 |
Глава 2. Русско-австрийский фронт в 1915 г.
|
|
|
|
Карпатская операция
Одновременно с наступательными операциями в Восточной Пруссии крупные события происходили в полосе Юго-Западного фронта. Армии его левого крыла к началу января 1915г. занимали растянутое положение вдоль Карпатского хребта. Они вели оборонительные бои с австрийскими войсками, прикрывавшими пути на Венгерскую равнину. Сложные условия горного театра и суровая зима создавали обеим сторонам большие трудности. Военные руководители учитывали это обстоятельство в своих решениях. Задолго до принятия Ставкой общего плана кампании 1915 г. командование Юго-Западного фронта по своей инициативе приступило к разработке плана операции, направленной к скорейшему форсированию Карпат.
Австро-венгерское командование также готовилось к наступлению. Приступая к реализации оперативного плана на восточноевропейском театре, оно с начала января 1915 г. стало сосредоточивать войска в исходных районах. В Карпаты перебрасывались части с сербского фронта и из 2-й армии, располагавшейся на левом берегу Вислы. На помощь австрийцам пришла значительная поддержка германцев (в январе – около 50 тыс. и в апреле – около 90 тыс. человек)[98]. К 6 (19) января сосредоточение и развертывание противника было закончено. 9(22)–11(24) января германо-австрийцы перешли в наступление по всему фронту от Буковины до Мезолаборча, нанося два удара: один от Ужгорода на Самбор, другой – от Мункача на Стрый. Они намеревались, преодолев Карпаты, выйти на линию Перемышль, Стрый и затем продвигаться в направлении Львова. Это наступление, предусмотренное общим планом операций 1915 г., должно было развиваться во взаимной связи с действиями со стороны Восточной Пруссии.
|
|
|
7 (20) января 1915 г. Иванов отдал директиву войскам Юго-Западного фронта. В ней говорилось, что вследствие различных причин рассчитывать на скорый переход к решительным наступательным действиям всеми армиями на левом берегу Вислы не приходилось. Необходимо было использовать с возможной энергией силы и средства правого берега Вислы, нанести австрийцам хотя бы частное поражение, поставить в угрожаемое положение Венгрию, занять более выгодное, чем ныне, положение, не растягивая при этом общего стратегического фронта. Цель эта могла быть достигнута переходом в наступление 3-й, 8-й и части 11-й армии для овладения первоначально линией Дунайца до Нового Сандеца, далее Эперьеш, Кашау, Уйгель, Чоп, Хуст, Сигот, румынская граница. Линия эта имела почти одинаковое протяжение с линией, занимаемой тогда этими армиями, но она удаляла войска неприятеля от Перемышля на 125 верст, открывала возможность развить действия русской кавалерии на Венгерской равнине. Самое наступление должно было произвести благоприятное военное и политическое впечатление. Одновременно упрощалось и обеспечивалось дальнейшее наступление 3-й армии на Краков, так как сообщения этой армии не находились бы под угрозой флангового удара. Директива содержала просьбу к командующим армиями высказать заключение, когда состояние вверенных им войск и путей «позволило бы приступить к выполнению этой операции»[99].
11(24) января Иванов телеграммой доложил Янушкевичу о принятом решении и просил об усилении его фронта четырьмя дивизиями, перебросив их с Северо-Западного фронта. Необходимость такой меры повелительно диктовалась, по его словам, изменением обстановки. Дела в Галиции принимали серьезный оборот. Противник, сосредоточив крупные силы, перешел в наступление в направлениях на Ужгород, Самбор, Мункач, Стрый и отчасти в Буковине. Он собирался произвести энергичную попытку освобождения Перемышля и захвата Львова. Иванов указывал, что усиление войск в Галиции за счет другого района являлось очень важным для достижения успеха, который имел бы существенное значение в улучшении общего положения на всем театре войны. Подкрепления рекомендовалось отправлять на участок Самбор, Стрый, Долина и одну бригаду – в Буковину. Это отвечало и оборонительным и наступательным действиям: оборонительным потому, что в Галиции находился наиболее опасный участок всего стратегического фронта, слабо обеспеченный войсками; наступательным потому, что нанесение удара на Сигот и Хуст в охват правого крыла австрийцев облегчает фронтальную атаку перевалов, обеспечивает проникновение русских войск в Венгрию вслед за пехотой также конницы. «Позволю себе высказать убеждение, – писал Иванов, – что значительное количество войск Северо-Западного фронта, пополненное укомплектованиями и усиленное частями, перевозимыми в Восточно-Прусский район, позволяет с верою и спокойствием смотреть на предстоящие бои и на возможность отправления в Галицию четырех просимых мною дивизий» [100].
|
|
|
Ставке казалось, что в пределах Юго-Западного фронта не были исчерпаны полностью все средства, чтобы самим, не прибегая к подкреплениям извне, еще раз нанести поражение австрийцам[101].
