 |
Глава 4. Венец на удачу
|
|
|
|
Глава 4
Осень 452 г. Южная лесостепь
Венец на удачу
– Боже! Боже, за что мне все это? За что?
Вскрикнув, Радомир бросил меч на пол. Жалобно звякнул клинок.
– Милая моя… милая…
Чувствуя, как едят глаза слезы, молодой человек поцеловал жену в мертвые губы, холодные и чужие…
Поцеловал… и замер. Вдруг показалось… Нет, в сам деле – дыхание, едва-едва… А ну-ка!
Рванув на Хильде рубаху, так, что обнажилась грудь, Рад припал ухом… холодная, холодная кожа! Но сердце… сердце билось, едва слышно, медленно: тук… и через полминуты – тук…
Жива!!!
Молодой человек опрометью бросился во двор:
– Эй, кто-нибудь! Кто понимает в укусах?!
Увидев искромсанную змею, в дом осторожно зашел старик Творимир, склонился над девой.
– Ну? Ну? – нетерпеливым шепотом вопросил Рад. – Что надо делать-то? Может, яд отсосать? Или отвар какой-нибудь.
– Ничего, господине, – ободряюще улыбнулся дед. – От гадючьего яда мало кто умирает. Вот меня, помнится, несколько раз чикали и ничего. На ложе ее переложим.
– Да-да, конечно, – юноша поспешно подхватил супругу на руки, перенес.
– Теперь надо раздеть, поискать место укуса.
– Раздеть? Ах, да.
Места укуса они так и не нашли – его просто не было, никакой – даже самой микроскопической – ранки.
– Что-то на змею не похоже, – удивленно протянул старик. – Обычно бы распухло все, а тут… сам, господине, видишь. Не, не змея это!
– А что же тогда?
– Может, падучая? Так и на падучую не шибко похоже. Но отвар надо дать.
– Отвар, отвар! – в отчаянье воскликнул молодой человек. – Беги давай, вари свое снадобье. Господи, что же делать-то?
– Волхва бы позвать, – авторитетно заявил Творимир. – Влекумер-навий с любой болезнью справился бы. Да вот только где его отыскать?
|
|
|
– Вот именно – где? Ладно, давай, делай снадобье.
Осторожно укрыв любимую волчьей шкурой, Радомир прилег рядом и сам не заметил, как заснул. А проснулся – от шума: управитель принес отвар.
– И как же мы ее поить будем? – озадаченно промолвил молодой человек.
– Ты ее, господин, усади да подержи. А я – ложкой.
Так и сделали – скормили весь котелок – Хильда глотала, глотала!.. но глаза ее так и не открывались и сердце билось все так же медленно – тук… тук… тук…
– Пусть поспит теперь, – убирая котелок, прошептал Творимир.
– Поспит? – Рад невесело усмехнулся. – Так она и так не просыпалась. Прав ты, старик, волхва, волхва надо звать. Иди… Да! Ирмана ко мне покличь.
Витенег! Похоже, он знал, где скрывается Влекумер, наверняка – сам же его и прятал. Судя по его мимике там, на пиру. Но кто же – змею? Найти, наказать, пытать!
– Звал, господин?
– А, Ирман… Вот что – расспроси тут всех. И это, с Витенеговыми кто-нибудь из наших общается, дружит?
– Найду, господин.
– Тогда ступай. И побыстрее все делай.
Ни хуже, ни лучше Хильде не становилась, юная женщина все так же лежала недвижно, и сердце ее билось еле слышно, медленно. Как совсем недавно, там… Что, опять началось? Нет, не может быть, ведь этот мир для Хильды – родной.
Молодой человек тряхнул головой, словно бы отгоняя нехорошие мысли. Вышел во двор, прошелся… заниматься не хотелось ничем, хотя вроде и надо бы потренировать «воинство», но – зачем? Вообще, к чему все? Зачем он сюда стремился, рисковал, для того, чтоб любимая супруга снова вот так вот лежала?
– Господин, – покашлял снаружи Ирман.
– Заходи, – Радомир уселся на лавку, помассировал пальцами заломившие вдруг виски.
Юноша, войдя, поклонился:
– Вчера здесь были дружинники Хотобуда. Приходили, якобы искали тебя. А мы ведь в это время уже находились там, в воинском доме.
|
|
|
– Ах, вот оно что!
– Думаю, они и подбросили змею.
– Очень может быть, очень, – Рад задумчиво поскреб подбородок. – Но ведь здешние гадюки не такие уж и ядовитые. Если б хотели убить, действовали б наверняка.
– Не думаю, чтоб они хотели убить, господин, – согласно кивнул Ирман. – Просто предупредили, чтоб не делал ничего такого, что может не понравиться Хотобуду и его прихвостням.
– Ха! – молодой человек качнул головой. – Хотобуду само мое возвращение – как кость в горле. Я так понимаю, он на эту усадьбу вострился?
– Да, господин, так.
– А вот, когда Истр… Когда погиб Добргогаст, что, в доме, кроме него да Истра никого не было? И никто им ничего не приносил? Квас там, брагу?
– Была одна наложница, немая, – ухмыльнулся парень. – Ну, как вот наш Муму, только поумнее да и красивая – говорить нечего. Ее первым делом на тризне и… отправилась в иной мир вместе со своим последним хозяином. Доброгаст ее привечал, теперь они там, вместе.
– Ну да, ну да, – покачав головой, Рад вскинул глаза. – Откуда ж она взялась, эта немая?
– Сдислав-староста подарил… или – Межамир…. Нет, Сдиславе.
– Подарил? С чего бы? По какому поводу?
– Или не подарил… обменял на что-то, врать уж не буду, лучше у Творимира спросить, он поточней знает.
– Спроси, – молодой господин махнул рукой. – Или, нет… пусть лучше сюда придет.
– Сейчас я его позову, господине, – поклонившись, невольник быстро вышел наружу.
Творимир-управитель явился тотчас, словно стоял здесь же, за дверью, подслушивал. Сразу и пояснил:
– Немка ее звали, немую-то. Сдиславе-староста ее за два воза сена предложил. Своего-то сена у них в роду нынче мало – лето сухое выдалось, а покосы у Сдиславовых по-на пригорках, вот он у Доброгаста сена и попросил. А Немка как раз то сено разгружала, Сдислав на ее и показал – бери, мол, рабыня справная, а не понравится, так по осени грекам-купцам продашь.
– Угу, угу, – покивал Радомир. – А ты-то сам при сем присутствовал?
– А как же! – едва не разобиделся старик. – Я ж с Доброгастом повсюду. Тем более – по таким делам. Девка-то, Немка, вилами управлялась – любо-дорого посмотреть. Почитай, одна два воза на сеновал вбросила, не каждый мужик справится! Употела вся, бедная, рубаху сняла, да к колодцу – мыться. Думала, не видит никто, ан нет – Сдиславов парень как раз кваску испить повел, под навес… Тут и девка. Вот Сдислав ее и предложил.
|
|
|
– Сдислав… А что за парень?
– Здоровый такой, а глазки маленькие, серые. Ятвизем кличут.
– Может, Ятвигом?!
– Во-во, я и говорю. Он теперь с Хотобудом-воем, Ятвиг этот.
– Понятно. Немая девка, значит.
– Она и шум подняла – выскочила, руками замахала… а сказать-то ничего не умеет! Да что уж тут.
– Ясно, – Радомир покосился на спящую красавицу – Хильду – и негромко продолжил: – И что потом с этой немой?
– А ничего такого, господине. Отправили вместе с Доброгастом к предкам. Раз уж она ему так понравилась.
– А она что?
– Убивалась. Руки заламывала, словно б звала кого-то… Вот Муму ей по голове приложил кулаком тихонечько – чтоб унялась. А потом уж Влекумер-навий – ножом по горлу. За ней следом и многих. Доброгаст не последний человек был, так и селенье наше соседи по сю пору кличут – Доброгастово. Келамег, отец Доброгаста, тут первый жил, а потом уж эти явились, пришлые – Межамир, Сдислав, Витенег.
– Понятно, соседская община называется, – молодой человек вздохнул и снова помассировал виски. – Голову что-то ломит.
– Посейчас, господине, отвар принесу. Да и женушку твою попоить бы надо.
Радомир так и промаялся до самого вечера, толком и не поел – не было аппетита – и не поспал – сон не сон. Лишь как стемнело, забылся на лавке нехорошей смурной дремой, да привиделось вдруг – Хильда встала, пошла! Рад обрадовался, вскочил на ноги:
– Милая!
Нет, девушка все так и лежала.
Зато снаружи, во дворе, вдруг разлаялись псы. Послышались чьи-то шаги, голоса…
– Говорю – до утра обожди, уважаемый! Господин только прилег.
Да кого там еще принесло-то?
Встав с лавки, молодой человек распахнул дверь, впуская в дом свежий ночной воздух:
– Кто там такой, Ирман?
Жуткая фигура, высокая и худая, скользнула из темноты. Кто-то хрипловато кашлянул, засмеялся.
– Ты звал меня, князь? Я пришел!
– Влекумер!!! Навий!
|
|
|
– Тсс!!! – фигура испуганно дернулась. – Прошу тебя, князь, не говори лишнего. Не надо, чтоб знали.
– Понятно, – Радомир скупо кивнул. – Ну, заходи, раз пришел – гостем будешь. Ирман! Кто его видел?
– Я, господин. И еще – Иксай, он сейчас сторожит на воротах.
– О том, кого видели – молчите. Кстати, а как нашли?
– Через Витенеговых. Наши-то близнецы, Линь с Горшенею, с пастушонками Витенеговыми дружатся. Те и подсказали.
– Не хотел бы – ни за что б вы меня не нашли! – язвительно усмехнулся жрец.
– Да ла-адно, – тряхнув головой, Рад обернулся к Ирману. – Вели принести чего-нибудь… браги там, яств… Нет! Лучше сам принеси, так оно верней будет.
– Исполню все, господине.
– Вот и славно. Ну, давай, проходи, навий. Садись вон, на лавку, за стол. Сейчас светильник зажгу.
– Если только очень и очень тускло.
– Окон тут нет, не подсмотрят! А свет мне нужен, кое-что хочу тебе показать, вернее – кое-кого…
– Знаю, – жрец тихонько засмеялся. – Знаю, о ком ты. О женушке своей, Хильде – готской деве!
Взяв в очаге угли, молодой человек зажег длинный фитиль глиняной масляной лампы. По стенам и потолку, словно бесы, запрыгали длинные черные тени, и желтый, какой-то звериный, отблеск отразился в темных глазах жреца.
– А ну-ко, посвети, – Влекумер склонился над девой, дотронулся рукой до лба, оттянув веки, заглянул в глаза. Покачал головой, уселся.
– Нет, это не змея и даже не отрава.
– Ну, слава те…
– Просто твоя супруга – ни жива и ни мертва, – загадочно пояснил гость. – Она уже не в этом мире, но еще и не в том. Между!
– Отлично сказано, – Радомир скривил губы. – Между. И что мне теперь делать? Как вернуть ее обратно в наш мир?
– Непростое это дело, – дернув кустистыми бровями, хитровато вздохнул жрец. – Ох, не простое.
– Но – возможное?! Ведь так? Тогда скажи!
– Я помогу тебе, – Влекумер пригладил бороду, ожерелье из змеиных голов, висевшее у него на груди, дернулось и застучало, словно счеты или четки. – Помогу. Но и ты должен помочь мне!
– Говори, – согласно кивнул молодой человек. – Ты ж знаешь – ради Хильды я сделаю все.
– Ты тоже знаешь… Хотобуд!!! – с ненавистью вскинулся навий. – Эта тварь лишила меня всего! И ведь он так ловко притворялся, я-то старый пес, даже не догадался, что за мысли бродят в его чернявой башке!
– Ну да, – Рад усмехнулся. – Ты думал, что используешь его, а оказалось, он – тебя. Так бывает, рабы и слуги – лукавы. Особенно, когда не считаешь их ровней себе. А ведь никто не считает, никто не берет в голову… Так что с Хильдой?!
– Вернуть ее могу только я! – торжественно отозвался жрец.
Радомир нетерпеливо дернулся:
|
|
|
– Я догадался. От меня что потребуется? Пришибить Хотобуда?
– Не только… и не столько. Лишить его власти – да, – Влекумер явно задумался, поиграл мерзким своим ожерельем. – Но не только. От тебя еще кое-что потребуется.
Желтое пламя светильника выгнулось, преломилось – кто-то распахнул дверь.
– Господи, я принес…
– Поставь все на стол, Ирман, и ступай. Несите сторожу тщательно.
– Никто не пройдет, будь, господин, уверен.
– Ступай.
– Что тут такое? – втянув ноздрями воздух, Влекумер радостно потер ладони. – Овсяный кисель! Брусничная бражка! И это что, неужто – перепела? Перепела! И свежий хлебушек! Ум-м…
– Угощайся, навий. Так что там от меня еще нужно?
– Ум-м!!! Нежный телячий хвостик! Ум-м…
– Ну же!
– Сейчас… киселька-то подай… ага… Так вот, князь, позволь спросить – ты хоть знаешь, кого взял в жены?
– Не сомневайся!
Жрец покачал головой и прищурился:
– Боюсь, что знаешь не все. Хильда – вовсе не безродная приблуда, какой ее считали в селении готов. Ее дед по матери был князем – конунгом – далекого народа бургундов, издавна славившихся колдовством.
– Я предполагал, что моя супруга – не простая женщина. Она даже как-то говорила, но так, вскользь. Мало что помнит.
– Она – августа, понимаешь?! – горячо зашептал Влекумер. – Так называют властительниц римляне… у нас даже и слова-то такого нет.
– Ну, понятно – императрица, то есть королевского рода, да. И что? Причем тут ее болезнь?
– Это не болезнь, князь. Это – черное колдовство бургундов! Заклятье, которое даже я не могу снять.
– Да как же так?!
– Но ты – можешь! Ей нужна корона, венец… венец бургундов – ее венец! Волшебная диадема из белого золота и драгоценных камней. Только тогда она вернется в наш мир! Венец вытянет ее, вытянет на удачу.
Радомир недоверчиво прищурился:
– А позволь спросить – откуда ты все это знаешь?
– Я знал когда-то ее мать… Она рассказывала о своем муже, великом конунге… запамятовал его имя… То ли Тедрихз, то ли… Не важно. Сей славный муж был предан и убит лучшими своими друзьями, воинами, которых он считал верными.
– Как ты – Хотобуда?
– Прошу, не упоминай это гнусное имя!
– Хорошо. Тогда ответь – почему я должен тебе верить?
– Я буду волхвовать, – доев перепелиное крылышко, скромно опустил глаза навий. – Разбужу ее прямо сейчас. Ненадолго.
– Ты действительно это можешь?!
– Смотри!
Вытерев жирные руки о полы длинной своей рубахи, Влекумер подошел к спящей деве и, дотронувшись до ее лба, тихонько сказал:
– Проснись. Тебя зовет тот, кто может…
Радомир от удивления и радости выронил кружку: повинуясь воле жреца, Хильда открыла глаза, поднялась, удивленно озираясь. Увидев супруга, улыбнулась:
– Рад! Я долго спала, да?
– О любовь моя! – молодой человек бросился к обретшей сознание жене, поцеловал, заключил в объятия. – Милая моя, милая! Как же ты исхудала! Быть может, ты хочешь есть? Или пить? Возьми вот…
Дева дернулась:
– О, нет, милый. Я… я лучше посплю.
Хильда снова проваливалась в тот самый сон, между миром людей и миром богом и духов.
– Венец! – зашептал жрец. – Спроси ее про венец.
– Милая, тебя исцелит корона бургундов?
– Бур-гунды? Моя бедная матушка была… да-да, венец… Сияющий, белый…
– Милая! А правда ли, что…
– Ну все, все, хватит! – поспешно вмешался навий. – Видишь? Она закрывает глаза. Спи, спи, дева!
Черт! А не об этом ли проклятом венце – короне бургундов – говорила колдунья, бабка Селестина?
– Так мало? – Радомир осторожно подхватил супругу на руки, уложил на ложе, заботливо укрыв волчьей шкурой. – Жрец! Верни ее! Разбуди!
– Нельзя, князь! – сурово сдвинул брови волхв. – И так это уже много… Разбудишь еще раз – уже не проснется, и даже венец не вытянет.
– А, как долго она может вот так…
– Год. Может, чуть больше.
– А потом?
– Смерть.
– Не переживай, если ты не успеешь раздобыть венец, мы похороним ее достойно!
Рад тряхнул головой:
– Спасибо, утешил. Если б теперь только знать, где этот венец найти? Где носит по свету этих бургундов?
– Оттого и носит, что венца у них уже нет, – ухмыльнулся навий. – Тебе не нужны бургунды, их венец, корона, у того, кто чуть было не стал властелином мира! Кто вверг надменный и заносчивый Рим в пучину великих бедствий!
– Подожди! Ты говоришь об…
– Да, об Аттиле-князе! В степях его еще называют – Итиль-каган, – Влекумер каркающе, словно ворон, расхохотался. – И его вовсе не нужно долго искать – он ни от кого не прячется. К тому же ты сам говорил, что должен привести гуннскому повелителю свежих воинов. Вот и отправишься!
– Да-да, – рассеянно отозвался юноша. – Приведу воинов… а потом нужно будет похитить венец!
– Не похитить, а вернуть то, что принадлежит твоей супруге по праву!
– Не такое простое дело, но ладно. Справлюсь! Завтра же начну собирать дружину.
– Сначала помоги мне с Хотобудом и прочими. Ведь обещал!
– Ты тоже обещал отправить нас… домой. А отправил совсем не туда, куда надо! – запоздало возмутился Рад.
Жрец развел руками:
– Я старался, даже принес в жертву болотным богам двоих – как и положено. И вы ушли! А уж куда… должны бы туда, куда ты и просил – я ведь делал наговор на вещь из твоего мира!
– Какую еще вещь?
– Такую железную пластинку, черную с белыми рунами.
– Ага, понимаю – номер! – Радомир неожиданно расхохотался. – Эх, Серый, Серый… Вздует тебя Степаныч, уж как пить дать!
– Что ты сказал, князь?
– Ладно, проехали, – молодой человек задумчиво помолчал и вскинул глаза. – Это что же, выходит – я уеду, а Хильда останется здесь?
– Да, здесь, – твердо заявил жрец. – Поверь, ее нельзя трогать. Не тревожься, я уж за ней присмотрю.
– Вот это-то меня и тревожит. Ты сказал – около года?
– Так, – Влекумер погладил бороду. – Пойми, ты вполне можешь мне доверять. Мне нужна власть – здесь, в селении, на этих землях. Ни тебе, ни твоей супруге это не нужно. Ты вообще – чужой и, вернувшись, вновь захочешь уйти в свой мир. Я тебе в этом помогу…
– Спасибо, ты уже один раз помог!
– Ну, – жрец на какой-то миг смутился. – Бывают и в нашем деле ошибки. Тем более, тогда ты меня просто вынудил волхвовать – не всегда и получится по принуждению. А теперь… потом… У меня будет власть в селении, у вас с Хильдой – весь мир. Тот, который вам нужен! Неплохой обмен, правда? Как говорят греческие купцы – взаимовыгодный.
Радомир ничего не сказал в ответ. А что тут скажешь? Прав, абсолютно прав хитрый навий! И, похоже, придется вырвать древнюю корону бургундов из цепких лап Аттилы. Вырвать – ради Хильды. Другого-то ничего не остается? Какая альтернатива? Просто сидеть здесь сиднем и ждать, пока силы окончательно покинут любимую? Волхв Влекумер хитер и далеко не глуп – с Хотобудом вот, конечно, вышла промашка. А так, как умный человек, жрец должен хорошо понимать, что, если что-то пойдет не так, то… То он, Радомир, разыщет его даже на морском дне – никуда навий не скроется. Да и к чему ему обманывать? Никакой выгоды. А вот помочь – выгода прямая. Радомир Влекумеру не конкурент, и жрец это прекрасно понимает, поляну сечет.
Что ж, пусть так и будет.
– Хорошо, я помогу тебе вернуть власть, – улыбнувшись, молодой человек протянул руку, которую тут же пожал навий. – Первое, что нужно сделать – подорвать влияние Хотобуда, для чего хотелось бы кое в чем разобраться. Во-первых, в смерти Доброгаста… Случайно, не ты ему помог?
– Хотобуд, – хмуро отозвался жрец. – В этих делах он со мною и не советовался. Работал грубо, но хитро. Сначала его человек убил на охоте Тужира, потом Хотобуд и от Доброгаста избавился.
– Та-ак, – нехорошо прищурился юноша. – Значит, братец мой названый Тужир все ж таки был убит?
– Может – и так. А может, случайно все вышло, – Влекумер снова потянулся за перепелкой. – Просто представился удобный случай убить. Вот Хотобуд и воспользовался.
– А ты, конечно, ко всему этому ни каким боком? Не верю! Вообще-то, я должен тебе мстить!
– Наверное, должен, – вздохнув, согласился жрец. – Но не будешь. Ты – чужой, и обычаи твоего мира не такие, как у нас. Тем более – тебе ведь не выгодно мстить мне… вот мерзкому Хотобуду – совсем другое дело! Все, пора уходить – светает!
– Витенег помогает тебе? – провожая гостя до ворот, быстро поинтересовался Рад.
– Мы когда-то были дружны, в юности… Тем более, его не слишком-то устраивает Хотобуд, да, многих. Хотобуд с Ятвигом, сыном наложницы, перетянули на свою сторону молодежь – вот и пользуются.
– Ничего, – ухмыльнулся юноша. – Молодежь мы у них отнимем. Интересно только, с чего б это молодых да безусых так сильно уважают в селении? Что они такого делают?
– Уважают не всех – воинов, – прощаясь, негромко пояснил Влекумер. – Уже два раза за месяц они отбивали набеги готов и один раз сами ходили в ответный набег.
– Хм, – удивился молодой человек. – Значит, готы снова взялись за старое?
– Как и наши, князь, как и наши…
Координировать действия договорились через людей старейшины Витенега – навий вовсе не собирался раньше времени светиться в селении, как и встречаться с Радомиром – пусть даже в самой непроходимой чаще. Слишком уж было опасно – могли следить. О сложившемся комплоте до поры до времени не должен был знать никто, кроме Витенега, без него было в том деле не обойтись, к тому же он сам жреца и прятал.
Проводив жреца, Радомир завалился наконец спать и вышел во двор уже после обеда, велев Творимиру освободить к вечеру от всех работ нужных ему рабов – Ирмана, Иксая и близнецов. МуМу остался работать за всех – управлялся и один, таскал, словно трактор, бревна, да, пуская слюни, мычал что-то под нос – му-у-у му-у-у…
А с «воинством» Радомир занялся по-серьезному, без дураков – учил, что сам знал: воинскому строю, приемам разведки и оружному бою, в первую голову – мечному – копьем-рогатиной, пращой, стрелами-луком – и так было кому управляться, друг дружку учили, показывали.
– Меч – в ближнем бою – главное, – показав пару ходовых приемов и добившись их почти безукоризненного исполнения, Радомир перешел к теоретической части занятий. – Хотя, казалось бы – секира куда как убойнее. Но! Топором вы никаких хитрый действий не проделаете – поднял да руби – вот и вся премудрость, иное дело – с мечом. Клинок ведь и так можно повернуть, и эдак, и обманный выпад сделать, и захват клинка вражьего. Когда научитесь всем этим искусством владеть, поймете – добрый меч в бою дорогого стоит. Так… теперь – о разведке. К слову – кто ведает, что в воинском доме происходит? Сколько там людей? Что за воины? Чем вооружены, что умеют? Преданы ли Хотобуду или – больше – селению?
– Вождю всяк воин предан должен быть, – подумав, кивнул Ирман. – Так уж заведено исстари.
– А у Хотобуда не так! – тут же заявил кто-то из близнецов, Линь или Горшеня, впрочем, это неважно было – кто.
– Так-так, – заинтересовался Рад. – А как у Хотобуда? Что ведаешь – говори.
– Ведаю – не так уж там и складно живется, – парнишка шмыгнул носом. – Витенегов Хвалунко, пастушонок, рассказывал, он, когда в селение приходит, иногда с воями трется – молоко им приносит, масло. Так вот, кто-то болтал, будто, когда с готами бились – трое погибло, и все – в плащах красных, малиной ягодной выкрашенных. Плащи им будто бы Хотобуд пожаловал, словно подставил под мечи готские.
– Хм, – молодой человек заинтересованно хмыкнул. – А ведь и в самом деле – подставил. Почему бы и нет? Выбил ненадежных, лишних. Что за парни-то были?
– Витенеговы. Ты, господине, думаешь, будто Хотобуд с готам в сговоре?
– Я ничего не думаю, – покачал головой Рад. – Я не знаю. Но – должен знать. Вот вы это и разузнаете. Через того пастушонка.
Радомир понимал, конечно, что один бы он, даже с помощью ребят, мало что вызнал бы. Влекумер-навий помог, предупредил – в дальний лес придут готы! Как в прошлый раз – молодшей дружиною, воинов юных испытать чужой (а, впрочем, и своей) кровью.
– У черных столбов, в чаще, готский вождь с Хотобудом встречаться будет, – передал слова жреца Линь.
А Горшеня добавил:
– Волхв еще сказал – во прошлый раз они тоже там встречались.
Ирман с Иксаем переглянулись:
– Господине, пошли нас! Все услышим, все доложим, ужами-змеями проскользнем.
– Не сомневаюсь.
Эти – проскользнут, точно, а вот сам он, Рад-Родион – вряд ли! Даже и пытаться не стоит: человек двадцать первого века состязаться в лесной ловкости с местными не может. Это как бледнолицие и дикари-индейцы. Ну, разве что Раду его покровитель – богатырь Радомир – поможет уменьем своим… однако, черные столбы от болота – далековато будут, а сила, источаемая покровителем на Рада, с расстоянием слабеет, чем дальше от болота – тем больше. Конечно, Родион сейчас и сам кое-что мог… и очень даже много, но… Тайно рыскать по лесам да степям, прятаться в траве, за деревьями, следить. Заметят! Его-то – уж точно. Значит, парней послать… А что толку? Радомир и без них догадывался – о чем Хотобуд с вождем готской молодежи толковать будет. Договорной матч – так, кажется, это в футболе или боксе именуется? Вот и тут так же. Они – вожди молодых воинов – друг другу во как необходимы! Сегодня один победит, завтра – другой, и так примерно – по очереди, власть свою укрепляя. И риска особого нет, и от неугодных можно избавиться, все на врагов-супостатов свалив. Очень удобно. Влекумер ту систему прознал… не сам ли и придумал? Нет, скорее всего, все это еще до него практиковалось, с момента, выражаясь ученым языком «начала разложения родового строя». Вот так вот она – военно-служилая знать – и выделялась: кто-то – силой и храбростью, а кто-то – как российская «деловая элита» – исключительно хитростью, подлостью запредельной, коварством. Грязные технологии не вчера родились – гораздо раньше, Хотобуд и вождь готский – тому пример. Как и сговорились? Наверное, уж не без помощи Влекумера. Помог, помог жрец… на свою голову, теперь вот собственную придумку ломает – а куда денешься, коли властушки страсть как хочется!
Итак, у черных столбов враги – якобы враги – толковать будут… Ирмановы парни, конечно, могут проследить, засаду устроить, подслушать. И что потом? Кто им поверит-то? Кто вообще поверит рабам? Не-ет, тут что-то иное надо придумать.
– Горшеня, Линь!
– Да, господине?
– Дружок ваш, Хвалунко-пастух, когда на деревню пожалует?
– Завтра должон.
– А встреча у черных столбов когда?
– Навий сказал – через три дня, считая сегодняшний.
– Замечательно! – Радомир потер руки и подмигнул слугам. – Времени у нас еще много. Правда – не очень. Значит, вот так, – молодой человек посмотрел на близнецов. – Вы, братцы, завтра обязательно встретьтесь с дружком своим, пастушонком. Выспросите ненавязчиво, кто из воинов Хотобуда не очень жалует, а главное, не делал ли кому вождь подарков… Плащей там, щитов или еще что-нибудь.
Назавтра день выдался ясный, но ветреный, что было неплохо – успеть бы убрать остатки урожая, да высушить на последнем солнышке сено. Межамировы, Сдиславовы, Витенеговы и бывшие Доброгастовы мужички с утра раннего отправились в поле, мало было мужчиков, мало невольников, а воинов – еще меньше, почти всех выбрали гунны. Да еще Хотобуд переманивал к себе молодежь – якобы для сторожи.
Хильде, как и предупреждал Влекумер, не становилось ни хуже, ни лучше – готская красавица все так же лежала, бледная, как полотно, закрыв очи. Не живая, ни мертвая. Ни там, ни здесь. Между!
Радомир зря не маялся, взяв на конюшне жеребца да прихватив Ирмана, с Иксаем и Муму поехал к болоту, где, привязав коня, не сразу даже и обнаружил брошенную «Победу».
– Ой! – хлопнув узкими глазами, удивился Иксай. – Это что повозка такая, железная? Чудно! А лошадь куда запрягать? Или ее волы тащат?
– Скорее – волы, – похлопав автомобиль по капоту, авторитетно заявил Ирман. – Повозка-то тяжела, весит не мало.
Лишь дурачок Муму ничего не говорил, а, подставляя лицо ветру, радостно скалил зубы.
– Видите, парни, пригорок? – не тратя времени на лишние разговоры, Радомир показал на небольшую горушку.
– Да, господине.
– От самой трясины до вершины – дорогу нужно сладить, чтоб повозка свободно проехать могла. Сами смотрите – где песку да щебня подсыпать, где пни-кусты выкорчевать, где и деревья. Силы у вас немеряно – Муму за бульдозер сойдет запросто.
– Что, господине?
– Говорю, Муму пусть поработает всласть.
– О, это он может! Показать только…
Осознав, что речь идет о нем, дурачок закивал и осклабился:
– Му-у-у, му-у-у…
– В общем-то, тут не так и много, за пару дней управитесь, думаю.
– С Муму – запросто, господине!
– Ну, вот и славненько.
Поставив парней на работу, молодой человек отвязал коня и быстро вернулся в селение… встретившись у самых ворот с Хотобудом. Тот как раз ехал куда-то на красивом, сером в яблоках, жеребце… а может, и не ехал, может, Радомира поджидал специально.
– Здрав будь, Радомир-княже.
– И ты будь здоров, Хотобуде-воин. На службу?
– Еду сторожу проверить, сам знаешь, за этой молодежью – глаз да глаз. Чего своих в дружину не пускаешь?
– Своих? – Рад хохотнул. – Так у меня и нет никого. Мужики все при деле, а молодые – рабы. Разве ж их можно в дружину? Они навоюют, ага.
– Рабы, да, – согласно покивал Хотобуд, как видно, не это его сейчас волновало – так просто про дружину упомянул, для затравки.
И Радомир пошел ему навстречу:
– Я и сам, ежели что случится…
– Ты – воин опытный. Мы будем рады.
– Да уж, не оставлю родное селение без защиты.
– Вот-вот, – Хотобуд искренне улыбнулся. – В степях, между прочим, наши охотники снова видели готов. Опять с грабежом пришли, гады!
– Что ж, дадим отпор вражинам!
– Дадим. Ты вот что, Радомир-князь – как что случится – я гонца пошлю… И вот еще, подарок у меня для тебя есть – от чистого сердца.
– Подарок?
– Так, – опустил глаза чернявый вождь. – Плащ, шкурой волчьей подбитый. Нет лучше в бою такого плаща – даже стрелы держит. Я сейчас вот и привезу и… заодно, может, покажешь мне ваше оружие? Мало ли – что-то у меня есть, чего-то нет, поменяемся, свои люди, чего нам?
– Конечно, чего там! – махнул рукой Радомир. – Заезжай, Хотобуде, всегда рад столь славному гостю.
– Ну, добро, посейчас и заеду.
Хотобуд заявился не один – со свитой – а как же? Разве ж можно приличному человеку без зависимых людишек? Всяких там охранников, секретарей-референтов и прочей, прикормленной щедрыми подачками, сволочи.
– Здесь, во дворе ждите! – спешившись, бросил своим гость.
Принимали его хорошо, достойно, как и следует – чин чинарем. Посидели, поболтали так, ни о чем, выпили – потом уже и о делах. Хотобуд, как и обещал, плащ подарил – действительно, неплохой, ромейский. Доброго белого сукна с красной каймой, подбитый волчьей шкурой. При нем – золотая фибула готской работы, с разноцветной эмалью, дорогая и чрезвычайно изящная вещь. И с чего б это Хотобуде так расщедрился?
По обычаю, Рад отдарился в ответ вещью вполне равноценной – отделанной золотом секирой, перешедшей по наследству от Доброгаста. А что? Своего-то все равно подарить нечего… разве что запасное колесо от «Победы». Так и то – не свое. Ладно.
Вполне благосклонно приняв подарок, гость пространно поблагодарил, упомянув почти всех, каких помнил, богов, после чего ненавязчиво предложил прогуляться по «оружным амбарам».
– А, пошли, – покладисто согласился Рад.
А чего ему было ерепениться, сам ведь обещал все показать. Была б ракета средней дальности – показал бы и ту, а так… что тут смотреть-то? Ну, копья, рогатины, ну мечи – честно сказать, плохонькие, щиты… О, те добрые! Щедро золотом с Хильдовой пекторали отделаны… того, что от рукояток мечей осталось.
Хотобуд даже прищурился завистливо.
– Ишь ты, – сказал, – щиты-то у тебя червлены, златом блестят.
– Ну, не столько златом, сколько медью. Твои ж щиты точно так же блестят. И тоже – червлены.
– Да, то так. – Кивнув, гостюшка засобирался – извини, мол, дорогой друг, но – пора. Неотложные дела личного присутствия требуют.
– Ну, флаг в руки, – усмехнулся хозяин усадьбы.
– Чего?
– Не хворай, говорю, друже Хотобуд. Еще свидимся.
– А как же! Как готы совсем уж близко появятся – тут же к тебе гонца.
– Чего это он? – проводив важного гостя поклонами, Творимир затворил ворота. – Щитам нашим обзавидовался! Будто у них другие щиты.
А черт их знает. Может, и другие.
Вечером вернулись близнецы, сразу же и доложились:
– Хвалунко сказывал – есть такие, кого Хотобуд недолюбливает, есть.
– Лазарь Каганович, нарком сталинский, когда-то говаривал, что у каждой аварии есть имя и фамилия – замечательные, между прочим, слова!
– Ась? – близнецы недоуменно переглянулись.
– Говорите конкретно – кого именно не уважает Хотобуд?
– А-а-а… Так того, господине, кто ему в рот не смотрит, а свой глас имеет.
– И-ме-на!
– Серый Карась, Хомут Гунявый и Скорька Заячьи Уши.
– Тьфу ты! – раздраженно сплюнул молодой человек. – Карась, Зайчьи Уши… одни кликухи поганые!
– Они ж имена, прозвища.
– Черт с ними, пусть так. Кто из этой троицы самый уважаемый?
– Ясно – Серый Карась. Но Хомут со Скорькою за него сильно стоят. Хотя нет – Скорька себе на уме. И все трое – Витенеговы.
– Понятненько. Вот что, парни, сможете мне с Карасем этим встречу устроить?
– Устроим, господине!
– Но, только так, чтоб никто про то не знал. И никто б не увидел. Да, вот еще! Подарков Хотобуд воинам своим не дарил?
– Не, господине, не делал. Наоборот – как от тебя вернулся, оружие затеял проверить – щиты.
– Щиты? – удивился Рад. – И что он с ними делал?
– Проверил все самолично, которые гниловаты – велел узорочье медное снять, к ремонту готовить.
– Так-та-ак, – молодой человек задумчиво посмотрел в небо, прозрачно-голубое, чистое, с серебристыми паутинками и треугольничками птичьих стай. – Готов поспорить, у Серого Карася щит ни в каком ремонте не нуждается.
Они встретились у болота, Радомир и Серый Карась – высокий и плечистый парубок с длинными, светло-русыми волосами и круглым некрасивым лицом, с куцыми усиками и бородкой. Длинная, вышитая рубаха, легкий – красоты ради – бирюзовый плащ, кожаные постолы, меч на украшенной бронзовыми бляшками перевязи. Тщательно надраенные, бляшки горели золотом.
– Чего звал? – выйдя из-за деревьев навстречу Раду, вместо приветствия нелюбезно буркнул Карась.
Радомир улыбнулся:
– И тебе доброго здравия. Как Хотобуд-вождь, не кашляет?
– Не кашляет, – парень нервно повел плечом. – Ничего я тебе про него не расскажу, напрасно вызвал.
– А я у тебя ничего и не спрашиваю, сам все знаю – Хотобуд щитный ремонт затеял. Не у всех. У тебя-то щит хорош и у дружков твоих.
– Хорош, да, – ухмыльнулся собеседник. – Ты только для этого меня звал? Тогда пойду уже… дела.
– Постой! Хочу тебе предложить кое-что.
Серый Карась оглянулся:
– Догадываюсь. И мой ответ – нет. Ты, князь, конечно, великий и удачливый воин, но я связан клятвой и буду верен своему вождю.
– Черт побери, неплохо сказано! – расхохотался Рад. – Однако я вовсе не это имел в виду. Просто хотел тебя попросить показать моим людям путь к черным столбам. Ты ж его знаешь?
– Я здесь все пути знаю. А твои люди… они что, не здесь родились?
– То-то и именно – не здесь.
– Понимаю, – Карась презрительно скривился. – Рабы?
– Бывшие рабы, а ныне – друзья, – улыбнулся молодой человек. – Да ты их, верно, знаешь – Ирман, Иксай, братцы Горшеня и Линь.
– Ирмана знаю, – подумав, кивнул юноша. – Добрый парень. Остальные – мелочь, их тут много под ногами крутится.
– Вот за них-то я и прошу. Страшно одних отпускать, а вот с таким опытным человеком, как ты, друже Карась – совсем другое дело!
При этих словах парень приосанился – доброе слово и кошке приятно. Ухмыльнулся покладисто, шевелюру пепельно-серую почесал, махнул рукой:
– Ин ладно, проведу. Им когда надо-то?
– Да как скажешь!
– Тогда завтра, с утра. Я как раз на охоту собрался. Пусть ждут… да вот, хотя б – тут.
– Договорились!
– Тогда пойду – пора мне.
Затрещали кусты – видать, Серый Карась знал прямую тропку.
– Рад был беседе. Благодарю! – крикнул ему вслед Радомир.
Парень на ходу оглянулся:
– После благодарить будешь, князь… Да, забыл спросить – людям твоим зачем к черным столбам-то?
– Дичи там, говорят, много.
– Много? Было когда-то много, сейчас уж не так. Ну, раз уж обещал – проведу.
Проводив глазами быстро скрывшегося за деревьями воина, Радомир немного выждал и зашагал краем болота к спрятанной за кустами «Победе». Хорошо ее замаскировали – не знать, так и не углядишь… Да черт побери! Что, и в самом деле – нет, что ли? Куда ж делась-то? Не могли же и в самом деле угнать!
Молодой человек раздраженно прибавил шагу и вскорости с облегчением перевел дух, углядев, как в кустах что-то блеснуло. Стекло. Или – хромированная накладка, бампер… Ага! Вот она, «Победа»! Ну, здравствуй.
Любовно погладив автомобиль по крылу, Родион осмотрелся по сторонам: парни Ирман, Иксай и Муму – уже почти закончили работу. Выкорчевали, где н
|
|
|
