Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Тайных посланий от монаха, который продал свой «феррари» 7 страница

– Знаю-знаю, говоря о выдающихся художниках, люди думают о Флоренции, Риме, Париже. Они вспоминают галерею Уффици, Сикстинскую капеллу или Лувр. Но Барселона за последние сто лет стала домом стольких великих мастеров. Хуан Миро, Сальвадор Дали, Пабло Пикассо. И, безусловно, потрясающий архитектор Антонио Гауди. Все они были гениями.

Я чувствовал, как Луис вдохновлен. Должно быть, мы как раз оказались в районе Старого города; казалось, прошедшие века наложили свою печать здесь на каждое здание, на каждый камешек мощеной мостовой. Некоторые улочки казались столь узкими, что я не верил, что по ним может проехать машина, но Луис, болтая без умолку и то и дело взмахивая левой рукой, петлял по ним без особого труда. Он уже и думать забыл про то, что мы едва не попали в аварию.

– Да, великолепные творения Пикассо можно увидеть по всему миру. Все-таки их больше пятидесяти тысяч. Но где еще можно посмотреть на те работы, в которых его уникальность лишь начинала проявляться? Наш музей Пикассо хранит самые ранние его работы – наброски и картины, которые он создавал в Испании в годы ранней юности. Можно увидеть зарисовки с натуры, сделанные под руководством отца. Даже тогда уже ясно проявлялся его талант. Это действительно нечто особенное – видеть истоки его будущих шедевров.

Мы проезжали мимо церквей и соборов, низких зданий с витиеватыми решетками на балконах над сводчатыми проходами внизу. Попадались и магазины, закрытые дверьми из гофрированной стали, разукрашенными граффити. Но в конце концов узкие улочки остались позади, и мы снова оказались на автомагистрали. Перед нами было море. Я смог разглядеть яхты в гавани, их огни мерцали на фоне темной водной глади. Вдоль улицы ровными рядами возвышались пальмы, воздух был наполнен живительным соленым ароматом моря.

– Прямо перед нами Барселонета, – сказал Луис, пока мы проезжали мимо портовой зоны. Мы свернули в сторону от воды. Поплутав немного по крошечным улочкам, в конце концов Луис остановил машину на небольшой аллее: – Отсюда нам лучше пойти пешком.

Небольшой душевный ресторанчик, казалось, был переполнен завсегдатаями.

– Для туристов – тут слишком далеко от воды.

Меню было на двух языках, как объяснил мне Луис, – на испанском и каталонском. Я мог разобрать несколько пунктов, но этого явно было недостаточно, чтобы что-нибудь выбрать. Я поднял глаза на улыбающегося Луиса.

– Как насчет рыбы и устриц?

Я кивнул.

– Отлично! Глупо было бы побывать в каталонском ресторане и не попробовать даров моря. Давай я сделаю заказ для нас обоих?

Наш ужин начался с легкого рыбного супа и блюда с жареными овощами, за этим последовали креветки в чесночном соусе, кальмар в кляре и вареный окунь. Луис заказал вина и наполнял мой бокал, как только он пустел.

Еще до того как принесли еду, он достал талисман из кармана:

– Пожалуй, я отдам тебе это прямо сейчас. Боюсь, как бы не потерять. – Луис протянул мне коричневую кожаную коробочку с откидной крышкой размером не больше четырех дюймов длиной и всего пару дюймов шириной. Я поднял медную застежку и приподнял крышку. На небольшом сложенном кусочке пергамента лежала тонкая, изящная кисточка. Она была сделана из гладкого темного дерева, с пучком тонких ворсинок. Я поднял кисть и аккуратно провел ею по руке между большим и указательным пальцами. Затем я бережно опустил ее на стол и достал записку, написанную черными чернилами. Я прочитал:

Чтобы прожить жизнь наилучшим образом, выберите лучшую для вас работу

Не бывает бессмысленной работы. Любой труд – это возможность выразить свои таланты, создать собственное произведение искусства и реализоваться в том, для чего вы были созданы. Мы должны работать так, как рисовал Пикассо: с преданностью, страстью, энергией и совершенством. В таком случае наша продуктивность станет не только источником вдохновения для других, но будет реально менять жизнь окружающих. Один из основополагающих секретов прекрасно прожитой жизни – выполнять работу, которая для вас важна. И научиться выполнять ее настолько совершенно, чтобы люди не могли оторвать от нее глаз.