Однако сведения о начавшемся наступлении крупных сил противника в Карпатах, содержавшиеся в докладе Иванова от 11 (24) января, встревожили Ставку. 13 (26) января Данилов вызвал к аппарату Алексеева и просил уточнить обстановку[102].
Алексеев подтвердил необходимость усиления Юго-Западного фронта для оперативных нужд Галицийской группы. Новым в его ответе было заявление о том, что постепенная подготовка к вторжению в Венгрию велась с 7 (20) декабря 1914 г. Не сообщалось Ставке об этом предварительно вследствие того, что, как подчеркивал Алексеев, приходилось произвести очень большую черновую работу по тылу и трудно еще было сказать, удастся ли собрать достаточное число транспортов для обеспечения всех нужд наступающих войск. «Такое движение, – продолжал Алексеев, – отвлекая внимание противника от Буковины, угрожая существенным интересам австрийцев, а главным образом венгров, имеет большое военное и политическое значение и не может остаться без влияния на общую обстановку и ход событий на Северо-Западном фронте. Подготовка к такой операции требует от 14 до 18 дней. Эти дни нам нужны и для подхода всех укомплектований»[103].
|
|
|
Ставка первоначально согласилась с доводами Иванова и Алексеева. 13 (26) января верховный главнокомандующий отдал повеление Рузскому отправить на Юго-Западный фронт 22-й армейский корпус и 5–6 горных батарей. Но обстановка в Карпатах продолжала ухудшаться. Развернулись кровопролитные сражения. Русские войска героически отбивали атаки врага и в свою очередь наносили ему короткие, но чувствительные удары. Противник настойчиво стремился охватить левый фланг 8-й армии и освободить блокированный гарнизон крепости Перемышль. После тяжелых боев неприятелю удалось потеснить левофланговые войска армии Брусилова, которые под ударами Южной и 5-й армий вынуждены были оставить ряд перевалов через Карпатский хребет.
Главнокомандование Юго-Западного фронта принимало срочные меры, чтобы восстановить положение. 20 января, (2 февраля) Иванов отдал директиву, ставившую задачу 30-му корпусу, действовавшему в Буковине, упорно обороняться, в крайнем случае – отступить на линию Коломыя, Черновицы. 8-я армия, усиленная 22-м корпусом, должна была, сдерживая частью сил натиск противника восточнее Ужокского перевала, главными силами наступать на Эперьеш, Гуменное, Ужгород во фланг и тыл австро-венграм, продвигавшимся на Самбор, Стрый, Долина. 3-й армии предстояло обеспечить атаку 8-й армии путем нанесения удара своим левым флангом на Новый Сандец[104].
Иванову удалось убедить верховного главнокомандующего в необходимости усиления его фронта, помимо 22-го корпуса, новыми подкреплениями. Предполагалось отправить 15-й армейский корпус. Иванов рассчитывал, что посадка его в эшелоны может начаться 1 (14) февраля, но в связи с ухудшением обстановки на Северо-Западном фронте о подкреплениях за его счет не могло быть и речи.
Иванов тогда же, 28 января (10 февраля), отдал директиву, которая ставила войскам такую ближайшую задачу: «Сдержать противника на фронте 4-й, 9-й и 3-й армий, опираясь на занимаемые позиции; 8-й армии, упорно сдерживая и замедляя наступление противника на ее левое крыло, разбить неприятельские войска и подходящие подкрепления на фронте Бартфельд, Ужок и сбросить их к югу от Карпат»[105].
|
|
|
Ставка разгадала замысел германского командования. 31 января (13 февраля) Данилов отмечал, что новый план действий обоих противников, к осуществлению которого они приступили, заключался в нанесении решительных ударов на крайних флангах стратегического фронта: из Восточной Пруссии и из-за Карпат. Оценивая обстановку, Данилов приходил к заключению, что «если удар их из-за Карпат является для нас угрожающим в смысле владения Галицией, то глубокое развитие удара из Восточной Пруссии грозит еще большими потрясениями. Поэтому все наши усилия должны быть направлены к тому, чтобы разрушить планы наших противников и вырвать у них победу, как в районе Восточной Пруссии, так и на Карпатах, что требует сбора необходимых сил хотя бы путем ослабления нашего положения на левом берегу Вислы»[106].
