Циклон. Мои симптомы
Циклон
Сомнения подобны ласточкам: они всегда следуют друг за другом и собираются в стаи. Уставившись на себя в зеркало, я смотрел на свое отражение до тех пор, пока мое лицо не перестало быть моим. Вернувшись к столу, я сел и никому не сказал, что испытал. Рассказав о своих чувствах, я только усилил бы их. Если бы я вел себя спокойно, то и самочувствие мое тоже стало бы чуть более нормальным. Поэтому я решил вести себя адекватно. – О, вы только взгляните на время! – сказала мама с драматичной обеспокоенностью. – Мне завтра рано вставать в школу. (Она работала завучем в начальной школе. ) – Иди спать, – сказал я. – Да, идите спать, Мэри, – поддержала меня Андреа. – Мы сами разберемся с кроватями и со всем остальным. – В его комнате есть кровать и матрас на полу, но мы с удовольствием уступим вам нашу постель на сегодня, – сказал отец. – Все нормально, – ответил я. – Не беспокойся. Папа сжал мое плечо, перед тем как отправиться спать. – Хорошо, что вы приехали, – сказал он. – Да. Хорошо быть дома.
Депрессию часто описывают как груз, и это действительно так. Она может быть как реальным физическим весом, так и метафорическим, эмоциональным.
Я не хотел плакать по двум причинам. Во‑ первых, не хотел, чтобы отец видел мои слезы; во‑ вторых, из‑ за этого я стал бы чувствовать себя еще хуже. Поэтому я просто пошел спать. Когда я проснулся утром, депрессия на пару с тревожностью обе уже были здесь. Депрессию часто описывают как груз, и это действительно так. Она может быть как реальным физическим весом, так и метафорическим, эмоциональным. Но мне не кажется, что слово «груз» лучше всего охарактеризовало бы мое состояние в тот момент. Пока я лежал на матрасе на полу (я настоял на том, чтобы Андреа спала на кровати, но не из‑ за показного рыцарства, а потому что я поступил бы так, будучи нормальным), мне казалось, что я попал в эпицентр циклона. На протяжении следующих нескольких месяцев я буду казаться окружающим чуть более медлительным и заторможенным, чем обычно, однако процессы внутри моего разума были безжалостно быстрыми.
Мои симптомы
Для моего состояния было также характерно следующее. • Ощущение, что в моем отражении другой человек. • Болезненное покалывание в руках, груди, горле и затылке. • Неспособность даже думать о будущем. (Для меня все равно его не существовало. ) • Страх сойти с ума, попасть в психушку и быть помещенным в обитую войлоком палату в смирительной рубашке. • Ипохондрия. • Сепарационная тревога (тревога, вызванная разлукой). • Агорафобия[8]. • Постоянное ощущение ужаса. • Моральное истощение. • Физическое истощение. • Ощущение собственной никчемности. • Тяжесть в груди и периодическая боль в этой области. • Ощущение падения, даже когда я просто стоял. • Боль в конечностях. • Периодическая неспособность разговаривать. • Ощущение потерянности. • Безграничная печаль. • Слишком яркие сексуальные фантазии. (Страх смерти часто уравновешивает себя мыслями о сексе. ) • Чувство отчуждения, словно я появился из другой реальности. • Сильное желание быть кем‑ нибудь другим. • Потеря аппетита (я похудел на 12 кг за полгода). • Внутренняя дрожь (я называю это «трепет души»). • Чувство того, что я нахожусь на грани панической атаки. • Ощущение слишком разреженного воздуха. • Бессонница. • Потребность постоянно искать свидетельства того, что я скоро умру или сойду с ума. • Нахождение этих свидетельств и вера в них. • Желание очень быстро ходить.
• Странное ощущение дежавю и непонятные воспоминания о том, что никогда не происходило, по крайней мере со мной. • Чернота по периферии поля зрения. • Желание избавиться от кошмаров, которые я иногда видел, закрывая глаза. • Желание ненадолго выйти из своего тела: на неделю, на день, на час, да хоть на секунду.
Тогда все эти ощущения казались настолько странными, что я считал себя единственным человеком на планете, испытывающим их (в то время еще не было «Википедии»), хотя, конечно, миллионы людей проходили через все это одновременно со мной. Я часто представлял свой разум в виде огромной черной машины, как из графического романа, полной трубок, педалей и уровней, испускающей искры, пар и шум. Тревожность в сочетании с депрессией можно приблизительно сравнить с кокаином в сочетании с алкоголем. Такой дуэт очень быстро преображает всю жизнь. Когда у вас одна лишь депрессия, ваш мозг словно погружается в болото, а тело отказывается сопротивляться. Однако когда депрессия на пару с тревожностью захватывает человека, болото остается болотом, но в нем появляются водовороты. Чудовища, которые прячутся в мутной воде, беспрестанно двигаются, словно аллигаторы, с максимальной скоростью. В таких ситуациях всегда приходится быть настороже, потому что в любой момент можно умереть, – человек отчаянно пытается держаться на плаву, хватая ртом воздух, которым люди на берегу так свободно дышат.
Депрессия – это не болезнь отдельно взятой части тела. От нее нельзя обособиться.
Нет ни секунды, ни мгновения без всепоглощающего страха. И это вовсе не преувеличение. В таких ситуациях человек мечтает о моменте, когда страх отступит, но этого не происходит. Депрессия – это не болезнь отдельно взятой части тела. От нее нельзя обособиться. Если у вас проблемы со спиной, вы можете сказать: «О, боль в спине меня убивает», – отделяя таким образом себя от боли. В этом случае страдания воспринимаются как нечто отдельное от вас. Боль атакует и досаждает, она покушается на личность человека, но все равно не проникает в нее. Однако с депрессией и тревожностью дело обстоит иначе: здесь боль в мыслях. Вы – это не спина, вы – это мысли. Если болит спина, то боль усиливается при сидении. Если же болит разум, то боль усиливается, когда вы просто думаете. И здесь уже нельзя просто встать и прислониться к стене, чтобы облегчить страдания. Однако иногда это все же не так.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|