Развитие законодательства о борьбе с организованной преступностью в России

Поскольку, как отмечалось выше, организованная преступность существует только в форме умышленной групповой преступной дея­тельности, современные уголовно-правовые категории, относящие­ся к организованной преступности, выросли из уголовно-правовых категорий, характеризующих групповую преступность.

Российская наука уголовного права в конце XIX — начале XX вв. различала три формы соучастия, имеющие самостоятельное юриди­ческое значение, «вызывая специальные определения уголовного закона об ответственности соучастников»[51]: это соучастие без пред­варительного соглашения, соучастие по предварительному соглаше­нию, соучастие неосторожное.

Не рассматривая подробно первую и пос­леднюю формы соучастия (под соучастием без предварительного со­глашения понимается групповое совершение преступления, при ко­тором знание каждого из соучастников о присоединяющейся дея­тельности других соучастников устанавливается в момент самого дей­ствия, либо если условия, необходимые для общей ответственнос­ти, устанавливаются без всякого обмена мыслей, молчаливого или выраженного в словесной форме; неосторожное соучастие подразу­мевает, что участники неосторожного деяния не предвидят послед­ствия их совместной деятельности, хотя могут и должны предви­деть), обратимся к соучастию по предварительному соглашению.

По русскому уголовному праву, такие соучастники условливают­ся относительно места, времени и способа совершения преступного деяния, распределяют между собой роли и т.д.

Такое соучастие, по мнению российских юристов начала века, представляло собой не только большую степень субъективной винов­ности соучастников, но и являлось «более опасным с объективной стороны: организованное общество преступников, каким является соучастие по предварительному соглашению, очевидно, представляет большую опасность для порядка в государстве»[52]. Понятно, что смысл, который русские юристы конца XIX — начала XX вв. вкла­дывали в понятие «организованное общество преступников», несколь­ко отличается от современного понимания организованного преступ­ного сообщества. «Практика жизни, - писал далее Н.Д.Сергеевский, - выработала два вида: а) заговор (Complot, conspiratio), когда со­участники имеют в виду совершение одного преступного деяния; б) шайка (Bande), когда соучастники составляют сообщество для со­вершения многих преступных деяний, однородных или разнородных, которые в отдельности могут быть еще и не определены»[53]. Вот это понимание соучастия по предварительному соглашению в виде шай­ки (или банды) гораздо ближе к современному пониманию органи­зованного преступного объединения, чем даже к пониманию банды в контексте ст.209 УК РФ. Ведь по действующему уголовному зако­нодательству члены банды объединяются для совершения определен­ных, однородных преступлений — нападений на граждан и организа­ции. Объединение же для совершения разнородных деяний, «кото­рые могут быть еще и не определены», более характерно как раз для организованной преступной деятельности в современном понима­нии, но в начале XX в. это означало только объединение преступни­ков, для которых преступление являлось ремеслом и которые дого­ворились промышлять преступлениями разного рода.

Автор Объяснительной записки к Уголовному уложению 1903 г., так и не вступившему в действие в части установления ответственно­сти за общеуголовные преступления (в 1912 г., в дополнение к дей­ствовавшему Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г., был введен в действие только раздел о государственных пре­ступлениях), Н.С.Таганцев писал, что «шайка предполагает, прежде всего, наличность не только предварительного соглашения, но и со­глашения на несколько преступных деяний, на целый их ряд, при­том   не периодически повторяющееся соглашение на отдельные деяния, а соглашение на постоянное сооб­щество в целом ряде преступных деяний»[54]. Российские юристы от­мечали, что шайки могут быть организованные, дисциплинирован­ные, построенные на принципе безусловного подчинения выбор­ным руководителям и что это наиболее важный вид преступного со­участия, так как продолжительная преступная деятельность, опыт­ность облегчают учинение преступных деяний и дают наибольшую возможность скрыть следы учиненного и скрыться самим от пресле­дования[55]. Таким образом, приходится признать, что специалисты в области уголовного права в начале века в своих формулировках, относившихся к соучастию в совершении преступления, наметили основные черты организованной преступности с уголовно-правовой точки зрения, вплоть до того, что «одно составление сообщества, равно как и составление шаек, наказуемо лишь в случаях, особо в законе указанных; основанием такой наказуемости может быть или особенная важность преступных деяний, для которых составилось сообщество или шайка, или же опасность самого факта образования такового сообщества.. Членами сообщества могут быть не только лица, участвовавшие в самом его зарождении, но и все те, которые созна­тельно и добровольно вступили в сообщество, уже состоявшееся»[56].

На наш взгляд, это никоим образом не свидетельствует, что орга­низованная преступность существовала в России уже тогда. Структу­ра преступного мира России ХVIII — XIX вв. имела свои особеннос­ти и, несмотря на то, что преступный мир тогда уже существовал как сложная система, эта система, несомненно, отличалась от той си­стемы преступности, в рамках которой в XX в. зародилась организо­ванная преступность в современном ее понимании.

Это свидетельствует лишь о том, что организованная преступ­ность выросла из групповой преступности, и является ее высшей фор­мой, приобретшей в дополнение к чертам, свойственным группо­вой преступности, особые черты, доказывающие ее качественное преобразование в новую форму преступности. Вымогательство, со­здание шайки и участие в ней, составы, которые существовали в российском уголовном законодательстве XIX в., являлись как бы за­родышами будущей организованной преступности, простейшими, которые в дальнейшем, в благо­приятствующих криминогенных условиях, развились и усложнились до организованной преступной деятельности.

Естественно, что в российском уголовном праве XIX-XX вв. от­сутствовала концепция борьбы с групповой преступностью как на­
правление правовой политики; борьба с групповой преступностью
велась тривиальными уголовно-правовыми и полицейскими метода­
ми в рамках общей борьбы с преступностью.          

Уголовное законодательство России XIX в., действовавшее до 1922 г. — до того момента, когда был принят первый советский Уго­ловный кодекс, устанавливало ответственность за вымогательство. Можно увидеть, что конструкция состава вымогательства в советских кодексах была построена по тому же принципу, что и в дореволюци­онном праве: принуждение к выдаче имущества или права на имуще­ство насилием или угрозами; российским дореволюционным зако­нодательством не была только установлена ответственность за шан­таж (требование передачи имущества или права на имущество под угрозой оглашения позорящих сведений), хотя не связанные запре­том аналогии русские юристы пытались квалифицировать случаи шантажа как мошенничество или вымогательство обязательств[57]. Интересно, что российский законодатель к началу XX в. пришел к решению о введении в кодифицированное право составов квалифи­цированного вымогательства и установил повышенную ответствен­ность за вымогательство с причинением «весьма тяжкого или тяжкого телесного повреждения», а также несколькими лицами с проник­новением в жилище или иное помещение, и за вымогательство, со­вершенное шайкой, за вооруженное вымогательство, за специаль­ный рецидив (ст.590 Уголовного уложения 1903 г.), а первые советс­кие кодексы знали только состав простого вымогательства, без отяг­чающих обстоятельств, без учета повышенной опасности группового вымогательства, но при этом включали в конструкцию состава шан­таж как один из способов принуждения (ст. 174 УК РСФСР 1926 г., ст. 148 УК РСФСР 1960 г.; см. также большинство кодексов союзных республик).

Квалифицирующие признаки, в том числе связанные с соверше­нием этого преступления организованной группой лиц, включены в состав вымогательства в 1989 г.[58], санкция нормы о совершении вы­могательства организованной группой ужесточена в 1994 г.: нижний ее предел повышен с пяти до шести лет лишения свободы, верхний - с десяти до пятнадцати лет лишения свободы[59].

В Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. состав бандитизма был вве­ден 6 июня 1927 г., в формулировке, несколько непривычной для современного восприятия этого состава; помимо организации воору­женных банд и участия в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, в объек­тивную сторону состава были включены остановки поездов, разру­шение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи; т.е. состав бандитизма в редакции 1927 г. был ближе к диверсии, чем к привычному нам корыстно-насильственному преступлению против собственности (ст.59³ УК РСФСР 1926 г.). Такое понимание бандитизма было отредактировано и несколько приближено к совре­менному в 1948 г., в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 19 марта 1948 г. «О применении Указов от 4 июня 1947 г.». Име­лись в виду два Указа Президиума Верховного Совета СССР от этой даты: «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собствен­ности граждан». Этими Указами вводилась повышенная ответствен­ность за совершение хищения государственного и общественного имущества, а также личного имущества граждан организованной груп­пой, причем если по российскому Уголовному уложению понятие шайки было тождественно банде, то по терминологии советского уголовного законодательства до 1960 г. шайкой именовалась органи­зованная группа. Руководящее разъяснение Пленума Верховного Суда СССР предписывало квалифицировать хищение имущества, совер­шенное при обстоятельствах, указанных в ст.59³ УК РСФСР, по со­вокупности этой статьи и соответствующих статей Указов.

После введения в действие Уголовного кодекса 1960 г. законода­тельная формулировка и понимание бандитизма оставались неизмен­ными до 1996 г., когда был принят Уголовный кодекс, действую­щий в настоящее время. В нем понятие бандитизма, по сути, не изменившееся, сохранившее все прежние признаки - вооруженность, устойчивость группы, нападение на граждан или организации как цель объединения — было конкретизировано. Норма, предусматри­вающая ответственность за бандитизм, была сконструирована из трех частей, и в отличие от прежней нормы, скупо определявшей банди­тизм как организацию банды и участие в ней, выделяла такие фор­мы бандитизма, как создание банды и руководство ею, участие в банде и квалифицированное участие с использованием лицом своего служебного положения. В этом разделении форм реализации бан­дитизма по видам соучастия прослеживается определенная логика: бандитизм - один из очень немногих составов преступлений, пре­дусмотренных уголовным законодательством, которые могут реализовываться только в групповой форме, причем единственный состав преступления, в рамках которого обязательно сосуществуют как ми­нимум два вида соучастников, организатор и соисполнитель, даже если организатор одновременно сам участвует в преступлении как исполнитель. Поэтому конструкция нормы Особенной части дей­ствующего кодекса, устанавливающей ответственность за бандитизм, тесно увязана с нормой Общей части — ст.33, называющей виды соучастников преступления, и даже формулировка прежнего кодек­са — «организация банды» заменена в соответствии с понятиями, данными в Общей части, на «создание» и «руководство» бандой.

Комментарий ст. 35 УК РФ гласит:

1. Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора.

2. Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.

3. Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.

4. Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях.

5. Лицо создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ, а так же за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом. Другие участники организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ, а так же за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали1.

6. Создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части УК РФ, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана.

7. Совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) влечет более строгое наказание на основании и в пределах, предусмотренных УК РФ.

1)Соучастие без предварительного соглашения является наименее опасной и мало распространенной формой соучастия.

При совершении преступления в форме соучастия без предварительного сговора в качестве группового следует признать только преступление, совершенное соисполнителями (простое соучастие), хотя между ними может быть разделение ролей (ч. 1. Ст. 35)

Для данной формы соучастия свойственна минимальная степень согласованности, что обусловлено невозможностью сговора до момента начала преступления. Эта форма соучастия предполагает возможность сговора между участниками лишь во время совершения преступления, после начала выполнения объективной стороны преступления.

2) наиболее распространенной и опасной формой соучастия в преступлении является соучастие по предварительному сговору.

Под предварительным соглашением понимается сговор до начала выполнения действий, составляющих объективную сторону преступления, т.е. до начала выполнения деяний, предусмотренных статьей Особенной части УК, хотя бы одним лицом.

Данная форма соучастия – соучастие с предварительным соглашением – в УК предусмотрена в качестве необходимого и квалифицирующего признака конкретных видов преступления, а так же в качестве отягчающего обстоятельства. Различная степень согласованности между соучастниками в рамках данной формы соучастия позволила выделить такие разновидности, как совершение преступления по предварительному сговору группой лиц (например, ч.2 ст. 158), организованной группой (п. ''в'' ст. 63), преступным сообществом (ст.209).

Соучастие с предварительным сговором имеет место, когда участники договариваются о совместном совершении преступления (ч. 2 ст.35). В результате сговора соучастникам становятся известными не только общие сведения о готовящемся преступлении, но и некоторые обстоятельства их будущей преступной деятельности. Сговор может быть в словесной, письменной форме. Очень редко соучастники достигают соглашения в результате конклюдентных действий (молчаливое согласие).

Для данной разновидности соучастия сговор характеризуется чаще всего устранением объекта и предмета преступления, иногда способом посягательства, что не может свидетельствовать о прочных связях соучастников.

Для преступлений против собственности посягательства ''по предварительному сговору группой лиц'' являются квалифицирующим признаком, предусмотренным в ч. 2 ст. 158-164 УК. В законе говорится не о любом соучастии по предварительному сговору, а о совершении преступления по предварительному сговору группой лиц, что обязывает установить соисполнительство, т.е. непосредственное участие всех в выполнении объективной стороны преступления.

Преступное сообщество (преступная организация) является наиболее опасной из всех разновидностей соучастия с предварительным соглашением. Опасность этой разновидности характеризуется тяжестью преступлений, совершаемых преступными сообществами.

Преступному сообществу свойственна высшая степень сплоченности, согласованности между соучастниками, которая отличает сообщество от других разновидностей соучастия с предварительным соглашением1. Преступное сообщество – это сплоченная группа лиц созданная для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, либо это объединение организованных групп, созданных в тех же целях. Сплоченность соучастников преступного сообщества является признаком лишь этой разновидности соучастия (ч. 4 ст. 35).

Сплоченность – это социально-психологическая характеристика преступного сообщества, она отражает общность участников в реализации преступных целей.

Между членами преступного сообщества, как правило, происходит разделение ролей, связанное с использованием определенных знаний, направленных на достижение преступных намерений1.

Устойчивость и сплоченность преступного сообщества предопределяет более или менее продолжительную преступную деятельность и тяжесть преступлений, которые стремятся совершить участники сообщества. Учитывая опасность этих преступлений, ради которых формируется преступное сообщество, законодатель саму организацию, участие в преступных сообществах относит к самостоятельным преступлениям. Так, бандитизм считается оконченным с момента создания вооруженной группы (банды), независимо от того, удалось ли совершить нападение, для которого создавалась банда (ст. 209).

Участники организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) могут быть привлечены к уголовной ответственности за участие в них, если это предусмотрено статьями Особенной части УК в качестве самостоятельного вида преступления, а так же за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали (ч. 5 ст. 35). Действия каждого члена сообщества должны причинно обусловливать наступление последствий, которые наступают в результате совершения сообществом преступлений.

Осознание общности целей, для достижения которых создается сообщество, предопределяет наличие лишь прямого умысла у каждого члена преступного сообщества. Сознание и воля членов сообщества должны охватывать обстоятельства, относящиеся не только к собственному деянию, но и к деянию других членов. Только в этом случае можно говорить о соучастии в преступлении. Каждый член преступного сообщества должен охватывать своим сознанием и волей объективные и субъективные признаки преступления (например, описанного в ст. 209 УК ''Бандитизм''). Установление объективных и субъективных признаков преступлений, совершенных участниками преступных сообществ, исключает корпоративную ответственность, способствует укреплению законности.

Если же в статье Особенной части УК в числе квалифицирующих обстоятельств законодатель предусматривает совершение преступления просто группой, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, а преступление было совершено преступным сообществом, то содеянное следует квалифицировать с учетом указанных обстоятельств. То, что преступление реально было совершено в наиболее опасной разновидности соучастия, суд так же должен учесть при назначении наказания в рамках санкции статьи Особенной части УК. Это обусловлено дифференциацией соучастия с предварительным соглашением на разновидности с учетом различной степени согласованности действий соучастников.

    Сложная структура преступных формирований, разделение функций между членами преступных сообществ, активные действия по защите своей среды, стремление проникнуть в государственные, в том числе правоохранительные учреждения, весьма заметные тенденции в политизации организованной преступности, масштабы её проявлений всё это выдвинуло проблему новых подходов к организации и тактике оперативно–розыскной деятельности. Многие привычные формы работы и тактика оперативных аппаратов оказались непригодными для борьбы с организованной преступностью, и в этой связи необходим анализ положения, сложившегося в оперативно-розыскной деятельности, в частности в органах внутренних дел, которые выполняют основной объём работы в борьбе с организованной преступностью, что позволит найти рациональные подходы к организационно–тактическим решениям.

    В советский период структура оперативных аппаратов милиции, её техническая и тактическая вооружённость складывалась по влияниям идеологических факторов. Они были ориентированы на борьбу с отдельными проявлениями преступности на фоне «последовательного её сокращения».

Традиционно в деятельности оперативных аппаратов милиции существовал приоритет местных, локальных интересов. Мало заботы проявлялось о получении информации, полезной для других аппаратов и служб. Часто происходило искусственное ограничение, даже игнорирование потоков информации, казалось бы ценной, но не работающей на сиюминутную отдачу. Такую “попутную“ информацию получали неохотно, не знали, куда её девать. Например, по данным региональных исследований, до 80% всего объёма информации, полученной сотрудниками аппаратов ОБЭП, не направлялось аппаратам, для которых она представляла интерес, то есть не находило своих адресатов.

    Не фиксируемой же информации, представляющей интерес для других оперативных аппаратов и служб, оставалось еще больше в памяти негласных сотрудников и оперативных работников: о связях между лицами, которые могут быть отнесены к категории явно криминально–активных; о прибытии и контактах иногородних дельцов, посредников, спекулянтов, преступников–гастролёров; о появлении на “ черном рынке “ ценных предметов искусства. В ходе научных исследований была установлена информационная разобщенность даже среди подразделений одной службы, на территории одного крупного города. Даже факты явно преступной деятельности, не имеющие в данный момент значения для решения “ своих “ задач, оставались без внимания. Это и есть проявление вредного для борьбы с организованной преступностью местничества.

Крайне редко практиковалось обобщение данных о преступной среде, получаемых в ИВС, СИЗО, ИТК – ВТК. Однако именно в местах концентрации преступников существовал своеобразный механизм “ производства “ уникальной по содержанию и насыщенности латентными фактами информации. Здесь практически не было заранее определённых систем обмена сведениями, если не считать локальные программы сбора сведений по конкретным уголовным делам и делам оперативной разработки, которые вели оперативные работники ИТУ, и программы, содержащиеся в ориентировках и конкретных заданиях оперативным аппарата милиции.

    Чаще всего обмен сведениями между задержанными, арестованными и осужденными возникал стихийно, в силу психологических потребностей межличностного общения. Тематика же общения задана самой судьбой этих людей, их жизненным и преступным опытом. Из весьма ценного, насыщенного фактами информационного потока имеется реальная возможность отфильтровывать сведения, характеризующие многие стороны организованной преступности, причем те, которые не попадают в следственные и судебные протоколы. Но за многие годы, практически до конца 80–х годов, не удалось создать такого аппарата, который анализировал бы и в региональном, и в межрегиональном масштабах расстановку преступных сил, связи между преступными группами и их лидерами, особенности отношений в этой среде, знание которых имеет большое значение для организации и тактики ОРД1.

“ Кадровая работа “ преступных сообществ практически оперативными аппаратами не фиксировалась и не анализировалась. И этому есть только одно объяснение: бесперспективность этой работы. По уголовным законам преследуются только подстрекательство и вовлечение в преступную деятельность несовершеннолетних. На практике и тот и другой законы действуют в “ усеченном “ варианте, то есть при наличии других составов преступлений, других видов соучастия. В чистом виде подстрекательство (без иного соучастия) осталось лишь научной категорией теории уголовного права. Лидеры же организованной преступности, которые формируют её идеологию и кадры, не сходят до банального подстрекательства и иного соучастия в преступлениях. Их деятельность не укладывается и в эти “ усеченные “ практикой составы преступлений, то есть в привычные модели общественно опасных деяний. Оперативные работники, не видя смысла в получении и фиксации информации о “ кадровой “ работе, о других формах прикосновенности к организованной преступности, эту информацию фактически теряли.

Не способствовала борьбе с организованной преступностью ставшая традицией практика “сворачивания“ оперативно–розыскных мероприятий после раскрытия хотя бы одного эпизода преступной деятельности и изобличения хотя бы одного виновного. Система показателей подталкивала к такой поспешности, поскольку “минимально“ раскрытые преступления снимались с учета нераскрытых. Забота проявлялась не об инициативном поиске латентных преступлений, в том числе совершенных организованными группами, а, в лучшем случае, о расследовании причастности изобличенных обвиняемых к совершению других зарегистрированных преступлений. Это было продиктовано целями улучшения показателей раскрываемости преступлений в районе, городе, области, республике.

    Поскольку оперативного интереса к латентной преступности кроме аппаратов ОБЭП другие оперативные службы практически не проявляли, без оперативного реагирования оставалось огромное количество преступлений, что объективно создавало условия для самовоспроизводства преступности и формирования преступных групп и организаций. Без реагирования оставались многие оперативные материалы.

    Но к 1989 году, когда достаточно четко проявились особенности организованной преступности, вертикальные и горизонтальные связи её структур, система её “активной обороны “, основанная на коррупции в государственном аппарате и террористических методах подчинения, лавинообразном вторжении в экономику, стала очевидной необходимость создания специализированной службы для борьбы с организованной преступностью, и она была образована в виде 6–го управления МВД РФ, по инициативе которого созданы межрегиональные подразделения. В МВД РФ было создано самостоятельное 6–е управление, в управлениях внутренних дел оперативно – розыскные бюро, разработана Концепция МВД РФ по борьбе с организованной преступностью. В соответствии с этой концепцией определены задачи оперативно–розыскных бюро:    

проведение разведывательно-поисковых мероприятий, направленных на добывание, сбор и анализ сведений об организованных преступных сообществах, негласное проникновение в их структуры, выработка мер противодействия;

    борьба с устойчивыми преступными сообществами и их коррумпированными связями;     

направление информации в аппараты уголовного розыска, борьбы с преступлениями в сфере экономики, оперативные подразделения по исправительным делам, совместное проведение крупномасштабных операций по разоблачению преступных структур;

    информирование соответствующих органов власти и управления о состоянии и тенденциях организованной преступности.

    В феврале 1992 г. в МВД России образованно Главное управление по организованной преступности (ГУОП). Структура этого специализированного главка построена так, что обеспечивает руководство разведывательной деятельностью, взаимодействие с другими оперативными службами МВД России и с соответствующими службами других государств, централизованную обработку оперативной информации, в том числе поступающей из других служб криминальной милиции, аналитико–исследовательскую работу, необходимую для констатации признаков организованной преступной деятельности, осуществление линейных функций на разных направлениях, непосредственное руководство межрегиональным управлением и подразделениями, действующими в наиболее криминогенных регионах России. Начальнику ГУОП даны полномочия, необходимые для концентрации сил при возникновении сложных ситуаций, требующих одновременного проведения оперативно–розыскных и следственных действий на нескольких направлениях.

    Основными задачами ГУОП являются:

    выявление и разработка непосредственно, а также совместно с оперативными подразделениями Министерства устойчивых организованных преступных сообществ, в том числе с межреспубликанскими и международными связями. Обеспечение в этих целях взаимодействия и комплексного использования сил и средств всех служб и подразделений органов внутренних дел;

    борьба с бандитизмом, квалифицированным вымогательством, коррупцией, преступными группами смешанной общеуголовной и экономической направленности, организованными видами преступного предпринимательства;

    оперативная проверка лидеров преступной среды, имеющих межрегиональные и межгосударственные связи;

    оказание помощи органам внутренних дел республики, а также осуществление координации деятельности подразделений, ведущих борьбу с организованной преступностью. На ГУОП, его региональные управления и подразделения в МВД, УВД возложена также ответственность за обеспечение единой стратегии органов внутренних дел по разоблачению коррумпированных лиц. Основным направлением их деятельности в этой сфере определено пресечение коррупции в системе государственной службы. Часть сотрудников ГУОП и региональных управлений по организованной преступности, подразделений МВД, ГУВД, УВД специализируется на изобличении преступных групп, связанных с коррумпированными работниками органов внутренних дел. Этим сотрудникам предоставлено право истребовать или знакомиться с любыми документами, предусмотренными делопроизводством системы МВД России, а также получать по ним объяснения.

    При жёсткой федеральной подчинённости РУОП Министерству внутренних дел Российской Федерации управления и отделы по борьбе с организованной преступностью в республиках, краях и областях одновременно войдут в состав МВД, УВД субъектов Федерации на правах структурных подразделений криминальной милиции. Объём компетенции РУОП по руководству ими будет определён специальным нормативным актом МВД России.

    Подразделения по организованной преступности должны обеспечивать выявление и пресечение деятельности организованных преступных групп, банд преступных сообществ, в том числе сформированных по этническому признаку, имеющих межрегиональные и международные связи, установление их коррумпированных связей в системе органов власти и управления, борьбы с квалифицированным вымогательством.

    Подразделения уголовного розыска в первую очередь будут ориентированы на раскрытие тяжких преступлений, связанных с посягательством на жизнь и здоровье граждан, преступлений против собственности, выявление каналов и пресечение криминального оборота оружия и взрывчатых веществ, розыск лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, скрывшихся от следствия и суда.

    Усилия подразделений по экономическим преступлениям предполагается сосредоточить на преодолении преступной экспансии в наиболее криминогенных жизненно важных для экономики страны сферах, разработке и осуществлении комплексных мер по усилению борьбы с взяточничеством, банковскими и финансовыми мошенничествами, легализацией преступных доходов, фальшивомонетничеством, незаконными операциями с валютными ценностями и другими финансово–хозяйственными преступлениями. Подразделениям по борьбе с незаконным оборотом наркотиков предстоит активизировать работу по выявлению и пресечению каналов и источников поступления в Россию наркотиков из–за рубежа, ликвидации межрегиональных и межгосударственных преступных групп, занимающихся наркобизнесом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Для борьбы с таким явлением, как организованная преступность, необходимо осуществление в рамках единой государственной комплексной программы соответствующих политических, экономических, правовых, социальных, идеологических, административных мер. Приоритет должен быть отдан социально-экономическим. Нельзя недооценивать правовые средства, и, в частности, уголовно-правовые, направленные на борьбу с организованной преступностью.

Деятельность независимых друг от друга преступных групп, обладающих признаком организованности, можно проследить с дореволюционной России по настоящее время. Нарастание во всех сферах жизни проблем и противоречий. Все более высокая их концентрация и взаимодействие с определенными типами личности привело к приобретению преступностью нового качественного состояния. В настоящее время организованная преступность активно эволюционирует, оказывая обратное негативное влияние на все сферы жизни общества и является недостаточно изученным явлением, в том числе в криминологическом и уголовно-правовом аспектах.

Существует большое количество форм деятельности, характерных для организованной преступности. Подход к их юридической оценке должен быть следующим. Во-первых, возможность применения действующего законодательства. Во-вторых, предлагаемой нормы об организации, руководстве или участии в преступном сообществе с позиции того, что соответствующие действия могут охватываться понятиями ''организация'', ''руководство'' или ''участие''. Для этого, конечно, необходимо учитывать результаты научных исследований и правоприменительную практику. Особую роль, на наш взгляд, здесь должен играть Пленум Верховного Суда РФ, имеющий возможности давать нормативное судебное толкование. Поскольку закон на все случаи жизни создать невозможно, то в указанных выше, а также могущих возникнуть в будущем ситуациях, целесообразно опираться на складывающуюся практику правоприменительной деятельности как на надежный критерий истины.

Организованная преступность – сложное антисоциальное явление, не имеющее государственных границ. Многие десятилетия она “сопровождает” экономическое и культурное развитие большинства стран мира, стимулируя такие пороки человеческого общества, как коррупция, вымогательство, насилие, наркомания, проституция.

Развитие причин организованной преступности в Российской Федерации повторило путь большинства стран: разложение бюрократических структур государства, нарушение принципов социальной справедливости, девальвация нравственных ценностей, выход из примитивного состояния “безналоговой” теневой экономики.

Возрастающие масштабы организованной преступности представляют реальную угрозу безопасности государства и общества, так как она усиливает свои позиции через монополизацию многих видов противоправной деятельности, используя отсутствие надежных механизмов защиты нарождающихся рыночных отношений, активно внедряется в новые экономические структуры, стремится сохранить господствующее положение в распределительной сфере, заблокировать процесс реформ. В ряде мест преступных формирования, пользуясь безнаказанностью, а подчас и попустительством правоохранительных органов, действуют всё более нагло и вызывающе, превращая обширные территории в свои вотчины. Они контролируют такие доходные виды противоправной деятельности, как наркобизнес, проституция, азартные игры, нелегальная торгов

123456

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: