 |
Некоторые особенные принципы
|
|
|
|
Имея в виду эти общие наблюдения и принципы, мы даем следующие предложения относительно герменевтики библейских прецедентов.
1. Вряд ли когда-либо закономерно использовать аналогию, основанную на библейском прецеденте, как дающую некий библейский авторитет для действий сегодня. Например, руно Гедеона постоянно использовалось в качестве аналогии для обнаружения воли Бога. Поскольку Господь милостиво снизошел до недостатка веры у Гедеона, Он может снизойти и другим, но не существует библейского основания для таких поступков.
Точно так же, есть те, кто приводит аргументы в пользу крещения в Святом Духе еще после спасения, полагаясь на аналогии с Иисусом, который был рожден Духом и при Своем крещении наделен силой Духа. Но такая аналогия, какой бы интересной она ни была, совершенно безотносительна, так как жизнь более поздних христиан – вещь совершенно иная, нежели рождение Иисуса Духом. Если бы все в жизни Иисуса было нормативным, от нас всех можно было бы ожидать, что мы умрем на распятии и воскреснем через три дня.
2. Хотя это, возможно, и не было первостепенной целью автора, библейские повествования имеют иллюстративную и иногда, “образцовую” ценность. Именно так герои Нового Завета иногда пользовались определенными историческими прецедентами из Ветхого Завета. Павел, например, использовал некоторые примеры из Ветхого Завета как предупреждения тем, кто был ложно убежден в своей святой избранности (1 Кор. 10,1-13), а Иисус использовал пример Давида, как исторический прецедент, чтобы оправдать действия Своих учеников в субботу (Мк. 2,23-28 и параллели).
Но ни у кого из нас нет авторитета Бога, чтобы воспроизвести тот тип экзегезы и аналогического анализа, с которым авторы Нового Завета иногда обращались к Ветхому Завету. Особенно в тех случаях, когда прецедент оправдывает действие в настоящем, следует отметить, что этим прецедент не устанавливает норму для специфического действия. Не следует регулярно есть хлебы предложения или срывать колосья по субботам, чтобы показать, что суббота для человека. Прецедент, скорее, иллюстрирует принцип по отношению к субботе.
|
|
|
Здесь следует сделать предупреждение. Чтобы библейский прецедент мог оправдывать действие в настоящем, принцип этого поступка должен быть дан где-то еще, где он является основным замыслом учения. Например, использовать очищение Иисусом храма для оправдания чьего-либо так называемого справедливого возмущения (негодования) – обычно это эвфемизм эгоистического гнева – значит извратить этот принцип. С другой стороны, можно правильно базировать сегодняшнее говорение языками не только на прецеденте (в Деяниях), но и на учении о дарах духовных в 1 Кор. 12-14.
3. Что касается христианской жизни. Библейские прецеденты могут иногда рассматриваться как образы для повторения, даже если они не рассматриваются как нормативные. Это особенно справедливо, когда сама деятельность обязательна, а форма ее нет.
Решение относительно того, повторимы ли определенные виды деятельности или образы, должно приниматься по следующим размышлениям. Во-первых, самый “сильный” возможный случай – когда есть только один образец (хотя и не следует слишком переоценивать молчание), и когда этот образец повторяется внутри самого Нового Завета. Во-вторых, когда наблюдается двусмысленность образов или он повторяется только один раз, христианам можно следовать ему только в том случае, если он имеет божественное одобрение или находится в гармонии с тем, чему учит Писание еще в каком-либо месте. В-третьих, то, что обусловлено культурой, либо вообще не образец для повторения, либо должно быть переведено в новую, другую культуру.
|
|
|
Таким образом, на основе этих принципов можно привести самые веские доказательства для погружения как способа крещения, более слабые для соблюдения вечери каждое воскресенье и почти никаких доказательств вообще относительно крещения детей (это, конечно, можно утверждать из исторического прецедента в церкви, но не так легко из библейского прецедента, именно о котором мы и говорим здесь). По тем же признакам деятельность христианского служителя в качестве священника не проходит по всем параметрам, с точки зрения библейской базы.
Мы не воображаем, что решили здесь все проблемы, но считаем, что с этими предложениями можно работать и что они заставят вас думать экзегетически и с большей герменевтической точностью при чтении библейских повествований.
