 |
Ключевые принципы повторного преодоления травмы у детей
|
|
|
|
Я буду использовать опыт Сэмми при обсуждении следующих принципов:
1. Позвольте ребенку самому регулировать темп игры. Выбежав из комнаты, когда Винни-Пух упал со стула, Сэмми довольно ясно сообщил нам, что он еще не готов играть в эту новую активирующую игру. Сэмми должен был быть «спасен» своими родителями, успокоен и снова приведен на место действия, прежде чем игра продолжилась. Нам всем пришлось уверить Сэмми в том, что каждый из нас будет рядом, чтобы помочь защитить Винни-Пуха. Предложив ему эту поддержку и утешение, мы помогли Сэмми приблизиться к участию в игре.
Когда Сэмми выбежал в спальню, а не за дверь, он сообщал нам, что он уже не так напуган и более уверен в нашей поддержке. Дети могут не сообщать словами, что они хотят продолжать; поэтому ищите знаки в их поведении и реакциях. Уважайте их желания, а также способ, который они избирают для общения с вами. Детей никогда нельзя заставлять делать больше, чем они хотят и могут сделать. Замедлите процесс, если вы заметите сигналы страха, сдавленного дыхания, одеревенения или ошеломленного (диссоциированного) поведения. Эти реакции рассеются, если вы просто подождете, тихо и терпеливо, уверяя ребенка в том, что вы по-прежнему рядом. В большинстве случаев его глаза и дыхание скажут вам, когда можно продолжать. Прочитайте еще раз историю Сэмми и обратите особое внимание на те ее места, которые указывают на его решение продолжать игру. В ней есть три ясных примера, в добавление к одному, описанному выше.
2. Различайте страх, ужас и возбуждение. Переживание страха или ужаса дольше, чем на краткий момент во время травматической, игры не поможет ребенку пройти через травму. Большинство детей будут предпринимать действия, чтобы избежать этого. Позвольте им сделать это. В то же время удостоверьтесь в том, что вы можете определить, является ли это избеганием или реакцией бегства. Когда Сэмми побежал к заливу, он демонстрировал избегающее поведение. Для того чтобы разрешить свою травматическую реакцию, Сэмми нужно было почувствовать, что он в большей степени контролирует свои действия, чем побуждается к действию своими эмоциями. Избегающее поведение проявляется, когда страх и ужас угрожают шокировать ребенка. Это поведение обычно сопровождается некоторыми признаками эмоционального расстройства (плач, испуганные глаза, крик). Активное бегство, наоборот, воодушевляет. Дети становятся радостно возбужденными от своего маленького триумфа, и часто показывают удовольствие сияющей улыбкой, хлопаньем в ладоши или искренним смехом. В общем и целом, эта реакция во многом отличается от избегающего поведения.
|
|
|
Это возбуждение свидетельствует об успешной разрядке эмоций ребенка, которые сопровождали исходное переживание. Оно позитивно, желательно и необходимо. Травма трансформируется через изменение непереносимых чувств и ощущений на приятные. Это может произойти лишь на том уровне активации, который сходен с активацией, приведшей к травматической реакции. Если ребенок выглядит возбужденным, то будет нормальным предложить ему ободрение и продолжать так же, как делали это мы — хлопая в ладоши и танцуя вместе с Сэмми. Если ребенок выглядит испуганным или съежившимся, то наоборот, утешьте его и подбодрите, но не побуждайте его к дальнейшему движению в тот момент. Будьте с ним рядом, отдайте ему все свое внимание, поддержку и утешение; терпеливо дождитесь, когда страх утихнет.
3. Продвигайтесь маленькими шагами, один за другим. Вы никогда не будете двигаться слишком медленно при повторном преодолении травматического события. Травматическая игра является повторяющейся почти по своему определению. Используйте это циклическое свойство. Основное различие между повторным преодолением и травматической игрой состоит в том, что при преодолении есть небольшие, но увеличивающиеся различия в реакциях и поведении ребенка. Когда Сэмми убежал в спальню, а не за дверь, он реагировал уже другим поведением — это был признак прогресса. Не имеет значения, сколько повторений потребуется, если ребенок реагирует по-другому, даже только слегка по-другому — с большим возбуждением, с большим количеством высказываний, спонтанных движений, — то ребенок проходит через травму. Если же реакции ребенка выглядят так, словно они движутся в сторону сжатия и повторения, а не расширения и разнообразия, то, возможно, вы пытаетесь преодолеть событие с помощью сценариев, которые требуют слишком сильного прогресса, который ребенок не может совершить в одночасье. Замедлите темп изменений, и если это не приносит видимой пользы, то перечитайте эту главу и более внимательно посмотрите на роль, которую вы играете, и на то, как реагирует ребенок; возможно, были некоторые сигналы, которые вы пропустили.
|
|
|
Мы вовлекали Сэмми в игру с Винни-Пухом как минимум десять раз. Сэмми оказался способен переработать свои травматические реакции довольно быстро. Другому ребенку могло потребоваться больше времени. Не заботьтесь о том, сколько раз вам приходится проходить через то, что кажется вам одним и тем же. Если ребенок реагирует на это — забудьте свои заботы и наслаждайтесь игрой.
4. Будьте терпеливы — станьте хорошим контейнером. Помните о том, что природа на вашей стороне. Для взрослого, возможно, самым трудным и важным аспектом повторного преодоления травматического события вместе с ребенком будет поддержание своей собственной веры в то, что все изменится к лучшему. Это чувство исходит изнутри вас, и оно проецируется на ребенка. Оно становится контейнером, которое окружает ребенка чувством уверенности. Это может быть особенно трудным, если ваш ребенок сопротивляется вашим попыткам преодолеть травму. Будьте терпеливыми и ободряющими. Большая часть ребенка хочет переработать это переживание. Все, что вам нужно сделать — это подождать, пока эта часть не заявит о себе. Если вы чрезмерно озабочены тем, возможно ли трансформировать травматическую реакцию ребенка, вы можете случайно послать своему ребенку противоречивое сообщение. Взрослые со своими собственными неразрешенными травмами могут быть в высшей степени предрасположены к попаданию в эту ловушку. Не допускайте, чтобы ваш ребенок пострадал в результате ваших собственных неразрешенных переживаний. Попросите кого-нибудь другого помочь вашему ребенку и вам самим.
|
|
|
5. Если вы почувствуете, что эта игра не приносит ощутимой пользы вашему ребенку, остановитесь. Сэмми смог переработать свой опыт за один сеанс, но не все дети смогут это. Некоторым из них может понадобиться несколько сессий. Если, после нескольких повторных попыток, ребенок остается зажатым и не продвигается в сторону триумфа и радости, то не торопите события. Проконсультируйтесь с квалифицированным специалистом, попросив его о помощи. Исцеление травмы у детей — это чрезвычайно важный и сложный вопрос. Вследствие этого я сейчас работаю над книгой, посвященной исключительно этому предмету. Она будет включать в себя подробную информацию, которая может быть использована родителями, учителями и терапевтами.
«Прокляни разум, который забирается на облака
в поиске мифических царей и лишь мистических вещей,
мистических вещей
плачь о душе, которая не посмотрит
на тело, как на равное себе
и никогда я не умел по-настоящему коснуться
там, там, внизу, где игуаны чувствуют землю».
— «Песня игуаны», автор — Джуди Мэйхем
Эпилог
Три мозга, один разум
В нашем исследовании травмы мы узнали о первобытных энергиях, которые находятся в рептилиевом центре нашего мозга. Мы — не рептилии, но без четкого доступа к нашему наследию рептилий и млекопитающих, мы не можем быть в полной мере человеческими существами. Полнота нашей человечности лежит в способности интегрировать функции нашего триединого мозга.
Мы видим, что для того, чтобы разрешить травму, мы должны научиться плавно передвигаться между инстинктами, эмоциями и рациональными мыслями. Когда эти три источника находятся в гармонии друг с другом, соединяя ощущение, чувство и познание, то наш организм действует так, как ему положено действовать.
|
|
|
Учась определять и находиться в контакте с телесными ощущениями, мы начинаем постигать наши инстинктивные рептилиевые корни. Однако, когда эти реакции интегрируются и расширяются нашим млекопитающим чувствующим мозгом и нашими познавательными человеческими способностями в организованной форме, мы ощущаема всю полноту нашего эволюционного наследия.
Важно понимать, что более примитивные области нашего мозга не являются ориентированными исключительно на выживание (так же как наш современный мозг не ориентирован исключительно на познание). Они несут жизненно важную информацию о том, кем мы являемся. Инстинкты не только говорят нам, когда драться, бежать или застыть, они говорят нам, что мы принадлежим этому миру. Ощущение, что «Я — это я» является инстинктивным. Наш мозг млекопитающего расширяет это ощущение до переживания, что «Мы — это мы» — мы принадлежи этому миру все вместе. Наш человеческий мозг добавляет ощущение мысли и связи за пределами материального мира.
Без четкой связи с нашими инстинктами и чувствами, мы не можем ощущать свою связь и чувство принадлежности к этой земле, к семье или чему-либо еще. Здесь лежат корни травмы. Нарушение связи с телесно ощущаемым чувствованием этой принадлежности оставляет наши эмоции барахтаться в вакууме одиночества. Оно заставляет наш рациональный мозг создавать фантазии, основанные скорее на разобщенности, а не на взаимосвязанности. Эти фантазии вынуждают нас соперничать, воевать, не доверять друг другу и подрывают наше естественное уважение к жизни. Если мы не чувствуем связи со всем вокруг, тогда нам легче разрушать или игнорировать все это. Люди по своей природе склонны к сотрудничеству и любви. Нам нравится работать вместе. Однако, не имея полностью интегрированного мозга, мы не можем знать этого о себе.
В процессе исцеления травмы мы интегрируем наш триединый мозг. Трансформация, которая происходит, когда мы делаем это, осуществляет нашу эволюционную судьбу. Мы становимся целиком людьми-животными, которые могут проявлять свои естественные способности во всей их полноте. Мы — свирепые воины, нежные воспитатели и все, что между ними.
_______________________________________________________________
Питер Левин получил степень доктора медицины и биологической физики в Калифорнийском Университете в Беркли. Он также имеет независимую докторскую степень по психологии Международного Университета. Изучая стресс и травму в течение тридцати лет, он подготовил разнообразные научные и медицинские публикации, включая главу о стрессе в «Руководстве по психофизиологии», которая является одним из существенных вкладов в данной области.
|
|
|
Он был консультантом в NASA во время создания космического корабля «Шаттл» и занимался обучением в больницах и соматических клиниках Европы и США, а также — в Центре «Hopi Guidance»B Аризоне. Сейчас он — консультант в Центре болевой реабилитации в городе Бодлер, штат Колорадо.
|
|
|
