Запевы перед стихирами в гласах 2 – 8-й.

В главе III, отд. в) было указано, что между запевом I – гл. и мелодиями его в разных роспевах совсем не замечается тематического родства, причем сделан был общий вывод относительно внутреннего смысла этого факта.

Приведем полную таблицу запевов, начиная со 2-го гласа.

Легко заметить, что запевы и в этих гласах мелодически столь же однородны во всех распевах (если не считать детальных различий), как и в 1-м гласе. Но сходные по характеру с знаменной редакцией1)), все запевы в то же время не имеют ничего общего со строками самих гласовых стихир, в смысле их мелодического содержания.

Этот факт заслуживает большого внимания.

Мелодическая симметричность запевов находит себе следующее объяснение, а вместе с тем вскрывает и следующий внутренний смысл своей обособленности, от стихирных мелодий2).

«Господи воззвах»… «Да исправится»…, а равно и прочие запевные стихи, взяты из псалмов 140, 141 и 129. Так как их пропеванию предшествует кафизма, т. е. Чтение псалма, то и эти стихи являются как бы ее продолжением, с заменой лишь чтения – пением.

Пропевание же стихир есть ничто иное, как вставка, несомненно, позднейшего происхождения новых текстов в текущий момент богослужения. Благодаря этому образовалось два параллельных цикла песнопений: один – в виде пения стихов из вышеуказанных псалмов, другой – в виде стихир. Внутренней связи по содержанию эти циклы не имеют, да и не могут иметь, и эту самостоятельность их необходимо сохранить и даже подчеркнуть. В сознании и понимании слушателя -–богомольца надо поддержать цельность стихословного песнопения с одной стороны, и стихир – с другой, помогая им не смешиваться друг с другом.

Эту мысль русские певцы-мастера, как было сказано в IV гл., выразили посредством введения одних мелодий для «воззвахов», совсем иных – для стихир (см. гл. III, 1б). В интересах большей выпуклости той же мысли, было бы вполне резонно пропевать не стихиры по-клиросно, как это делается теперь, а поручая запевные стихи одному клиросу, стихиры же – другому. Такой вид антифонного исполнения делал бы еще более ясным и выразительным параллельность этих циклов.

Завершением рассматриваемого богослужебного момента служит – Богородичен на «Слава… и ныне!». Практика древней русской церкви создала для догматиков особо развитые мелодии по большому Знаменному распеву, сообщая тем самым чрезвычайную значительность заключительному песнопению. Эта манера имеет глубокий смысл и резоны большой силы, а потому заслуживает всяческого охранения. Применение же и для Богородична тех же мелодий, какими распевались стихиры, лишает завершительный момент той яркости, какая желательна для него, стушевывает его значение, и даже заставляет совсем забывать о нем. Знаменный же распев здесь наиболее уместен и потому еще, что он своей величавостью как бы связывает и объединяет вышеуказанный параллелизм песнопений, музыкально примиряя их внутреннюю разрозненность и внешнюю обособленность их мелодий.

[1] Начало схожее по интервалу, но не по ритму с мелодией 2-го гласа. Это ритмическое различие, однако, очень существенно, т. к. позволяет не смешивать эти мелодии.

[2] В ред Бахметева.

1. Это произошло оттого, что мелодия в сущности поручена альту, которого дискант удваивает в сексту. Но верхний голос, заметно выдаваясь из массы прочих голосов хора, дает ложное впечатление мелодически-главного.

1) Большая широта мелодий Киевского росп., по сравнению со знаменными, замечаемая в части запевов, нисколько не мешает однако считать запевные мелодии, по происхождению, чисто- знаменными. Киевский же росп. В данном случае проявляется точно так же, как это наблюдается обычно в напевах с их отношением к прототипу и распеву.

2) Сверх указанного в гл. III в.