Три времени истории спасения

Св. Марк рассказывает только об Иисусе и тех, кто «с Ним» – об учениках Его.

Св. Матфей рассказывает об Иисусе и об учениках Его как о Церкви, которая продолжает жить после земного служения Иисуса. И все в рамках одной книги – Евангелия (см. § 43. 4). Значительное внимание Матфей уделил и истории Церкви до Христа (ветхозаветной Церкви, т.е. народа Израиля), рассматривая ее как ожидание Христова Пришествия.

Св. Лука пошел третьим путем. Предприняв написание двух томов, он тем самым по-другому распределил времена: он «развел» время Самого Иисуса и время Его Церкви. Такое линейно-историчное в и дение оказывается для нас (тех, кто более воспитан на греко-римских, нежели на семитских и других восточных культурных ценностях) более привычным.

Ветхий Завет для св. Луки значит не меньше, чем для Матфея – это время ожидания Христа. Евангелие – время исполнения ожиданий в Иисусе и время Его служения. А время Церкви описано уже в следующей книге – Деян.

Можно представить себе вышесказанное в виде таблицы-схемы:

От Марка:	–	Иисус	–
От Матфея:	Ветхий Завет	Иисус и Церковь	–
От Луки	Ветхий Завет	Иисус (Лк.)	Церковь (Деян.)

Þ «Ныне» («днесь»)

В Лк. особенным образом отмечается сам факт окончания ветхозаветного времени. Хронологическая граница почти что зрима. Она маркируется несколько раз повторенными словами «ныне» (nu=n) или «сегодня», «днесь» (sh/meron)[779]:

Ныне (sh/meron) родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь (Лк. 2, 11);

Ныне (nu=n) отпускаешь раба Твоего, Владыко (2, 29);

Ныне (sh/meron) исполнилось писание сие (4, 21);

Сегодня (sh/meron) надобно Мне быть у тебя в доме... Ныне (sh/meron) пришло спасение дому сему (19, 5. 9);

Ныне (sh/meron) же будешь со Мною в раю (23, 43).

Особенно заметно в сравнении с другими Синоптическими версиями:

Блаженны алчущие ныне (nu=n), ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне (nu=n), ибо воссмеетесь (6, 21).

Центральным моментом или, так сказать, мигом Сретения, т.е. Встречи – не только праведного Симеона с Младенцем, но и шире, Ветхого Завета с Новым, и является как раз «Ныне (отпущаеши)». В этот миг Ветхий Завет, дождавшись, увидев Христа («ибо видели очи мои спасение Твое», Лк. 2, 30), уступает место Новому.

Þ Первое общественное деяние Иисуса

Свою знаковую роль, как всегда, играет первое и потому программное деяние Иисуса – то, с которого начинается Его общественное служение. В Лк. таким событием является посещение Иисусом синагоги в Назарете, где Он был воспитан (Лк. 4, 16слл.). Синагога, суббота, чтение Писания – все очень иудейское, ветхозаветное:

¹⁷ Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: ¹⁸ Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, ¹⁹ проповедывать лето Господне благоприятное (Лк. 4, 17-18; Ис. 61, 1-2).

Обратив внимание на такую деталь, как «Иисус раскрыл книгу», св. Лука затем пишет:

²⁰ И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. ²¹ И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами (Лк. 4, 20-21).

Итак, первые собственные слова Иисуса «Ныне исполнилось...», звучат после ветхозаветного пророчества. Время обетований закончилось. Началось время их исполнений.

«Лука часто ссылается на Писания, но не так, как Матфей. Он не ищет цитат конкретных текстов: Писание для него как подземный водный источник, дающий смысл событиям. Иисус вдоволь испивает из этого источника перед тем как дать Своим ученикам дух уразумения Писаний в день Пасхи (24, 45). Это выражается частыми «подобает» в устах Иисуса: не то, чтобы Он безропотно выполняет заданную программу, но скорее Он видит Свою жизнь как продолжение домостроительства Божия»[780].

Если Евангелие – время Иисуса, то Деян. – время Церкви, время, когда «ныне» Иисуса как будто эхом многократно отзывается в сердцах новых и новых обращенных и крестившихся.

Женщины в Лк.