Я спрятал кисточку обратно в коробку и убрал ее в карман. Вернувшись в отель, я переложу ее в мешочек для талисманов, а записку уберу в блокнот.

– Интересное мнение, не правда ли? – спросил Луис.

– Да, – ответил я. – Пикассо. Просто гений. Полагаю, именно поэтому вам доверили этот талисман. Вы ведь увлекаетесь искусством, правда?

Луис рассмеялся:

– Возможно. Но дело не только в этом.

Луис рассказал, что встретил Джулиана несколько лет назад, когда тот случайно оказался пассажиром его такси на пути из аэропорта в город. Тогда Луис водил такси, чтобы оплатить свою учебу в колледже. Джулиан же оказался в Барселоне проездом, так что у него было не много времени, чтобы посмотреть город. Он осведомился у Луиса, куда лучше пойти и что посмотреть, если у него есть всего один день. Луису столько хотелось рассказать ему, столькими идеями поделиться, что они говорили еще долго после того, как доехали до отеля. В конце концов Джулиан предложил ему вместе пообедать.

– Я привел Джулиана в этот же ресторан. И с тех пор мы продолжаем общаться. Думаю, что все то, что произошло со мной с момента нашей первой встречи, повлияло на решение Джулиана выбрать меня одним из хранителей талисманов.

Пока мы переходили от одного блюда к другому, Луис поведал мне свою историю. Детство он провел в крошечной деревушке на юге Барселоны, на побережье Средиземного моря. Когда ему исполнилось четырнадцать, его семья переехала в город.

– Для меня это было настоящим приключением. После спокойной небольшой деревушки все это. – Он развел руками перед собой. – Я знаю, что это не совсем обычно для столь юного мальчишки, но я любил картинные галереи. И историю. Но больше всего я любил улицы. Идти по Рамбла и собственными глазами видеть мозаику Миро, прямо тут, под ногами. Или набрести на скульптуру Пикассо, средневековую церковь или часть римской стены, гуляя по Готическому кварталу. Я садился на велосипед и все свободное время колесил по городу, пытаясь увидеть как можно больше.

Когда Луис заканчивал школу, в его семье было много споров о том, чем ему следует заниматься в будущем. Его отец, бизнесмен, хотел, чтобы он стал юристом. Его маме, у которой не было университетского образования, вообще было все равно, ведь он и так закончил школу. В конце концов, его тетя предложила ему применить его знания и любовь к городу, отправившись в колледж, специализирующийся на туризме и сфере обслуживания.

– Мой отец был разочарован. «Никаких амбиций!» – говорил он. Отец действительно хотел, чтобы я стал адвокатом или, по крайней мере, специалистом в какой-то области. Скажем, нейрохирургом. Или ортодонтом.

– Инженером? – подсказал я.

– Да, вполне. Но не служащим отеля. С точки зрения моего отца, это никуда не годилось. Владелец отеля – да, но простой служащий – определенно нет.

Луис старался не обращать внимания на мнение отца. Он поступил на курсы, посещал занятия и водил такси, чтобы оплачивать их. После окончания ему предложили работу в отеле, где я сейчас остановился. Он работал помощником работника стойки регистрации. Потом помощником консьержа. Потом главным консьержем.

– Прошло не так много времени, а я уже добрался до поста высшего руководства. Я был самым молодым менеджером отеля в городе.

Но в конце очень длинного рабочего дня Луис выходил из отеля и видел своих старых приятелей тех времен, когда он работал таксистом, открывающих двери машин для гостей отеля. Они улыбались и махали ему, а затем прыгали в машину и уезжали. А Луис смотрел им вслед, пока они не терялись в потоке машин, а на сердце у него скребли кошки. Он приходил на работу еще до рассвета, а уходил когда солнце уже скрывалось за горизонтом. В течение дня он редко покидал офис; и ни разу не выходил на улицу. Он чувствовал себя так, словно на время работы его жизненные функции временно приостанавливаются. Но земля-то продолжает крутиться. По небу плывут облака, поют птицы, по городу гуляют люди. Все вокруг живет, а его сердце будто перестает биться.

– Пока я водил такси, со мной никогда такого не было. Я всегда чувствовал себя частью этого мира, живым, полным сил. И тогда, стоя на тротуаре в моем дорогом костюме и до блеска начищенных туфлях, я принял решение. Я уволюсь из отеля и вернусь к единственной работе, которая мне действительно была по душе. Я буду водить такси.

Луис замолчал и сделал глоток вина.

– И вы счастливы? Это было верное решение?

– Абсолютно.

– А ваш отец по-прежнему разочарован?

– О да, – отозвался Луис. – Мы больше это не обсуждаем, но он обращается со мной как с уголовником. И, Джонатан, знаешь, в чем ирония? Что действительно меня расстраивает? Это человек, который ненавидит свою работу. Его собственный отец насильно вовлек его в семейный бизнес, чтобы он занял место моего деда после его выхода на пенсию. И каждый день в этом бизнесе был агонией для отца. Он клялся, что никогда не будет заставлять никого из детей работать в этой компании. Он буквально считает дни, когда сможет уволиться и продать ее.

Луис сверлил взглядом крышку стола, но потом отвлекся и встряхнул головой как раз тогда, когда официант принес наши десерты. Он изящно поставил их перед нами и удалился, а я взглянул на Луиса.

– Почему же ваш отец не уйдет из компании прямо сейчас?

– Трудно сказать, – ответил Луис. – Понятно, что, раз он так ненавидит свою работу, он в ней не особенно преуспел. Это похоже на шутку, которую я слышал от одного из моих клиентов: как в условиях плохой экономики добиться небольшого достатка?

Я покачал головой.

– Начните с большого! – сказал Луис.

Мы оба рассмеялись. Потом его улыбка потускнела.

– Компания больше ничего не стоит, но отец изо дня в день продолжает работать, надеясь отстроить ее заново и выйти на пенсию богатым человеком. Но в данный момент даже у меня больше шансов разбогатеть, чем у него.

Мы немного помолчали. Луис взял клубнику из фруктового салата, но потом положил ее обратно на тарелку.

– Так Джулиан дал тебе этот талисман, потому что ты предпочел заниматься тем, что нравится? – спросил я.

Казалось, что-то в этом рассказе не сходится: неужели делать то, что нравится, обязательно означает выполнять «лучшую для вас работу»?

– Нет, мне кажется, Джулиан не поэтому доверил мне именно этот талисман. Я думаю, что все дело в том обещании, которое я дал самому себе в тот день, на тротуаре. Я знал, что семья и друзья не одобрят моего решения. И я решил, что никогда не буду оправдываться. Я всегда хотел гордиться собой. И единственный способ достичь этого заключался в том, чтобы выполнять мою работу настолько хорошо, насколько возможно.

Луис посмотрел на меня и улыбнулся:

– Тот молодой водитель, который чуть не сбил нас сегодня, – он не знает, что значит водить хорошо. Он думает, что, чтобы домчать пассажиров к месту назначения так быстро, как только возможно, нужно ехать рискованно и на максимальной скорости. Он не понимает: чтобы быстро добраться из пункта А в пункт В, нужно хорошо знать город – выбирать наилучший маршрут и избегать проблемных участков. Так делаю я. Нет ни одной улочки или аллейки, которых я бы не знал. Но, чтобы быть лучшим таксистом, каким я только могу быть, недостаточно просто хорошо водить. Когда я показываю кому-то Барселону, я готов ответить на любой вопрос: в каком ресторане лучше всего готовят фидеуа, с какого часа открыт музей современного искусства и где лучше всего покупать антикварные изделия? И, если клиент спустился с самолета в двенадцать ночи, и ему приспичило отведать американский хот-дог, я знаю, где его можно будет достать. Джулиан дал мне этот талисман, потому что я всем сердцем верю, что работа будет оставаться просто работой, только если мы воспринимаем ее таким образом. Кто-то скажет, что я «всего лишь водитель такси». Но, если взглянуть на это моими глазами, я помогаю туристам получить впечатления, которые обогащают их жизни. У меня есть возможность сделать что-то хорошее для людей, столь многие из которых истосковались по нормальным человеческим отношениям. Мне удается увидеть улыбку на лицах моих клиентов и оставить их в более хорошем настроении, чем до встречи со мной. В моем представлении, работа – это способ обнаружить больше наших талантов, раскрыть потенциал и стать полезным другим людям.

Нам принесли кофе, и мы какое-то время сидели молча. Не знаю, о чем думал Луис, но мои мысли были далеко в прошлом – с моим отцом, в его классе.

Перед тем как попрощаться вечером, Луис предложил мне провести с ним еще некоторое время. На следующее утро он заедет за мной и проведет для меня экскурсию по городу. Мы договорились встретиться в восемь часов.

Когда в шесть утра прозвонил будильник, я перевернулся на другой бок и уж было собрался поспать еще, но тут вспомнил, что написал в своем блокноте: отжимания. Я выполз из кровати и побрел к чемодану. С собой у меня был спортивный костюм. Куда бы я ни ездил по делам, я всегда брал его с собой: шорты, футболка, кроссовки и носки, безнадежно дожидавшиеся своего шанса в чемодане.

Но этим утром, вместо того чтобы лежать в кровати, выдумывая причины, почему не стоит идти в спортзал отеля, я встал и собрался, прежде чем мое тело успело возразить. Я должен был преодолеть мои ограничения, я учился. Мне казалось, что все те оправдания, что я выдумывал, были не более чем мои страхи. Я добрался до ванной, почистил зубы, плеснул на лицо холодной воды и, взяв ключ, вышел из номера. И только двадцать минут спустя – на беговой дорожке, неотрывно глядя в телевизор, где шел выпуск новостей, в котором я не понимал ни слова, – я смог наконец проснуться и полностью осознать, что делаю. И я тут же поздравил сам себя.

После пробежки я сделал несколько обещанных отжиманий, а потом еще немного покачал пресс на наклонной доске. Затем я вернулся обратно в номер, чтобы собраться. После непривычно долгого душа я оделся и направился в вестибюль. Главного консьержа еще не было, но его помощник посоветовал мне сходить в кафе за углом, где, по его словам, подавали лучший в округе кофе.

За завтраком я проверил почту на телефоне. Наванг прислала мне примирительное сообщение, заверяя, что старается держать меня в курсе всех событий и ждет не дождется моего возвращения. Также мне пришло множество копий сообщений, что наталкивало на мысль, что Наванг спохватилась, включив меня в переписку. Я ответил на большую часть из них, в основном, чтобы показать, что я все еще в деле. А затем вернулся к письму Тессы.

Я читал и перечитывал его, но, сколько бы я это ни делал, ничто не помогало. Я просто не знал, как ответить. Вместо этого я достал блокнот, который дал мне Джулиан. Возможно, записав все на бумаге, я смогу разобраться со своими мыслями. По правде говоря, я думал о Тессе – много думал. Но идея обнадежить ее, мысль о том, чтобы начать новые отношения, пугала меня и заставляла чувствовать себя виноватым. В конце концов, я все еще был женат. Но сколько это еще продлится? Безусловно, несколько месяцев, после того как Анниша попросила меня уйти, я думал, что это только временная мера. Я знал, что Анниша пытается заставить меня пересмотреть мои приоритеты, но я надеялся, что наше расставание заставит ее осознать, что то, что было у нас двоих – лучше, чем жизнь порознь. Теперь я не был уверен, что она когда-нибудь признает это. Ее разочарование и гнев смягчились, но, казалось, их сменили грусть и обреченность – но не сожаления. Означало ли это, что она планирует будущее без меня? Было ли все кончено между нами?

И если «да», то что могло быть плохого в том, чтобы начать встречаться с Тессой? Служебный роман? Обычно все не советуют ввязываться в это. Или это просто страх чего-то нового, страх перемен и неизвестности? Как Джулиан говорил в своей записке к талисману-черепу – прими свои страхи? Может, так мне и следует поступить – собраться с силами и пригласить ее на свидание. В конце концов, раньше-то это срабатывало. Я закрыл блокнот и убрал ручку в карман, задумавшись под внезапным натиском воспоминаний.

Впервые я заметил Аннишу на факультативе по античной истории. Я посещал его, поскольку только он вписывался в мое расписание занятий по инженерному проектированию. Предмет не то чтобы был неинтересным, но, по правде говоря, на занятия я ходил из-за девушки, которая сидела в первых рядах с правой стороны. Я старался садиться так близко к ней, как только было возможно, но при этом соблюдая определенное расстояние, чтобы у меня была возможность спокойно разглядывать ее профиль, когда она поворачивала голову. У нее были миндалевидные глаза и длинные блестящие черные волосы. И даже когда она не улыбалась, на ее лице было радостное выражение. На занятиях она редко что-то говорила, но слушать ее всегда было очень интересно. Целый год я без особого успеха пытался придумать, как бы заговорить с ней. Когда наступила пора итоговых экзаменов, я понял, что проворонил свой шанс. Поскольку она изучала искусство, а я учился на инженера, шансы, что у нас еще будут общие занятия или что мы хоть как-то пересечемся по учебе, сводились к нулю. Я провел лето полный раскаяния и отвращения к самому себе.

За весь следующий год я так ни разу и не встретил Аннишу. Пытался завести отношения. Неудачно. И снова одинокое лето. И вот, в последний год учебы, боги улыбнулись мне.

В первую учебную неделю мы с соседями по общежитию в пятницу вечером решили сходить в университетский бар. Это было что-то вроде ритуала – оценить новую официантку. К нашему разочарованию, наш столик обслуживал какой-то парень. Среди официантов было несколько знакомых лиц и пара новеньких девушек, но, только когда я пошел в туалет, то заметил девушку, обслуживающую столик в дальнем от нас углу. Это была Анниша. Когда я вернулся, я наклонился к Эвану и попросил его посмотреть на девушку рядом с барной стойкой. Он поднялся со стула и стал разглядывать ее, как раз когда она повернулась в нашу сторону.

– Хмм, знаешь, что я думаю? – Он плюхнулся обратно на свое место. – Я думаю, она тебе совсем не по зубам.

Такого ответа я не ожидал. Я надеялся, что он подскажет, как мне преодолеть страх, или что-то, после чего станет ясно, что я должен сделать свой ход, иначе настанет его очередь. Но он повалился на стул с пивом в руке и усмехнулся:

– Серьезно, Джонатан. Даже не думай об этом.

Я провел вечер уткнувшись в пивной бокал и пытаясь собраться с силами. Когда мои соседи собрались уходить, я сказал им, чтобы меня не ждали. Эван, натягивая куртку, посмотрел на меня, подняв бровь:

– Что ж, удачи.

То, как это было сказано, наводило на мысль, что одной удачи мне будет недостаточно, потребуется как минимум божественное вмешательство.

Я видел, что Анниша сидела за столиком рядом с баром. Часть зала, за которую она отвечала, была пуста. Оказалось, она пересчитывает чаевые. Я подошел и завис над столом, но она меня не замечала.

В конце концов я сказал:

– Привет.

– Ой, привет, – она улыбнулась, поднимая глаза и продолжая улыбаться. Либо она была очень любезной, либо это был хороший знак. Возможно, и то и другое.

– Извини, что отвлекаю, – сказал я, – кажется, мы вместе ходили на занятия по античной истории на втором курсе?

Анниша наклонила голову, словно призадумавшись. Через некоторое время она спросила:

– Инженер, верно? – Она говорила медленно, словно все еще вспоминая.

– Да, точно, – сказал я. – История была у меня факультативным предметом.

Я понял, что переминаюсь с ноги на ногу, и усилием воли заставил себя стоять спокойно. Затем я выпалил:

– Я хотел предложить: может, выпьем как-нибудь вместе кофе?

Она продолжала улыбаться, но ответила не сразу. Она явно взвешивала эту идею.

– На этой неделе я довольно занята, – сказала она. – Мне надо встретиться со многими друзьями, которых я не видела с конца прошлого года.

Я закивал, придумывая, что бы сказать в ответ, чтобы это выглядело так, как будто мне действительно все равно, что она не хочет со мной встретиться.

– Но вот через неделю, думаю, у меня будет время, – она оторвала небольшой клочок бумажки от одного из сложенных перед ней чеков. Написав свой номер, она протянула бумажку мне: – Если что, мое имя Анниша. Прости, твое я забыла.

Ровно в восемь утра Луис стоял у входа в отель. Однако в этот раз он был не на такси.

– Думаю, мы можем начать с небольшой прогулки. Я люблю ездить, но лучше всего знакомиться с городом гуляя пешком.

Прошлым вечером Луису удалось убедить меня, что мне следует потратить оставшееся в Барселоне время наслаждаясь ее архитектурой. Он заявил, что это важнейший вклад Барселоны в мировое искусство.

– Здесь есть девять зданий, которые считаются мировым наследием ЮНЕСКО. Гауди и все те прекрасные современные каталонские здания, которые мы видели вчера вечером. Но архитектура в Барселоне – это не просто какой-то экспонат из прошлого. Мы и сейчас очень ценим эти работы, – Луис объяснил, что город был домом для более чем пяти тысяч архитекторов: – Бьюсь об заклад, ты не сможешь найти больше архитекторов в одном городе нигде в мире.

Я не стал с ним спорить. Он рассказал мне о зданиях Жана Нувеля, Заха Хадид, Фрэнка Гери, Ричарда Роджерса. До этого я слышал только о Гери, но не стал признаваться в этом.

Мы гуляли по городу целый день, прервавшись лишь на ранний ланч. Иногда мы проезжали несколько остановок на автобусе, но большую часть времени ходили пешком, вытягивая шеи и вертя головами по сторонам, рассматривая здания вокруг нас.

Мы посмотрели «Дом Мила», построенный Гауди. Его волнообразные стены, будто бы сточенные водой камни, кованые решетки балконов напомнили мне о потерянной Атлантиде. Определенно город на дне океана мог бы выглядеть именно так. Мы прошли по парку Гуэля с похожей на гриб будкой на входе, мозаичной скульптурой ящерицы, круговой, украшенной черепицей эспланадой. В конце дня мы отправились туда, где были вчера вечером, к храму Святого Семейства, незаконченному творению Гауди, доказательству его проницательности и его веры.

– Я очень люблю это место, – задумчиво сказал Луис, любуясь на четыре устремленных вверх шпиля. – Я уже успел рассказать вам, что мой прапрадедушка работал здесь на стройке?

– Правда? – удивился я. – Он был каменщиком?

– Нет, – сказал Луис. – Думаю, что просто подмастерьем. Он наверняка проводил много времени толкая тележки и перевозя кирпичи. Но, знаешь, как Джулиан говорил, нет незначительной работы. Мне нравится думать, как он, потный и грязный после долгого рабочего дня, поднимал глаза к небу и видел, что над ним поднимается эта великолепная церковь, зная, что без усилий его мускулов и его времени ничего этого просто не произошло бы.

Поздним вечером Луис проводил меня до отеля. У него были еще дела, так что мы оба не хотели засиживаться допоздна. Мой самолет улетал в восемь утра на следующий день, и Луис настоял на том, что заедет за мной в пять и довезет до аэропорта.

Оказавшись в номере, я заказал ужин, написал пару заметок в блокнот, а затем достал телефон, чтобы отправить сообщение Адаму. Я скучал по нему не меньше, чем в Мексике. Меня поражало, как я мог проводить столько времени, не звоня ему и не заезжая, когда я был дома. Я начал сообщение с жалоб: «Я так скучаю по тебе, приятель». Но потом подумал о печали во взгляде Адама, когда я целовал его на прощание перед поездкой в Стамбул. И стер сообщение. Я хотел быть рядом с ним, пусть даже только в форме сообщения, а не подчеркивать мое отсутствие. Так что вместо этого я написал о храме Волшебника и о руинах майя, которые мне довелось увидеть. Я написал о пении птиц, скрывающихся в листве деревьев, и о пумах, что бродят по лесам Юкатана, – и как мне ужасно повезло, что я ни одной из них не встретил. А потом я написал, что сегодняшний день провел в Барселоне.

Помнишь, прошлым летом мы строили замки из песка на пляже и с помощью капель мокрого песка пытались сделать их башенки высокими и острыми? Именно так и выглядит та церковь, которую я вчера видел. Она покрыта остроконечными башенками. И ее спроектировал человек по имени Антонио Гауди, и спорю на что угодно, когда он был мальчишкой, он тоже строил замки из песка, так же как ты.

Я задумался. Затем написал:

Когда я вернусь, мы с тобой поедем на пляж на выходные.

Я понимал, что опасно давать обещания, но я собирался сдержать его во что бы то ни стало. Если бы я не справился, это разбило бы сердце мне, да и Адаму тоже.

Первые лучи солнца еще только начали появляться над горизонтом, когда Луис высадил меня из такси у терминала. Он был столь же бодрым и веселым, как обычно, но явно заметил, что я еще поглощен своим обычным утренним унынием. Доставая мой чемодан из багажника, он с тревогой взглянул на меня:

– Джонатан, ты уверен, что ничего не забыл?

Я проверил: кошелек и паспорт лежат в кармане, – и тут на меня накатила паника. Талисманы! Висит ли мешочек у меня на шее? Я не чувствовал его.

Я расстегнул куртку, чтобы нащупать мешочек под футболкой, и, разумеется, он был на месте. Как я мог не заметить его? Казалось удивительным, что, несмотря на то что сейчас он был тяжелее, чем когда-либо, мне больше не казалось, что кожаный ремешок впивается в шею. Я достал мешочек из-под рубашки и засунул его в карман. Мне же придется еще положить его в пластиковый контейнер на пункте досмотра.

Пройдя регистрацию и оказавшись в зоне вылета, я нашел тихий закуток и позвонил Аннише. Должно быть, у нее уже поздно, может, около полуночи, но я очень хотел поговорить с ней, услышать, как дела у Адама. Когда она ответила, я извинился за столь поздний звонок, но, казалось, она была рада меня услышать.

– Я так рада, что ты позвонил, – сказала она. – Сегодня в школе было небольшое происшествие, о котором я хотела с тобой поговорить. Видимо…

Анниша замолчала. И я услышал тоненький голос на заднем плане.

– Мама, – говорил Адам, – я не могу заснуть.

– Ох, милый, – я слышал, как ответила Анниша. – Иди сюда и посиди со мной. Хочешь поговорить с папой о том, что тебя тревожит?

Когда Адам подошел к телефону, я спросил, как у него дела.

– Нормально, – ответил он тихим голосом.

– Что нового? – вновь попытался я.

– Ничего.

Затем я услышал голос Анниши:

– Помнишь, ты хотел рассказать папе, что произошло в школе?

После уговоров с моей стороны и подначиваний со стороны Анниши Адам рассказал, что один из второклассников поставил ему подножку, сбил с ног и забрал его батончик мюсли во время ланча.

– Что же ты сделал? – спросил я.

Адам ответил, что рассказал учителю, мисс Вандервис, которая дежурила во дворе. Мисс Вандервис вызвала того мальчишку к себе в кабинет.

– С тобой такое случалось? – спросил Адам. – Когда ты был маленьким, тебя когда-нибудь задирали другие ребята?

Я рассказал Адаму о Филе Стефаке, который украл все мои бейсбольные карточки и смеялся надо мной из-за моих очков. Я рассказал, что Фил часто ходил за мной по дороге домой, выкрикивая оскорбительные замечания. Я сказал, что боялся рассказывать об этом кому-либо, но однажды, когда Фил буквально сорвал очки с моего носа и стал топтать их ногами, я пожаловался учителю. Я никогда так и не узнал, что произошло. Но после этого Фил только сверлил меня взглядом. Он больше никогда меня не трогал. Мы еще долго болтали, прежде чем Анниша забрала телефон у Адама. Я посмотрел на часы.

– Прости, – сказал я Аннише. – Должно быть, вы оба очень устали.

– Ничего страшного! Ему действительно нужно было поговорить с тобой. Но теперь я попробую уложить его спать.

– Конечно, – сказал я. – Только еще один момент. Ты знаешь, чем все закончилось с тем, другим мальчишкой?

Анниша сказала Адаму, чтобы он шел в свою комнату и что она придет к нему через минуту. Затем она рассказала, что мисс Вандервис звонила ей после обеда. Это был уже не первый случай, когда тот мальчишка обижал других ребят. Директор вызвал его родителей к себе. Мисс Вандервис сказала, что на ближайшей неделе она будет брать на себя дежурство во дворе как можно чаще, чтобы следить за тем, что происходит. И она поговорила со всем классом о том, как надо заступаться за других, если видишь, что кого-то обижают. Она очень серьезно отнеслась к этому. Я почувствовала себя гораздо спокойнее, после того как поговорила с ней.

Мы с Аннишей еще какое-то время говорили об Адаме и его школе, а затем я пожелал ей спокойной ночи.

Теперь в зоне отправлений было уже довольно много народа. Большинство мест было занято. Мужчины и женщины с чемоданами и ноутбуками. Несколько пар с маленькими детьми. И напротив меня девочка-подросток, заткнувшая уши наушниками, упала в кресло, молча сверля глазами свою маму, которая предложила ей жвачки.

Я вспомнил о том, каким угрюмым подростком я был. О терпении моих родителей. И почувствовал знакомую боль в груди. Я так скучал по отцу.

Сидя здесь, в аэропорту Барселоны, думая о том, как мисс Вандервис следит за моим сыном, вспоминая отца и мое собственное детство, я осознал, что в свои пять лет я понимал все правильно. Мой отец действительно был гением, избравшим поистине благородную профессию. Он достиг того величия, которого так желал Луис. А мне предстоит еще много работы, если я хочу стать хоть немного похожим на того человека, каким был он.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