Обстановка вынудила Ставку не только отклонить просьбы об усилении Юго-Западного фронта, но и снять с него часть войск и перегруппировать их в пользу Северо-Западного фронта. 1 (14) февраля верховный главнокомандующий потребовал, чтобы Иванов отдал немедленное распоряжение о переброске на Северо-Западный фронт 3-го Кавказского корпуса. Лишь после окончания Августовской операции и улучшения положения на северном крыле фронта Ставка постепенно начинает переключать свое внимание в сторону Карпат. Иванову возвращается 3-й Кавказский корпус. Намечается усиление войск в Галиции.
К середине февраля обстановка в полосе Юго-Западного фронта была сложной. После тяжелых боев неприятелю удалось потеснить левофланговые войска армии Брусилова, которые вынуждены были под ударами Южной и 5-й армий противника очистить предгорья Карпат и отойти к рекам Прут и Днестр. Русское командование принимало срочные меры, чтобы восстановить положение. 16 февраля (1 марта) на участке Болехов, Черновицы была развернута вновь сформированная из частей правого крыла фронта 9-я армия, которая, хотя и не смогла резко изменить сложившуюся общую обстановку, тем неменее остановила продвижение австро-германских войск.
Ставка торопила Иванова, требуя от него скорейшего продвижения в Карпатах. 23 февраля (8 марта) Янушкевич запросил Алексеева: «Верховный главнокомандующий желал бы быть подробнее ориентирован о предположениях командующего 9-й армией на ближайшие дни и возможно ли ожидать в ближайшем занятия Надворной, Делатыня и Коломыи»[107]. Ответ Алексеева от 24 февраля (9 марта) гласил: «Углубление 9-й армии в Карпаты нельзя признать отвечающим общей современной обстановке. Главком смотрит в настоящее время на 9-ю армию, как на прочное, надежное обеспечение левого фланга всего фронта и как на резерв, которым можно оказать влияние на ход событий на путях к Стрыю». Одновременно он сообщал, что ослаблением «менее опасных участков приказано 3-й армии собрать резерв за своим левым флангом, дабы общими усилиями упрочить трудное положение 8-го корпуса и не допустить неприятелю подать помощь Перемышлю. В этом суть предстоящих ближайших дней»[108].
|
|
|
И действительно, в ближайшие дни все усилия галицийских армий Юго-Западного фронта были направлены на противодействие наступлению на Санок, Лиско с целью деблокировать Перемышль. Директива Иванова от 22 февраля (7 марта) указывала, что целью сосредоточения превосходящих сил противника перед 8-м и отчасти 7-м корпусами 8-й армии «является прорыв нашего расположения для деблокады Перемышля и выручки гарнизона»[109]. Директивой предписывалось «3-й армии, удерживая противника возможно меньшим количеством сил между Вислою и Свидником, опираясь здесь на свои сильные укрепленные позиции, собрать возможно больше войск в районе Мезолаборч, Лупков, Санок и отсюда развить решительный удар на Гуменное, угрожая тылу противника, прорывающегося к Перемышлю»[110].
Спустя три дня, 25 февраля (10 марта), Иванов подписал другую директиву, которая ставила войскам более широкие задачи. 9-й армии надлежало удержать перед собой возможно дольше противостоящие силы австро-германцев. 8-й армии предстояло прорвать центр неприятельского расположения и выйти на рубеж Чоп, Ужгород, Турка; отсюда ее войска должны были развить удар на Сатмар, Наметти, Хуст против левого фланга и тыла неприятельских сил, действующих против 9-й армии. 3-я армия содействовала наступлению 8-й армии, настойчиво развивая свой успех левым крылом на Гуменное, чтобы занять линию Варанно, Надь Михаль, Чоп [111].
4(17) марта Янушкевич передал Иванову, что верховный главнокомандующий «с чувством полного удовлетворения» воспринял его намерение перейти уже в ближайшее время к более широким наступательным действиям, обещающим, по-видимому, решительный успех. «Вместе с тем, – продолжал Янушкевич, - его высочество поручил мне сообщить вашему высокопревосходительству, что политическая обстановка настоящего времени требовала бы развития возможно энергичных действий в Восточной Галиции и Буковине»[112].
6 (19) марта Иванов обратился к Янушкевичу с пространным докладом, в котором изложил свои соображения относительно дальнейших действий русской армии. Центром событий, по его мнению, стал Перемышль. Ради освобождения его и попутно очищения Галиции противник сосредоточил значительные силы, развивает огромную энергию, продолжает увеличивать свою группировку в Карпатах путем переброски войск с других участков.
