Развитие хозяйства и изменения в сословной системе

 

1) Торговое земледелие

 

Восстановление деревень, разрушенных в результате японских и маньчжурских нашествий, стало делом государственной важности. Поэтому в первую очередь были восстановлены подворные книги и крестьянские хозяйства, а также осуществлено административное деление на волости (мён) и деревни (ри), а в деревнях – на пятидворки (ога чактхон). С другой стороны, работа по восстановлению деревень началось и по инициативе местных янбанов, стремившихся восстановить основы своей прежней жизни, и с этим было связано и оживление после войны работы по составлению местных описаний (ыпчи).

Работа по восстановлению деревень сделала необходимым прежде всего возрождение оросительных сооружений, связанных с сельскохозяй­ственным производством. В 1662 г. (3 г. Хёнджона) была учреждена Канцелярия по водохранилищам (Чеонса), и в 1778 г. (2 год вана Чонджо) было опубликовано положение «Чеон чольмок» («Статьи об оросительных сооруже­ниях»), согласно которым, с помощью государства восстанавливались или строились новые плотины, а также большие и малые водохранилища. Так, в конце XVIII в. насчитывалось 3590 больших (чеон) и 2265 малых (по) водохранилищ, т.е. всего около 6 тыс. сооруже­ний, среди которых наиболее крупными были Сохо в Сувоне, Пёккольдже в Кымдже, Хаптокче в Хонджу, Намдэджи в Ёндже и др. Также развернулась оживленная работа по осушению приморских земель вдоль западного побережья, начиная с о. Канхвадо, поэтому значительно расширилась площадь обрабатываемых земель.

С расширением оросительных сооружений развивалось орошаемое земледелие, поэтому многие поля стали орошаемыми, и шире внедрялась практика применения рисовых рассад (ианбоп). По сравнению с системой непосредственного разбрасывания на полях рисовых семян (чикпхабоп), использование рассады не только намного сократило рабочую силу на прополке и увеличило урожайность на единицу земельной площади, но и позволяло до пересадки рассад использовать поле для посева ячменя, позволяя собирать по два урожая (имоджак) в году – риса и ячменя (или пшеницы). На сухих полях применение посевов на грядках, так называемого способа кёнджонбоп, позволяло намного экономить рабочую силу. Кроме того, был распространен способ посева двух культур на одном поле (кыругари, или кынгёнбоп), когда в течение года на одном поле высаживались две культуры: ячмень или пшеница с бобами или чумизой. Так, с внедрением высадки рисовых рассад и грядкового способа посевов (кёнджон) экономилась рабочая сила и намного расширилась площадь земли, которую мог обработать один человек. Отсюда распространялась так называемая «широкая обработка земли» (кванджак), когда одна семья могла вести хозяйство на обширной площади земли, причем такое расширенное хозяйство могли вести как помещики-землевладельцы, так и арендаторы-испольщики.

С распространением «широкой обработки земли» ускорилось классовое расслоение крестьян на зажиточных и бедняков, и по мере того, как затруднялась аренда земли, крестьяне вынуждались к перемене занятия (профессии), постепенно становясь торговцами, ремесленниками или наемными рабочими.

Примерно с XVIII в. в связи с оживленным развитием товарного обращения и в сельском хозяйстве стало развиваться торговое земледелие, имевшее предпосылкой товаризацию ее продукции. Такое положение заметно наблюдалось в культивировании женьшеня, табака, хлопка, овощей, фруктов и лекарственных трав. В качестве наиболее популярных товарных культур производились женьшень и табак. Эти товарные культуры приносили более высокую прибыль, чем обычные сельскохозяйственные культуры. Женьшень, который пользовался особой популярностью как предмет экспорта, широко культивировался прежде всего в районе Кэсона, а также в различных районах провинций Кёнсан, Чолла и Чхунчхон. И табак, который проник из Японии в начале XVII в., прежде всего разводился в провинции Чолла, а также по всей стране. А в пригородах Сеула – Вансимни, Сонхпа и др. – особенно развивалось овощеводство, нацеленное на городское население Сеула. Выстояв против голода в ходе военных действий, население особо ценило дополнительные источники питания, поэтому стали широко культивировать такие новые сельскохозяйственные культуры, как сладкий картофель (когума), картофель, перец, тыква, томат и др. Сладкий картофель привез из Японии посланник (тхонсинса) Чо Ом, а семена картофеля были приобретены в Цинском Китае.