Впечатление милости, сострадательности и даже, быть может, какой-то особенной чуткости или нежности, которыми отмечено служение Иисуса в Лк., не в последнюю очередь складывается за счет того, что часто упоминаются различные женщины. Конечно, и в других Евангелиях встречаются упоминания о тех или иных женщинах – в первую очередь о Марии, Матери Иисуса. Но в Лк. их существенно больше (в этом отношении с Лк. может быть сравнимо лишь Ин., где тоже повышенное внимание уделено женщинам – Пресвятой Деве Марии, Марфе и Марии, Марии Магдалине, самарянке и др.). Упомянем лишь тех жен, о которых можно прочесть только у Луки:

à Пресвятая Дева Мария. Среди всех женщин в Лк. она занимает исключительное место.

à Праведная Елисавета, матерь св. Иоанна Крестителя. О ней говорится буквально с первого стиха (1, 5слл.), если не считать вступления 1, 1-4.

à Пророчица Анна, хвалящая Господа вместе с праведным Симеоном. Упоминается в повествовании о Сретении (2, 36-38).

à Наинская вдова. Иисус воскрешает ее сына (7, 11-16).

à Женщина-грешница, умывающая миром ноги Иисусу в доме Симона-фарисея (7, 36-50). Глядя на нее, Иисус рассказывает притчу о прощенных должниках и вновь возвещает милость:

Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит (ст. 47).

à Женщины в кругу учеников Иисуса. Их роль особенно подчеркивается (по сравнению с другими евангелистами, которые тоже упоминают Марию Магдалину и других женщин):

¹ После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, ² и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, ³ и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим (8, 1-3: ср. Мф. 27, 55-56; Мк. 15, 40-41).

à Марфа и Мария. Св. Лука рассказывает о посещении их дома Иисусом (10, 38-42). Правда, о Марфе и Марии говорится (в связи с другим эпизодом) и в Ин. 11.

à Просто безымянная женщина (сам по себе красноречивый факт) из толпы слушателей. О ней говорится:

Одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! (11, 27)

à Скорченная женщина, которую Иисус исцеляет в синагоге (13, 10-17).

à Женщины, оплакивающие Иисуса на Его Крестном пути. Он обращается к ним:

Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших... (23, 28слл.)

Много женщин и в Деян. Например, среди немногих уверовавших афинян упоминается Дамарь (Деян. 17, 34). При пристальном чтении и сравнении с другими Синоптическими Евангелиями можно найти и другие примеры.

Возможно, это покажется рискованным анахронизмом, но в том, что св. Лука уделяет такое внимание женщинам (больше, чем другие евангелисты, но, конечно, меньше, чем современная культура), также сказывается его европейскость или, скажем мягче, греко-римскость.

«Это черта эллинистической культуры того времени: греки уже допустили женщину в общественную жизнь, тогда как в Палестине она остается малозаметной»[781].

Богатые в Лк. и Деян.

Лк. написано как труд, обращенный к достопочтенному Феофилу, т.е. человеку, несомненно, видному и состоятельному. Может быть, здесь кроется главное объяснение, почему в Лк., да и в Деян. довольно часто затрагивается тема богатства и, выражаясь современным языком, бизнеса. Евангелист как будто старается заставить задуматься богатого Феофила над тем, какой смысл имеет материальное богатство и как правильно им распорядиться, чтобы оно принесло пользу, т.е. чтобы было во благо, во спасение. Если рассказ о богатом юноше есть во всех Синоптических Евангелиях[782], то в Лк. можно обнаружить еще и множество других историй, касающихся имущественно-денежной тематики:

à Притча о безумном богаче (12, 16-21).

à Притча о неверном управителе (16, 1-9), заканчивающаяся одним из самых удивительных высказываний Иисуса (о не совсем честном бизнесе):

Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители (16, 9).

à Притча о богаче и нищем Лазаре (16, 19-31).

à Рассказ об обращении Закхея (19, 1-10), человека богатого и начальника мытарей. С одной стороны, он исполнен восторга обращения:

Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо (ст. 8).

С другой стороны, «Закхей поступает разумно с точки зрения бизнесмена: он не отдает все, он отдает половину, у него остается какое-то богатство, которое можно наращивать, чтобы раздавать и впредь, потому что если отдать все за один раз, то не будет никакой перспективы, будет тупик»[783].

à В Песни Богородицы:

... алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем (Лк. 1, 53).

