Экономические преобразования в первые месяцы Советской власти.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ПЕРВЫХ МЕСЯЦЕВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Первый этап революции, когда решался вопрос о власти, Ленин назвал политическим. Некоторые историки в этой связи говорят о разрушительной фазе революции, в рамках которой прежде всего подавляется политическая и экономическая мощь буржуазии. Отмечая эту тенденцию, Ленин в 1918 г. говорил: «…Точно бывала в истории хотя бы одна великая революция без разложения, без потери дисциплины, без мучительных шагов опыта». Вслед за этим появляется возможность перейти к созидательной фазе, сосредоточившись на утверждении нового типа общественных отношений.

Преобразования октября 1917 – февраля 1918 г. глубоко потрясли отношения собственности, привели к коренному изменению принципов управления хозяйственной жизнью. На характер происходившего повлияли: инерционность многих разрушительных социально-экономических процессов, начавшихся до прихода к власти большевиков и доставшихся им по наследству; обстановка противостояния Советской власти; готовность большевиков радикально изменять существующие отношения и делать это с широким применением методов насилия.

Отношение к революции основной массы российского населения – крестьянства – определялось решением двух коренных вопросов: о войне и земле. Не случайно первые декреты касались именно этих проблем. Декрет о земле провозглашал уничтожение всякой частной собственности: все помещичьи, монастырские, церковные и удельные земли передавались «в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, вплоть до Учредительного собрания». Осуществлять декрет подлежало на основе «Примерного наказа», составленного эсерами на основе обобщения 242 наказов, доставленных депутатами I съезда Советов крестьянских депутатов. «Наказ» выступал как эсеровская программа по аграрному вопросу, которая включала: экспроприацию помещичьих имений, запрет на применение наемного труда, запрещение купли и продажи земли, «уравнительное распределение земли… смотря по местным условиям, по трудовой и потребительской норме», а также периодическое перераспределение, которое должно осуществляться органами местного самоуправления. Установление такого порядка означало бы, по мнению эсеров, победу социализма в российской деревне.

Большевиков сближало с эсерами отрицание помещичьего землевладения, однако социализм в деревне они представляли иначе. Эсеровские сторонники «Наказа» считали, что земля не может быть в чьей-либо собственности, а должна находиться в пользовании тех, кто ее обрабатывает. Ленинцы же полагали, что подлинный социализм наступит тогда, когда земля будет национализирована, т.е., передана в руки государства, а затем на ней будут созданы коллективные, желательно крупные, хозяйства крестьян. Тем не менее, именно большевики предложили эсеровскую программу. Это был исключительно важный тактический ход, которым решался ряд важных задач. Во-первых, большевики обретали симпатии крестьянства; во-вторых, смогли внести раскол в среду эсеров и привлечь их левое крыло к сотрудничеству; в-третьих, реализация Декрета рассматривалась как первый шаг на пути воплощения собственной программы.

Важный этап аграрных преобразований связан с январем 1918 г. В это время экспроприация помещичьих земель была практически завершена. Хотя земельные комитеты, где были сильны позиции эсеров, ждавших решения Учредительного собрания о земле, еще не начали ее перераспределение. В этих условиях III cъезд Советов 31 января 1918 г. рассмотрел проект Декрета «О социализации земли» (окончательный текст закона опубликован 19 февраля – в годовщину отмены крепостного права). Частная собственность на землю отменялась, а ее распределением поручалось заниматься земельным отделам Советов, которые должны были заменить прежние земельные комитеты. Тем самым влияние эсеров было сокращено, а большевики получили возможность реализации одного из пунктов закона, который предусматривал развитие коллективного хозяйства в земледелии. К весне 1918 г. на территории Центральной России процесс перераспределения завершился. В итоге 86% конфискованной земли роздано крестьянам, 11 перешло к государству, а 3 – сельскохозяйственным коллективам.

Аграрное законодательство первых месяцев содержало и зерна потенциальных конфликтов между большевиками и эсерами. Прежде всего землю предписывалось делить «по трудовой или потребительской норме». В первом случае речь шла о распределении по работникам, во втором – по едокам. Большевики чаще поддерживали последнее, но в обоих случаях предпочтение оказывалось бедным и малоземельным. Эсеры же стремились распределять в соответствии с трудовыми возможностями, что благоприятствовало лишь зажиточным крестьянам. Кроме того, эсеры не разделяли большевистских идей о продуктивности крупных государственных хозяйств в деревне и централизованном над ними контроле. Наконец, оставался открытым вопрос о том, какие земли должны были объединяться в общий фонд, предназначенный для последующего распределения.

Из «Наказа» следовало, что он составлялся из крестьянских наделов и конфискованных имений, и уже из общей массы земли должны нарезаться новые наделы. Однако отстаивавшие интересы более обеспеченных крестьян эсеры часто выступали за то, что земля, которая уже находится в индивидуальном пользовании крестьян, должна остаться в неприкосновенности, а перераспределять нужно лишь конфискованную помещичью землю. На практике все эти вопросы решали местные органы власти – земельные отделы Советов, и от их состава зависело, чьи партийные установки и насколько твердо они готовы были воплощать. Все эти подспудные противоречия вышли наружу весной – летом 1918 г., когда большевики вынуждены были прибегнуть к непопулярным мерам при решении продовольственной проблемы.

Кризис промышленного производства с неспособностью навести порядок в экономике был одной из главных причин падения как самодержавия, так и Временного правительства. Решать эти задачи пришлось Советскому правительству. Предоктябрьские представления большевиков о приоритетах экономической политики сформулированы Лениным в брошюре «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» (опубликована в середине октября 1917). Он считал, что необходимы: национализация банков и крупных торговых и промышленных синдикатов (сахарного, угольного, железного, нефтяного и пр.); отмена коммерческой тайны; принудительное объединение мелких предприятий в союзы с целью облегчения контроля; регулирование потребления. При этом национализация не означала конфискацию предприятий, а предполагала «контроль, надзор, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов». Важное место в этой схеме отводилось и рабочему контролю, понимание которого в 1917 г. претерпело изменения.

Необходимость регулирования производства (в смысле бесперебойной работы, предотвращения закрытия предприятий) и распределения продуктов (для их регулярного поступления, предотвращения голода) в условиях военной экономики была объективно необходима и признавалась ведущими политическими силами. Однако государственного регулирования наладить не удалось: созданные правительством Керенского Экономический совет и Главный экономический комитет не обладали для этого ни властью, ни должной инициативой. В то же время стихийно возникшие по инициативе снизу в марте 1917 г. органы рабочего контроля, продемонстрировали свою жизнеспособность. Весной и летом требование рабочего контроля со стороны социалистических партий означало регулирование экономических и социальных отношений с учетом интересов всех социальных групп, что осталось лишь лозунгом. Однако численность низовых органов рабочего контроля (фабзавкомов) росла, они все активнее вмешивались в деятельность своих заводов, и осенью 1917 г., подобно стихийному захвату земли крестьянами, стали применять это к промышленным предприятиям, что вело к конфликтам с предпринимателями. Между тем Ленин накануне революции рассматривал рабочий контроль в более широком контексте, включал в это понятие совместную деятельность предпринимателей и рабочих по поддержанию производства.

Октябрьский переворот не только не остановил, но и усилил анархо-синдикалистские тенденции. Рабочие не просто вмешивались в деятельность предприятий, но проникались убеждением, что отныне промышленный аппарат страны принадлежит им, и они могут управлять им в своих интересах. Часто фабзавком от имени рабочих брал власть на предприятии в свои руки. Не обладая, однако, необходимыми экономическими и техническими знаниями, рабочие были неспособны поддерживать нормальную деятельность предприятия, используя оказавшиеся в их распоряжении ресурсы на элементарное их «проедание».