С развитием сельского хозяйства были изданы многочисленные книги по агрономии. Кан Пхилли и Ким Джансун глубоко изучили способ разведения сладкого картофеля, и первый из них составил книгу «Камджобо» («Сведения о сладком картофеле»), а второй – «Камджо синбо» («Новые сведения о сладком картофеле»). Во времена вана Хёджона Син Сук на основе таких сочинений, как «Нонса чиксоль» («Рассказы о земледелии», официальное издание XV в.), «Кымян чамнок» («Разные кымянские записи», сочинение о сельском хозяйстве столичного рынка, составленное Кан Химэном в конце XV в.) и др. сочинений о сельском хозяйстве, составил «Нонга чипсон» («Собрание сочинений для сельского дома»), а в правление вана Сукчона Хон Мансон, собрав сведения о земледелии и лекарственных средствах, составил «Саллим кёндже» («Хозяйство гор и лесов»)[12]. В правление вана Ёнджо Ю Чунним дополнил это сочинение под на­званием «Чынбо саллим кёндже» («Дополненное «Хозяйство гор и лесов»). Затем в середине XIX в. Со Югу для пополнения знаний и умений, необходимых живущим в сельской местности конфуцианским ученым и для развития их навыков и вкусов, составил громадную энциклопедию о сельской жизни «Имвон кёнджеджи» («Описание хозяйств лесов и садов», иногда называемое также «Имвон симнюк чжи» – «16 описаний лесов и садов»).[13]

В поздний период Чосон произошли большие изменения и в экономике сельского хозяйства; с распадом системы чиновных наделов (кваджонбоп) двор и чиновники для обеспечения источников своего существования приступили к расширению своих земельных владений. Через дворцовое ведомство Нэсуса дворцы увеличили количество своих земель и крепостных ноби и накапливали богатства посредством ростовщичества (чанни), обеспечивавшего наибольшие прибыли. Дворцо­вые земли (кунбанджон) составляли десятки тысяч кёль в результате пожалования им приморских залежных земель и купли ими крестьянских полей. Чиновники расширяли свои частновладельческие поля путем запашки новых земель или купли их. В отличие от эпохи Коре меньше происходило расширение земельных владений за счет злоупотребления властью или сословными привилегиями. И на местах знатные роды расширяли свои земельные владения путем новых запашек и купли, а государственные учреждения расширяли свои земельные владения (тунджон) для покрытия своих расходов.

В связи с таким ростом крупного землевладения сокращалось число крестьян-собственников (чаджакнон), и большинство крестьян составляли испольщики, обрабатывавшие чужую землю на условиях аренды, или во многих случаях они сочетали обработку своей и арендованной земли. Но арендаторы не находились в личной зависимости от помещика. В ряде случаев арендаторы обрабатывали земли многих помещиков, поэтому не зависели от отдельного помещика и лично могли быть относительно более свободными. Только в Корее можно было наблюдать такое положение, когда богачи (помещики) и бедняки (арендаторы) проживали вперемешку в одной и той же деревне.

Рента, уплачиваемая помещику арендатором, следовала традиционной системе тхаджобоп, которая определяла помещику и арендатору по половине всего урожая, но примерно с конца XVIII в. в отдельных местах стали практиковать метод тоджобоп, по которому заранее определялся фиксированный размер ренты. Фиксированная рента (тоджо) обычно определялась в размере одной трети среднего урожая, поэтому по сравнению с тхаджо была выгодной для арендатора, который мог, исходя из предусмотренного заранее дохода, вести планомерное хозяйство. Но тоджобоп применялся лишь в том случае, когда арендатор распахивал залежь, строил или покупал плотину, поэтому не представлял общего явления. Арендатор, имевший право на фиксированную ренту, мог также купить эту землю и, поддерживая более свободные отношения с помещиком, имел возможность накапливать богатство. Впоследствии система тоджобоп постепенно привела к замене натуральной ренты денежной.

