 |
Первоначальное «собирание земли русской» 7 глава
|
|
|
|
«Если взять 9 (девять) иерархов, занимавших московскую кафедру (Митрополит. — В.Б.) за время Василия III и Ивана IV (Грозного. — В.Б.), то мы увидим, что из них лишь трое умерли в своем сане. Остальные были лишены его насильственно или «добровольно» отреклись: один из них (св. Филипп) оставил не только кафедру, но и самую жизнь»… «Василий III мог дерзнуть на то, перед чем остановился его…отец. Митрополит Варлаам стал первой жертвой новых отношений. Когда прецедент был создан, пользоваться им стали с чрезвычайной легкостью».[261]
Так Московские князья узурпировали церковную власть и приняли на вооружение догму о богоизбранном Московском Царе.
Какие же земли к середине ХVI века «собрало» Московское княжество?
«На съверо-востоке находились земли нынъшней Архангельской губернiи, Вологодской и Олонецкой; на съверо-западъ — Новгородской и Псковской; на западъ и юго-западъ московскому государству (как хочется уже быть государством! — В.Б.) принадлежала область Днъпра съ современной Смоленской губернiей и западная часть теперешней Калужской губернiи, часть Черниговской губернiи и западные уъзды Орловской и Курской губернiй. На югъ были степи совершенно безъ установленныхъ южныхъ границъ и с северной границей, проходившей по 55° съвернаго параллельнаго круга, т. е. совпадала съ северной границей теперешнихъ губернiй Калужской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Пензенской и Симбирской. Наконецъ на востокъ… составлялъ бассейнъ Камы съ ея притоками — Вяткой, Чусовой и Бълой».[262]
«Из кръпостей, защишающихъ его (княжество. — В.Б.) съ съверо-запада, Смоленскъ прiобрътънъ лишь въ 1514 году, но все еще оставался номинальнымъ центромъ литовско-польскаго воеводства».
|
|
|
«Таково было владънiе, къ которому въ царствованiе Ивана IV (Грозного. — В.Б.) были присоединены вмъстъ съ Казанью, Астраханью и ихъ областями земли по нижнему, среднему теченiю Волги, по Камъ, Вяткъ и по прибрежью Каспiйскаго моря».[263]
Обрати, уважаемый читатель, внимание — к началу XVII века Московское княжество занимает всего лишь территорию от Смоленска до Волги!
Все годы «великого собирания земель русских», попросту говоря, жестоких завоеваний, несли соседям Московии страшные разрушения. «Иначе не могло и быть. Новое государство, какъ и всъ области его, представляетъ какъ бы сплошное поле битвы».[264]
За побежденными не оставалось никаких прав, никакой собственности. Жестокий поработитель вел себя, как древний варвар. Но это была новая великорусская, рождающаяся нация.
«Имущество населенiя покоренныхъ областей (надо понимать — народов! — В.Б.) конфисковалось массами, конфискованныя предпрiятiя часто передавались въ другiя руки. Это быстро измъенило физiономiю страны до состава общественныхъ элементовъ и отношенiй между ними включительно. Новые пришельцы были военными людьми, и въ своемъ завоевательномъ движенiи и во внъшнемъ ростъ Москва сохранила свой первоначальный характеръ — характеръ военной колонiи въ покоренной странъ».[265]
Как пришли князья с дружинами в страну Моксель к финским народам поработителями, так и продолжали действовать и при последнем воинственном Рюриковиче — Иване Грозном. Чтобы не быть голословным, приведу описание похода Ивана Грозного на Новгород, состоявшийся в январе 1570 года, вторично полностью растерзавший город.
«Въ холодное зимнее время Иванъ собрался въ походъ, взявъ съ собой опричниковъ и цълое войско. Уже на границъ Тверской губернiи началась военная экзекуцiя, предъ которой блъднъли ужасы первого ливонского похода. Послъдовалъ систематическiй разгромъ всей области: отъ Клина до Новгорода царь оставилъ за собой пустыню.
|
|
|
2 января его передовые отряды показались подъ стенами города и окружили его со всехъ сторонъ. Пригородные монастыри были преданы разграбленiю и до 500 монаховъ были уведены. На другой день опричники проникли въ городъ, собрали всъхъ священниковъ и дьяконовъ и поставили ихъ рядом съ монахами на правежъ. Ихъ били съ утра до вечора, требуя по 20 р. выкупа за каждого. Какъ можно судить по документамъ, между ними нашлись счастливцы, которые избъжали пытки, уплативъ требуемую сумму. Другихъ ждала страшная участь. Царскiе пристава рыскали по домамъ и сгоняли жителей въ место, обнесенное оградой и охраняемое войсками. Въ пятницу 6 января прибылъ самъ Иванъ (Грозный. — В.Б.) съ сыномъ и 500 стръльцовъ. Онъ приказалъ бить палками, до смерти всъхъ монаховъ… Трупы ихъ были развезены по монастырямъ и тамъ погребены.
Наступила очередъ бълаго духовенства. Въ воскресенье утромъ передъ объдней архiепископъ вышелъ съ крестнымъ ходомъ на-встръчу царю на волховскiй мостъ и собирался благословить его. Иванъ не принялъ благословенiя и назвалъ его «волкомъ хищнымъ». Но все-таки приказалъ ему служить обедню у св. Софiи. Онъ намъревался повторить сцену расправы съ Филиппомъ. Царь принялъ даже приглашенiе отобедать у владыки. Онъ казался веселымъ и кушалъ съ охотой. Вдругъ среди трапезы онъ громко вскрикнулъ. По этому знаку опричники принялись исполнять то, что имъ было заранее приказано. Весь домъ архiепископа подвергся разгрому. Съ него самого сорвали одежду и вмъстъ с челядью бросили въ темницу. Въ следующiе дни терроръ достигъ ужасающихъ размъровъ. На главной городской площади было сооружено подобiе трибунала, окруженное орудiями пытокъ. Царь приступилъ къ быстрому суду. Горожанъ приводили сотнями, пытали, жгли на маломъ огнъ съ утонченными прiемами, затъм почти всъхъ приговаривали к смърти и везли топить. Окровавленныя жертвы привязывались к санямъ и ихъ по крутому откосу спускали къ быстринъ, где Волховъ никогда не замерзалъ. Несчастные погружались въ пучину. Младенцевъ топили, привязавъ ихъ къ матерямъ. Опричники съ пиками стояли на лодкахъ и наблюдали, чтобы никто не спасся.
По словамъ третьей новгородской лътописи избiение длилось пять недъль, и редкiе дни на тотъ светъ не отправлялось человек 500–600. Иногда число жертвъ возрастало до полуторы тысячи въ день. Первая псковская лътопись говоритъ, что въ общемъ погибло около 60000 человъкъ обоего пола…
|
|
|
Как бы то ни то было, отвратительная ръезня достигла ужасающихъ размеровъ, и когда Ивану больше некого было убивать, онъ обратилъ свою ярость на неодушевленные предметы. Съ особымъ звърствомъ обрушился онъ сначала на монастыри, предполагая тамъ измъну. По той же, вероятно, причинъ онъ принялся уничтожать торговлю и промышленность этого большого города. Всъ лавки въ городъ и въ пригородахъ, а вмъстъ съ ними и дома, были разграблены и разрушены до основанiя. При этомъ разрушенiи присутствовалъ самъ царь. Опричники же, если върить лътописямъ, рыскали кругомъ верстъ за 200–250 отъ Новгорода и вездъ дълали тоже самое…
Новгородъ никогда уже не оправился отъ нанесеннаго ему удара».[266]
Уважаемый читатель, погляди и поразмысли: что изменилось в этой стране? Да абсолютно ничего! Точно также ровно через 425 лет, в январе 1995 года, Россия двинула свои войска и своих опричников (ФСК и ОМОН) на Чечню и полностью, как многие годы назад, под корень уничтожила город Грозный. Какое совпадение! Суть Империи никогда не менялась и никогда не изменится. И здесь иллюзии напрасны! Если в Новгороде Иван IV с московитами уничтожил более 60 тысяч человек, то в 1995 году у Российской Империи аппетит не уменьшился — уничтожили в Чечне более 100 тысяч человек.
Склоним головы, уважаемый читатель, перед безвинными жертвами этой варварской Империи.
К Чечне мы еще возвратимся. Этот народ достоин преклонения. Сейчас же вернемся к Ивану IV.
Вот как описывает эти же деяния царя русский религиозный философ Георгий Петрович Федотов (1886–1951 гг.) в своей книге «Святой Филипп Митрополит Московский», переизданной в Москве в 1991 году (Париж, 1928), стр. 81–82.
«…Народ разбегался из насиженных мест, разоренных опричниной. Села и города пустели. В это время гражданская война царя с народом приняла новые формы. Разгрому и резне предавались целые города. Мы слышим это о Торжке и Коломне. В декабре 1569 г. погрому подверглись все города между Москвой и Новгородом. Это было настоящее военное завоевание в жестокой военной обстановке XVI века, завоевание собственной земли, не помышлявшей ни о восстании, ни о сопротивлении. Повод был дан доносом на новгородских властей, которые будто бы собирались предаться польскому королю. Но чем провинились Клин, Тверь, Вышней Волочек и другие города на пути царской рати?..
|
|
|
Убийства начались уже в Клину. Таубе и Крузе пишут, что в этом городе Иван встретил большую партию — 470 семейств — псковичей, которых гнали, по его приказанию, в Москву для заселения опустошенных мором местностей. Все они были перебиты заодно с клинчанами. Громящая орда приблизилась к Твери. Иван не вошел в город, а остановился в одном из ближайших монастырей. Войско грабило город, по приказу царя, начав с духовенства. Жгли то, чего не могли взять, мучили и убивали людей».
Кто может найти в описании живую народную связь Новгорода, Твери и Клина с Москвой 1570 года. Как мы уже исследовали и установили, даже в ХVI веке не существовало взаимной связи и взаимного доверия между народами, проживающими на пространстве от Смоленска и Пскова до Волги и Камы.
Что бы не «сочиняли» русские научные мужи на потребу Российской империи в оправдание таких деяний Московских Князей, а позже царей, это жестокое варварство оправданий не имеет.
Новгород своей культурой, своим историческим развитием, своей экономикой стоял значительно выше деспотической Москвы, и Московии в целом. Московские князья и боярство видели в этом постоянную угрозу для себя и лично для княжества. За ними кроме физической силы и жестокости ничего не водилось. В то время, когда за Новгородом имелось пять сотен лет культурных и экономических связей с Киевом и Европой.
Описание варварского разбоя лишний раз показывает — Московия в целом даже в XVI веке была страной не славянского народа, а более жестокого и коварного, имеющего совсем иную психологию и другие исторические корни.
Г.П. Федотов мысли, аналогичные нашим, высказал значительно раньше:
«Весь русский народ был не только жертвой царя Ивана, но и соучастником его преступлений. Один из древних историков смуты видел общую народную вину в «безумном молчании» перед царем. Но молчанием не ограничивалось потворство злу… И монастыри старались приписываться к опричнине, ради материальных благ. Мы видели интриганов-епископов и монахов в деле св. Филиппа. То были преступления отдельных лиц. Но уже вся русская церковь и вся русская земля (Московия. — В.Б.) несла ответственность за собор епископов, осудивший святителя».[267]
|
|
|
Вот такие «пироги испек» церковный Собор. Он и сегодня «выпекает» аналогичную продукцию. Вспомните хотя бы, так называемое «отлучение» от русской церкви Патриарха Всея Украины-Руси Филарета, давно покинувшего их церковь.
Жестокий разбой правителей Московии никогда не осуждался Русской Православной церковью, если он творился «во благо державы Московской». Поглядите, величайший бандитизм по уничтожению чеченского народа освящен церковью и в 1860 году, и в 1944 году; промолчала эта церковь и в 1995 году, когда уничтожались под корень города и селения Чечни-Ичкерии. О предании русских разбойников анафеме Патриарх и его Митрополиты позабыли.
Современный Владыка Алексий II не посмел резко осудить и отмежеваться от варварских деяний Московской власти, ради все той же идеи «великой и неделимой державы Московской».
Когда отсеешь полновесные факты от словесного мусора великорусской истории, глазам открывается совсем иная, вполне заурядная, замешанная на разбое и лжи, картина становления Московского государства.
Мы изучаем один за другим трагические периоды Русской Империи. И видим, как каждое событие фальсифицировалось в угоду великодержавной идеологии, как искажались факты, как из фальши делались далеко идущие выводы. Но любая ложь этой Империи всегда имела определенную цель. Раз она запущена, знать, что-то должна была обосновать.
Так произошло и с ложью о казанских татарах, историю завоевания которых настало время изложить. Определить, кто же они есть на самом деле, как появились в «сердцевине Великороссии», отчего порабощены одними из первых и почему «великороссы» так жестоко поступили с великим и древним народом.
Снова станем опираться на труды русских авторов, как писавших сотни лет назад, так и современных.
В 1946 году состоялась научная сессия при Академии Наук СССР, организованная Отделением истории и философии АН СССР, институтом языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР, проходившая 25 и 26 апреля в «великорусской» столице городе Москве. На сессии рассматривался вопрос о происхождении Волжских (Казанских) татар. Главный вывод научного форума, кстати, не обнародованный нигде в СССР, даже в Казани, был ошеломляющим для простого человека, верящего великорусской мифологии: татары, оказалось, вовсе не являются татарами. Они являются потомками и наследниками волжских булгар, живущими на Волге уже более тысячи лет. То есть, они являются народом более древним, нежели сами великороссы. Разумеется, последней фразы на сессии не произносили, и, возможно, даже побаивались этой мысли. Но истина ведь известна. И от этого не уйти.
На сессии было также установлено, что татары (т. е. булгары) по своему происхождению не имеют никакого отношения к монголо-татарам, покорившим древнее Суздальское княжество в жестоком XIII веке.
Возникает вполне законный вопрос: зачем же великороссам понадобилась наглая и тяжелая ложь? Как оказалось, ларчик открывается очень просто.
Истории Волжской Булгарии посвящены многочисленные работы и исследования. В нашем исследовании нет необходимости заниматься подробным изложением истории развития этого народа. Историки практически единогласны, что освоение булгарами Среднего Поволжья шло мирным путем, без военных столкновений. Булгары сооружали города, подводили к ним водопроводы, выращивали злаковые и бахчевые культуры, изготавливали ювелирные изделия, обрабатывали кожу и меха, вели оживленную торговлю со странами Востока, Юга и Европы. Булгары намного раньше англичан начали выплавлять чугун, откуда эту технологию вместе с инженерами позаимствовали московиты.
Путешественники тех времен, сообщают, что в Волжской Булгарии еще в те древние времена развивалась культура, работали мектебе и медресе, были свои ученые, историки, строители и мастеровые, имелись труды по различным отраслям знаний, писались стихи. Столица-город Булгар (находился в ста километрах от Казани) — была крупным по тем временам, центром торговли между Западом и Востоком.
И этноним «татары» в отношении коренных людей, живущих на Средней Волге, является историческим вымыслом и очередной ложью Российской империи. Выводы, сделанные на сессии АН Советской империи, стоявшей на страже интересов великороссов, как и романовская, были строго засекречены, тиражированы всего лишь тысячей экземпляров, и направлены строго по коммунистическим партийным каналам.
Казалось, зачем Сталину и его политическим приспешникам собирать этот научный форум? Мы ведь понимаем, что форум мог состояться и принять исторически верное решение только с согласия «великого вождя всех народов».
Ответ на вопрос прост: советская, как и русская историческая наука, — мощное орудие в деле стравливания народов. В течение 1944 года Сталин со своими подельниками, т. е. Политбюро и Правительством, выселил из исторической родины в Сибирские и Азиатские земли многие народы, в частности: крымских татар, чеченцев, ингушей, турок-месхетинцев, калмыков и т. д. Научная сессия Академии Наук и должна была вбить клин в среду мусульманских народов Союза, посеять рознь между ними, стравить «верных» и «неверных» татар.
Однако русские (советские) историки, даже после открытия истины о булгарском народе, в своих трудах о татаро-монгольском завоевании, под татарами подразумевают волжских Булгар. Читателю российской истории невозможно представить, что речь идет не о Казанских татарах — о других на Востоке от Москвы никогда ничего не говорилось. Так мыслит и современная русская элита. Ниже мы приведем рассуждения Солженицына на эту тему.
Мелкие, грязные фолы и «помарки» сопровождают Имперскую историю с первого дня ее появления. Давайте послушаем да почитаем «великорусского летописца» Н.М. Карамзина, его хвалебный вымысел, называемый «История государства Российского», писанный, как автор уже упоминал, в 1803–1825 годах. Сначала, однако, определимся: зачем Московии нужна была Казань и земли Казанского ханства?
«Россiя приступила къ апостольской дъятельности. На стънахъ Казани исламъ потерпълъ пораженiе… Въ матерiальном отношенiи Казань представляла цънное прiобрътенiе. Если она раньше и не угрожала Москвъ, то все же, находясь на среднемъ теченiи Волги, она преграждала путь на востокъ и препятствовала естественному развитiю ея».[268]
Глядите, как просто: на пути к завоеванию новых земель и нового грабежа на очереди стояла Казань с обширными и богатыми владениями. Знать, они и подлежали завоеванию. А найти оправдание — великороссам ума не занимать. Они оправдать умеют любое жестокое зло. Поглядите, полностью уничтожили в 1995 году, в век высочайшей цивилизации, город Грозный, и как с гуся вода. Даже не коробит, не тревожит совесть. Такое поведение великоросса — обычное поведение.
Даже автор, К.Валишевский, подтвердил: Казань в XV–XVI веках не угрожала Московии, как княжеству, и угрожать по своей мощи не могла. Знать причина только одна — приобретение богатства, земель и очередное порабощение народа. Завоевав булгар, нашли и «историческое обоснование».
«Наконецъ Казань была естественнымъ центромъ для многочисленныхъ дикихъ народностей — черемисовъ, мордвы, чувашей, вотяковъ, башкиръ, занимавшихъ оба берега Волги — нагорный и луговой».[269]
Поглядите, патриархально-дикая Московия, пытается унизить волжские народы. Они, мол, дикие! Так великороссы мыслят о себе и других. То, что мировые авторитеты имеют другое мнение — им наплевать.
Уничтожив Казанское Ханство, великороссы получили во владение Волгу от современных Чебоксар до Саратова. В том и состояла главная задача покорения Казани. Остальная словесная шелуха Российской империи и ее «писателей истории» надобна только для прикрытия этой весьма грязной цели.
А теперь вернемся все же к Н.М. Карамзину. Вот как он описывает те события:
«Казанцы не чувствовали своей слабости… они исчисляли все безуспешные приступы наши (московитов. — В.Б.) к их столице и говорили друг другу: «Не в первый раз увидим Москвитян под стенами; не в первый раз побегут назад восвояси, и будем смеяться над ними!».[270]
Я надеюсь, читатель ясно видит, кто кого пытался поработить в XVI веке, если даже Н.М. Карамзин, сфантазировав мысли жителей Казани, вынужден был признать о появлении москвитян в 1552 году под их стенами не впервые.
Обратимся к строгим фактам Истории, которых всегда боялись русские историки. Им больше нравилось вспоминать былины, рассуждать о богоизбранном народе, попросту говоря, мутить воду, да говорить, что так и было ранее. Что же нам говорит история? А говорит она следующее: в X–XIII веках булгары совершили на Киевские княжества 4 похода, а Киевские князья и их соплеменники — 10 походов; в XIV–XV веках уже московиты и ушкуйники не менее 7 раз «воевали» булгар. И воевали именно булгар, а не татар. Это соотношение сохраняется и в период Казанского ханства (или царства), когда московские войска в период с 1445 по 1552 год в ответ на 5 казанских походов совершили 11 вторжений, причем большинство из них заканчивалось под стенами Казани. Это данные из журнала «Родина» № 8 за 1994 год, стр. 28. Такова матушка-правда. И деваться от нее некуда. Жестокий захватчик виден невооруженным глазом.
«19 августа Государь (Иван IV. — В.Б.) с 150000 воинов был уже на Луговой стороне Волги».
«В сей день (20 августа. — В.Б.) войско увидело пред собою Казань… где стояла крепость с каменными мечетями и дворцом».[271]
Чувствуешь, уважаемый читатель, здесь речь-то идет не о диком и темном народе, как пытались нас убеждать сотни лет великорусские «сказатели истории». Нет! Еще Московия жила в примитивных деревянных срубах, а уже посягала на вполне развитое общество с прекрасными дворцами, строительство которых требовало серьезных и сложных знаний, умения, да и высокого уровня культуры.
А вот как Н.М. Карамзин описывает саму битву.
«В дыму, в огне непоколебимые Россияне отражали конницу, пехоту (естественно, казанскую. — В.Б.) сильным действием своих бойниц, ружейною стрельбою, копьями и мечами; хладнокровно шли вперед, втеснили Татар в город и наполнили его мосты неприятельскими телами… Но темнота не прекратила битвы; Казанцы до самого утра выходили и резались с нашими. Не было отдыха; ни воины, ни Полководцы не смыкали глаз. Иоанн (Иван IV. — В.Б.) молился в церкви (обрати внимание, читатель, где во время битвы за Казань находился Иван Грозный. — В.Б.) и ежечасно посылал своих знатнейших сановников ободрять биющихся…
Но войско наше в течение недели утомилось до крайности; всегда стояло в ружье, не имело времени отдыхать и за недостатком в съестных припасах, питалось только сухим хлебом…
Желая употребить все средства, чтобы взять Казань с меньшим кровопролитием, он (Иван Грозный. — В.Б.) велел служащему в его войске… Немецкому Размыслу (то есть инженеру) делать подкоп от реки Булака между Аталаковыми и Тюменскими воротами».[272]
Подкоп, уважаемый читатель, устраивался Немецким Размыслом для закладки порохового заряда и последующего взрыва. Автор этими словами напоминает, кто еще с тех времен приносил московитам инженерную мысль и познания. Как видим, и еще не раз увидим, все заимствовалось с Западной Европы, даже инженеры-специалисты. Свои-то высшие заведения появятся только через 200 лет. Хотя нам всю жизнь вбивали в голову, что Россия несла покоренным народам передовую науку и культуру. Послушаем автора далее.
«Тела неприятелей лежали кучами. Воеводы нашли там знатную добычу, ночевали и пошли далее, к Арскому городу, (вблизи Казани. — В.Б.) местами приятными, удивительно плодоносными, где Казанские Вельможи имели свои домы сельские, красивые и богатые. Россияне плавали в изобилии; брали, что хотели (они всегда и везде так поступали! — В.Б.): хлеб, мед, скот; жгли селения, убивали жителей (обрати, читатель, внимание — убивали мирных жителей, воины все были в Казани. — В.Б.), пленяли только жен и детей (здесь уточним: грудных и не выше — от земли до оси телеги. — В.Б.). Граждане Арские ушли в дальнейшие леса; но в домах и в лавках оставалось еще немало драгоценностей, особенно всяких мехов, куниц, белок. Освободив многих Христиан — соотечественников, бывших там в неволе.
Князь Александр через десять дней возвратился с победою, с избытком и с дешевизною съестных припасов, так, что с сего времени платили в стане 10 денег за корову, а 20 за вола. (Оттого и дешево, что награблено в татарских селениях! — В.Б.) Царь и войско были в радости…
Иоанн велел близ Арских ворот подкопать тарасы и землянки, где укрывались жители (Казани. — В.Б.) от нашей стрельбы; 30 сентября они взлетели на воздух. Сие страшное действие пороха, хотя уже и не новое для Казанцев, произвело оцепенение и тишину в городе на несколько минут…
Отчаянные Татары, сломленные, низверженные с верху стен и башен, стояли твердым оплотом в улицах, секлись саблями, схватывались за руки с Россиянами, резались ножами в ужасной свалке. Дрались на заборах, на кровлях домов; везде попирали ногами головы и тела… Наши одолевали во всех местах и теснили Татар к укрепленному Дворцу Царскому. Сам Едигер… бился… вдруг заметил, что толпы наши редеют; ибо Россияне, овладев половиною города, славного богатствами Азиатской торговли, прельстились его сокровищами; оставляя сечу, начали разбивать домы, лавки — и самые чиновники, коим приказал Государь итти с обнаженными мечами за воинами, чтобы никого из них не допускать до грабежа, кинулись на корысть. Тут ожили и малодушные трусы, лежавшие на поле как бы мертвые или раненые; а из обозов прибежали слуги, кашевары, даже купцы; все алкали добычи, хватали серебро, меха, ткани; относили в стан и снова возвращались в город, не думая помогать своим в битве.
Казанцы воспользовались утомлением наших воинов (Ай да Карамзин! Оказывается, воспользовались не вульгарным грабежом, а — утомлением! Такая вот ложь очень ценна и необходима для «великоросса» — она уводит от истины и оправдывает любую подлость. — В.Б.), верных чести и доблести (в разбое, оказывается, есть «честь и доблесть». — В.Б.); ударили сильно и потеснили их, к ужасу грабителей, которые все немедленно обратились в бегство, метались через стену и вопили: секут! секут!..
Город был взят и пылал в разных местах; сеча престала, но кровь лилася; раздраженные воины резали всех, кого находили в мечетях, в домах, в ямах; («Великороссы» вырезали в Казани все мужское население, как варвары, коими они и были в те времена. — В.Б.), брали в плен жен и детей или чиновников. Двор Царский, улицы, стены, глубокие рвы были завалены мертвыми; от крепости до Казанки, далее на лугах и в лесу еще лежали тела и носились по реке. Пальба умолкла; в дыму города раздавались только удары мечей, стон убиваемых, клик победителей».[273]
Н.М. Карамзин был пылким великороссом, состоявшим в услужении Империи и Государя. Он великолепно запустил свою порцию «примеса лжи» и вымысла в Историю Империи. Когда читаешь эти жуткие страницы (для великоросса — наслаждение), все время думаешь, какой страшной ценой платили народы за «собирание земли русской». Казанцы (булгары) только в битве 1552 года потеряли не менее 70 тысяч своих сынов и дочерей.
Но Н.М. Карамзин не был бы великороссом, если бы не попытался исказить факты и оправдать жестокое завоевание Казани. Вот какие слова он вкладывает в уста Летописца.
«Тщетно Иоанн возобновлял мирные предложения, приказывая к осажденным, что если они не хотят сдаться, то пусть идут куда им угодно, с своим Царем беззаконным, со всем имением, с женами и детьми; что мы требуем только города, основанного на земле Болгарской, в древнем достоянии России». (Том VIII, стр.219).
Вот так и не иначе! Что хотели — то и воротили. Любой вымысел являлся оправданием. Но очень ценно проследить, как менялось историческое обоснование права Москвы на покорение Казани. Как видим, царские и монастырские канцелярии Московии в XVI–XVII веках не мудрствовали особо и обосновывали эти жестокие завоевания принадлежностью «земли Булгарской» «древнему достоянию России». Мол, только приход на эти земли злых татар и не позволил Рюриковичам прибрать Волжскую Булгарию к рукам.
Вскоре появилось более универсальное объяснение. По той новой, не менее фальшивой, версии, мир являлся ареной жестокого противостояния христианства с язычеством, то есть нехристями, куда, естественно, относили и мусульман. И Московия, как «богоизбранный народ», — вспомните мысль о «третьем Риме» — имела «законное право» на занятие «пустынных» земель, заселенных богонеугодными народами.
По утверждениям великорусской элиты, как гражданской, так и церковной, только земли собранные жестокой кровью в «священные рубежи» являются землями добра и справедливости. Эта очевидная ложь живет до настоящего времени. Вспомните Чечню — там все плохо и жестоко, в России — хорошо и верно. Попытки освободиться от великорусских завоевателей всегда рассматривались, как покушение на территориальную целостность «святой и неделимой Руси». Этим духом пропитаны все великорусские писания, все «летописные своды» от «Казанской Истории» до «Никоновской летописи» и «Царственной книги».
Что же касается «священных рубежей», то со временем они расползлись: в Украину, Прибалтику, Казахстан, Кавказ, Сибирь и Среднюю Азию, а затем достигли планетарных масштабов, включая часть Германии, Польшу, Венгрию, Чехию, Словакию, Румынию, Вьетнам, Анголу, Эфиопию, Афганистан и т. д. Везде, куда приходила нога «собирателя земли русской», лилось море крови и слез. Сегодня появился, некто Жириновский, — новый «великоросс», мечтающий помыть свои грязные сапоги на новых «священных русских рубежах» в водах Индийского океана.
Так завоевание Казани положило начало исторической беспрерывности великорусских захватов, сначала освящаемых Русской церковью, а позже — идеями коммунизма. Сегодня в Чечне Русская Православная церковь снова отпускает грехи и поощряет убийства ради сохранения единства «земли русской». Какими бы благородными целями не прикрывались деяния по захвату Казани и порабощения ее людей, захватчик, то есть Московия, перед лицом истории выглядит деспотом и варваром.
А сейчас, уважаемый читатель, поглядим, как во время захвата Казани вел себя «царь» Московский Иван Грозный. Для современников — это очень ценно.
«Къ Ивану прискакалъ запыхавшiйся бояринъ: «Государь, время ъхать. Твои люди вступаютъ въ сраженiе съ татарами и твой полкъ ожидаетъ тебя»… Но Иванъ съ важностью отвъчалъ однимъ из тъхъ текстовъ священнаго писанiя, запасъ которыхъ люди его времени и умственнаго развитiя хранили въ своей памяти. Онъ говорилъ о пользъ продолжительныхъ молитвъ и не двигался съ мъста. Явился новый гонецъ. Наступающiе войска ослабъваютъ; татары берутъ верхъ; присутствiе государя во главъ войска необходимо… Иванъ испустилъ глубокiй вздохъ, изъ глазъ его полились обильныя слезы, и онъ громкимъ голосомъ просилъ о небесной помощи…
Будущій глава опричнины не былъ трусомъ. Онъ былъ просто достойнымъ потомкомъ московскихъ князей, собиравшихъ Русь, но не на поле битвы, не подвигами храбрости, а путемъ темныхъ интригъ, торгашества и скопидомства, путемъ хитростей и стоическихъ униженiй. Ученики восточныхъ государей усвоили азiатскiя наклонности к нъгъ, презреніе къ тълеснымъ усилiямъ. Сражаться, наносить удары и рисковать въ свою очередь подвергнуться имъ — это не дъло государя, для этого у него есть подчиненные. Онъ повелъваетъ, посылаетъ людей на смерть и — молится.
|
|
|
