несмотря на то, что это была страсть моей жизни, а ехать домой, попробовать обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим; мне даже на ум не приходило, что я не покончу с этим, потому что было совершенно очевидно, что он знает свое дело, и, значит, это так...
|
|
|
И вот я у мамы попросил Евангелие, которое у нее оказалось, заперся в своем углу, посмотрел на книжку и обнаружил, что Евангелий четыре, а раз четыре, то одно из них, конечно, должно быть короче других. И так как я ничего хорошего не ожидал ни от одного из четырех, я решил прочесть самое короткое. И тут я попался; я много раз после этого обнаруживал, до чего Бог хитер бывает, когда Он располагает Свои сети, чтобы поймать рыбу; потому что прочти я другое Евангелие, у меня были бы трудности; за каждым Евангелием есть какая-то культурная база; Марк же писал именно для таких молодых дикарей, как я, – для римского молодняка. Этого я не знал – но Бог знал. И Марк знал, может быть, когда написал короче других...
И вот я сел читать; и тут вы, может быть, поверите мне на слово, потому что этого не докажешь. Со мной случилось то, что бывает иногда на улице, знаете, когда идешь – и вдруг повернешься, потому что чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит сзади. Я сидел, читал, и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос... И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут – значит, это воскресший Христос. Значит, я знаю достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, все, что о Нем говорят, – правда. Это того же рода логика, как у ранних христиан, которые обнаруживали Христа и приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала, а через встречу с Христом живым, из чего следовало, что распятый Христос был тем, что говорится о Нем, и что весь предшествующий рассказ тоже имеет смысл»[618].
|
|
|
Обстоятельства и время написания Мк.
Наиболее вероятно, Мк. было написано в Риме, около 70-го года, со слов ап. Петра. Эти сведения мы черпаем из документов древней церковной истории и святоотеческой письменности, отражающих еще более древние предания, восходящие ко временам апостолов.
Свидетельство Папия Иерапольского
Первым по древности и важности считается свидетельство Папия, еп. Иерапольского (около 125-го года), а именно его пять книг, озаглавленные как «Истолкование изречений Господних»[619]. Правда, сохранилось это произведение в отрывках и благодаря тому, что их включил в свою «Церковную историю» (III, 39) Евсевий Кесарийский (IV век). В них приводятся краткие, но интереснейшие сведения о составлении Евангелий. О Мк. там сказано следующее:
«Марк, переводчик (e(rmhneuth\j) Петра, с точностью записал все, что запомнил, хотя и не держался строгого порядка слов и деяний Христовых, потому что сам не слушал Господа и не сопутствовал Ему. Впоследствии, правда, он был, как сказано, с Петром, но Петр излагал учение с целью удовлетворить нужды слушателей, а не с тем, чтобы беседы Господа передать по порядку»[620].
Папий в свою очередь ссылается на свой источник – некоего пресвитера Иоанна, ученика Господа («Церк. ист.», III, 39, 4), хотя, судя по контексту, он вовсе не имеет в виду ап. Иоанна Богослова, как считал св. Ириней Лионский («Против ересей», V, 33, 4)[621].
Для лучшего запоминания выстроим цепочку имен – авторов, писателей и свидетелей написания Евангелия от Марка: ап. Петр – ап. Марк – пресвитер Иоанн – Папий – Евсевий.
Отметим и то, на чем особенно акцентирует внимание Папий: от Марка нечего ждать безукоризненной хронологической достоверности в изложении событий. В самом деле, трудно предположить, что ап. Петр читал «курс лекций», выверенный и отредактированный хотя бы с хронологической точки зрения. Марк же в меру сил выполнил эту работу.
|
|
|
Другие свидетельства
Тот же Евсевий приводит и свидетельство Климента Александрийского о том, что «в то время, как апостол Петр благовествовал в Риме, Марк, спутник его,... написал... Евангелие, именуемое Евангелием от Марка» (ср. Евсевий, «Церк. ист.», 11, 15).
«Св. Иустин, цитируя одно место из Мк., прямо называет его «Воспоминаниями Петра» («Диалог с Трифоном», 108). Св. Ириней Лионский сообщает, что Марк написал свое Евангелие в Риме вскоре после мученической смерти Петра, «учеником и переводчиком» которого он был («Против ересей», III, 1, 1). Ап. Петр был распят по всей вероятности в 64 (или в 67 г.), и, следовательно, Евангелие от Марка нужно датировать концом 60-х гг»[622].
Рим – место написания Мк.
На то, что Мк. было написано в Риме, указывают не только приведенные внешние свидетельства, но косвенно идейно-богословские и лексико-стилистическое характерные черты самого Евангелия:
à Греческий язык Мк. пестрит латинизмами[623].
à Для христиан из язычников (римлян) не было смысла особенно подчеркивать иудейское основание христианства. Отсюда столь незначительное число ветхозаветных пророчеств и аллюзий в Мк., сравнительно с Мф.
à Марк переводит арамейские слова (которых в Мк. встречается больше, чем в других Евангелиях[624]) и объясняет иудейские обычаи.
à Евангелист понимает важность евангелизации язычников, и неслучайно самое потрясающее исповедание веры звучит из уст римского сотника у подножия Креста:
Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий (Мк. 15, 39).
Эта деталь, впрочем, войдет и в другие Синоптические Евангелия.
à О Симоне Киринеянине, несшем Крест Иисуса, сообщают и другие Синоптики (Мф. 27, 32; Лк. 33, 26), но только в Мк. 15, 21уточняется, что Симон был отцом Александра и Руфа. В Рим. 16, 13имя Руфа можно встретить среди членов римской церкви.
|
|
|
à К косвенным подтверждениям можно отнести то, что ап. Петр в 1 Петр. 5, 13шлет привет из «Вавилона» (читай – Рима, см. § 50. 2) и от Марка, которого он называет своим сыном. Там же, в Риме, находился в заключении и Павел, чувствовавший приближение смерти и также встретивший там Марка (см. Кол. 4, 10; ср. 2 Тим. 4, 11).
Наконец, общебогословские особенности говорят о «столичности» Мк.:
à Общине, в которой написано Мк., угрожают преследования. Вера, которую св. Марк желает укрепить в читателе, не есть спокойная вера: она на острие противоречий, она заставляет идти на риск. Евангелие постоянно вопрошает читателя: можешь ли ты уверовать в такого Мессию и Сына Божия? Иными словами, вера должна быть испытана. Такой подход вполне соответствует ситуации – тому, что было с римской церковью при Нероне, когда в 64-м году был казнен ап. Петр[625]. Вера в Иисуса Христа как в Сына Божия через Мк. проходит красной нитью.
à Римская церковь как столичная в 60-е годы стала центром вселенского распространения христианского благовестия (ср. § 34. 1). «Евангелие утвердилось в Риме. Кровью апостолов оно закрепило свою победу в гонении. И из Рима продолжалось его победное шествие. Римское Мк., в самой своей краткости, звучит, как Евангелие победы»[626].
За Евангелием от Марка закрепился иконописный символ – лев, олицетворяющий могущество и царственное величие. Иисус Христос в Мк. – прежде всего победитель сатаны и его бесов (демонов), хотя Его победа совершается через поругание на Кресте. Предлагая читателю почти одни факты – сначала связанные с многократными изгнаниями бесов, а затем с голгофским надругательством (именно в таком ключе описываются Страсти по Марку), – он вновь и вновь ошеломляет читателя, ставя его перед необходимостью уверовать именно в такого Христа.
|
|
|