 

2) Развитие ремесла и горного дела

 

Если в начале Чосона преобладало казенное ремесленное производство, то к позднему периоду оно постепенно пришло в упадок, и развивалось частное ремесло. Конечно, в таких отраслях, как производство оружия, бумаги, одежды, фарфора, шелка, латунной посуды, металлической монеты, где преобладало удовлетворение государственных потребностей, и в более позднее время казенное ремесло занимало центральное место, но и они постепенно вступили на путь приватизации. Если в начале периода Чосон численность столичных казенных ремесленников (кёнгонджан) была 2800 человек, то во второй половине XVII в. их число сократилось в 10 раз. Аналогичное положение наблюдалось и с казенными ремесленниками в провинциях (вэгонджан).

Одновременно с сокращением казенных ремесленников, прикреплен­ных к государственным учреждениям, возрастало число частных ремесленников, плативших налог в казну (наппхо чанин), и к середине XVIII в. их насчитывалось более 100 тыс. человек. Они производили изделия для купцов-поставщиков (конин), появившихся после издания Закона об эквиваленте (Тэдонбоп), или для обычного рынка, поэтому фактически являлись независимыми. Осуществление Закона об эквива­ленте и развитие частного ремесла происходили в такой взаимосвязи. Государство производило закупки необходимых для казны предметов через купцов-поставщиков (конин), а те, в свою очередь, заказывали ремесленникам необходимые для казны изделия и производили их закупку. Когда возникали строительные работы большого масштаба, государство также нанимало мастеров в качестве поденных рабочих для производства необходимых изделий. Наглядным примером этого может служить строительство крепости Хвасон в правление вана Чонджо, когда были наняты тысячи мастеров и выдавали за труд поденную зарплату. Такая плата впоследствии стала обычной (кванре).

Ремесленники поддерживали связь не только с купцами-постав­щиками (конин), но также и с крупными торговцами. Товары, процесс производства которых был прост, а сбыт невелик, ремесленники могли производить и сбывать за счет собственного капитала и даже могли конкурировать с купцами, но в производстве таких предметов как бумага, монеты, металлы, фарфор, где велики масштабы производственного потребления и необходимого сырья, нельзя было обойтись без поддержки купцов, располагающих крупным капиталом. В этом случае крупные купцы авансировали сырье и кредиты, а затем приобретали производственные изделия. И их называли мульджу («хозяевами вещей»). Ремесленник, производящий бумагу, был тесно связан с купцами бумажных фирм, ремесленник-металлист – с фирмой по металлическим изделиям, равно, как и мастер по производству фарфора – с соответствующими купцами мульджу. Именно появление купцов- мульджу было характерной чертой развития ремесел в XVII – XVIII вв.

Но в связи со значительным увеличением местных рынков в поздний период Чосона ремесленники не могли за счет своего капитала производить в большом количестве товары и создавать ремесленные поселки (чомчхон) для непосредственной продажи товаров и нередко сбывали свои изделия через купцов-носильщиков (побусан). Среди них по масштабам производства славились чугунные котлы и латунная посуда, причем прославленными центрами ее производства являлись Ансон в провинции Кёнги и Напчхон уезда Чонджу провинции Пхёнан. Недаром была распространена поговорка: «Подходит, как в Ансоне» («Ансон мачхум»). Здесь ремесленники на свой капитал создавали мастерские (конджан) и закупали сырье, применяли наемных рабочих и осуществляли производство изделий путем разделения труда рабочих. Как своеобразные промышленные [капиталисты] они напоминают хозяев капиталистических мануфактур, возникших на Западе в конце средневековья.

В начале периода Чосон рудники находились в ведении государства, и частная разработка рудников была запрещена, но с середины XVII в. эта политика изменилась, когда было разрешено горное дело и частным лицам, которые за это обязаны были платить налоги. Это называлось «системой разрешений на учреждение рудников с взиманием налогов» (сольчом суседже). В связи с этим ускорилась разработка рудников частными лицами. Особенно в связи с развитием торговли с Цинским Китаем и растущим спросом на серебро активизировалась разработка серебряных рудников. К концу XVII в. число серебряных рудников достигло 70, среди которых наиболее известными являлись рудники в Танчхоне пров. Пхёнан, а также в Пхаджу и Кёха пров. Кёнги.