«Имущественная» тема присутствует и в Деян. Говоря о Церкви как о собрании учеников, у которого «было одно сердце и одна душа», дееписатель отмечает:

³² И никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее... ³⁴ Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного ³⁵ и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян. 4, 32. 34-35).

Там же приводятся конкретные примеры как положительного характера (Иосия, прозванный Варнавой, который продал все и положил деньги к ногам апостолов; 4, 36-37), так и отрицательного (Анания с женой Сапфирой, утаившие часть своих денег; 5, 1-11).

Святой Дух в Лк. и Деян.

В Писаниях Луки много внимания уделяется действию Святого Духа в Церкви. Действие Святого Духа – вот то главное, что определяет Церковь не просто как общество людей, хранящих единство Предания и веры и живущих по каким-то определенным правилам, а как собрание, где продолжает присутствовать Живой Господь, воскресший Иисус. Особенно это видно в Деян., где «очень много» Святого Духа и Его действие описано с таким восторгом и так зримо, что возникает ощущение непрекращающейся Пятидесятницы, как в Церкви на самом деле и происходит. Такое повышенное внимание Святому Духу – оборотная сторона замысла св. Луки. Разделив в линейности время Иисуса и время Церкви (см. выше), он пишет о присутствии Бога в Церкви в Святом Духе при видимом, телесном отсутствии в ней Иисуса.

Þ Святой Дух в Лк.

Присутствие и действие Святого Духа («другого Утешителя», как Он именуется в Ин. 14, 16) подчеркивается не только в Деян., где это бесспорно важнее и актуальнее (ведь Иисус уже не присутствует зримо, телесно), но и в Лк. Само слово «Дух» (to\ pneu=ma) в Лк. употреблено 14 раз (в Мф. – 10; в Мк. – 6). Из них обратим внимание на такие случаи:

à В начале Евангелия все поочередно, исполнившись Духа Святого, пророчествуют: Елисавета (1, 41), Захария (1, 67), Симеон (2, 25-26).

à Гавриил – вестник Святого Духа. Жизнь Иисуса Христа зачинается как наитие Святого Духа:

Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя... (Лк. 1, 35).

à Можно сравнить параллельные места Синоптических Евангелий:

Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола (Мф. 4, 1).

Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню (Мк. 1, 12).

Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню (Лк. 4, 1).

à Или:

Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него (Мф. 7, 11).

Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 13).

à Опять обратим внимание на начало служения Иисуса по Лк. (в назаретской синагоге, 4, 16слл.). Место из Ис. (61, 1-2), которое зачитывает и толкует Иисус, начинается со слова «Дух»:

Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное (Лк. 4, 18-19).

Þ Святой Дух в Деян.

Самое начало Деян. (гл. 1) – напряженное ожидание, «пауза» между присутствием Иисуса, описанном в Евангелии, и присутствием Святого Духа, которое обещал Иисус, покидая учеников (Лк. 24, 49).

«По определению св. Иоанна Златоуста (Беседа I на Деян.), Деян. есть книга о Св. Духе, пришествие Которого было обещано в Евангелии»[784].

Начиная со 2-й главы, где описано сошествие Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы, Его обильное излияние не прекращается и плодит все новые и новые христианские общины. Это и есть главное свидетельство, что в Церкви продолжает присутствовать Слово Божие – воскресший Иисус.

Лука не боится описывать действия Святого Духа как нечто осязаемое и доступное чувствам:

«Дух – это сила, которая проявляется шумом как бы от сильного ветра в виде как бы огненных языков (2, 3), которая ясно выражается в глоссолалии (2, 4; 10, 46; 19, 6). Воздействие Духа на принимаю­щих Его вызывает изумление и зависть даже у волхва (8, 18-19). Когда в повествовании Луки кем-нибудь овладевает сила Духа, это обычно сразу выражается в экстазе. Именно поэтому он описывает нисхождение Духа столь драматически – «крещены Духом Святым» (1, 5; 11, l6), «нисшел» (1, 8; 19, 6), «излил» (2, 17-18. 33; 10, 45), «сошел» (8, 16; 10, 44; 11, 15). Отсюда и заданный в 19, 2вопрос – «приняли ли вы Духа Святого, когда уверовали?» (ЕК) – ибо получение Духа это что-то осязаемое, что невозможно ни с чем перепутать. Поэтому проявление «обещанного Духа Святого» (2, 33, ЕК) описывается как «то, что вы и видите и слышите», где экстатическое поведение и речь учеников отождествляются с излиянием Духа!»[785].

В Лк. о Святом Духе говорится также несколько больше по сравнению с другими Синоптическими Евангелиями. Это еще одно свидетельство внутренней связи между Лк. и Деян. (двумя частями одного труда) и между земным служением Иисуса и жизнью Церкви после Его Вознесения (вплоть до сего дня).

Обратим еще раз внимание на эпизод встречи воскресшего Иисуса с двумя эммаусскими путниками (Лк. 24, 13-35). Они Его не узнают, хотя слышали «о всех сих событиях» (ст. 24), даже несмотря на то, что Он Сам «начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (ст. 27). Узнавание происходит лишь тогда, когда Он остается с ними на вечернюю трапезу и совершает действие, ставшее церковным Таинством – преломляет хлеб (стт. 30-31. 35). Но:

Он стал невидим для них (ст. 31).

Это имеет не иначе, как церковное значение: всякий раз, когда в Церкви за Литургией преломляется хлеб, актуализуется невидимое, но реальное присутствие Господа.

Интересно, что в древности, которую еще успела застать Русская Церковь, этот момент был обозначен в последовании Литургии. Так, в русских служебниках XIII–XIV веков, которыми пользовались православные священники в Соборе Святой Софии в Новгороде, можно прочесть следующее описание преломления Хлеба (Св. Тела) перед Причащением:

А се глаголет поп, ломя тело:

Познаста ученика Господа в преломлении хлеба, и нам, Господи, даждь грешником познати Тя в животе вечнемъ[786].

Кстати, сколько дней прошло от Воскресения до Вознесения Иисуса? Кажется, сомнений быть не может: мы празднуем Вознесение на сороковой день после Пасхи, да и Лука пишет в Деян.:

... в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием (1, 3).

Но если мы внимательно прочтем всю 24-ю главу Лк., где приводятся три эпизода с явлениями воскресшего Иисуса (от посещения гроба женами в первый день недели после погребения до Вознесения Иисуса на небо) и при этом обратим особое внимание на обстоятельства времени, то увидим, что все происходит в один день! Вот «хронологические» стихи 24-й главы:

¹ В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу... ¹³ В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус... ³³ И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними..., ³⁶ Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам... ⁵⁰ И вывел их вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. ⁵¹ И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо...

Уж кого-кого, а св. Луку – великолепного писателя, скрупулезно соблюдающего точность описаний, – заподозрить в такой оплошности (ведь о сорока днях в Деян. пишет он же) просто немыслимо! Значит, он намеренно вводит это «противоречие» – чтобы показать надвременность пребывания воскресшего Господа в Церкви. Да и в нашей литургической жизни 40 дней от Пасхи до Вознесения – довольно условный срок: ведь мы празднуем Воскресение Христово все время, круглый год. Кроме того, 40 дней – сам по себе срок, имеющий символический смысл полноты.

«Мы истолковали это впечатление в том смысле, что Воскресение есть явление иного бытия, не знающего границ земного пространства и времени. Мы можем выразить наши наблюдения в краткой формуле: история Лк. есть временное преломление вечного»[787].

Иисус – пророк

В библейской традиции действие Святого Духа ассоциируется прежде всего с пророческим служением. То сравнительно большее внимание, которое уделяется в Лк. Святому Духу (см. выше), усиливает впечатление об Иисусе как о пророке – преемнике ветхозаветных пророков. Ведь, строго говоря, именно пророки были той главной определяющей силой, посредством которой Бог говорил к Своему народу. Богодухновенность сначала Предания, а потом Писания – это вдохновение пророков Святым Духом.

Упомянутая укорененность св. Луки в библейской (ветхозаветной) традиции уже не раз проявляется и в том, что Иисус представлен как пророк, на котором почивает Дух Святой.

Так, уже начало общественного служения Иисуса выглядит как начало служения и помазание пророка. Если вновь обратиться к программной речи Иисуса в назаретской синагоге, то можно увидеть здесь многое из того, что непосредственно связано с пророческой тематикой. Ветхозаветная цитата, которую Он толкует и в которой говорится о Духе, есть не что иное, как описание пророческого призвания, помазания Духом (Ис. 61, 1-2; Лк. 4, 18-19; см. выше).