14 ноября 1917 г. ВЦИК принял Декрет о рабочем контроле. Документ был ориентрован на то, чтобы обуздать анархические тенденции и нормализовать производственные процессы. Именно поэтому в нем указывалось, что рабочий контроль учреждается «в интересах планомерного регулирования народного хозяйства». Декрет содержал чрезвычайно важный пункт об отмене коммерческой тайны, что устраняло одну из важнейших составляющих традиционных рыночных отношений. Ответственными за реализацию документа объявлялись как владельцы, так и рабочие предприятия. Первоначально предполагалось создание системы Советов рабочего контроля (в городах, губерниях и т.д.), которая напоминала бы политическую систему Советов и увенчивалась Всероссийским Советом рабочего контроля. В измененном виде эта идея была реализована в форме создания Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ). Соответствующий декрет от 5 декабря определял его цель – «организация народного хозяйства и государственных финансов». Новый орган должен был «согласовывать и объединять» деятельность как местных, так и центральных учреждений экономического плана. В него должны были входить члены Всероссийского Совета рабочего контроля, представители всех наркоматов, а также эксперты (с правом совещательного голоса). Несколько дней спустя Ленин констатировал, что «от рабочего контроля мы шли к созданию Высшего совета народного хозяйства». Создавались и местные – городские, губернские – совнархозы.

В числе прочих на ВСНХ возлагалась функция конфискации, секвестирования и принудительного синдицирования предприятий. Продолжена была широкая национализация промышленности. В ноябре 1917 – марте 1918 г. на территории 31 губернии у прежних владельцев было изъято 836 промышленных объектов. Как отмечал впоследствии А. И. Рыков, в то время национализация «производилась независимо от вопросов снабжения, от хозяйственных соображений, а исходя исключительно из необходимости непосредственной борьбы с буржуазией». Современники выделяли «карательную» и «стихийную» национализацию. В первом случае речь чаще шла о нежелании хозяев сотрудничать с новой властью и об угрозе закрытия важных предприятий; такие акты чаще принимались центральными властями. Во втором – об инициативе рабочих на местах. В первые месяцы существования Советской власти доминировала «стихийная» национализация.

В первые месяцы были предприняты решительные шаги к изменению отношений в денежно-финансовой сфере. Первым поручением, полученным председателем ВСНХ, был контроль за захватом Государственного банка. Это произошло 14 декабря 1917 г. Одновременно в тот же день отряды вооруженных рабочих, матросов и солдат заняли помещения частных коммерческих банков и кредитных учреждений. Изъяты были ключи от кладовых, сейфов индивидуального пользования, наложен арест на банковскую документацию. Вечером 14 декабря, постфактум, ВЦИК оформил эти акты своим декретом. Тогда же постановлением СНК «О ревизии стальных ящиков» все находящееся в сейфах золото конфисковывалось в общегосударственный фонд, а в случае неявки владельцев в трехдневный срок все их средства подлежали конфискации «в собственность народа».

Чуть ранее (7 декабря) ВЧК получил от СНК поручение взять на учет состоятельных граждан в связи со следующим его постановлением: «Лица, принадлежащие к богатым классам (т.е. имеющие доход в 500 руб. в месяц и свыше, владельцы городских недвижимостей, акций и денежных сумм свыше 1000 руб.), а равно служащие в банках, акционерных предприятиях, государственных и общественных учреждениях, обязаны в трехдневный срок представить в домовые комитеты в трех экземплярах заявления, за своей подписью и с указанием своего адреса, о своем доходе, своей службе и своих занятиях». Эти лица должны были обзавестись потребительско-рабочими книжками, в которые надлежало еженедельно вносить записи о своих доходах и расходах. Указом от 23 декабря 1917 г. прекращались платежи дивидендов по акциям и паям частных предприятий, сделки с ценными бумагами. Банковское дело объявлялось монополией государства в лице «единого народного банка». При этом делались оговорки о готовности соблюсти интересы «мелких трудящихся собственников», что в условиях общего подрыва кредитно-финансовой системы было трудно выполнить.

1 января 1918 г. СНК принял Декрет об аннулировании государственных займов (подтвержден Декретом ВЦИК от 21 января). Проблема решалась резко и безоговорочно: недействительными объявлялись все государственные займы – внутренние и внешние, «заключенные правительствами российских помещиков и российской буржуазии». К тому моменту государственный долг составлял гигантскую сумму в 50 млрд руб., в том числе 12 млрд – иностранный. Этот шаг советского правительства не только подорвал позиции российских собственников, но имел и крайне отрицательный международный резонанс (проблема выплаты «тех» долгов обсуждается Российской Федерацией и поныне). Отражая специфику периода, Ленин характеризовал политику до марта 1918 г. как «красногвардейскую атаку на капитал».