 |
Глава 30. Политическая обстановка: лето 1917 года
|
|
|
|
Широко разрекламированное в прессе большое наступление армии («июньское наступление», «наступление Керенского») окончилось полным провалом. В достаточной мере «демократизированные» к этому моменту войска в массовом порядке «не поддержали» приказ Временного правительства и командования и прекратили атаку германских позиций.
Не была решена ни одна из центральных задач, возлагавшаяся революционной властью на эту «демонстрацию силы русского оружия»: не удалось добиться патриотического подъема, консолидации общества, продемонстрировать Антанте верность союзническим обязательствам и, что особенно важно, дееспособность самого Временного правительства (как минимум в военных вопросах).
Напротив, провал наступления усилил брожение в обществе и армии.
На этом фоне представители кадетской партии заявили о выходе из состава Временного правительства. Формальным поводом для такого решения послужил договор о разделении полномочий Петрограда с Центральной радой Украины, привезенный Керенским из Киева 1 июля 1917 года.
Несогласие по украинскому вопросу, однако, большинство исследователей обоснованно полагают лишь поводом к правительственному кризису. Даже по официальному признанию министра-председателя Временного правительства Г. Е. Львова это был «не больше, чем повод», а лидер прогрессистов И. Н. Ефремов 2 июля, в ходе частного совещания членов Государственной думы, говорил, что кадеты ушли из правительства в то время, «когда, по-видимому, слагалось представление, что с положением справиться нельзя» и «когда уйти, быть может, пришлось бы по другим причинам» [247].
Действительно, «ястребы» Временного правительства кадеты, главные сторонники войны до победного конца, оказывались в щекотливом положении. За провал требовалось отвечать. Они предпочли выйти из состава правительства заранее, оставив отдуваться за неудачи на фронте своих союзников - меньшевиков и эсеров.
|
|
|
Политическая палитра момента выглядела следующим образом: в составе Временного правительства были представлены меньшевики и правые эсеры. Около власти оставались кадеты, чьи министры формально ушли в отставку со своих постов. По-прежнему в руках меньшевиков и эсеров находился Петроградский Совет.
Задача Ленина по получению большинства в Советах рабочих и солдатских депутатов была далека от завершения. Большевистская фракция Петросовета сформировалась 9 марта и насчитывала около 40 человек [248]. К июлю, в результате частичных перевыборов, фракция выросла до 400 депутатов. Общая же численность депутатов Петроградского Совета составляла более 2 тысяч человек.
Тактика строительства партии нового типа, каждый из членов которой был и агитатором, и организатором приносила свои плоды. С целью увеличения численности партии и получения большинства в Советах, РСДРП(б) проводила агитационную кампанию, основными посылами которой были антикапиталистическая пропаганда, вопрос о мире и передаче власти Советам. Как нетрудно заметить по росту числа большевистских депутатов, эти лозунги находили живой отклик в обществе.
Интересным документом рассматриваемого периода является разработанный Лениным «Наказ выбираемым по заводам и по полкам депутатам в Совет рабочих и солдатских депутатов» от партии большевиков, опубликованный в «Правде», распространяемый по частям и заводам в виде листовок:
«(1) Наш депутат должен быть безусловным противником теперешней захватной, империалистической, войны. Войну эту ведут капиталисты всех стран, - и России, и Германии, и Англии и т. д., - из-за своих прибылей, из-за удушения слабых народов.
|
|
|
(2) Пока во главе русского народа стоит правительство капиталистов, - никакой поддержки этому правительству, ведущему захватную войну, ни одной копейки ему!
…
Русский народ, рабочие и крестьяне, не хотят и не будут угнетать ни одного народа; - не хотят и не будут насильно держать в границах России ни одного нерусского (невеликорусского) народа. Свобода всем народам, братский союз рабочих и крестьян всех народностей!
(5) Наш депутат должен стоять за то, чтобы русское правительство немедленно и безусловно, без всяких отговорок и без малейшего оттягивания, предложило открыто мир всем воюющим странам на условии освобождения всех угнетенных или неполноправных народностей без всякого изъятия.
Это значит: великороссы не будут насильно удерживать ни Польши, ни Курляндии, ни Украины, ни Финляндии, ни Армении, вообще ни одного народа. Великороссы предлагают братский союз всем народам и составление общего государства по добровольному согласию каждого отдельного народа, а никоим образом не через насилие, прямое или косвенное.