В Своем собственной речи Иисус ссылается на примеры пророков Илии и Елисея (см. Лк. 4, 25-27), недвусмысленно сравнивая Себя с ними.

Почему именно Илии и Елисея? Это тем более достойно особого внимания в силу программного, начального статуса речи Иисуса Христа.

Во-первых, личности Илии и Елисея в ряду ветхозаветных пророков все-таки особенные, выделяющиеся. Прежде всего – тем, что они вошли в Священную историю не благодаря своим пророчествам в узком, «словесном» смысле, а благодаря своим делам, точнее даже чудесам. Как следствие, это были пророки неписьменные, т.е. те, чьи речи и деятельность изложены не в отдельных книгах, озаглавленных пророческими именами (Ис., Ам. и др.), а вплетены в ткань повествования исторических книг (3 и 4 Цар.).

Во-вторых, Иисус нарочно берет такие примеры из жизни пророков Илии и Елисея, которые связаны непременно с язычниками – вдовой из Сарепты Сидонской (кстати, опять женщиной) и Нееманом Сириянином, чем приводит в ярость собравшихся в синагоге (ст. 28).

«Служение этих двух пророков отличается от служения остальных (насколько мы можем судить, исходя из библейских текстов). Те, другие, были посланы, чтобы возвещать. А Илия и Елисей не только возвещают, но и исцеляют и воскрешают, причем кого? Кто такая вдова из Сарепты Сидонской, у которой Илия воскрешает сына? Кто такой Нееман, которого Елисей исцеляет от проказы? Язычники. Они язычники и поэтому в большей степени открыты Богу, чем люди Писания, иудеи. Парадок­сально, что иудеям Бог явился через Моисея в купине, дал запо­веди, Закон, открыл Себя; а язычникам Он не являлся, но имен­но они, язычники, оказываются более восприимчивыми к то­му, что Он делает среди людей, с людьми. Почему?

Потому что в их языческом сознании еще не сложился образ Бога, которым они подменили бы Бога Живого. В созна­нии же иудея ко времени Илии-пророка такой образ уже сло­жился. Поэтому когда происходит что-то, не соответствую­щее его представлениям о Боге, иудей просто не воспринима­ет происходящего. Бог творит чудеса, а человек их творить не может – для иудеев это аксиома, поэтому они отвергают чу­деса, которые Бог творит руками Илии и Елисея. В их созна­нии застыло: чудотворец только один – Бог. Без сомнения, это так, но того, что Бог может творить чудеса руками людей, они уже принять не могут, потому что формула «чудотворец один только Бог» заслоняет от них действия Бога, становится в их сознании ложным богом, закрывает от них реальность. Посылка «Никто не может творить чудеса и прощать грехи, кроме Бога» – верная. Но она приводит к неверным выводам, когда превращается в окаменелый, застывший образ, а в ре­зультате отрывает человека от Бога.

Язычник же в силу своей непросвещенности ничего не знает об этих образах Бога и поэтому воспринимает Его дей­ствия со всей дикарской наивностью и простотой. В этом смысле он находится в выигрышном положении»[788].

Вот поэтому, совершая чудеса исцелений язычников, Иисус не боится повелевать им рассказывать об этом – в отличие от иудеев, среди которых Он предпочитает блюсти «мессианскую тайну» (см. § 42. 5), боясь быть понятым превратно и побудить нездоровые и ложные мессианские надежды:

³⁸ Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус отпустил его, сказав: ³⁹ возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог (Лк. 8, 38-39).

История воскрешения Иисусом сына Наинской вдовы (Лк. 7, 11-16) очень напоминает историю воскрешения Елисеем сына женщины-сонамитянки (4 Цар. 4, 18-37). Народ, увидев сие чудо, восклицает:

Великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7, 16).

В то же время поистине героическое служение Илии и Елисея при всей их ревности, вдохновенности от Бога, с точки зрения или даже с высоты Нового Завета выглядит порой как достаточно жестокое и даже кровавое. То были архаичные, точнее, первоначальные, ветхозаветные методы борьбы за правду, когда пророки Божии не останавливались даже перед убийствами и пролитием целых рек крови. И все – по повелению Бога. Самые кровавые страницы Ветхого Завета, порой сильно озадачивающие читателя – это те, что описывают времена Иисуса Навина и Судей. Во имя утверждения народа Божия в истине гибнут массы людей, целые языческие народы – именно массы, в которых тонут, отходят далеко на задний план судьбы конкретных людей. Илия и Елисей, жившие несколько столетий спустя после того времени, ведут себя как яркие продолжатели именно такого «воинствующего профетизма»[789]. Один после победы над четырьмя с половиной сотнями пророков Ваала в известном состязании с ними (3 Цар. 18, 18-40) повелевает схватить их и истребить:

И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там (3 Цар. 18, 40).

Другой помазует на царство Ииуя (родоначальника новой царской династии в Израиле) и благословляет кровавую резню, уничтожившую весь предыдущий язычествующий царский дом Амврия (см. 4 Цар. 9 – 10).

Однако уже в самом Ветхом Завете служение Илии и Елисея представляло собой некий перелом, итог определенной фазы. Впереди было служение новых пророков, героизм которых совсем не в воинствующем насаждении истинной веры, а в жертвенном, мирном служении Слова (ярчайший пример, в этом смысле контрастирующий с Илией – Иеремия, чей жизненный путь есть путь сплошных страданий и унижений и поэтому неизмеримо более близко прообразующий путь Христа[790]):

«Неудача Елисея [Ииуй, помазанный им на царство, восстановил лишь видимость религии верности YHWH, по сути оставшись язычником – А.С.], прибегшего к помощи военного переворота, означала закат старого воинствующего профетизма. Он отжил свой век как пережиток времен судей, «священной войны», сынов пророческих и Деворы. Отныне борьба за чистоту веры никогда больше не должна превращаться в войну»[791].

Поэтому служение Иисуса одновременно содержит параллели со служением Илии и Елисея, но и превосходит их воинственность, с которой несовместима добровольная жертвенность Иисуса. Самое яркое, прямое подтверждение этому – диалог Иисуса с учениками, жаждущими победного, «в духе и силе Илии» установления Мессианского царства Израилева:

⁵² и послал вестников пред лицем Своим; и они пошли и вошли в селение Самарянское; чтобы приготовить для Него; ⁵³ но там не приняли Его, потому что Он имел вид путешествующего в Иерусалим. ⁵⁴ Видя то, ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? ⁵⁵ Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа; ⁵⁶ ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать (Лк. 9, 52-56).

Акцентом на пророческом аспекте служения Иисуса объясняется отличие Его родословия по Лк. от родословия по Мф. Отличие начинается после упоминания имени Давида. В Мф. 1, 6родословие идет по царской линии – через Соломона, тогда как в Лк. 3, 31сыном Давида назван Нафан (см. 2 Цар. 5, 14), чье имя тождественно имени пророка Нафана (см. 2 Цар. 7, 2и др.).

Евангелие молитвы

Наконец, библеизм писаний св. Луки проявился и в том, что Лука владеет не только языком Библии как Священного Писания, но и языком живой многовековой и потому богатейшей молитвенной и богослужебной традиции Израиля. Именно в Лк. мы встречаем тексты, органично входящие в богослужение Церкви:

Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою... (Лк. 1, 28);

Величит душа Моя Господа... (Лк. 1, 46-55);

Слава в вышних Богу... (Лк. 2, 14)

Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко... (Лк. 2, 29-32);

Человек, хорошо знакомый с богослужением, ассоциирует эти гимны уже не столько с Евангелием как текстом, сколько со службой в храме. Немаловажно и то, что гимнографическое наследие евангелиста Луки продолжает оставаться живым и общим для всех христианских традиций. Так, первый текст стал одним из самых главных тропарей в честь Пресвятой Богордицы. Второй текст называют в православной традиции Песнью Богородицы, а в западной – Magnificat (по первому слову). Третий вошел в православный богослужебный Устав под названием Малого славословия. Четвертый – как песнь праведного Симеона или, по первым словам, «Ныне отпущаеши» (в западной традиции Nunc Dimiticus). Существуют десятки, если не сотни музыкальных вариантов для пения всех этих гимнов во время Вечерни и Утрени.

Архангельское же приветствие, обращенное Гавриилом к Марии в день Благовещения: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою...» (Лк. 1, 28), отозвалось многократным эхом в Акафистах Божией Матери, сотни раз повторяющих приветствие «Радуйся» и наполняя его самыми разнообразными похвалами в честь Пресвятой Девы[792].

Менее яркие примеры: использование слов архангела «Дх7ъ ст7ы1й на1йдетъ на тz2, и3 си1ла вы1шнzгw w3сэни1тъ тz2» (Лк. 1, 35) в одном из т.н. богослужебных диалогов диакона и священника при совершении Божественной литургии. Само чтение Лк. 1, 39-49. 56, полагающееся буквально на все Богородичные праздники (а таких весьма много), а также и на молебнах Пресвятой Богородице, которые непрестанно и всюду служатся православными – это самая «затертая» страница в богослужебном Евангелии, что лежит на престоле в каждом православном храме. Эти строки приходской священник быстро усваивает наизусть, и воспринимаются они уже почти как псалом или молитва, хотя по сути это повествование о событиях.

Разбор отдельных мест Лк.

Пролог (Лк. 1 – 2)

Многие из указанных особенностей богословия и писательской манеры св. Луки проявляются уже в прологе.

Первые четыре стиха (Лк. 1, 1-4), строго говоря, еще не относятся к самому Евангелию как к изложению Благой вести. Св. Лука предпосылает ему своего рода предисловие, в котором открыто формулирует цель предпринимаемого труда.

Интересно, как после изысканного вступления, выдержанного в духе классической греческой риторики, довольно резким контрастом звучат первые же фразы, начиная со ст. 5. Они «очень сгущенно ориентированы на Септуагинту. Затем у Луки ориентация на Септуагинту не такая резкая. Но жест перехода – вот сейчас я разговариваю с этим самым Феофилом, и ему по всем правилам греческой вежливости сообщаю, о чем я буду говорить, а вот я уже начинаю Благовестие... и оно стилистически фактурой резко отличается. Это как священник начинает служить – он до этого может что-то необходимое сказать, а затем начинается богослужение с возгласов»[793].

Собственно Евангелие в ст. 5 начинается типично библейским (по Септуагинте) E)ge/neto – по-слав. Бы1сть. СП, к сожалению, стилистически «приглаживает» текст, перенося «был» как сказуемое в середину предложения. ЕК сохраняет стилистику оригинала:

Был во дни Ирода, царя Иудейского, некий священник именем Захария, из чреды Авиевой, и жена у него из дочерей Аароновых, имя ее Елисавета.

Далее, в глл. 1–2 следует повествование о событиях, связанных с рождением (Рождеством) Иоанна Крестителя и рождением (Рождеством), младенчеством и детством Иисуса Христа. Обратим внимание, как это повествование организовано в композиционном отношении.

Все очень ветхозаветно: места действия (Иерусалим, храм, «город Иудов», куда спешит Святая Дева), язык диалогов и гимнов, очень библейских по своей лексике. Например, слова ангела Гавриила:

Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца (Лк. 1, 32-33).

«Замечательно, что он [св. Лука – А.С.] использовал эти [ветхозаветные – А.С.] источники не как чужеродные тела, а сумел их сделать органической частью своего большого труда»[794].

Þ Гимны

à Песнь Богородицы временами почти дословно повторяет песнь, которую воспела св. Анна в благодарность Богу о рождении сына – пророка Самуила (приводим большую ее часть):

1 Цар. 2, 1-10

Лк. 1, 46-55

1 И молилась Анна и говорила: возрадовалось сердце мое в Господе; вознесся рог мой в Боге моем; широко разверзлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о спасении Твоем. 2 Нет столь святаго, как Господь; ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш. 3 Не умножайте речей надменных; дерзкие слова да не исходят из уст ваших; ибо Господь есть Бог ведения, и дела у Него взвешены. 4 Лук сильных преломляется, а немощные препоясываются силою; 5 сытые работают из хлеба, а голодные отдыхают; даже бесплодная рождает семь раз, а многочадная изнемогает. 6 Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит; 7 Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает. 8 Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего...

46 И сказала Мария: величит душа Моя Господа, 47 и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, 48 что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды; 49 что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его; 50 и милость Его в роды родов к боящимся Его; 51 явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; 52 низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; 53 алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем; 54 воспринял Израиля, отрока Своего, воспомянув милость, 55 как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века.

à Другой, не менее ветхозаветный пример – песнь Захарии (Лк. 1, 68-79). Начало:

⁶⁸ Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему, ⁶⁹ и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего, ⁷⁰ как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих, ⁷¹ что спасет нас от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас...

Косвенно показательно здесь одно обстоятельство из области православной литургики. Как известно, все прокимны представляют собой короткую строчку из того или иного ветхозаветного псалма. Исключение составляют два – взятые из песней Богородицы и Захарии, как близко соответствующие стилистике псалмов:

В праздники Богородицы на Литургии: Вели1читъ душа2 моz2 гдcа, и3 возра1довасz дх7ъ мо1й w3 бз7э сп7сэ мое1мъ.

В праздник Рождества Иоанна Предтечи на Утрене: И# ты2 o3троча2 прbро1къ вы1шнzгw нарече1шисz.

Характерной чертой пролога, также приобщающей его к ветхозаветной традиции, является «повышенная концентрация» в нем гимнографических текстов, уже упомянутых выше: песни священника Захарии, Пресвятой Богородицы, праведного Симеона и ангельское славословие. Их ветхозаветность станет еще более очевидна, если мы обратим внимание на то, что в них нет ничего прямо и определенно христианского. Они звучат как чисто ветхозаветные, иудейские богослужебные гимны, в то же время органично вписывающиеся в христианский исторический и богослужебный контекст – подобно тому, как вообще Ветхий Завет вписывается в Новый[795].

Þ Торжество Ветхого Завета

à Сретение – событие, безусловно, Нового Завета, но выдержано в самом что ни на есть ветхозаветном духе. Можно сказать, что это апофеоз Ветхого Завета, его завершающая высшая точка: ведь Закону подчинился Сам Бог-Законодатель. Торжество Богом данного Закона – таков лейтмотив и православного богослужения праздника Сретения. «Закон» – одно из самых частых слов сретенской гимнографии. Например, в стихире на литии:

Ве1тхiй де1нми, и4же зако1нъ дре1вле въ сiна1и да1въ мwmсе1ю, дне1сь мLнец ви1дитсz, и3 по зако1ну, я4ко зако1на творе1цъ, зако1нъ и3сполнz1z, во хра1мъ прино1ситсz, и3 ста1рцу дае1тсz.

Перевод: Ветхий Днями (т.е. Вечный Господь), в древности давший Закон Моисею на Синае, ныне видится нами в образе Младенца, и будучи Творцом Закона и Сам Закон исполняя, по Закону в храм приносится и старцу дается.

Þ Композиция

Литературная композиция пролога Лк. – еще одно яркое свидетельство писательского таланта св. Луки. Здесь искусно переплетаются две линии: Иоанна Крестителя и Иисуса Христа. Два благовещения – два рождества, а в середине два благодарственных гимна. Все это чередуется с изумительной продуманностью и симметрией. Кульминация и завершение всей композиции связана с храмом:

Иоанн Креститель	Иисус Христос
1. БЛАГОВЕЩЕНИЕ Гавриила Захарии
	2. БЛАГОВЕЩЕНИЕ Гавриила Марии
3. ВСТРЕЧА Марии с Елизаветой
	4. ПЕСНЬ Марии
5. РОЖДЕСТВО Иоанна Крестителя
6. ПЕСНЬ Захарии
	7. РОЖДЕСТВО Иисуса Христа 8. Обрезание. 9. Сретение. 10. Отрок Иисус в ХРАМЕ.

Притча о блудном сыне

Из проповеди архиепископа Александра (Семенова-тян-Шанского) в Неделю о блудном сыне[796]:

Притча о блудном сыне более других известна пра­вославным христианам, как церковным, так и менее церковным. Ей посвящено богослужение третьего подготовительного к Великому Посту Воскресения (Не­дели) и много проповедей и толкований. Отдельные выражения, взятые из нее, вошли в обычный разговор­ный язык, а различные иллюстрации и картины от­носящиеся к ней, памятны нам с детства.

Несмотря на все это, содержание притчи остается неисчерпаемым, и благоговейный читатель с сердеч­ным волнением постоянно вновь открывает в ней что либо духовно важное для себя.

Благодаря этой неисследимой глубине даже про­стое перечисление всех содержащихся в ней тем очень затруднительно. Тем не менее всякая попытка обратить внимание, хотя бы на одну из них, требует указания и многих других.

Все темы притчи – единое целое, и преиму­щественное рассмотрение какой-либо одной вызы­вается лишь неизмеримостью божественного содержа­ни<

⇐ Предыдущая46474849505152535455Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: