 |
Последнее преобразование 7 страница
|
|
|
|
Пора уже думать, как убраться с Наскерона или, по крайней мере, доставить информацию по месту назначения, хотя бы ради соблюдения формальностей. Поделиться пустячными известиями.
Еще две вспышки в космосе, неподалеку от места, где сверкнула первая группа. Одна крохотная искорка, одно протяжное сияние. Несколько мгновений спустя то, что выглядело как тяговый след корабля, засияло и стало смещаться, быстро набирая скорость.
Фассин пытался обнаружить какие-нибудь следы спутников, принадлежащих Совместному комплексу, или хоть что-нибудь меркаторийское на орбите Наскерона. Но, похоже, не было ничего. Он сказал Аун Лисс, что попытается занять позицию между двумя спутниками наблюдателей — ЕК-4 и ЕК-5, но спутников уже не было. Удастся ли определить, где спутники должны были бы находиться, и через это вычислить положение микроспутника? Он предложил тогда запредельцам поместить его между теми двумя. Фассин заглянул в память газолета, пытаясь найти координаты спутников, отыскал их, а потом ввел местное время и свое нынешнее местоположение.
Нужная точка возникла, мигая, в его поле зрения — вдалеке за вершинами облаков, чуть смещенная к северу, в нескольких тысячах километров под тем местом, где недавно наблюдалась активность. Теперь ее было хорошо видно. Фассин решил отнестись к такой удаче как к доброму знаку и отправил сигнал о своем возвращении, чтобы по крайней мере выполнить обещанное, если нельзя сделать ничего другого. Он подождал немного, но подтверждения, не говоря уже об ответе, не последовало. Правда, на самом деле он и не ждал ничего.
Интересно, что осталось от Шерифской окулы, спрашивал он себя, и надо ли пытаться доложить им о своем возвращении. Ему нужно было разобраться, что здесь переменилось с начала вторжения, узнать, считается ли он погибшим, ищут его или нет. Может быть, о нем вообще забыли средь всей этой кутерьмы.
|
|
|
Фассин снова рассмеялся. Ах, если бы так оно и было.
Как им сообщили, вторжение сил Отъединения Э-5 имело целью заполучить список и преобразование. Если это было хоть отчасти, хоть чуть-чуть правдой, а о его миссии стало известно оккупантам, то они, вполне вероятно, ищут его, ищут упорно, поскольку времени до прибытия Объединенного флота, который испортит им праздник, осталось всего ничего.
Уравнение с нулевым результатом в чем-то доставило Фассину облегчение. Информацию такого рода, как раздобытая им, не следовало разглашать всем и каждому. Если бы она говорила о точном местонахождении порталов, это знание (бесконечно ценное и, вероятно, бесконечно опасное), возможно, сокрушило бы его своей тяжестью. Он должен радоваться, что все обернулось шуткой. Если бы эти сведения содержали полезную истину, были бы тем, на что все надеялись, то, кому бы Фассин ни сообщил о своем открытии, тот для начала почти наверняка подверг бы его пытке, в лучшем случае разложил бы его мозг на составные части, убеждаясь, что он говорит правду, а потом убил бы его — для вящей уверенности в том, что он больше никому об этом не расскажет. Хотелось бы надеяться, что запредельцы окажутся более человечными, но все равно риск был слишком велик.
Самое лучшее — передать полученные результаты в эфир, а потом попытаться исчезнуть, если удастся. Может быть, насельники дадут ему убежище.
Валсеир. Надо по меньшей мере дать знать своему другу-насельнику, что информация, которую все считали такой важной, на деле оказалась всего лишь пустяковым нуликом. А потом еще нужно сообщить Валсеиру, что из-за этой глупости покончил с собой его друг и коллега Лейсикроф. Да, не очень хорошие новости принес он с собой.
|
|
|
Фассин пробежал по новостному сайту штормрегаты. Соревнований шло меньше, чем обычно: это объяснялось повышенным интересом к войне и тем, что многих моряков, в мирное время занятых на газовых клиперах и штормтаранах, включили в экипажи дредноутов и других боевых кораблей. Но все же на планете проходило с десяток состязаний, и, если искать Валсеира на регате, поиски, возможно, будут долгими.
Он подумал, не связаться ли с городским администратором, чтобы договориться о транспорте (Айсула, скорее всего, через пару дней переведут домой — в город Хаускип, и Фассин мог бы сопроводить туда раненого насельника), но потом он решил, что нужно быть осторожнее.
Никто, казалось, не обратил на него особого внимания при сходе с «Протрептика», но это не значит, что его прибытия никто не заметил. Были ли сейчас на Наске какие-нибудь его соплеменники, другие наблюдатели или кто-либо еще? Кто-то (Валсеир? Черт, как стала подводить проклятая память), кто-то говорил ему, что среди насельников имелись разногласия по поводу списка — и даже по поводу их особого врожденного презрения к остальным обитателям галактики. Мы не монокультура. Кажется, это говорил Валсеир, да?
Есть ли группировка насельников, желающая ему зла или как-то подчиненная тому, кто желает ему зла?
Он связался со службой наблюдения за инопланетянами — раньше самой надежной — и открыл глобальную карту. Впервые на памяти Фассина она была абсолютно чистой. Если верить дисплею, на Наскероне не было ни одного живого инопланетянина. Видимо, включая и его самого — а из этого вытекало, что его возвращение еще не было задокументировано энтузиастами, которые работали в этой службе.
Он услышал вызов — Кверсер-и-Джанат — и вернул карточку в боковой карман.
«Фассин, вас куда-нибудь подбросить? »
«Спешим прибавить: в пределах планеты».
«Корабль в нашем распоряжении. Мы перед вами в долгу».
«Что-то в этом роде».
«Не знаю, — ответил Фассин. — Я как раз думал об этом. Вам известно что-нибудь новое о вторжении и войсках заморышей? »
«Как раз сейчас поступают сообщения о чем-то вроде срыва какой-то конференции».
«Коротко говоря, происходит перестрелка».
«Я хотел бы найти моего друга Валсеира, — сказал Фассин. — Я послал вызов, но ответа не получил. Я думал, что смогу найти его на…»
|
|
|
И тут он вдруг вспомнил о летайкрыле «Шоймерит», о насельниках, висящих на длинных тросах за широким, длинным, гибким крылом, которое вечно следует своим курсом в высоких небесах Наскерона. Летайкрыло. Валсеир может оказаться там — он сам говорил об этом.
«Да, — сказал Фассин истиннодвойне. — Я знаю, куда вы бы могли меня подбросить».
«Но вы понимаете, что речь идет о путешествии в атмосфере. Быстро не получится».
«Начать с того, что прежде мы прибывали на Наскерон незамеченными, но теперь отпущенная нам доля везения исчерпана. Понимаете, это же корабль воэнов. Его появление многих заставляет нервничать. Вне всяких сомнений».
«Ну что ж, как получится», — ответил Фассин.
Меньше чем час спустя, когда они неслись сквозь стволы туч ниже верхнего дымчатого слоя, начали взрываться боеголовки с антивеществом. Одна взорвалась прямо над ними.
— Ухты!
— Ты посмотри на нашу тень!
Минуту спустя вспышка от взрыва, уничтожившего, как они узнали позднее, огромный корабль «Люсеферус VII», отбросила гигантский ореол света на весь западный небосклон. Кверсер-и-Джанат с готовностью признались, что на них это произвело сильное впечатление.
«Протрептик» безмятежно летел своим курсом.
* * *
Первые двенадцать кораблей Объединенного флота пронеслись через систему Юлюбиса со скоростью лишь на один процент ниже световой — километровые черные сигары с секциями быстро вращающихся колец, выбрасывавшие пачками ракеты, снаряды с разделяющимися боеголовками, космические мины, оставлявшие после себя невидимые беспилотные ракеты и самоуничтожающиеся пускатели. Они миновали всю систему меньше чем за четыре часа, дважды пересекли орбиту Наскерона меньше чем за час, а орбиту Сепекте — за пятнадцать минут.
Отстав от них на миллиарды километров, держа тот же курс и тормозя изо всех сил, шел «Манлихер-Каркано» в составе основной части Объединенного флота. Тайнс Йарабокин плавала в своем коконе. На виртуальном мостике стояла почти полная тишина: весь экипаж беззвучно лежал, прислушиваясь к редким сигналам с двенадцати кораблей авангарда.
|
|
|
Тайнс поражалась тому, что нервы у нее разгулялись. Она чувствовала, что ее тело стремится выдать все классические симптомы состояния «бей или беги», а биосистемы кокона упрямо гасят каждый из них. Сомнений в том, что флот выполняет важную миссию, у нее не было. Эта миссия бесспорно станет самой рискованной из тех, в каких ей приходилось участвовать. У Тайнс было достаточно высокое звание, и потому перед отправкой ей не вправляли мозги, внушая мысль о стратегической важности того, что им предстоит, но, несмотря на это, она удивилась, насколько сходны ее теперешние чувства с теми, что она испытывала во время первых боевых заданий. Не важно, сколько боев у вас позади, — вам никогда не удастся полностью перекрыть приток адреналина (все сходились на том, что, как только предстоящая схватка перестанет вызывать у вас эмоции, вы либо умрете, либо подадите в отставку), но сегодняшние чувства Тайнс были мучительно похожи на ощущения при первых ее заданиях.
К тому же ее нервное возбуждение будет где-то отмечено. Даже если в настоящий момент военврач не наблюдал за симптомами ее жизнедеятельности, компьютерная программа зафиксирует ее теперешнее тревожное состояние, что затем вызовет проверки. Никакой личной жизни. Что ж, она знала это, когда шла в армию.
Тайнс заставила себя подавить мысли об этих тревожных, чуть ли не стеснительных чувствах и принялась считывать данные, поступающие с кораблей авангарда.
От того, что обнаружили или не обнаружили эти двенадцать кораблей, пересекая систему на субсветовых скоростях, будет зависеть, как она проживет оставшуюся часть жизни.
В последние несколько дней в системе фиксировались какие-то странные всплески энергии и тяговые следы, хотя ничто не могло сравниться с внезапным столкновением вокруг Наскерона несколько дней назад. Более двадцати взрывов антивещества. Все, кроме одного, ровным волнистым кругом распределились вокруг планеты. Они сдетонировали слишком далеко от газового гиганта, чтобы нанести ему или его обитателям сколь-нибудь значительный ущерб. К тому же взрывы были какие-то беспорядочные, словно взорвались не боеголовки, нанося максимальный ущерб противнику, а скорее двадцать очень больших кораблей, на которых одновременно отказала система контроля за В/АВ-оружием. Затем минуту или две спустя на расстоянии менее световой секунды от Наскерона последовал еще более мощный взрыв АВ, характер которого отвечал тому громадине-кораблю, который они с содроганием засекли раньше.
|
|
|
А после этого ничего, кроме разве что двусмысленных указаний на возможное бегство.
Одно правдоподобное объяснение, отвечавшее большинству наблюдавшихся признаков (никто еще пока не предложил объяснения, которое отвечало бы всем признакам), состояло в том, что плохие ребята делают ноги. Никто из командования флота на самом деле не верил в эту версию (силы заморышей преодолели десятилетия пространства, чтобы добраться до Юлюбиса, а эти ребята были не из тех, кто пускается в бегство, даже преодолев несколько световых недель, верно? ), но она относилась к числу самых правдоподобных.
Сведения, которых они ждали, должны были подтвердить или опровергнуть эту гипотезу.
Линейный крейсер «88», флагман авангарда, собирал разведданные в реальном времени со своих кораблей, выстроившихся клином, и передавал основным силам флота. Сообщалось о трех тяжелых кораблях, находящихся в зоне действия локаторов, но за пределами дальности стрельбы передового истребителя. Двум идущим сзади крейсерам велели скорректировать траектории полета и приготовить оружие дальнего боя, управляемое и неуправляемое. Утечка информации к противнику была очень невелика. Возможно, причина заключалась всего лишь в хорошей дисциплине или в том, что реальные возможности техники превосходили расчетные. Фланговые крейсеры и истребители сообщили о нескольких ракетных платформах, которые открыли по ним огонь, не причинивший на такой скорости никакого вреда. Много минных полей. Следы АВ, все еще свободно плавающего вокруг Наскерона, характер обломков точно отвечает двадцати кораблям, взорвавшимся одновременно за восемь дней до этого. Одно большое поле обломков все еще расширяется и смещается в сторону от газового гиганта; отвечает уничтоженному исполину-флагману.
Показались другие малые корабли противника, ближайшие из них, реагируя на появление Объединенного флота, ведут огонь из лучевого оружия. Попаданий нет. Истребитель «Бофорс» прошел в тысяче километров от корабля приблизительно такого же размера и идентифицированного как вражеский, прежде чем противник успел его обнаружить; корабль поражен и уничтожен мощным рентгеновским лазером, расположенным в поясной фазово-модуляционной башне, — противник даже не успел прореагировать.
Прошли половину системы. По-прежнему только те три большие цели. Должны быть сотни.
Четыре корабля в хвосте передового отряда без труда взяли под прицел и уничтожили некоторые из объектов, идентифицированных головными и срединными кораблями, одновременно сенсоры дальнего действия прощупали широкий сектор пространства на окраинах системы и за ее пределами, в направлении Отъединения Э-5. Было получено изображение следа в длину: основным флотом он наблюдался только под углом в девяносто градусов.
Тяговые следы. Сотни тяговых следов. Тысяча кораблей. Большинство направляется домой по траектории, образующей угол чуть острее прямого, что и позволило им в последние шесть-семь дней скрывать свои следы от основных сил флота.
Полчаса спустя: это не военные действия, вечеринка. Передовой отряд почти миновал систему и теперь прибег к экстренному торможению, чтобы вернуться через несколько десятков дней; малым отрядам между ними и основным корпусом флота приказано отказаться от высокоскоростного прохождения по той же схеме и начать сбрасывать скорость так резко, как позволяют параметры каждого корабля.
По всем признакам в системе почти не осталось вражеских кораблей, и основная часть флота заморышей на полных парах мчалась домой почти по той же траектории, по которой заявилась. Даже три большие цели набирали теперь скорость, двигаясь в ту же сторону, что и спасающиеся бегством силы вторжения. Несколько дюжин слабых следов, несомненно, принадлежали малым, легким кораблям, тоже припустившим домой. Конечно, предстоит кое-какая работа по расчистке завалов — тут наверняка оставлены всевозможные мины и автоматические снаряды с целью задержать их, пока флот противника спасается бегством, — но никакого генерального сражения, никакой мегабитвы в системе Юлюбиса уже точно не произойдет.
Они получили приказ восстановить власть Меркатории в системе Юлюбиса любой ценой и удержать ее. Вдогонку за отступающим флотом можно послать отряд из десятка легких и быстрых кораблей, чтобы тревожить арьергард противника, пусть, мол, убираются домой поскорее. Но погоня всем флотом, в расчете на решающее сражение, исключается. Они уже выполнили приказ. Им было запрещено подвергать достигнутое малейшему риску.
Командование праздновало викторию. Тайнс лежала, свернувшись клубочком в своем коконе, и слушала коллег, у которых от счастья и явного чувства облегчения развязались языки. К ней обращались разные офицеры — кто-то произносил хвастливые речи о том, что одно только их приближение, мол, обращает в бегство флот в три раза крупнее, кто-то говорил о своем разочаровании — жаль, что они не попали в передовой отряд, чтобы поучаствовать хоть в каких-то боях, черт побери, кто-то разглагольствовал о том, как их будут встречать после прибытия к Юлюбису, — наверное, как героев. Тайнс пыталась отвечать сочувственно, покровительственно — страхи позади, опасности более не существует — и все время притворялась, делая вид, будто сожалеет, что обошлось без хорошего сражения.
«Вице-адмирал? »
Перед ней появилось изображение адмирала Кисипта, автоматически вытеснившее все картины праздника на корабле.
«Да, господин адмирал». Она попыталась отвлечься от неприятного ощущения, одолевавшего ее.
«Вы должны быть довольны. Нам не придется превращать вашу родную систему в поле битвы».
«Конечно, господин адмирал. Хотя они наверняка понаставили тут всяких мин».
«Наверняка. И я на всякий случай держу в полной боевой готовности тралы в пространстве между нами и системой. — Кисипт помолчал. Голова старого воэна, разглядывавшего Тайнс, чуть наклонилась. — Вероятно, вы сильно волновались о том, что может произойти, когда мы доберемся до системы Юлюбиса. Верно? »
«Пожалуй, господин адмирал». Вероятно, подумала Тайнс, он уже в курсе — знает, как она совсем недавно нервничала, отсюда и этот разговор (даже своего рода экзамен).
«Так. Ну что ж, судя по предварительным результатам, они тут не очень наворотили. Скоро вы сможете отдохнуть. Вы нам будете нужны главным образом для связи и официальных церемоний. — Адмирал улыбнулся. — Не возражаете? »
«Конечно нет, господин адмирал. Благодарю».
«Прекрасно. — Адмирал демонстративно обвел взглядом другие лица, расположенные вокруг его собственной иконки. — Я, пожалуй, поговорю кое с кем еще, нужно их успокоить и напомнить, что у нас впереди еще есть дела. Вольно, вице».
«Так точно, господин адмирал».
Изображение Кисипта исчезло. Тайнс не стала никого вызывать на экран и вместо социального пространства обратилась к тактическому.
«Что со мной стало? — подумала она, глядя в темные глубины тактического пространства, видя и не видя, как двигаются и медленно расширяются цветные линии, группы фигур, группы кораблей, несущихся в глубоком космосе на границе системы Юлюбиса. — Я жаждала настоящей битвы. Смерти и разрушения. Я хотела смерти и разрушения. Я хотела получить возможность умереть, убивать, возможность умереть…»
Экипаж вокруг нее праздновал победу, а она вперила взгляд в жуткую пустоту.
«Что со мной стало? »
* * *
Фассина грызло беспокойство. Он находился в «Протрептике», который двигался по поясам и зонам Наскерона, направляясь к летайкрылу «Шоймерит» высоко в чистом газовом пространстве, между двумя облачными слоями пояса А. Бывший корабль воэнов разрезал облака, мчась сквозь атмосферу и держась чуть ниже срединного уровня туч. Кверсер-и-Джанат развлекались — пилотируя корабль по очереди в реальном времени, соревновались в срезании верхушек ростдеревьев. Эта игра сопровождалась криками и порой легкими столкновениями, которые сотрясали весь корабль.
Фассин оставил их развлекаться, а сам поплыл в хвост корабля — туда, где проводился допрос, а потом произошла схватка. Он оглядел помещение, углубления сидений, остатки ремней, царапины и выгоревшие места на полу, потолке и стенах; он никак не мог вспомнить, что здесь случилось, и чувствовал разочарование, даже депрессию. Он поплыл назад на мостик, но остановился, чтобы заглянуть в командирскую каюту рядом с кабиной пилотов.
Каюта отличалась строгостью и почти полным отсутствием мебели. Фассин подозревал, что из помещения кое-что пропало после визита сюда пытливых любителей инопланетных кораблей в Квейбрее. Он посмотрел на квадрат на стене — что-то отсюда сняли. «Протрептик» легонько тряхнуло. С мостика — через несколько открытых дверей и короткий коридор — донеслось приглушенное «ух ты! ». Фассин почувствовал, как и в нем что-то содрогнулось — то ли он поплыл, то ли испытал нечто вроде дежавю.
«Я родился на водной луне», — подумал он вдруг, понимая, что цитирует что-то или кого-то, но не зная, кого или что.
Корабль содрогнулся еще раз. С мостика донеслись смешки. Голос был высоким.
Нуль.
«Эй. Фассин! — послали Кверсер-и-Джанат. — Вас вызывают. Слышите? »
«Кто? » — спросил он.
«Не сказали».
«Человеческий голос, женский. Подождите — спросим».
Нуль, думал Фассин. Нуль. Вот в чем ответ, будь он проклят.
«Она назвалась — Аун Лисс».
«Вам это что-нибудь говорит? »
* * *
На летайкрыле «Шоймерит», тонком лезвии, рассекающем коричневатое небо, никаких следов Валсеира не обнаружилось. Истиннодвойня, пообещав вернуться, отправилась собирать ростдеревья. Фассин в ожидании сигнала устало повел свой газолет вдоль шеренги задумчивых насельников, висящих под крылом.
В конце крыла отчетливо виднелся другой газолет. Фассин заметил его с расстояния в несколько тысяч метров. Другой аппарат засек его в то же самое время и отправил:
«Фассин? »
«Нет, я — боеголовка. Кто ты? »
«Аун. Я вижу, у тебя пистолет».
Он прихватил пистолет из оружейной кладовой «Протрептика», которую не обнаружили любители из Квейбрея. Кверсер-и-Джанат не возражали. Напротив, они дали ему весьма подробную консультацию относительно возможностей и характеристик имевшегося там оружия, тогда как ему нужно было всего лишь что-нибудь надежное и мощное, чтобы защитить или убить себя.
И теперь своим исправным манипулятором Фассин держал короткоствольную штуковину, которую Кверсер-и-Джанат нарекли «аргумент ГНУ» — Грубый, Но Убедительный. Приближаясь, он демонстративно держал заряженное оружие перед своим первичным сенсорным поясом.
«Да, — отправил он. — Это сувенир».
Он сблизился с другим газолетом — тот был приблизительно такого же размера, что и его, только в гораздо лучшем состоянии и сориентирован на девяносто градусов: вертикальная ось длиннее горизонтальной. Он размещался в области спокойного газа, защищенный открытым алмазным колпаком, который двигался за десятикилометровым крылом, близ его левого борта. Фассин настороженно (ничего другого ему и не оставалось) отметил про себя, что каждая из двух приступок по краям оболочки, защищающей другой газолет, занята крупными насельниками, по виду слишком молодыми, чтобы посвятить себя (пусть временно) скоростной и высотной созерцательной жизни. Рядом с приступками было несколько крюков для крепления тросов, все пустые.
«Давай сюда», — поступило из другой машины, которая подалась вперед, так что ее нос уперся в поверхность алмазного щита изнутри. Он сманеврировал и вплыл внутрь, где его внезапно качнуло при переходе в зону спокойного газа из турбулентных потоков снаружи.
Они почти касались друг друга. Большая часть обращенной к нему поверхности машины стала прозрачной, и он увидел кого-то, определенно похожего на Аун Лисс, лежащую в противоперегрузочном кресле. Фассин увидел, как она с трудом подняла руку для приветственного жеста; мрачное выражение на ее лице сменилось улыбкой. Он по мере возможности растонировал поверхность своего газолета, хотя результат вышел так себе.
Фассин даже не попытался улыбнуться в ответ.
«Ты можешь не целиться в меня из этой штуковины? — отправила она. Он снова увидел улыбку на ее лице. — Насколько понимаю, я впервые говорю тебе такое…»
«Нет», — отправил он, продолжая держать ее под прицелом.
«Ну, ладно, — сказала она, улыбка исчезла с ее лица. — С возвращением. Как попутешествовал — хорошо? »
«Нет. В твоем аппарате есть манипулятор? »
«Есть. Не буду утверждать, что я большой специалист, но…»
Он подал свой газолет вперед, пока не оказался в считанных сантиметрах от нее.
«Поговори со мной по-нашему».
Он увидел, как она нахмурилась, потом улыбнулась неопределенно.
«Хорошо, — отправила она. — Хотя это, наверно, будет…» Он увидел, как она перевела взгляд на свое правое предплечье, тяжело лежащее на подлокотнике кресла. Вид у нее был как всегда, но в то же время какой-то другой. Волосы на этот раз темные — не светлые, и не каштановые, и не белые. Из-за высокой гравитации и попытки перевести взгляд на предплечье, пока она разбиралась с незнакомым интерфейсом манипулятора, челюсть у нее отвисла. Он уже почти не сомневался, что перед ним Аун, но все еще был готов в любую секунду ее пристрелить.
Манипулятор неровно, неуверенно шевельнулся. Фассин убрал свой в сторону, продолжая держать ее под прицелом. Два крупных насельника по обеим сторонам не шелохнулись. Манипулятор прикоснулся к корпусу его маленького газолета, пальцы неловко разошлись.
Потом он увидел, что ей от напряжения пришлось закрыть глаза. Пальцы начали отстукивать по исцарапанной, почти нечувствительной коже газолета: ВВВ()… ВССС() ВСЩ (). Он видел гримасу разочарования на ее лице, которое затем напряглось, нахмурилось, веки плотно сжались, — она изо всех сил пыталась заставить манипулятор делать то, что ей было нужно. Он почувствовал, как слезы снова просятся на глаза. И тем не менее он все еще мог пристрелить ее или себя — кого угодно.
ВСЕ ЕЩЕ СРДШСЯ? — получилось у нее наконец, глаза ее открылись, по лицу расплылась радостная улыбка облегчения — она была довольна собой.
Он выключил пистолет.
Они плыли вместе в шаре спокойного газа внутри алмазного колпака, закрепленного на прогнувшемся тросе за тонким лезвием летайкрыла.
«Нет, это не мы. Мы тут ни при чем. Невиновны. И даже не заморыши, хотя эти сволочи настоящие убийцы».
«Кто же тогда? »
«Это Меркатория, Фасс. Они убили твою семью».
«Что? Зачем? »
«Затем, что они узнали: клан Бантрабал сохранил проекцию, посланную для разговора с тобой. Они должны были стереть ее с субстрата по завершении разговора, но не сделали этого. Эта штука была не вполне ИР, вроде того, что послали иерхонту, но имела с ним много общего — серьезный шаг на пути к настоящему ИР, и к тому же система могла совершенствоваться. Вот зачем. А атаки, произведенные нами и заморышами, дали им предлог, но даже если бы истина выплыла наружу, это лишний раз подчеркнуло бы, как серьезно они относятся к запрету на любые ИР».
Да, в ее словах есть логика, подумал Фассин. Старик Словиус всегда искал чего-нибудь, что дало бы ему преимущество над другими кланами. Именно благодаря этому Бантрабал с годами и занял такое высокое положение. Это походило на правду — Словиус был способен на что-нибудь этакое, да и своих подчиненных мог вынудить. И конечно, от Меркатории можно было ждать чего угодно.
«А откуда тебе все это известно? » — спросил он и увидел, как она покачала головой.
«Шпионы повсюду, Фасс, — чуть ли не с грустью сказала она ему. — У нас много друзей».
«Не сомневаюсь».
Верил ли он ей? Ну, может, до следующего подобного случая.
Запредельцы знали о списке, о преобразовании; впрочем, об этом было известно многим задолго до того, как стало известно ему. Он понял, на что случайно натолкнулся во время той давней своей экспедиции, из объяснений проекции адмирала Квайла во дворце иерхонта. К этому времени запредельцы давно уже отправили собственный флот в систему Затеки, полагая (как и джелтики, которые первыми расшифровали информацию, добытую им, и оценили всю ее важность), что преобразование находится там, на втором корабле. И они уже потерпели поражение от воэнов. Половина этой долбаной галактики вертелась вокруг Затеки в поисках корабля, которого там не было, которого, может, вообще никогда не было, а он и слыхом об этом не слыхивал.
«Могли меня попросить, я бы поискал для тебя, — сказал ей Фассин, — Я начал бы поиски преобразования на Наскероне двести лет назад, если бы вы, ребята, удосужились меня об этом попросить».
Она долго смотрела на него — у нее на лице застыло выражение… он не был уверен — печали, сочувствия, сожаления, отчаяния?
«Что? » — отправил он.
«Ты хочешь знать правду? » — спросила она.
«Правду».
«Фассин. — Она покачала головой. — Мы тебе не доверяли».
Он уставился на нее.
Фассин сообщил ей о том, что, по его мнению, он открыл. Она ему не поверила.
«Ты полетишь с нами? »
«А это возможно? Разрешат? »
«Конечно, если захочешь».
Он задумался.
«Хорошо, — отправил он, потом подумал еще. — Хотя мне нужно еще увидеть кое-кого».
* * *
Когда появился гость, Сетстиин купался. В последнее время это вошло в не лишенную приятности моду. Его слуга сообщил хозяину, что его хочет видеть наблюдатель Фассин Таак. Сетстиин был удивлен и обрадован, а еще испытал своего рода восхитительное, хотя и мрачноватое предчувствие.
— Скажи наблюдателю Тааку, что я очень рад его видеть, — сказал Сетстиин слуге. — Попроси его подождать в верхней библиотеке. Сделай все, чтобы он чувствовал себя там как дома. Я приду к нему через десять минут.
— Фассин! Я так рад вас видеть — даже и сказать не могу! Мы уже думали… понимаете, опасались худшего, клянусь вам. Где же вы пропадали?
Фассин, казалось, не знал, что ответить.
— Я думаю, если рассказать, то вы мне не поверите, — сказал он наконец тихим голосом.
Маленький газолет парил в середине сфероида библиотеки, вдоль стен и на полу стояли стеллажи с кристаллами. Свет проникал внутрь сквозь прозрачный потолок, а единственная огромная дверь выходила на широкий балкон без перил.
Дом Сетстиина находился в городе Аоуне, в середине газового пространства экваториальной зоны. Мимо широкого окна медленно проплывали темно-оранжевые и желтые облака.
— Вы так думаете? — сказал Сетстиин. — А все же попробуйте, уж будьте так добры. И умоляю, скажите, могу я что-нибудь для вас сделать? Проходите, присаживайтесь.
Они уселись на углубленные сиденья, между которыми стоял низкий столик. Рядом с одним из кресел стоял другой стол, куда больше и солиднее.
— История у меня для вас длинная, — сказал Фассин.
— Такие я и люблю! — воскликнул Сетстиин, подтыкая под себя длинные одеяния.
Фассин задумался на минуту, словно собираясь с мыслями. Сетстиину показалось, что человек стал каким-то вялым, более медлительным, чем раньше.
|
|
|