…
Капиталисты всех стран не должны дольше обманывать народ, обещая на словах «мир без аннексий» (т. е. без захватов), а на деле удерживая у себя свои аннексии и продолжая войну из-за отнятия у противника «е г о» аннексий.
(6) Наш депутат не должен оказывать никакой поддержки, не голосовать ни за один заем, не давать ни копейки народных денег ни одному правительству, если оно торжественно не обяжется предложить тотчас всем народам такие условия немедленного мира и в двухдневный срок не опубликует такого своего предложения во всеобщее сведение» [249].
Сегодня мирные инициативы большевиков принято рассматривать либо с точки зрения предательства национальных интересов России, русофобии и разрушения страны, либо как свидетельство предательства и сотрудничества с германским Генштабом. Впрочем одно другому не противоречит.
К сожалению, сторонники такой точки зрения ни разу не пытались дать ответ на вопрос, кто именно выступал в тот период выразителем национальных интересов страны, и что делать с подавляющим большинством населения, которое придерживалось взглядов, лишь выразителями которых были большевики (что и обеспечивало их все возрастающую поддержку – они были единственной политической силой, пропагандирующей эти «предательские» взгляды).
|
|
|
Советские источники в этом вопросе давно не вызывают доверия, можно предположить также, что мнения крестьян, выраженные в приговорах и наказах периода 1905-1907 годов, серьезно изменились за 10 лет. В любом случае достоверно судить о взглядах 1917 года на основании этих документов можно лишь чисто теоретически.
Однако трудно отмахнуться, к примеру, от донесений капитана де Малейси и генерала Нисселя из французской военной миссии в Петрограде Второму бюро (военной разведке) Генштаба Франции. Эти опубликованные на русском языке в журнале «Свободная мысль» в 1997 году документы являются интереснейшими свидетельствами своего времени [250]. В том числе и в отношении наших союзников к России и русским. Последние, по мнению Нисселя, характеризуются «беспредельным слабоволием». «Единственный стимул, - пишет генерал - боязнь побоев. Только палка в твердой руке заставит маршировать тысячи».
Восхищают характеристики российских политиков, которых шлют в Париж французские военные представители: «Алексеев (генерал М. В. Алексеев, Верховный главнокомандующий, Верховный руководитель Добровольческой армии в 1918 году – прим. ДЛ). Человек исключительно фальшивый. В течение нескольких дней он дважды солгал… Это амбициозный старец, желающий любой ценой сделать карьеру». «Ленин (Ульянов) и Троцкий (Бронштейн) больные люди, причем первый честнее второго».
И так дале и тому подобное.
Внутренние дела страны представителей не волнуют совершенно, они важны для французских офицеров лишь постольку, поскольку препятствуют ведению Россией военных действий на германском фронте (что, соответственно, создает угрозу Франции). А здесь ситуация, как сообщают они своему руководству, достаточно плачевная.
Так де Малейси в апреле 1917 года докладывает: «Хотя Временное правительство и решило в принципе продолжать войну с напряжением всех сил для ее успешного завершения, вблизи него действует и мощный фактор мира, уходящий корнями в партии рабочих и крестьян, привлекший к такой мысли немало членов Думы. Окажет ли правительство сопротивление этому течению или будет сметено им - вот вопрос для союзников. По моему, оно пойдет на уступки».
|
|
|
Генерал Ниссель позже придерживается уже куда более панических настроений: «Моральное состояние России.
Характерная черта всего населения: желание мира любой ценой…» «Народные массы хотят мира любой ценой, полагая, что он немедленно покончит с нищетой и обеспечит легкую жизнь».
«Лишь ничтожное меньшинство не разделяет настроений масс либо в силу искренней дружелюбности к Франции (Маклаков, Стахович, Милюков), либо патриотизма (Савинков), либо боязни слишком тяжелого германского ига, равно как и влияния последствий теперешнего предательства (страна, предав союзников, вряд ли найдет таковых в будущем)», - говорится далее в докладе.
«Но для большинства столь бесхребетных, как остальные, прежде всего необходимы спокойствие и внутренний порядок, то есть мир. Восхищены приходом большевиков для его подписания», - констатирует Ниссель.
Кстати, несколько отвлекаясь от темы, взглянем на выводы французских военных аналитиков из того положения, которое сложилось в России:
«Русское правительство, - пишет де Малейси, - после колебаний предпримет шаги по заключению сепаратного мира. Именно такой момент и должна использовать наша дипломатия. Нам следует первыми начать мирные увертюры за спиной России, иначе мир будет заключен без нас. Англия с выгодой для себя выйдет из положения, Франция же в случае упущения столь ничтожного шанса заплатит (за это) вместе с Россией. Единственно правильное решение для Франции при нынешних обстоятельствах - вновь взять в свои руки направление событий в России… служа противовесом Англии».
Если у кого-то сложилось мнение, что речь идет о помощи нашей стране, чтобы развеять иллюзии процитирую еще один абзац этого документа:
«С финансовой точки зрения с прицелом на будущее британское правительство прибирает к рукам все крупные лесные и рудные концессии, которые предоставлены ему Временным правительством, ни в чем не отказывающим. И потому уже сейчас надлежит парировать удар путем образования французских финансовых групп, требуя получения крупных концессий, пока ими не завладела Англия. Еще есть время. Мне не составляет труда перечислить подобные концессии, но нужно еще иметь в Петрограде посла, который не шел бы на поводу у Англии. Нужно любой ценой расстроить английскую интригу, иначе будет слишком поздно. В этом и кроется опасность послевоенного периода. Франция уже должна вступить в него, ведя переговоры с Америкой, не оставаясь больше зависимой от британского золота. Франции нужно всемерно противиться расчленению России, к чему тайно стремится Англия ради своего доминирования».
|
|
|
Французские военные представители призывают не медлить с началом экономического раздела России, так как Англия к нему уже приступила. Генерал Ниссель даже формулирует пункт «Как нам действовать в России»: «…оказывать содействие всем элементам порядка, работающим на нас, или же, напротив, поощрять элементы беспорядка и анархии, коли порядок восстанавливается в пользу противника».
Собственно, столь длинная цитата из докладов наших союзников по Антанте вполне оправдана. Ведь их настроения также являлись отчасти элементом складывающейся в России политической ситуации. Позже Белое движение верность союзническим обязательствам поднимет флагом своей борьбы.
Вернемся, однако, к правительственному кризису. Отставка министров-кадетов, произошедшая на общем негативном фоне, спровоцировала общий кризис в обществе, который вылился в Июльское выступление (Июльское восстание).
Советская историография представляла эти события как спонтанное выражение народного недовольства. Сегодня в организации беспорядков в Петрограде 3-5 июля (16—18 по новому стилю) принято обвинять большевиков, которые, якобы, спровоцировали массовые выступления с целью вооруженного свержения Временного правительства.
Инициатором выступления послужил 1-й пулеметный полк Петроградского гарнизона, принявший 3 июля на совместном митинге с рабочими Путиловского и Трубочного заводов, а также представителями с фронта, призыв к свержению Временного правительства и передаче власти Советам.
Представители пулеметчиков были направлены ко дворцу Кшесинской, где проходило заседание Второй Петроградской общегородской конференции РСДРП(б). Большевики, однако, сообщили им, что партия на данный момент против выступления.
РСДРП(б) оказалось в очень трудном положении. Делегаты 1-го пулеметного полка и рабочих обратились к ним за политическим руководством. Само выступление началось и проходило под лозунгами большевиков – «Вся власть Советам», «Долой министров-капиталистов». Однако в тот момент партия большевиков объективно не была заинтересована в восстании и передаче всей полноты власти Советам, большинство в которых составляли, по-прежнему, меньшевики и эсеры.
Так лозунги, с которыми Ленин добивался большинства в Советах, еще до завершения его планов обернулись против него самого. События развивались слишком быстро и неожиданно для большевистской партии – в этом смысле вполне естественной выглядит реакция конференции РСДРП(б) на требования делегатов восставших.
Зато на призывы пулеметчиков откликнулись рабочие заводов «Новый Лесснер», «Новый Парвиайнен» и других. Поддержали выступление матросы Кронштадского гарнизона, тон в котором задавали анархисты. К вечеру к демонстрации присоединились большинство частей и предприятий Выборгской стороны. Многотысячная колонна, состоящая из рабочих и вооруженных солдат (в том числе с пулеметами), под красными флагами и с лозунгами «Вся власть Советам! » направилась к Таврическому дворцу. По ходу движения к ней присоединялись все новые участники.
Одновременно представители солдат и рабочих продолжали стекаться ко дворцу Кшесинской, который, помимо воли большевиков, превращался в центр восстания. Перед собравшимися неоднократно выступали ораторы РСДРП(б) с предложением избрать делегацию в ЦИК Советов и разойтись, но отношение к таким речам было откровенно враждебным, солдаты брали винтовки наизготовку.
Удержать выступление было уже невозможно. В этих обстоятельствах большевики приняли решение возглавить демонстрацию и взять руководство движением в свои руки. Дальнейшие усилия партии были направлены на организацию «мирной но вооруженной» демонстрации. Дело в том, что уже вечером 3 июля на улицах Петрограда звучали выстрелы, однако кто и в кого стрелял понять было нелегко. Так, выстрелы по демонстрации раздавались с чердаков домов, но кто и зачем провоцировал толпу – неизвестно. Ситуация накалялась и могла вылиться в вооруженные столкновения.
Дневное воззвание ЦК партии о прекращении демонстрации уже ничего не могло изменить. К утру 4 июля были отпечатаны новые листовки с призывами демонстрацию «превратить в мирное и организованное выявление воли всего рабочего, солдатского и крестьянского Петрограда».
Временное правительство истолковало происходящее однозначно: вооруженное антиправительственное выступление. В качестве ответного удара оно применило «секретное оружие», хорошо известное нам еще по периоду 1914-1916 годов: был дан старт кампании по обвинению большевиков в предательстве и следовании германским интересам. 4 июля было принято решение опубликовать документы, «неопровержимо свидетельствующие» о преступных связях большевиков с германским генеральным штабом.
Папочка с «компроматом» на большевиков уже пару месяцев составлялась Временным правительством и пополнялась не без помощи военных представителей и разведок союзников. Она была рассчитана на будущее - предназначена для громкого судебного процесса против лидеров набирающей силу РСДРП(б), но страдала ключевым недостатком: несмотря на серьезные усилия, приложенные к ее составлению, неопровержимых свидетельств преступного сотрудничества получить к тому времени все еще не удавалось (забегая вперед скажем, что следствие, несмотря на все старания, так и не смогло в последующие месяцы предъявить на их основании хоть каких-то обвинений).
Тем не менее, в критический для Временного правительства момент было принято решение о преждевременной публикации этих документов. Было подготовлено специальное обличительное сообщение для печати, которое начали распространять среди частей Петроградского гарнизона. Вечером 4 июля оно было передано в редакцию газеты «Живое слово», где и вышло утром 5-го. Процитируем его полностью:
«Ленин, Ганецкий и К° — шпионы!
При письме от 16 мая 1917 года за № 3719 начальник штаба Верховного главнокомандующего препроводил военному министру протокол допроса от 28 апреля сего года прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Ермоленко. Из показаний, данных им начальнику Разведывательного отделения штаба Верховного Главнокомандующего, устанавливается следующее. Он переброшен 25 апреля сего года к нам в тыл на фронт 6-й армии для агитации в пользу скорейшего заключения сепаратного мира с Германией. Поручение это Ермоленко принял по настоянию товарищей. Офицеры Германского генерального штаба Шигицкий и Люберс ему сообщили, что такого же рода агитацию ведет в России агент Германского генерального штаба и председатель украинской секции Союза освобождения Украины А. Скоропись-Иолтуховский и Ленин. Ленину поручено стремиться всеми силами к подрыву доверия русского народа к Временному правительству. Деньги на агитацию получаются через некоего Свендсона, служащего в Стокгольме при германском посольстве. Деньги и инструкции пересылаются через доверенных лиц.
Согласно только что поступившим сведениям, такими доверенными лицами являются в Стокгольме: большевик Яков Фюрстенберг, известный более под фамилией Ганецкий, и Парвус (доктор Гельфанд). В Петрограде - большевик, присяжный поверенный М. Ю. Козловский, родственница Ганецкого - Суменсон. [Козловский является] главным получателем немецких денег, переводимых из Берлина через «Disconto Gesselschaft» в Стокгольм («Nya-Banken»), а отсюда - в Сибирский банк в Петрограде, где в настоящее время на его текущем счету имеется свыше 2 000 000 рублей. Военной цензурой установлен непрерывный обмен телеграммами политического и денежного характера между германскими агентами и большевистскими лидерами» [251].
Текст сообщения до неприличия походит на обвинения в немецком шпионаже военного министра В. А. Сухомлинова и полковника С. Н. Мясоедова еще в 1915 году. Тогда процесс строился на показаниях вернувшегося в Петроград из немецкого плена подпоручика 25-го Низовского полка Я. П. Колаковского, который показал, что ему было поручено взорвать мост через Вислу за 200 тыс. руб. убить верховного главнокомандующего Николая Николаевича за 1 млн. руб. и убедить сдать крепость Новогеоргиевск ее коменданта тоже за 1 млн. руб.
На третьем допросе Колаковский «вспомнил», что отправивший его в Россию с заданием сотрудник немецкой разведки лейтенант Бауэрмейстер советовал ему обратиться в Петрограде к отставному жандармскому полковнику Мясоедову, у которого он мог бы получить много ценных сведений для немцев. На следующем допросе Колаковский заявил, что «особо германцами было подчеркнуто, что германский генеральный штаб уже более 5 лет пользуется шпионскими услугами бывшего жандармского полковника и адъютанта военного министра Мясоедова».
До сих пор совершенно неясно, для чего немецкая разведка снабжала своих перебрасываемых за линию фронта агентов, завербованных из пленных военнослужащих, столь подробными сведениями обо всей действующей в стране агентурной сети. Тут или глупость, или умысел (весьма удобный способ дискредитации политических деятелей), или вымысел.
В Петрограде, однако, публикация «разоблачений» легла на давно подготовленную почву. Ее схожесть с многочисленными аналогичными материалами царского периода лишь добавила ей «достоверности». Материал, по воспоминаниям современников, произвел шокирующее впечатление. Выступления демонстрантов захлебнулись. На следующий день толпой была разгромлена редакция газеты «Правда». Следствием были изъяты партийные документы. Многие лидеры большевиков были арестованы, Ленин был вынужден покинуть Петроград.
В печати, тем временем, нарастала антибольшевистская кампания. В «Известиях Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов» было опубликовано сообщение о том, что 7 июля правительство разослало радиотелеграмму «всем», в которой говорилось: «С несомненностью выяснилось, что беспорядки в Петрограде были организованы при участии германских правительственных агентов... Руководители и лица, запятнавшие себя братской кровью, преступлением против родины и революции, - арестуются» [252]. Далее обвинения становились чем громче, тем абсурднее. Так, опираясь на негативном имидж черносотенцев, «Петроградская газета» писала, что «Ленин, Вильгельм II и д-р Дубровин в общем союзе. Доказано: ленинцы устроили мятеж совместно с марковской и дубровинской черной сотней». [253]
Главным итогом июльского выступления для большевиков стал разгром партии, арест многих руководителей и переход от легальной политической борьбы вновь на нелегальное положение. По предложению Ленина тактика большевистской борьбы была изменена. Временно был снят лозунг " Вся власть Советам". В связи с исчерпанием возможностей мирной политической борьбы, партия взяла курс на подготовку вооруженного восстания.
Одновременно, по итогам развернутой в прессе антибольшевистской кампании, РСДРП(б) стала главным пугалом Временного правительства и всех политических сил того момента. " Большевистский заговор" стали искать (и, естественно, находить) во всех неудачах как на фронте, так и в тылу и в политике.
Запущенные в прессу утверждения о сотрудничестве большевиков с германским генштабом, несмотря на их бездоказательность, на многие годы сформировали в общественном мнении такую точку зрения. После Октябрьской революции ее основным носителем была эмигрантская публика, с 1991 года она вновь вернулась в Россию.
Для Временного правительства июльский кризис завершился созданием нового коалиционного правительства из кадетов, меньшевиков и эсеров, во главе с министром-председателем А. Ф. Керенским. Его положение выглядело крайне незавидно: наряду с угрозой контрреволюции, исходящей (как полагали " временные" ) от правых кругов, выступление продемонстрировало шаткость позиций революционной демократии слева. Войска Петроградского гарнизона, которые с Февраля считались опорой и защитой новой власти, открыто выступили с позиций большевиков, против Временного правительства.
Сгладить впечатление от случившегося не мог даже тот факт, что эсеро-меньшевистский Совет, " избавленный" от большевистского влияния, по итогам Июльского выступления выразил полную и безоговорочную поддержку Временному правительству.
|
|
|