Глава 7. ЕВАНГЕЛИЯ: ОДНА ИСТОРИЯ, МНОГО ИЗМЕРЕНИЙ
Как и с Посланиями и Деяниями, Евангелия кажутся на первый взгляд простыми для толкования. Поскольку материалы в Евангелиях могут быть грубо разделены на высказывания и повествования, т.е. учение Иисуса и рассказы об Иисусе, теологически возможно следовать принципам толкования Посланий, что касается одного, и принципам исторических повествований, что касается других.
В некотором смысле, это так. Однако, все не так легко. Четыре Евангелия создают уникальный литературный жанр, которому есть не много реальных аналогий. Их уникальность, которой мы сейчас займемся, вот, что представляет нам большинство экзегетических проблем. Но кроме этого, существуют еще и герменевтические сложности. Некоторые из них, конечно, принимают форму тех нескольких “трудных высказываний” в Евангелиях. Но основная герменевтическая трудность – в понимании “Царства Божия”, термина, абсолютно необходимо для всего служения Иисуса, и в то же время представленного в языке и концепции иудаизма первого века. Проблема в том, как перевести эти идеи в наше собственное культурное окружение.
Проблема Евангелий
Почти все трудности, с которыми встречаешься при толковании Евангелий, вырастают из двух очевидных факторов:
(1) Сам Иисус не писал Евангелий, они исходят от других, а не от Него.
|
|
|
(2) Существует четыре Евангелия.
Тот факт, что Евангелия исходят не от Самого Иисуса, очень важен. Если бы Он написал что-нибудь, это вероятно выглядело бы скорее, не как Евангелия, а как пророческие книги Ветхого Завета, как, скажем, Амос – коллекция устных предсказаний и утверждений плюс несколько коротких личностных повествований (как Амос 7,10-17). Евангелия тоже содержат утверждения, но они всегда вплетены составной частью в историческое повествование о жизни и проповедях Иисуса. Следовательно, они не являются книгами Иисуса, но об Иисусе, и в то же время содержат большую коллекцию Его учения.
Трудности, представленные особенностями Евангелий, не стоит преувеличивать, но они существуют и о них нужно кое-что сказать. Природа представляющихся нам трудностей лучше всего видна на аналогии Павла в Деяниях и его Посланиях. Если бы не было Деяний, мы могли бы собрать по кусочкам жизнь Павла из его Посланий, но это было бы недостаточным. Точно так же, если бы у нас не было его Посланий, наше понимание его теологии, базирующееся только лишь на его речах в Деяниях, тоже было бы неполным. Поэтому мы читаем об основных событиях в жизни Павла в Деяниях и добавляем туда информацию, которую он дает в своих письмах. За его учением мы идем в первую очередь не к Деяниям, а к его письмам, а потом уже к Деяниям, как к дополнительному источнику.
Но Евангелия не совсем похожи на Деяния, поскольку здесь мы имеем и повествование о жизни Иисуса и большие блоки Его высказываний (учений) как абсолютной основы Его жизни. Но Его высказывания не были записаны Им, как послания Павлом. Первым языком Иисуса был арамейский, Его же высказывания дошли до нас лишь в греческом переводе. Более того, одно высказывание часто появляется в двух или трех Евангелиях, и даже если оно появляется в той же точно хронологической последовательности или историческом окружении, оно редко выражается в тех же самых словах.
Возможно, для кого-то это может быть угрожающим, но не стоит так это воспринимать. Конечно, некоторые определенные школы извратили эту реальность таким образом, чтобы предположить, что ничему в Евангелиях нельзя доверять. Но такой вывод неправомерен. Равно хорошая школа продемонстрировала историческую достоверность материалов Евангелий.
|
|
|
Наша точка зрения проста. Господь дал нам то, что мы знаем о начальном проповедовании Иисуса именно так, а не каким-либо другим способом, который удовлетворил бы чье-то механистическое, магнитофонное мировозрение. И в любом случае тот факт, что Евангелия были написаны не Иисусом, а о Нем – часть их гениальности, а не слабости.
К тому же, их четыре. Как это произошло и почему? В конце концов, у нас же нет четырех Деяний Апостолов. Более того, материал в первых трех Евангелиях так похож, что мы называем их “синоптическими” (имеющие общий взгляд) Евангелиями. Действительно, можно удивляться, зачем сохранять Евангелие от Марка, ибо количества материала, которое содержится исключительно в его Евангелии, едва хватит на две страницы текста. Однако, снова, тот факт, что их (Евангелий) четыре, говорит об их гениальности.
Так какова же природа Евангелий, и почему их уникальная природа является частью их гениальности? Наилучшим образом можно ответить на это, решив сначала вопрос: “Почему четыре?”. На это мы не можем дать абсолютно точного ответа, но одна причина, по крайней мере, ясна и прагматична: разные христианские коммуны хотели каждая иметь свою книгу об Иисусе. По ряду причин Евангелие, написанное для одной коммуны или группы верующих, не обязательно отвечает всем нуждам другой коммуны. Поэтому одно было написано первым (Марком, по общему мнению) и затем оно было “переписано” дважды (Матфеем и Лукой) по совершенно другим нуждам. Независимо от них (опять-таки, по общему мнению) Иоанн написал Евангелие совершенно другого типа по совершенно другим причинам. И все это, мы полагаем, было вдохновенно Святым Духом.
Для более поздней церкви ни одно Евангелие не заменяет другого, каждое стоит отдельно и все одинаково ценны, и одинаково авторитетны. Как же так? Потому что в каждом случае интерес в Иисусе находится на двух уровнях.
Во-первых, чисто исторический подход: кто был Иисус, и что Он сказал и сделал, именно этот Иисус был распят и воскрешен из мертвых, кого мы теперь чтим как воскресшего великого Господа.
Во-вторых, экзистенциальный подход: передача этой истории ради нужд более поздних коммун, говоривших не по-арамейски, а по-гречески, и живших не в провинциальных, сельскохозяйственных еврейских условиях, а в Риме, Ефесе или Антиохии, где Евангелие встречалось с городским языческим окружением.
|
|
|
В определенном смысле Евангелия действуют как герменевтические модели для нас, самой своей природой убеждая нас в том, что и мы тоже рассказываем ту же самую историю в нашем собственном контексте ХХ века.
Эти книги, которые рассказывают нам практически все, что мы знаем об Иисусе – не биографии, хотя частично они и являются биографическими. Они не похожи и на современные “жизни” великих людей, хотя и описывают жизнь величайшего из людей. Они являются, по словам отца церкви второго века Юстина Мученика – “воспоминаниями апостолов”. Четыре биографии не могли бы стоять бок о бок как равноценные, эти же книги стоят бок о бок, потому что в одно и то же время они описывают факты об Иисусе, передают учение Иисуса, и каждое свидетельствует об Иисусе. В этом их природа и их гениальность, и это важно как для экзегезы, так и для герменевтики. Экзегеза Евангелий требует от нас мышления и с точки зрения исторического окружения Иисуса и с точки зрения исторического окружения авторов.
Исторический контекст
Вы помните, что первая задача экзегезы – осознавать исторический контекст. Это означает не только знать исторический контекст в общем, но и сформировать гипотетическую, но проверенную фактами реконструкцию ситуации, к которой обращается автор. Это может быть иногда сложным из-за самой природы Евангелий как документов с двумя уровнями. Исторический контекст, прежде всего, имеет дело с Самим Иисусом. Это включает в себя знание культуры и религии первого века, палестинского иудаизма, в котором Он жил и учил, а также попытку понять определенный контекст данного высказывания или притчи. Но исторический контекст также имеет дело с индивидуальными авторами (евангелистами) и их причинами написания Евангелий.
Мы хорошо сознаем, что попытка размышления над всеми этими контекстами может быть сложной задачей для обыкновенного читателя. Более того, мы уверены, что это, возможно, задача более склонная к абстрактному теоретизированию, чем в каком-либо другом месте Нового Завета. И тем не менее природа Евангелий такова: они являются документами с двумя уровнями, хотим мы того или нет. Мы не думаем, что можем превратить вас в экспертов относительно этих вещей – вообще, мы иногда сомневаемся в “экспертах” – мы надеемся лишь поднять ваш уровень осознания, так чтобы вы по достоинству оценили Евангелия и научились разбираться с теми вопросами, которые возникают в процессе их чтения.
|
|
|
