 |
Глава 37, в которой я крепко сплела руки на шее Клода
|
|
|
|
Я крепко сплела руки на шее Клода и заглянула в его темно-серые растерянные глаза, хотя моя спина гордилась бы собой, если бы я взвыла от ее противодействия моим стараниям.
— Что ты делаешь, Клер? Тебе же больно!
— Больно, но ты же не хочешь ничего делать сам!
— А вдруг сейчас придет твой сын?
— Ты дверь в нашу комнату закрой. — Я разжала руки, потому что была больше не в силах бороться со спиной-мерзавкой.
Клод поднялся, прошел в гостиную, отключил телефон, вернулся, закрыл дверь в гостиную и в раздумье застрял на месте, глядя куда-то мимо меня.
— Клод, что еще такое? Иди ко мне.
— А вдруг ему понадобится ванная?
— За его комнатой есть своя. Ну, иди сюда!
— У вас две ванных?
— Да, две. — Неужели у него действительно мужские проблемы? — с горечью подумала я. — Клод, что-то не так?
Он пожал плечами и отвел глаза в сторону.
— Но спину-то растереть ты мне можешь? Марта принесла отличный бальзам. Вон, лежит на столике.
— Да, конечно, Клер. Я вымою руки горячей водой, чтобы они были не холодными, и разотру тебя.
Он пошел в ванную. Зашумела вода. Мне сделалось не по себе. Значит, у Клода проблемы, вот он ни разу и не дотронулся до меня. А я ставлю его в неловкое положение… Но все-таки до чего же обидно! Такой милый человек, добрый, сильный… Что ж, попытаюсь принять как неизбежность.
Я развязала пояс халата, осторожно перекатилась со спины на живот, вытащила халат из-под себя, Клоду останется только снять его с моей спины, и повернула голову к окну, чтобы не встретиться с ним глазами, когда он выйдет из ванной. Скрипнула дверь.
— Ты уже подготовилась сама? — удивился Клод. — Ты не против, что я взял еще одно полотенце?
— Нет, конечно, бери все, что тебе нужно, — не поворачивая головы, ответила я и подумала: до чего же глупая ситуация! — Сними, пожалуйста, с меня халат.
|
|
|
— Сейчас. — Клод присел на кровать. — Я сначала открою бальзам. Пахнет хорошо. Мятой.
— Да, ментолом и чуть-чуть камфарой.
— Не бойся, Клер, я потихонечку.
И Клод принялся бережно стягивать с моих плеч халат, словно не решаясь прикоснуться ко мне руками. Как же он собирается массировать мою спину, если боится дотронуться? Наконец я осталась без халата. Клод прикрыл им мои ноги, а потом как-то очень решительно произнес:
— Терпи.
Сильный запах бальзама и не менее энергичное прикосновение рук Клода к моей спине. Приятно согревая, они прошлись от моих плеч вниз.
— Клер, может, поправить тебе подушку?
— Не знаю. Поправь.
Перед моим лицом к подушке потянулась рука Клода, и вдруг я обнаружила, что ее не прикрывает клетчатый рукав рубашки.
— Ты засучил рукава? — Пальцы Клода уверенно перебирали мои позвонки, и я не могла повернуть голову.
— Нет, я снял рубаху. Не больно?
— Что ты! Здорово! Тебе там удобно?
— Сесть бы тебе на ноги, но… Но я очень тяжелый!
Пусть сядет, подзадоривала спина, увидишь, нам с тобой понравится!
— Садись, не бойся!
— Лучше передвинь руки, я постараюсь не садиться, а постою над тобой на коленях.
— Так? — Перемещая руки, я случайно дотронулась до его ноги. — Ты… На тебе нет брюк? — Икра Клода была большой, крепкой и мускулистой, что весьма обнадежило меня.
— Клер, не щекочи! Я же сказал тебе, что взял еще одно полотенце.
— Подожди, я устроюсь поудобнее. — И я слегка, насколько позволила бы мне спина, попыталась повернуть голову.
Нечего тебе смотреть, запретила она, лежи смирно.
— Клод, я что-то хочу сказать тебе.
— Говори.
— Секрет. На ухо.
— Потом.
— Сейчас. Клод, пожалуйста. — Поморщившись, я поймала его руку. — Наклонись.
— Клер, что сегодня на тебя нашло? Ты ведь взрослая женщина, нельзя же так. — Но он все-таки наклонился, я почувствовала его дыхание совсем рядом, а скосив глаза, увидела его лицо и голое плечо. Впечатляющее, между прочим. — Ты же сама себе делаешь больно. Что такое, Клер? У тебя глаз, как у лисы.
|
|
|
— Поцелуй меня.
— Клер, у меня руки в бальзаме, а у тебя — спина.
— Зачем тебе руки для поцелуя? Нужны губы.
— Клер! — Клод вдруг со стоном рухнул на меня. — Клер, я больше не могу! Я не хотел пугать тебя. Я до последней секунды надеялся, что все-таки смогу… Но я не могу… Ты сама хоть понимаешь, что я очень большой? — прерывисто говорил Клод.
Он весь дрожал, он на самом деле был очень большой, и я действительно не могла шелохнуться под его тяжестью, но до чего же мне было приятно! И мне, и моей спине, и вообще всему…
— Клод, — я облизнула вдруг пересохшие губы, — Клод, все получится… Я знаю! Я так хочу!
— Я понял, ты хочешь. Ты сделай все сама… Да, да, пожалуйста, только не бойся! Да… — Он резко поднялся на колени, легко перевернул меня на спину. — Пожалуйста, все сама, у меня на них бальзам. — Он стоял надо мной — большой, растерянный, желанный — и беспомощно держал перед собой руки, совсем как я перед операцией, чтобы сестра натянула на них перчатки. — Клер, пожалуйста…
— Конечно. У нас все получится. — Я дернула за край полотенца, и оно послушно упало. — Клод!
— Клер, Клер… Да, вот так… Я же говорил тебе, Я очень большой… Те… Тебе не больно?.. — Он задыхался, я притянула его голову к себе и поцеловала его виноватые глаза и дрожащие губы.
— Клод, чудо мое…
По моей спине прокатился удивительный горячий озноб, она дрожала, но боль как будто испугалась, нет, она еще сидела между лопатками, но вместе с Клодом в меня входила совершенно новая, незнакомая мне живая сила, словно он был моим первым мужчиной, а до него я ничего не знала… Нет, просто он — Тот Самый Мужчина, а все другие, которые были до него, — ничто…
— Клод! Боже мой! Клод!.. Почему?.. Почему не раньше?..
— Кле-е-е-р… — Он схватил меня за запястья и прижал мои руки к кровати. — Все, все, хорошо… Дальше я сам… Да… Да… Молчи, молчи… Конечно, я поцелую тебя… Ты такая нежная, как канарейка. Подожди, Клер, не трогай меня, я хочу поцеловать тебя как следует.
— Я тоже. Дай мне твои губы.
|
|
|
— Потом. Сначала я. — Клод потерся щекой о мою щеку, а его губы коснулись мочки моего уха, затем скользнули к подбородку, по шее, к груди, а затем опять направились вверх, к другому уху, и от него, осторожно касаясь бровей и лба, завершили круг.
— Это какой-то ритуал, Клод?
— Ритуал? Нет, просто я сегодня на работе испугался, что вдруг забыл твое лицо.
— Это так важно? — Мне очень хотелось дотронуться до него, но он по-прежнему не отпускал мои руки. — Ты так и будешь держать меня?
— Да. — Он поднес обе мои ладони к своим губам, так же сосредоточенно поцеловал их, потом каждый палец, а потом закрыл ими свое лицо. — Клер, — прошептал он, — я очень хочу тебя, ты еще не устала?
— Ты смешной, мы же только что летали на небо!
— Ты успела долететь?
— Раньше тебя… — Я даже потупилась, потому что давно чувствовала его готовность и свою тоже, но мне очень нравилось не торопиться, а испытывать вот это головокружительное предвкушение. — Клод, а почему ты так долго отказывался? Придумывал какие-то причины?
— Так. О-о…
— Как так? Ты… — У меня тоже опять начало перехватывать дыхание. — Клод, отпусти мои руки, я хочу обнять т-т-тебя!
— Не нужно… молчи… Я хочу видеть тебя всю! Я хочу, чтобы ты всегда… Клер… всегда была перед моими глазами! Вся! Клер! Ох… Клер! А перед моими глазами, или не перед глазами, а где-то в глубине, наверное, это называется в сердце, было ощущение того же сверхъестественного восторга, как тогда, когда пела похожая на птицу испанка и о том же стучали каблуки танцора… нет, это было то, о чем не успела договорить в руках старика скрипка, да! Да! Да!
— Да, Клод! Да!
Я открыла глаза. Он улыбался не мне, а тоже чему-то нездешнему, коротко крикнул: «Клер!» и с той же улыбкой упал мне на грудь.
— Так чего же ты боялся? — Наверное, с моей стороны было слишком жестоко спрашивать его об этом в такой момент.
— Клер, — он вздохнул и очень осторожно прикоснулся к моим губам, — пожалуйста, не обижайся, я очень хочу тебя.
Это опять было правдой.
— Я знаю. — Я успела быстро поцеловать его, пока Клод опять не отстранился. — Ты когда-нибудь отпустишь мои руки?
|
|
|
— Извини. Просто я боюсь забыться и погладить тебя по лицу. А на моих руках бальзам.
— Вымой. — Наконец-то я смогла прикоснуться к его груди и плечам, до его волос мне было не дотянуться. — И заодно принеси мне попить. Там, кажется, еще оставалось шампанское?
— Клер, не надо! Пожалуйста, не трогай меня!
Но было уже поздно, во мне тоже все задрожало и завибрировало… Это еще никогда не происходило со мной так мгновенно и ослепительно!..
— Фантастика!
— Клер, только не обижайся, я не мог терпеть… Может быть…
— Клод, ты чудо! — Я прижала его к себе.
— Ты опять успела?!
— Конечно! Я не могу понять, чего ты боялся?
— Понимаешь, если ты… Клер… — Он опять был в полной боевой готовности! — Клер, лучше прогони меня! Это… это до утра! Ты не выдержишь… Клер! Клер!..
— А ты? — спросила я, когда мы оба опять одновременно перевели дыхание. — Ты отпросился с работы?
— Я в дневную смену. Только не прикасайся! Тогда мы сможем немного поговорить. И не спрашивай! Я сам знаю все твои вопросы. Да, я боялся. Боялся не справиться с собой дома, в машине, в кафе, в клубе, в лифте, когда вез тебя домой… А потом я чуть не умер, когда увидел тебя на полу, и испугался, что я тебя потеряю. Ты мне объясняешь, как сделать тебе укол, на самом деле, Клер, я умею, а я думаю, как бы только не напасть на тебя. Если бы не пришел твой сын, я бы тебя точно, прямо на полу… Ты же слабенькая, Клер, у тебя косточки, как у нашей Молет, а я бешеный! Понимаешь, я бешеный и очень большой!
— Ты не бешеный, ты очень настоящий, Клод!
— Я же просил тебя помолчать! Я… я не могу спокойно смотреть, как двигаются твои губы… Кле-е-р! Я привыкну… Я все буду делать, как ты за-хо-чешь…
Потом он все-таки нашел в себе силы встать, смущенно завернулся в полотенце, долго возился в кухне и наконец, принес пакет сока, тарелку с пирожными и два мокрых стакана.
— Шампанского больше нет, Клер. Я могу сходить и купить.
— В гостиной, в баре, много всяких бутылок, выбери, что понравится. Но от сока я не откажусь.
— А я тем более. — Клод наполнил стакан и протянул мне.
— Спасибо. Клод, а ты всегда такой?
— Какой? Бешеный? Всегда. — Он поправил полотенце.
— У тебя было много женщин?
— Нет. Только ты.
— Шутник!
— Клер, почему все считают меня шутником? Я говорю вполне серьезно. Только ты моя женщина. И все. Остальные были не мои. Что их считать?
— Спасибо. Мне так никто никогда не говорил. — Впрочем, Бруно называл меня своей «девочкой», вспомнила я, девочка по вызову… — Садись, — я провела рукой по кровати.
— Как твоя спина? — Клод остался стоять. — Ты из-за меня передумала насчет ванны?
|
|
|
— А мы будем в ванне?
— Я пока наберу в нее воды, а ты хорошенько обдумай то, что сказала.
— Я уже обдумала, мой мужчина. — Я набрала в грудь побольше воздуху и решила тоже признаться, так же просто и естественно, как он. — И, знаешь, Клод, я пришла к выводу, что, скорее всего я тоже бешеная, потому что у вас дома, в ванной… Помнишь, в дверь скреблась кошка, я открыла, а на самом деле мне очень хотелось, чтобы это был ты и чтобы все тогда сразу произошло… В ванной…
— Надо было так мне сразу, и сказать, тогда у тебя не болела спина. А сейчас мы будем только в постели.
|
|
|