При таком взгляде на обстановку Иванов считал необходимым на ближайшее время поставить Юго-Западному фронту наступательную задачу, хотя бы и второстепенного значения, до решения участи Перемышля и оказать помощь этому фронту «в пределах возможного, чтобы обеспечить достижение задачи меньшими жертвами, меньшею потерею времени»[113]. На этот период Северо-Западный фронт ограничивается обороной, выжиданием, выполняя свою задачу наименьшим количеством войск, обеспечивая достижение цели, поставленной соседнему фронту. Сосредоточив войска западнее Варшавы, например в районе Гройцы, оставив на правом берегу Вислы лишь строго необходимые силы.
Верховное главнокомандование, оценив обстановку и приняв по внимание соображения генерала Иванова, решило отказаться от наступления в Восточную Пруссию и сосредоточить все свое внимание на развитии военных действий в Галиции. 6 (19) марта Ставка дала общую директиву. «Верховный главнокомандующий,– говорилось в ней, – имеет своей основной целью перейти всем Северо-Западным фронтом к чисто оборонительного характера действиям, а Юго-Западному фронту предназначает главнейшую задачу будущей части кампании. Общая при этом идея та, чтобы действовать активно, нажимая с левого фланга Юго-Западного фронта, продвигаясь в направлении, примерно, на Будапешт и далее в обход всей линии Краков, Познань, Торн... Это направление и этот характер действий избраны еще и потому, что они дают вам возможность войти в связь с румынской армией в случае ее присоединения к нам»[114]. В ночь на 9 (22) марта пал Перемышль. Это явилось крупной победой русских, которая существенным образом изменила обстановку. Удалось пленить 120-тысячный гарнизон, что означало тяжелый удар по вооруженным силам Австро-Венгрии. Одновременно высвобождалась 11-я армия, которую можно было двинуть на помощь русским войскам в Карпатах. Взятие Перемышля не изменило намерения верховного главнокомандующего наступать через Карпаты в Венгрию. 10 (23) марта Янушкевич подтвердил Иванову задачи его фронту, изложенные в директиве Ставки от 6 (18) марта 1915 г. 12 (25) марта Иванов доложил: «...Общая идея нашего маневра остается та же, что указана телеграммой 25 февраля» [115].
Директивой Иванова от 23 марта (5 апреля) войскам фронта ставилась ближайшая задача: «переход через Карпатские горы и очищение Заднестровья от противника». Указывалось, что обе эти задачи находятся в тесной связи и формы их осуществления будут видоизменяться. «Идея нашей операции в настоящее время, – говорилось в директиве, – состоит в том, чтобы, удерживаясь на наших флангах, выйти остальными войсками на линию Зборо, Варанно, Чоп, Хальми и этим заставить противника очистить Заднестровье, ибо с выходом к Хуст прерывается лучшее железнодорожное сообщение Заднестровья с внутренними областями Австро-Венгрии. Этот план не исключает возможности активных действий против неприятеля в Заднестровье после усиления наших войск в Восточной Галиции» [116].
Принимая во внимание количество войск в каждой армии предполагалось в результате наступления занять 3-й армией фронт от устья Дунаец до линии Туран, Ганушфалва (южнее Стропко); 8-й армией – район южнее до ст. Чоп; северной группой 9-й армии – еще южнее до Хальми; наконец, от Мармарош – Сигет и до румынской границы должна была расположиться южная группа 9-й армии, которой предварительно предстояло выполнить ряд задач по очищению Заднестровья. В директиве подчеркивалась мысль о необходимости окончательно сломить сопротивление противника в районе Гуменное, Синна, Мезолаборч [117].
Директива главнокомандующего Юго-Западным фронтом расходилась с директивой Ставки. Она предусматривала нанесение главного удара в южном направлении с целью прорыва центра расположения австро-германских войск в Карпатах и выход в тыл противнику, скованному с фронта 9-й армией. Ставка же намечала удар левым крылом фронта на северо-запад и север. Главнокомандование фронта понимало это обстоятельство, и 23 марта (5 апреля) генерал Драгомиров разъяснил Янушкевичу смысл принятого решения [118]. Он писал, что непосредственные активные действия в широких размерах против австрийцев, расположенных за Днестром, представляются по соотношению сил преждевременными. Ставка не возражала. И когда в первых числах апреля войска 3-й и 8-й армий овладели Бескидским хребтом (в Карпатах), она сама стала настойчиво требовать развития успеха именно в полосах 3-й и 8-й армий, а не 9-й армии. Тем самым была фактически отменена ее первоначальная директива.
28 марта (10 апреля) Иванов докладывал в Ставку, что русские войска, доблестно продвигавшиеся через Карпаты и уже оттеснившие неприятеля во многих местах за главный хребет, встретились со свежими частями противника, вступив с ними в упорную борьбу. Противник перешел в контрнаступление и местами потеснил войска фронта, особенно 22-й корпус. «При таких обстоятельствах, – говорилось в докладе, – представляется необходимым временно задержать наше продвижение вперед, дабы привести войска в порядок, организовать их снабжение и дождаться прибытия подкреплений»[119]. Отданная Ивановым директива ставила войскам такие задачи: 3-й и 8-й армиям – перейти к обороне, 9-й армии – восстановить свое первоначальное положение.
Обстановка, сложившаяся в ходе операции, признавалась Ставкой крайне невыгодной ни в политическом, ни в военном отношениях. Это давало противнику возможность подтянуть подкрепления и усилить свои позиции, сделав их труднодоступными. В то же время русские армии, действовавшие в Галиции, нуждались в пополнении людьми и боеприпасами. Необходима была также перегруппировка новых войсковых соединений с других участков стратегического фронта. Так, 6 (19) апреля Драгомиров просил Янушкевича о выделении Юго-Западному фронту еще одной дивизии. Ставка приказала главнокомандующему Северо-Западным фронтом направить в распоряжение Иванова дивизию. Данилов телеграфировал Драгомирову: «Начальник штаба поручил мне уведомить вас, что дальнейшее усиление Юго-Западного фронта за счет Северо-Западного решительно не представляется возможным до полного укомплектования армий Северо-Западного фронта и выяснения положения на этом фронте»[120].
С конца марта в районе Карпат шли бои местного значения. Главнокомандование фронта готовилось возобновить прерванное наступление. Анализируя ход операции, Ставка обратила внимание на то, что наиболее крупные события происходили в полосе 8-й и 3-й армий. Что касается левого крыла, где, по ее замыслу, должен был наноситься главный удар, то там в сущности не отмечалось продвижения. Верховный главнокомандующий выразил недоумение по поводу того, что основные усилия фронта были сосредоточены не на левом крыле, как было указано Ставкой, а в центре[121].
14 (27) апреля Иванов донес, что бездействие 9-й армии объясняется настоятельной необходимостью пополнения ее частей. По той же причине приостановлено наступление 8-й армии. Частичное наступление, как он писал, «всегда будет иметь незаконченный результат» и лишь «общее наступление, если не обоими фронтами, то по крайней мере всеми войсками Галиции только и может повести к важным последствиям»[122]. Не последнюю роль в задержке общего наступления играл недостаток снарядов. Иванов полагал, что в конце двадцатых чисел апреля может начаться общее наступление по Галицийскому фронту. Точное время этого наступления зависело от восполнения потерь и доведения до нормы снарядов. Что касалось плана действий, то Иванов считал его таким, каким он был выражен в директиве от 23 марта (5 апреля) 1915 г. Янушкевич сообщал, что со стороны верховного главнокомандующего нет препятствий к постановке армиям, развернутым в Галиции, намеченных задач. Вместе с тем указывалось, что наступление 9-й армии должно быть согласовано с наступлением центральной группы, направляемой на фронт Зборо, Варанно, Чоп, Хальми. Это было важно для того, чтобы скорейшим утверждением в районе Коломыя, Делатынь прервать связь между неприятельской группировкой, действующей в Восточной Галиции и Буковине, и остальными его силами в Карпатах. Время начала наступления предоставлялось определить Иванову, но верховный главнокомандующий требовал «тщательной подготовки к операции по всем частям, дабы раз начатое наступление не могло замереть подобно тому, как это было в Карпатах в марте месяце, а непременно было бы доведено до конца, то есть до выхода центральной группы на Венгерскую равнину» [123].
Таким образом, Карпатская операция не оправдала надежд обеих сторон. В ней потерпел крушение план австро-германского командования, намечавшего широкий охват левого крыла русских армий. Боевые действия вылились во фронтальное сражение в Карпатах. Планы австро-венгров были сорваны, но не оправдались ожидания и русского командования (выход русских войск на венгерскую равнину), по причине острого недостатка боеприпасов и обмундирования. Военные руководители стояли перед необходимостью поиска новых стратегических решений.
Горлицкая операция
Положение, сложившееся на южном крыле русского фронта в середине апреля 1915 г., серьезно беспокоило военное командование Центральных держав. Русские войска глубоко вклинились в пределы Австро-Венгрии. Они взяли Перемышль и Тарнов, захватили почти все важнейшие перевалы в Карпатах. Создалась угроза выхода русских на Венгерскую равнину. Ухудшилась международная обстановка для Центральных держав. Ожидалось выступление Италии и Румынии на стороне Антанты. Турция вела трудную борьбу с войсками стран Согласия и нуждалась в помощи. Большие опасения внушало состояние австро-венгерской армии. Она понесла большие потери в людском составе и материальной части. Ее боеспособность снизилась. Принимая во внимание все эти обстоятельства, начальник штаба австро-венгерской армии Ф. Конрад фон Гетцендорф просил германское командование о переброске новых немецких дивизий с Западного фронта.
Германское командование решило помочь своему союзнику. Обстановка на западноевропейском театре позволяла снять часть войск и направить их против русских. Но немцы понимали, что вливание в состав австро-венгерских армий их новых дивизий, как это уже неоднократно делалось ранее, не могло спасти положение. Было очевидно также, что, несмотря на все благоприятные условия, продолжение попытки осуществления «стратегических Канн» не приведет к желаемым результатам. Считалось необходимым найти такие формы оперативного маневра, которые обещали бы успех. По мнению генерала Э. Фалькенгайна, наилучшим решением должен был явиться фронтальный удар с целью прорыва русского фронта на одном из решающих его участков.
При выборе направления главного удара германскому командованию представлялись три варианта. Оно могло нанести его из Восточной Пруссии против северного крыла русского фронта. Но такой удар вряд ли мог оказать существенное влияние на положение в Карпатах, и нависшая там угроза вторжения русских в Венгрию была бы реализована. Не достигал своей цели и удар из района Карпат против левого крыла русского фронта, ибо пересеченный характер местности крайне затруднял сосредоточенные действия крупных войсковых масс. Операции на флангах следовательно, исключались. Остановились на третьем варианте - произвести удар ближе к центру, между Вислой и Бескидами, мощной группировкой немецких войск. Считали, что это приведет не только к оттеснению русских от Карпат, но и вызовет «тяжелое потрясение также русского фронта в изгибе Вислы»[124]. Существенную роль при выборе этого направления сыграли и экономические соображения. В районе Горлице, Ясло, Дрогобыч располагались богатые месторождения нефти, которая в условиях блокады была очень нужна Германии. Основные стратегические усилия перемещались в Галицию, германским армиям, находившимся в Восточной Пруссии, отводилась вспомогательная роль.
Решение германского командования было правильным, ибо оно позволяло существенно облегчить положение Австро-Венгрии, устранив угрозу вторжения русских армий на Венгерскую равнину. Успех на этом направлении дал бы возможность оказать давление на Италию и Румынию, оттянув срок их вступления в войну на стороне Антанты, поддержать Турцию, обеспечить устойчивость австро-венгерских армий. Район, избранный для нанесения главного удара, был выгодным в оперативном отношении. Он надежно прикрывал фланги ударной группировки, так как Висла на севере и Бескиды на юге стесняли маневрирование русских войск. В полосе предстоящего наступления находилось всего два естественных препятствия – реки Вислока и Сан, которые немцы не считали труднопреодолимыми. Оборона русских была организована слабо, ибо они, сосредоточив в Карпатах большие силы, разредили плотность своих войск в Западной Галиции, где у них приходилось на дивизию 10 км и более. Продвижение на этом направлении выводило на пути сообщения русских армий, оборонявшихся в районе Карпатских гор, создавало угрозу окружения левого крыла Юго-Западного фронта.
Германское командование весьма тщательно и детально готовило операцию. К ее проведению привлекались отборные войска, снятые с французского фронта. Это были Сводный, Гвардейский, 41-й резервный и 10-й армейский корпуса. Они считались лучшими соединениями в германских вооруженных силах. Их объединили в 11-ю армию, командование которой вручили А. Макензену. В состав армии были включены также 6-й австро-венгерский корпус и 11-я кавалерийская дивизия. Командный состав подбирался из числа лиц, с большим боевым опытом, приобретенным в операциях на Западном фронте.
11-й армии ставилась задача прорвать оборону русских на участке Горлице, Громник протяжением в 35 км и наступать в восточном направлении. Обеспечение операции слева возлагалось на 4-ю, а справа – 3-ю армии австро-венгров. Армии правого крыла австрийского фронта предстояло сдерживать активными действиями противостоящие силы русских. Оперативное построение армии было в два эшелона: 4 армейских корпуса находились в первом эшелоне и один – во втором. На направлении предстоявшего наступления противника оборонялась 3-я русская армия генерала Радко-Дмитриева. Армия состояла из шести корпусов: 9-го, 10-го, 24-го, 12-го, 21-го и 29-го. В распоряжении командующего находилась одна бригада 81-й дивизии, 3-я Донская, 3-я Кавказская и 2-я Сводная казачьи дивизии, 16-я кавалерийская дивизия. В районе Биеч, Ясло располагался резерв главнокомандующего фронтом – 63-я дивизия, переданная вскоре в распоряжение Радко-Дмитриева. Оборона русских была организована слабо. После занятия Западной Галиции и Карпат русские приступили к созданию усовершенствованных позиций, усиленных искусственными препятствиями, и к использованию старых австрийских укреплений. Позиции возводились не только по линии расположения войск, но и в тылу, у пунктов, имевших важное значение. К 15 (28) февраля передний край обороны 3-й армии шел с севера на юг по правому берегу Дунайца. Затем он поворачивал в юго-восточном направлении и проходил через Горлице на Лупков. Далее на восток по Карпатскому хребту до Днестра (южнее Галаца) оборонялись 8-я, 11-я и 9-я армии.
В тылу правого фланга 3-й армии, примерно на линии Тарнов, Войтова (северо-восточнее Горлице), были оборудованы две позиции: одна вдоль нижнего течения Вялы, а другая – между Вялой и Войтова. Приступили также к подготовке позиций на р. Вислока. Тыловая позиция имелась за левым флангом 3-й армии и правым флангом 8-й армии. Были возведены позиции у Змигрода, Хырова, Стрыя.
Главнокомандование Юго-Западного фронта имело в виду, что общее положение дел могло заставить отойти из Западной Галиции и с Карпат. Необходимо было обеспечить спокойный отход армий под натиском превосходящих сил противника. Инженерная подготовка Галиции получила дальнейшее развитие. Она выразилась в следующем: 1) построена позиция Тарнобжег, Розвадов; 2) намечена к постройке позиция по линии Ярослав, Радымно, Мосциска; 3) оборудованы позиции у Жолкиева, Львова, Николаева; 4) разведана позиция между Рава-Русской и Жолкиевом.
Укрепленная передовая Горлицкая позиция, располагавшаяся на направлении главного удара противника, носила смешанный характер: в центре – шахматный, а на флангах – уступной; фланги окопов были закруглены, благодаря чему достигалось, как их обеспечение, так и взаимная огневая связь окопов. Вся позиция разделялась на три участка: правый, левый, Сокольский. Были созданы искусственные препятствия, заложены фугасы. Профили окопов – «для стрельбы стоя со дна рва». Высокий уровень почвенных вод не позволял довести окопы до полного профиля. Бруствер был одет мешками с землей и имел бойницы. Лессовый, мягкий грунт, разжижаемый почвенной водой, заставлял вести постоянную борьбу с оползанием окопов, особенно во время осадков. Начальником Горлицкого боевого участка являлся генерал-майор Л. В. Федяй[125]. Противник обеспечил себе общее превосходство в силах и средствах над 3-й русской армией. Оно было еще более значительным на участке прорыва в 35 км. Германо-австрийцы сосредоточили 126 тыс. штыков и сабель, 457 легких и 159 тяжелых орудий, 260 пулеметов, 96 минометов. Русские имели 60 тыс. штыков и сабель, 141 легкое и 4 тяжелых орудия, 100 пулеметов. Минометов у них вовсе не было. Следовательно, германо-австрийцы обеспечили себе превосходство в живой силе в 2 раза, в легкой артиллерии – в 4,5 раза, в тяжелой артиллерии – в 40 раз, в пулеметах – в 2,5 раза[126]. На 1 км фронта у германо-австрийцев приходилось: штыков и сабель –3 600, орудий – 17,6, пулеметов – 7,4, минометов – 2,7. Русские имели соответственно 1714, 4,1, 2,9, 0. Боеспособность германских войск была высокой. Этого нельзя сказать об австро-венгерской армии, которая не могла полностью привести себя в порядок после поражений, понесенных в 1914 г. и начале 1915 г. в Галиции и па Карпатах. Подготовка операции проводилась в глубокой тайне. Мероприятия по маскировке сосредоточения были тщательно продуманы. Чтобы дезориентировать русскую агентурную разведку, 11-я армия следовала с Западного фронта кружным путем: сначала в Северную Германию, а оттуда – в Галицию. Никто не знал о станциях назначения до момента выгрузки из эшелонов. Выход войск в район сосредоточения был произведен за несколько дней до начала наступления.
С той же целью было решено провести демонстративное наступление на Ипре, где немцы впервые применили отравляющие вещества. Наступление разрослось в большую операцию, причинившую союзникам значительные потери. Одновременно было задумано осуществить отвлекающий удар в Прибалтике. Германское командование создало группу войск в составе трех пехотных и трех кавалерийских дивизий, поставив ей задачу ударом на Лауэшнтейн уничтожить русские части севернее Немана. 27 апреля (10 мая) удар был перенесен в Литву и Курляндию, где 1-й кавалерийский корпус Рихтгофена действовал на Шавли, а одна кавалерийская дивизия – на Митаву. И это наступление имело успех. Оно отвлекло внимание Ставки от Галиции к северному крылу стратегического фронта. Немцам удалось захватить Либаву и оттеснить русских за реку Дубисса.
Несмотря на все принятые меры, германо-австрийскому командованию не удалось в полной мере достигнуть поставленной цели. Наступление противника не было внезапным и неожиданным, как об этом иногда говорится в литературе. Разведка русских своевременно обнаружила подготовку удара в районе Горлице. Анализ сведений о противнике, отраженных в сводках штаба Юго-Западного фронта и донесениях войсковых начальников [127], показывает, что о сосредоточении неприятельских войск было известно почти за две недели до начала операции. Так, генерал-квартирмейстер штаба фронта полковник Дитерихс и начальник разведывательного отдела полковник Носков в сводке за 24-30марта (6-12 апреля) указывали, что отсутствие у австро-германцев в Галиции ярко выраженных признаков, на каких участках фронта они намечали свои очередные удары, объясняется не законченностью новых формирований для проведения «решительных операций, наподобие того, как это было проделано германцами в Восточной Пруссии в период конца января и начала февраля»[128]. Намерение противника отвлечь внимание русских от района Горлице в сторону Карпат штаб разгадал довольно быстро. Так 31 марта поступили сведения о том, что на Карпатах ожидалось прибытие германских войск с французского фронта. 5 апреля отмечалось, что некоторые агентурные данные последнего времени указывали на «усиленную перевозку германских войск в Карпаты»[129]. Но в штабе фронта с известной осторожностью относились к сведениям «о значительном усилении германских сил на Карпатском фронте»[130]. В сводке 9-15 апреля полковник Дитерихс отметил: «Атаки противника на Стрыйском направлении, главным образом войсками второй ценности (ландштурмом), преследуют, видимо, цель отвлечь сюда наши войска с фронта предстоящих решительных действий»[131]. Столь же безуспешной была попытка германского командования убедить русских в том, что оно якобы готовит наступление в Буковине.
В начале апреля стали подтверждаться предположения штаба Юго-Западного фронта о том, где на самом деле противник готовил свой удар. 7 (20) апреля пленные австрийцы показывали, что в районе западнее Горлице «они видели отдельных германцев, слышали, будто бы сюда скоро прибудут германские части»[132]. 14 (27) апреля войсковая разведка отмечала начавшуюся перегруппировку войск под Горлице. Смена частей неприятеля происходила систематически по ночам. Было известно также, что австрийские части сменялись германскими. В сводке за 9 (22) –15 (28) апреля полковник Дитерихс записал, что агентура и войсковая разведка указывали на сосредоточение австро-германских сил с целью развития «в направлении Горлице решительных операций»[133]. В последующие дни продолжали поступать данные об усилении противника у Горлице. Пленные рассказывали о прибытии германских войск с французского фронта. Стала известной и дата перехода противника в наступление – в ночь на 19 апреля (2 мая) [134].
Русское командование принимало меры с целью укрепления своего положения у Горлице. Так, 16 (29) апреля главнокомандующий фронтом отдал директиву, которая предписывала передвинуть в западном направлении ряд частей и соединений «ввиду обнаруженного сбора противника у Горлице»[135]. В тот же день он приказал «для полного упрочения нашего расположения между Карпатами и Вислой»[136] наметить вторую линию обороны: устье Ниды, Пильзно, Змигрод, Мезолаборч. Большая работа по отражению готовящегося удара германо-австрийцев, под Горлицей велась в частях и соединениях 3-й армии. Но все эти меры были несколько запоздалыми.
Наступление германо-австрийских войск началось в 10 часов утра 19 апреля (2 мая). Общей атаке предшествовала мощная артиллерийская подготовка, длившаяся около суток. Можно считать, <
|
|
|