Учитывая, что с середины XVIII в. число крестьян, собиравшихся у рудника, настолько возросло, что это причиняло вред земледелию, была запрещена открытая разработка рудников и установлены высокие штрафы, но, поскольку разработка рудников приносила высокие доходы, купцы стали также разрабатывать золотые и серебряные рудники, и нелегальная разработка их с каждым днем возрастала. Мульчжу по имени Токтэ основал очень крупный рудник с применением большого числа рабочих. Из золотых рудников были известны Чосан, Сончхон и Суан в провинции Пхёнан. С разработками рудников имело прямое отношение и то, что во время восстания Хон Гённэ в 1811 г. капиталом обеспечил крупный купец, а основную массу участников восстания составляли горнорабочие.

Хотя и не могут сравниться по активности с золотыми и серебряными рудниками, быстро развивалась разработка железных и медных рудников, поставляющих сырье для выделки латунной посуды, оружия и медной монеты. Началась разработка и серных рудников, поставлявших сырье для производства пороха.

 

3) Развитие торговли и денежного обращения

 

В поздний период Чосон стала развиваться монопольная оптовая торговля, получившая название того. Купцы того формировались из сеульских частных купцов, которые находились в конфликте (нанджон) с казенными купцами из привилегированных фирм (сиджон) и из среды купцов-поставщиков (конин), а также из числа купцов торговых городов в провинциях. Купцы привилегированных фирм, получившие ранее от государства права запрещать торговлю нарушителей своей монополии (кым нанджон квон), в течение долгого времени пользовались плодами своей монополии. Среди этих привилегированных фирм особенно выделялась «Большая шестерка» («юкчубиджон»), торговавшая шелками, хлопчаткой, тонким шелком, бумагой, тканями из рами (моси) и морскими продуктами, которая в конце XVI в. обладала полной торговой монополией в Сеуле и в поздний период Чосона, подчинив себе ремесленников, владела крупным капиталом и конкурировала с частными купцами, ведя монопольную оптовую торговлю.

Но, несмотря на государственные запреты, непрерывно возрастали нарушения монопольной торговли, и, наконец, в 1791 г. (15 г. Чонджо), согласно «уравнению года синхэ» (синхэ тхонгон) за исключением Большой шестерки все привилегированные фирмы (сиджон) лишились монопольных прав. Таким образом, частные купцы приобрели возможность торговать товарами, не составляющими монополии Большой шестерки, и конкурировать с остальными казенными торговцами. Так, помимо казенных фирм (сиджон), стал формироваться новый рынок товаров. Ихён за Восточными воротами, Чхильпхэ за Южными воротами (теперь около Сеульского вокзала) и Чонну (Колокольная башня) вблизи Чонно составляли три большие торговые улицы, где продавались городскому населению разнообразные товары, привезенные из разных мест страны и из-за границы. Сеул теперь обретал облик международного торгового города, где зарождался обычай купцов ублажать горожан как покупателей, точно так же, как это делают в наши дни на рынке у Южных ворот. Облик Сеула как процветающего торгового города в начале XIX в. хорошо передан в распространенной песне «Ханянга» («Песнь о Сеуле»).

В отличие от купцов казенных фирм, сталкивавшихся с конкуренцией частных купцов, купцы-поставщики (конин) в своей деятельности не испытывали их конкуренции и с каждым днем процветали как особо привилегированные купцы. Купцы-поставщики вообще происходили как из среды казенных привилегированных купцов (сиин, кёнджуин) или ремесленников, в прошлом связанных с поставками различных предметов (коннап) в казну, и от различных государственных учреждений – Сонхечхон, Санпхёнчхон, Чинхюльчхон, Ходжо – они получали средства по стоимости натуральных поставок (конка) и на них покупали необходимые предметы и поставляли в казну. Поскольку они закупали в большом количестве одинаковые предметы (товары), они в торговых операциях распоряжались большим капиталом, и в зависимости от этого велики были и прибыли, поэтому быстро накапливался их капитал. Но и у них были государственные повинности, и они обязаны были платить налог поставщиков (конинсе).

Частные купцы не ограничивались торговлей на одном месте (не считаясь с монополиями), но прибегали к различным методам накопления капитала: они осуществляли обмен товарами через местные рынки всей страны, расширяли сбыт товаров через учреждаемые в разных частых свои филиалы, а также участвовали во внешней торговле. Среди частных купцов наиболее типичными представителями крупного купечества являлись сеульские «речные купцы столицы» (кёнан санин), кэсонсие сонсан, тоннэские нэсан, ыйджуские мансан и пхёнянские юсан. «Речные купцы столицы» не только зарабатывали деньги на использовании Хангана как транспортной артерии (для чего строили корабли), но и получали большие прибыли продажей зерна, соли и рыбы на всей территории провинций Кёнги и Чхунчхон.

Благодаря деятельности «речных купцов столицы», вдоль побережья реки Ханган от о. Туксом до Янхваджина выросли многочисленные новые причалы (порты), а с притоком в Сеул людей из провинций появились многочисленные поселения (синчхон) вне городских стен, поэтому столичные административные районы вышли за пределы четырех столичных ворот.

Кэсонские купцы (сонсан), учредив по всей стране свои торговые фактории (сонбак), продавали произведенный ими женьшень. И, используя купцов Ыйджу и Тоннэ в качестве компаньонов, занимались посреднической торговлей между Цинским Китаем и Японией.

Местные рынки (чанси), появившиеся впервые в конце XV в. в провинции Чолла, в поздний период Чосон получили распространение по всей стране, и к середине XVIII в. их насчитывалось 1000 с лишним. Это означало, что в среднем на один округ или уезд (кунхён) приходилось по 3 – 4 рынка. Местные рынки обычно функционировали раз в 5 дней, и на них обычно местное население обменивалось своей землевладельческой продукций и ремесленными изделиями, а организация странствующих купцов-носильщиков (побусан) сбывала специфические продукты других более отдаленных районов. Но местные рынки выполняли не только торговую функцию. Они были праздничным местом, где крестьяне обменивались известиями (информацией), наслаждались едой и развлекались различными представлениями.

С течением времени часть местных рынков (чанси) превратилась в постоянно функционирующие рынки, а остальные, превозмогая различные трудности, постепенно вырастали по размерам и способствовали расширению рыночного пространства страны. Особенно в припортовых рынках с ростом масштабов обмена появились купцы кэкчу и ёгэк, занятые как монопольной (оптовой, тогооп), так и комиссионной торговлей, складским делом, транспортировкой, гостиничным, банковским делом, а также выступали посредниками в заключении торговых сделок. Затем появились и купцы посредники-оптовики, базировавшиеся на рынках Сонпха, Чильпхэ, Ихён и Чувон вблизи Сеула, и их называли «столичными парнями» (чундоа).

С развитием рынков построено и много дорог. С ростом транспортных возможностей на судах открыты морские пути и развивался водный транспорт. Среди рынков позднего периода Чосона стали знаменитыми Кангён в провинции Чхунчхон, Чонджу провинции Чолла, Тэгу, Масан и Андон в провинции Кёнсан, Ынпха в провинции Хванхэ, Вонсан провинции Хамгён, Тэхваджан (Пхёнчхан) в провинции Канвон, которые вырастали в новые торговые города.

Одновременно с развитием внутренней торговли оживилась и внешняя торговля. С середины XVII в., в связи с оживлением внешней торговли с Цинским Китаем на пограничной территории, в ыйджуском г. Чунган в Чжамэнь (Чхэкмун) в китайском уезде Фэнхуан развернулась как государственная, так и частная торговля. Указывается, что ыйджуские купцы (мансан) специализировались на частной торговле. Из Цинского Китая привозились шелк, головные уборы, лекарства, лошади, культтовары и пр., а из Кореи вывозили серебро, кожи, бумагу, хлопчатобумажные ткани, а с XIX в. главное место занял кэсонский женьшень.

С XVIII в., по мере нормализации отношений с Японией, оживленно развивалась торговля и с ней. Из Кореи вывозились женьшень, рис, хлопчатобумажные ткани, а также привозимые из Китая товары (как предметы посреднической торговли). В свою очередь из Японии привозились серебро, медь, сера и черный перец, причем серебро вывозилось затем в Китай, что обеспечивало посредническую прибыль. В торговле с Японией весьма активной была роль купцов Тоннэ (пров. Кёнсан).

Развитие торговли крупных оптовиков (тога), получившее повсеместное распространение в поздний период Чосона, способствовало оживлению рыночной экономики и накоплению купеческого капитала, часть которого использовалась и в политических целях. Но, с другой стороны, оно не только вызывало разорение множества мелких торговцев, но и, благодаря монополии в продаже товаров, создавало проблемы, связанные с ростом цен и стремлением уйти от уплаты государственных налогов. Поэтому государство, озабоченное вредным влиянием монопольных торговцев на интересы государства и народную жизнь, думало о мерах по запрету ее. Многие интеллектуалы, прежде всего Ли Сувон, заняли критическую позицию по отношению к частным торговцам и монополистам. Но во второй половине XVIII в. взгляды ученых на торговлю значительно изменились в связи с появлением «учения севера» (пукхак), которое отстаивало необходимость развития торговли и промышленности.

С развитием промышленности и торговли возрастала потребность в металлических деньгах. Со времен отливки первых металлических монет (ёпчон) «санпхён тхонбо» («обычное ходячее сокровище») в 4-м году вана Сукчона (1678) продолжали их производить, и к концу XVIII в. они получили обращение по всей стране. Однако из металлических денег главную роль играли серебряные (ынджа), а в народе широкое хождение в качестве денег имели рис, полотно и другие предметы, а медные монеты играли только вспомогательную роль.

Однако со второй половины XVIII в., когда не только тэдонми и другие налоги взимались в денежной форме, но и земельная рента уплачивалась деньгами, медные монеты приобрели первостепенную роль в качестве платежного средства. Распространение металлических денег сыграло большую роль в оживлении товарного обращения и рыночного хозяйства, но, с другой стороны, порождало острые социальные проблемы. Янбаны, торговцы и помещики пользовались деньгами не только как средством обращения, но и в большой мере задерживали их у себя, чтобы наращивать свои богатства посредством ростовщичества, и было много случаев, когда частники отливали монеты для своих нужд. Поэтому как много государство ни производило металлических денег, столь же увеличивалось количество исчезающих монет и их все время не хватало для товарного обращения. Такое явление называют «денежным голодом» (чонхван).

Вызванная денежным обращением жадность к богатству, «денежный голод» и вызванное этим расслоение на бедных и богатых со второй половины XVIII в. стали острой социальной проблемой, поэтому Ли Ик и многие сирхакские ученые, хотя и признавали положительную роль денег, одновременно выражали серьезную озабоченность их отрицательным влиянием, поэтому часть из них даже высказывалась за упразднение их.

 

4) Неустойчивость сословного строя

 

Экономическое развитие в поздний период Чосон привело к новым изменениям в традиционной сословно-классовой структуре. Пришла в упадок система строгого разграничения между простолюдинами (янъин) и «подлыми» или крепостными (ноби) – система янчхон с их наследственным состоянием – и вместо этого формировалась новая классовая структура – деление на янбанов (знать) и рядовых людей санмин, состоящих из простолюдинов (янъин) и крепостных (ноби). Речь шла о различении на пансан – знать и рядовых (низких). Но если система янчхон (различение простолюдинов и «подлых») была определенной законом сословной системой, то деление на знатных и рядовых людей (пансан) сложилось как социальная традиция и не имело силы подавления и характеризовалось сравнительной подвижностью перехода из одного состояния в другое. Отсюда можно полагать, что система пансан представляла собой переходную формулу от средневекового сословного общества к современному классовому.

Распад сословной организации берет свое начало прежде всего с развития помещичьего землевладения. С XVI в. в связи с повсеместным распространением арендной платы часть богатых простолюдинов (янъин), находившихся на положении помещиков, поднялась до сословия янбан (дворян), а находившиеся на положении арендаторов простолюдины и подневольные (ноби) стали называться низшими (рядовыми) людьми – ссанхан.

Система янчхон еще быстрее распадалась в период японских (в XVI в.) и маньчжурских (в XVII в.) нашествий. Сами ноби разбегались и обретали сословную свободу, а государство для того, чтобы пополнять ряды несущих воинскую повинность и дефицит государственных финансов, считало выгодным для себя постепенное (поэтапное) освобождение крепостных. Так, за военные заслуги или поставку зерна (напчо) крепостными (ноби) оно превращало их в свободных крестьян простолюдинов (янъин) и заставляло нести военные повинности во вспомогательных войсках (Согогун). Для того, чтобы сократить численность подневольного населения, было достаточно того, чтобы дети наследовали подневольное положение только в том случае, если мать была крепостная (пи), а во всех остальных случаях они становились простолюдинами. Это было утверждено законом «Ноби чонмобоп», изданным впервые в 1669 г. (10 год правления вана Хёнджона), но он неоднократно отвергался и только в 1731 г. (7 год Ёнджо) вступил в полную силу. Поскольку тогда были частыми браки между простолюдинами и крепостными, для последних открывался путь к тому, чтобы стать свободными (простолюдинами).

С появлением беглых казенных крепостных, приписанных к государственным учреждениям, государство попыталось смягчить их поставки (оброк) и повинности, но это не приносило результатов, поэтому в 1801 г. было решено освободить 66 тыс. казенных ноби (оставив лишь незначительную часть). Остальные казенные ноби (конноби) получили освобождение только в 1894 г., в ходе реформ года кабо. Тогда же была упразднена наследственная передача подневольного состояния и частновладельческих ноби, и таким образом закончилась история крепостничества в Корее.

С распадом сословного строя, пришедшая ему на смену структура пансан (деление на знатных и низких) весьма усложнила классовое содержание (сущность) янбанов. Прежде всего, стало иным понятие «янбан» по сравнению с начальным периодом Чосона. Первоначально термин «янбан» означал людей, обладавших чинами гражданской и военной службы, но янбаны позднего периода Чосона не поддаются определению юридическими или объективными критериями. Но в обычной традиции меркой для определения янбан а служило наличие или отсутствие знаний (учености) и государственных должностей (чинов), отсюда янбанами называли себя прямые родственники известных конфуцианских ученых при «храмах славы» (совон), людей с учеными степенями сэнвон и чинса, а также разных чиновников. В родословных книгах (чокпо) всех своих родственников они называли янбанами и с простыми (низкими) людьми санхан не заключали браков. Они составляли списки янбанов в виде особых книг «Чхонгым», «Хянан» и осуществляли руководство местными организациями (хянъяк) и учреждениями самоуправления. Государство стремилось не иметь никакого дела с янбанами, чье происхождение сомнительно.

На государственные экзамены, связанные с карьерой крупных гражданских чиновников – сэнджинхва и мунгва – допускали только лица, у кого ближайшие предки (санджо: прадед, дед, отец и дед по матери) находились на государственной службе; а освобождению от воинской повинности подлежали лишь лица, письменно признанные в ранге «молодых студентов» (юхак). Ввиду того, что такой отбор новых кандидатов основывался на составленных государством подворных книгах, те из простолюдинов, кто хотел получить доступ в государственной службе или освободиться от государственных повинностей, прибегали к нечестным приемам, чтобы переделать подворные списки или подделать родословные книги (чокпо). Те, кто фальсифицировал происхождение своих предков, назывались «поменявшими отца и деда» (хванбу ёкчо), а те, кто обманно представлял себя «молодыми студентами» (юхак) назывались «липовыми студентами» (мочхин юхак).

В поздний период Чосона с течением времени все более росло число «липовых янбанов» или простолюдинов, объявлявших себя янбанами, и в XIX в. уже больше половины населения по подворным книгам значились янбанами.

Быстрое увеличение янбанского населения в поздний период Чосон свидетельствовало о том, насколько возросла подвижность в сословно-классовой структуре. Но путь приближения к ядру политической власти был открыт не для всех янбанов. Даже при успешной сдаче государственных экзаменов для получения реальных должностей стояли ограничения, связанные с дискриминацией по происхождению рода по принадлежности к определенной территории. Обычной практикой было то, что в наиболее важных учреждениях, какими считались Сынмунвон (Канцелярия по иностранным делам), Хонмунгван (Канцелярия по делопроизводству и образованию вана) использовались только представители столичной знати (кёнхва саджок), выходцев с Северо-запада назначали в такие менее значимые учреждения, как Сонгюнгван (Конфуцианский университет), а представителей среднего сословия – только в Кёсогван (Секретариат), где практически не было карьерного роста. То же было и с военными экзаменами, поэтому сеульские янбаны служили в Сонджонгване, сопровождавшем и охранявшем вана, а люди среднего сословия – в ведомстве Сумунчхон, которое ведало охраной городских и дворцовых ворот.

Не составлявшее большого удельного веса в населении среднее сословие, занимавшее промежуточное положение между

янбанами и простолюдинами, относилось к низшему слою чиновников, владевшего профессиями врачей, переводчиков, астрологов, счетоводов, юристов, художников и клерков. Кроме того, в провинциях к среднему сословию себя причисляли учащиеся конфуцианских и военных училищ, а также мелкие клерки (хянни), поэтому среднее сословие состояло из двух категорий.

В начале правления династии не существовало отдельных семей или сословия, ведавшего астрологией («небесной грамотой»), но с середины XVII в., когда эта профессия стала передаваться по наследству, сформировалось и отдельное среднее сословие. И незаконнорожденным детям было разрешено проходить экзамены на специализированные должности наравне со средним сословием, поэтому последнее, приравненное к незаконнорожденным (сооль) испытывало вместе с ними дискриминацию, так что, хотя по закону среднему сословию и было разрешено сдавать экзамены на гражданские и военные чины и занимать соответствующие должности, путь к занятию важнейших государственных постов (чхон ёджик) был закрыт для них.

Незаконнорожденные (сооль), хотя и были отпрысками янбанов и составляли значительную часть населения, согласно закону, были отстранены от возможности занимать государственные должности, за исключением сугубо специальных. Но благодаря упорному движению самих законнорожденных, подававших петиции на высочайшее имя, и политическим уступкам государства, со второй половины XVIII в. постепенно допускалось и занятие ими важных должностей. Конечно, исключительными примерами надо считать то, что в правление вана Чонджо на должности смотрителей (комсогван) в Кюджангак были назначены Лю Дыккон, Пак Чега и Ли Донму, но и впоследствии неуклонно продолжалось продвижение «незаконнорожденных» сооль, и благодаря мерам «синхэ тхонгон» в 1851 г. (2 год вана Чхольчона) им был полностью разрешен допуск к высшим государственным постам (чхон ёджик).

Стимулируемые достижением «незаконнорожденных», люди среднего сословия также развернули в 1850-х годах движение по коллективной подаче петиций, но их силы были ничтожны, поэтому движение за продвижение вверх провалилось. Однако экономический уровень среднего сословия был высок, поэтому в разных частях Сеула создавались «поэтические общества» (сиса), где представители среднего сословия развернули литературно-художественную деятельность, которая позволяла внести равный с янбанами вклад в культурное воспитание народа, а их активная творческая деятельность поднимала их моральный авторитет.

Заметное повышение влияния людей среднего сословия произошло после открытия страны, потому что они превзошли янбанов во внедрении в стране современной западной цивилизации (мунмуль). Имевшиеся у них специальные знания, а также жажда успеха способствовали активному внедрению ими западной культуры. Не случайно, что большинство радикальных реформаторов (цивилизаторов) вышло из среды среднего сословия. Но тот факт, что из среды радикальных реформаторов появилось немало прояпонских элементов, был связан с тем, что представители среднего сословия не обладали таким сильным чувством самоуважения как янбаны, а как специалисты были подвержены утилитаристским и карьеристским устремлениям.

 

[1] Возможность выдвижения «южан» при Хёджоне, наряду со стремлением укрепить ванскую власть, ослабленную при Инджо, была связана и с тем фактом, что «южанин» Юн Сондо был учителем вана Хёджона.

[2] Хендрик Хамель, направлявшийся на корабле голландской Ост-Индской компании «Сперо Вхоук» с Явы через Тайвань в Японию (в Нагасаки), по пути был застигнут бурей и в августе 1653 г. был вынесен у берегов Санбёнсана на о. Чеджудо. Оставшихся в живых 36 голландцев корейцы отправили для задержания в Сеул, но в 1663 г. с возникновением дипломатических осложнений с Цинами, они были расселены в разных местах пров. Чолла. Восемь человек из них в 1666 г. бежали из Есу и через Нагасаки в 1668 г. прибыли в Амстердам, где они составили книгу о 13 годах подневольной жизни. Эта книга, называющаяся «Записки Хамеля», была первой на Западе книгой, знакомившей с Кореей.

[3] Сон Сирёль, Сон Джунгиль и другие «западники» на том основании, что обряды должны быть одинаковыми для государей, знати и простолюдинов, отстаивали необходимость соблюдения годичного траура для великой княгини Чо, но Хо Мок и другие намины, считая, что не могут быть одинаковыми обряды для государей, знати и простолюдинов, настаивали на трехлетнем трауре. Такие разногласия по поводу обрядов отражали политические разногласия между «западниками», ст

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: