Здесь этого не может случиться... или может?

Корр.:   Популист Хью Лонг, губернатор Луизианы и 7сенатор в начале 1930-х годов, сказал однажды, что когда фашизм придет в нашу страну, он будет завернут в американский флаг. Вы уже указывали на фашистские тенденции в стране, даже цитировали слова Гитлера о семье и о роли женщины.

Съезд республиканской партии — к счастью, я не видел его по телевидению, зато читал о нем — задел такие струны, что я стал просматривать кое-какую литературу о фашизме 1930-х годов, заглянул в речи Гитлера перед женскими организациями и на крупных сборищах. Риторика оказалась очень похожей на ту, что звучала на митинге «Бог и страна» в первый вечер республиканского съезда.

Впрочем, я воспринимаю это сходство всерьез, потому что корпоративный сектор твердо удерживает власть в своих руках. Он позволяет фанатичным фундаменталистам вопить о Боге, стране и семье, но они все равно очень далеки от того, чтобы по-настоящему влиять на главные властные решения.

Развитие кампании сделало это еще более очевидным. В первый вечер им позволили поорать. Им даже предоставили партийную платформу — «предпросвещение». Но когда кампания стартовала, все, как обычно, вернулось на деловые рельсы.

Но это может измениться. По мере отчуждения и изоляции у людей начинают развиваться весьма иррациональные, саморазрушительные настроения. Им чего-то хочется в жизни, они стремятся к какой-то самоидентификации. Им не нравится тупо сидеть у телевизора. Если конструктивные действия становятся невозможными, люди хватаются за что-то другое.

Это видно и по опросам. Один американский социолог опубликовал в Англии сравнительный анализ религиозных настроений в разных странах. Получились шокирующие цифры. Три четверти американского населения, как оказалось, по-настоящему верят в религиозные чудеса. Поразительно, как много людей верят в дьявола, в воскрешение, в те или иные Божьи дела.

Таких показателей нет больше нигде в индустриальном мире. Подобные цифры можно получить разве что в иранских мечетях или среди сицилийских старух. А ведь это американцы!

Пару лет назад исследовалось отношение людей к эволюции. В эволюцию по Дарвину тогда верили 9 процентов населения, немногим выше стандартной статистической погрешности. Около половины населения верило в эволюцию, происходящую по Божественному промыслу, а это доктрина католической церкви. Примерно 40 процентов верили, что мир был сотворен несколько тысяч лет назад.

Подобные цифры свойственны скорее доиндустриальному обществу, разоренному крестьянству. Именно такое мировоззрение проявляется на митингах «за Бога и страну».

Религиозный фундаментализм может быть весьма пугающим явлением. Порой он становится базой для чрезвычайно опасных массовых движений. Лидеры фундаменталистов не дураки. У них полно денег, они организованы и идут, куда хотят, незаметно занимая кабинеты местной власти.

На последних выборах было замечено поразительное явление, оно даже попало на первые полосы общенациональных газет. Оказалось, что во многих районах страны ультраправые экстремисты-фундаменталисты выставляли собственных кандидатов, не идентифицируя их как своих единомышленников. Чтобы человек был выбран в школьный комитет, не нужны особенные старания. На это мало кто обращает внимание. Вам не обязательно говорить, кто вы такой. Достаточно дружелюбия, улыбки до ушей, обещания помочь детям — и за вас уже голосуют.

Многие были избраны благодаря хорошо организованным кампаниям на местных выборах. Если у таких избранников появится харизматический лидер, который позовет их за собой, то все может обернуться совсем худо. Так мы все угодим во времена «предпросвещения»!

 

Корр.:   Укрепляется также фундаменталистская пресса, особенно электронная. Это хорошо заметно при поездках по стране.

Так было несколько лет назад. Помню, я долго ехал, заскучал и включил радио. И не смог поймать ничего, кроме бредовых проповедей. Сейчас дело стало гораздо хуже, а тут еще телевидение...

 

Парадокс Юма

Корр.:    По вашим словам, истинной драмой после 1776 года стало «неутомимое наступление немногих преуспевающих на права беспокойного множества». Хочу спросить вас об этом множестве: есть ли у него на руках хоть какие-то карты?

А как же! Оно одерживает множество побед. Теперь страна гораздо свободнее, чем двести лет назад. Во-первых, больше нет рабства. Это огромное изменение. Целью Томаса Джефферсона, находившегося на крайнем левом краю, было создать страну «без пятен и примесей», то есть никаких краснокожих индейцев, черных, одни добрые белые англосаксы. Вот чего хотели либералы.

Но они потерпели поражение. Они избавились от туземного населения, почти полностью его истребив (именно этим глаголом они тогда пользовались), но от черного населения избавиться не смогли и со временем были вынуждены так или иначе включить его в общество.

Значительно расширилась свобода слова. Через 150 лет после революции женщины добились права голоса. После кровопролитной борьбы в 1930-х годах некоторые права завоевали рабочие — на пятьдесят лет позже, чем в Европе. (С тех пор они их теряют, но кое-какие завоевания сохраняются.)

Большие группы населения оказались включены в систему относительного преуспеяния и относительной свободы, что всегда было результатом народной борьбы. Так что карты на руках у населения есть. Пару сотен лет назад на это указывал английский философ Дэвид Юм. В своем труде по теории политики он описывает парадокс: в любом обществе население повинуется правителям, хотя сила всегда в его руках.

В конечном счете залог успеха правления — контроль над общественным мнением, независимо оттого, сколько у правителей пушек. Это относится как к самым деспотическим, так и к самым свободным обществам, писал Юм. Если население перестанет принимать происходящее, то с правителями будет покончено.

Юм недооценивал возможности насилия, тем не менее он высказывал важные истины. Идет непрерывная борьба между теми, кто отказывается принимать владычество и несправедливость, и теми, кто пытается заставить людей с этим смириться.

 

Корр.:   Как покончить с системой внушения и пропаганды? Вы говорите, что по отдельности люди ни на что не способны, что гораздо проще и лучше действовать коллективно. Что мешает людям объединиться?

Чтобы не допустить объединения, прилагаются огромные усилия. Каждый существует в определенных культурно-социальных рамках, подразумевающих некие ценности и возможности. За одни поступки приходится расплачиваться, другие приносят блага. Человек во всем этом живет, никуда ему от этого не деться.

В обществе, где мы живем, вознаграждаются усилия по достижению индивидуального успеха. Скажем, я отец или мать семейства. Как мне поступать с моим временем, с этими двадцатью четырьмя часами в сутки? У меня на иждивении дети, я должен заботиться о будущем. Как я это делаю?

Один путь — попробовать добиться от босса прибавки. Другой — наброситься с кулаками на проходящего мимо если не прямо, то косвенно, пользуясь механизмами, существующими в капиталистическом обществе. Это один вариант.

Другой — посвящать вечера попыткам организовать других людей, которые проводят вечера на собраниях, в пикетах, ведут длительную борьбу с риском быть избитыми полицией и потерять работу. Возможно, в конце концов количества объединившихся людей хватит для того, чтобы чего-то добиться, но достигнутое не обязательно превысит то, чего добился бы каждый из них, заботясь об индивидуальном успехе.

В теории игр ситуации такого рода называются «дилеммой узника». Можно устроить такие «игры»-взаимодействия, где каждый участник выиграет больше в случае сотрудничества с другими, но сам выигрыш возможен только тогда, когда с вами сотрудничает кто-то еще. Если этот кто-то пытается увеличить собственный выигрыш, вы проигрываете.

Прибегнем к простому примеру: человек едет на машине на работу. На метро я буду добираться туда дольше. Если все мы станем ездить на метро и вкладывать деньги в него, а не в дороги, то дорога на метро станет быстрее. Только так надо поступать всем. Если остальные будут ездить на машинах, а я буду спускаться в метро, то индивидуальный транспорт будет лучше функционировать для людей, сделавших выбор в его пользу.

Только при коллективном действии мы добьемся успеха. Для вас — частного лица — стоимость создания благоприятных возможностей может оказаться высокой. Только если за это примется много людей, причем серьезно, появится реальная выгода.

Это относится и к любому народному движению в истории. Представьте, что вы — двадцатилетний чернокожий юноша из колледжа Спелмена в Атланте. На дворе 1960 год. Вам надо выбрать одно из двух. Первое — попытаться устроиться на работу в какой-нибудь бизнес. Вдруг кому-то захочется нанять черного менеджера? Вы будете послушным, почтительным, экономным. Тогда, если повезет, у вас будет свой дом, вы попадете в средний класс.

Второй путь — вступить в Студенческий ненасильственный координационный комитет (группа защиты прав чернокожих в 1960-х годах), хотя за это можно поплатиться жизнью. Вас будут избивать, вы станете объектом клеветы, надолго будете обречены на трудную жизнь. Быть может, рано или поздно вы добьетесь такой народной поддержки, что такие люди, как вы, ваши семьи заживут лучше.

Пойти вторым путем будет нелегко, учитывая имеющиеся альтернативы. Общество структурировано так, что вас подталкивают к индивидуализму. Тем более замечательно, что многие молодые люди все-таки выбирают второй путь, идут на лишения, помогая создавать лучший мир.

 

Корр.:   По вашим словам, опросы свидетельствуют, что 83 процента населения считают всю экономическую систему «внутренне несправедливой». Но это ни к чему не приводит.

Это может к чему-то привести только в том случае, если люди не будут бездействовать. Это касается и общих вещей, вроде коренной несправедливости экономической системы, требующей революционного изменения, и мелочей.

Вот медицинское страхование. В обществе почти не звучат требования перехода на систему канадского типа. Это тот вариант, который существует повсюду в мире, — эффективная общенациональная система здравоохранения, гарантирующая каждому медицинские услуги и даже — если она серьезнее, чем в Канаде, — профилактику.

Тем не менее, судя по некоторым опросам, большинство населения все равно выступает за канадский вариант, хотя мало кто требует вслух таких перемен. Имеет ли это значение? Нет, никакого. У нас действует страховая система здравоохранения, предназначенная для того, чтобы страховые компании и управляемые ими медицинские корпорации зарабатывали как можно больше.

Есть всего два способа добиться такого здравоохранения, которого хочет большинство населения. Один — крупномасштабное народное движение, которое означало бы шаг к демократии, чего никто во власти не желает; другой — решение бизнес-сообщества, что это полезно и ему.

Нынешняя забюрократизированная, крайне неэффективная система, приносящая прибыль одному из секторов частнопредпринимательской системы, вредит другим ее секторам. Автоконцерны США больше расходуют на здравоохранение у нас, чем по ту сторону границы, и не могут этого не замечать. Они могут оказать давление в целях создания более эффективной системы, чем крайне неэффективная и иррациональная капиталистическая.

 

«Вне рамок интеллектуальной ответственности»

Корр.:   Канадский журналист Дэвид Фрам называет вас великим американским чудаком. Думаю, это перекликается с определением Мартина Переца из «Нью репаблик», помещающим вас «вне рамок интеллектуальной ответственности». Фрам пишет также: «Было время, когда Хомский не покидал страницу публицистики «Нью-Йорк таймс». Я что-то проглядел?

Наверное, я тоже. Однажды мне дали высказать там свое мнение — кажется, это был 1971 год, период, когда корпорации, а за ними и «Нью-Йорк таймс» решили, что лучше нам уйти из Вьетнама, слишком дорого он обходится.

Как-то раз я давал показания в сенатском комитете по иностранным делам. Сенатор Фулбрайт превратил заседание комитета в семинар. Ему тогда надоела война и американская внешняя политика. Вот он и пригласил меня. Все было чинно-благородно. В «Нью-Йорк таймс» поместили...

 

Корр.:   ...выдержки из вашего выступления. Вы писали не специально для «Нью-Йорк таймс».

Возможно, не полностью, но это был отрывок из моих показаний в комитете. Да, в «Нью-Йорк таймс» напечатали часть моих показаний в комитете по иностранным делам.

 

Корр  .: Негусто. А письма? Сколько ваших писем они опубликовали?

Бывало, когда они заходили слишком далеко в своей клевете и лжи обо мне, я писал опровержения. Иногда письма не публиковали. Однажды — может, и пару раз — я так разозлился, что связался с другом из этой газеты, который мог добиться опубликования моего письма.

Но случалось и нарываться на отказы. В книжном обозрении «Нью-Йорк таймс» откровенно врали обо мне и о «красных кхмерах». Я написал короткое ответное письмо, но они отказались его напечатать. Я рассердился, написал опять и получил ответ. Они соглашались поместить в газете мое письмо, только какое-нибудь другое — то, которое им больше понравится

 

ТАЙНЫ, ЛОЖЬ И ДЕМОКРАТИЯ

 

Мы

 

Дефектная демократия

Корр.:   Советник Клинтона по национальной безопасности выступает за расширение демократии в дальних краях. Не следует ли ему распространить ее и на США?

Не могу сказать, что на уме у Энтони Лейка, но выдвигаемая концепция демократии очень специфическая, более честные люди справа дают ей достаточно точную оценку. Например, Томас Кэротерс, работавший в так называемом Проекте содействии демократии при Рейгане, написал об этом книгу и несколько статей.

По его словам, США стремятся к созданию некоей нисходящей демократии, при которой традиционные структуры власти — собственно, это корпорации и их союзники — не утрачивали бы контроля. Допустима любая форма демократии, оставляющая у власти традиционные структуры. Только та форма, которая подрывает их власть, так же нетерпима, как и прежде.

 

Корр.:   То есть одно дело словарное определение демократии и другое — определение из реальной жизни.

Кэротерс описывает как раз второе определение. У словарного определения масса измерений, но, грубо говоря, общество демократично в той степени, в какой люди в нем обладают реальными возможностями для участия в формировании государственной политики. Для этого существует множество различных путей, но пока эти возможности имеются, общество остается демократическим.

Общество может обладать формальными ловушками демократии, но при этом совершенно не быть демократическим. Например, в Советском Союзе тоже проводились выборы...

 

Корр  .:   Очевидно, что в США имеется формальная демократия с предварительными выборами — праймериз, основными выборами, референдумами, отзывом избранных и так далее. Но каково содержание этой демократии в терминах народного участия?

Уже давно участие общества в разработке и осуществлении государственной политики остается совершенно маргинальным. Обществом управляет бизнес. Политические партии издавна отражают интересы бизнеса.

По-моему, весьма верен подход политолога Томаса Фергюсона, названный им инвестиционной политической теорией. По его мнению, государство подчинено коалициям инвесторов, объединяющим усилия ради достижения общих целей. Для выхода на политическую арену у вас должно хватать средств и личной власти, чтобы войти в такую коалицию.

Фергюсон утверждает, что еще с начала XIX века такие группы инвесторов ведут борьбу за власть. Длительные периоды, когда ничего вроде бы не происходит, означают, что главные группы инвесторов более-менее сходятся во взглядах на то, какой должна быть политика государства. Конфликты происходят тогда, когда мнения групп инвесторов расходятся.

Например, в годы «нового курса», проводимого президентом Рузвельтом, группы частного капитала конфликтовали по различным вопросам. Фергюсон выделяет из этих групп высокотехнологический, капиталоемкий, ориентированный на экспорт сектор, поддерживавший «новый курс» и реформы. В этом секторе жаждали дисциплинированности рабочей силы и открытости для внешней торговли.

Сектор, ориентированный на более трудоемкие производства и внутреннее потребление, группировавшийся в основном вокруг Национальной ассоциации производителей, был резким противником «нового курса». Там всех этих реформ не желали. Этими группами расклад сил, естественно, не исчерпывался. Играло свою роль рабочее движение, общественные течения и пр.

 

Корр.:   Вы считаете, что корпорации несовместимы с демократией, и говорите, что если пользоваться понятиями из политического анализа, то корпорации — это фашисты. Сильное обвинение! Что вы имеете в виду?

Я имею в виду фашизм в его традиционном смысле. Когда такой автор «мейнстрима», как Роберт Скидельски, биограф британского экономиста Дж. Мейнарда Кейнса, утверждает, что первые послевоенные системы брали пример с фашизма, он просто подразумевает систему, в которой государство объединяет труд и капитал под контролем корпоративной структуры.

Такой же была традиционная фашистская система. Она работала по-разному, но стремилась в идеале к абсолютистскому государству с нисходящим контролем, где общество подчиняется приказам.

«Фашизм» — термин из политической области и не вполне применим к корпорациям, но если к ним приглядеться, то власть в них исходит сверху и направлена строго вниз, от совета директоров к менеджерам, от них к низшим менеджерам и, наконец, к работникам низового уровня: продавцам, машинисткам и т. д. Поток власти и планирования снизу вверх отсутствует. Вся власть сосредоточена в руках инвесторов, хозяев, банков и пр.

Можно идти наперекор, вносить предложения, но так происходит и в рабовладельческом обществе. Те, кто не принадлежит к хозяевам и к инвесторам, почти лишены права голоса. Они выбирают, продавать ли им свой труд корпорациям, приобретать ли производимые ими товары и услуги, искать ли свое место в командной цепочке — вот и все. Этим и ограничивается их контроль за корпорациями.

Это, конечно, некоторое преувеличение, поскольку корпорации подчиняются неким законным требованиям и в некоторой степени подлежат общественному контролю. Существуют налоги и так далее. Но корпорации тоталитарнее большинства политических институтов, называемых нами тоталитарными.

 

Корр.:   Крупные корпоративные конгломераты вообще не делают ничего хорошего?

Многое из того, что делают корпорации, все равно сказывается на населении благоприятно. То же относится к делам правительства. Но чего они стремятся добиться? Не лучшей жизни для работников и для фирм, в которой те трудятся, а прибылей и увеличения своей доли рынка.

Это не такая уж тайна: люди узнают об этом в третьем классе школы. Бизнес пытается максимизировать свои прибыли, свою силу, долю на рынке, власть в государстве. Порой то, что он делает, помогает другим людям, но это происходит случайно.

 

Корр  .:   Считается, что после убийства Кеннеди наша так называемая демократия полностью подчинена бизнесу и политической элите. Изменилось ли это как-то при Клинтоне?

Во-первых, и Кеннеди был большим союзником бизнеса, настоящим кандидатом деловых кругов. Его убийство не оказало мало-мальски заметного влияния на политику. Перемены в политике произошли в начале 1970-х годов, при Никсоне, но привели к ним изменения в мировой экономике.

Клинтон сам называет себя кандидатом бизнеса, им и является. Сразу после голосования по НАФТА «Уоллстрит джорнал» поместила большую оптимистическую передовую статью о нем. В ней подчеркивалось, что республиканцы остаются партией всего бизнеса, демократы — это партия крупного, а не мелкого бизнеса, и Клинтон — ее типичный представитель. Цитируются шишки из «Форд мотор компани», металлургической промышленности и др., называющие эту администрацию самой для них лучшей.

На следующий день после голосования палаты представителей по НАФТА «Нью-Йорк таймс» вышла с показательной передовой статьей своего вашингтонского корреспондента Р. Эппла в поддержку Клинтона. Там говорилось примерно следующее: раньше Клинтона критиковали за беспринципность. В Боснии, в Сомали он отступил от своей программы экономического стимулирования, на Гаити — программы здравоохранения. Казалось, он будет пятиться и дальше.

Но потом он доказал свою принципиальность и наличие у него стержня: не отступил от корпоративной версии НАФТА. Значит, принципы у него есть: он внемлет зову больших денег. Таким же был и Кеннеди.

 

Радиослушатель  : Меня часто поражают люди, обладающие властью благодаря своим средствам. Возможно ли достучаться до них при помощи логики?

Они и так действуют весьма логично и рационально — в собственных интересах. Взять руководителя страховой компании «Этна лайф», получающего в год 23 миллиона долларов одной зарплаты. Если будет принят план Клинтона, то он станет одним из руководителей нашего здравоохранения.

Предположим, его удастся убедить в необходимости борьбы с преобладанием в здравоохранении страховщиков, реально опасным для населения. Предположим, он даже откажется от своей зарплаты и превратится в трудящегося. Что произойдет после этого? Его попросту вышибут вон и заменят кем-то другим. Это все институциональные проблемы.

 

Корр.:   Почему так важно держать в узде население?

Концентрированная власть любого типа не желает народного, демократического контроля — как, кстати, и рыночной дисциплины. Поэтому могущественные секторы, в том числе богатые корпорации, — это естественные враги действенной демократии, как и работающего рынка. По крайней мере для них желательно исключить из сферы действия принятых ими законов самих себя.

Это совершенно естественно. Им не нужны внешние препятствия, утрата возможности свободно принимать решения и действовать.

 

Корр.:   Так и происходит?

Всегда. Конечно, в описании фактов имеются нюансы, так как современная «теория демократии» четче и совершеннее, чем в прошлом, когда население называли сбродом. Правда, не так давно Уолтер Липпман назвал его невежественными и надоедливыми чужаками. По его мнению, «ответственным людям» следует принимать решения и не давать «нестройному стаду» разбредаться.

По современной теории демократии роль общества — «нестройного стада», по Липпману, — оставаться наблюдателями, не становясь участниками. Раз в два года ему надлежит одобрять принятые другими решения и делать выбор среди представителей доминирующих секторов на так называемых выборах. Это полезно, так как обладает легитимизирующим эффектом.

Очень любопытно взглянуть на то, как эта идея продвигается в ловких пропагандистских материалах правых фондов. Одним из самых влиятельных из них на идеологической арене является Фонд Брэдли. Его директор Майкл Джойс недавно посвятил этой теме статью. Не знаю, кто ее написал — он сам или кто-то из его пиарщиков, но она меня восхитила.

Начинается она с риторики, позаимствованной — вероятно, сознательно — у левых. Начав ее читать, левые либералы и радикальные активисты испытывают чувство узнавания и солидарности (подозреваю, мишенями служат именно они и молодежь). Для зачина говорится о том, как далека от нас политическая система, требующая, чтобы мы просто иногда появлялись на избирательных участках, отдавали свои голоса и шли по домам.

В статье говорится, что это бессмысленно и вовсе не является участием в делах мира. Вместо этого требуется работающее, активное гражданское общество, где люди объединяются и вместе делают важные дела, а не просто жмут иногда на кнопку.

Затем в статье задается вопрос: как преодолеть эту несообразность? Самое странное, что в качестве способа предлагается вовсе не более активное участие в политике. Наоборот, по мнению автора, надо уйти с политической арены и ограничиться школьными комитетами, церковью, работой, посещением магазинов и покупками... Вот он, путь истинного гражданина в демократическом обществе!

Участвовать в деятельности школьного комитета совсем не плохо. Но автору недостает логики. Как насчет политики? Она пропадает из обсуждения после нескольких пассажей о ее бессмысленности.

Как только вы уйдете с политической арены, ее займут другие. Корпорации не разойдутся по домам и не ограничатся школьными комитетами. Они будут всем заправлять. Но об этом молчок.

Далее в статье говорится об угнетателях — либеральных бюрократах, социальных планировщиках, уговаривающих помогать бедным. Вот кто, оказывается, управляет страной. Это они — та самая безликая, отчужденная, безответственная власть, которую нам надо сбросить со своих плеч, для чего мы и станем исполнять свой гражданский долг в школьных комитетах и в офисах.

В статье эта аргументация представлена не так, как здесь, шаг за шагом. Это очень умелая пропаганда, хорошо задуманная и исполненная, за ней стоит много раздумий. Ее цель — сделать людей максимально тупыми, невежественными, пассивными и послушными, но одновременно создать у них ощущение, будто они движутся к более высоким формам участия в общественной жизни.

 

Корр  .:   Рассуждая о демократии, вы часто пользуетесь цитатами из Томаса Джефферсона.

Джефферсон умер 4 июля 1826 года, ровно через пятьдесят лет после подписания «Декларации о независимости». К концу жизни он говорил о достигнутом со смесью озабоченности и надежды, призывал население бороться за сохранение побед демократии.

Он различал две группы — аристократов и демократов. Аристократы «боятся народа и не доверяют ему, стремятся лишить его всякой власти, отдав ее высшим классам». Ныне так же считают уважаемые интеллектуалы из многих, самых разнообразных обществ, и это очень похоже на ленинскую доктрину о том, что передовая партия радикальных интеллектуалов должна завладеть властью и повести глупые массы к светлому будущему. Большинство либералов — аристократы в понимании Джефферсона. Крайним примером такого аристократа может служить бывший госсекретарь Генри Киссинджер.

Демократы, писал Джефферсон, «отождествляют себя с народом, доверяют ему, лелеют его и считают самым честным и здоровым, пускай и не самым мудрым, носителем общественного интереса». Иными словами, демократы считают, что рычаги власти должны находиться в руках народа, не важно, верны ли будут его решения. Сегодня демократы существуют, но все более оттесняются на обочину.

Джефферсон особо предостерегал против «банковских учреждений и денежных корпораций» (теперь мы называем все это корпорациями), говорил, что в случае их роста аристократы одержат победу, а Американская революция потерпит поражение. Худшие опасения Джефферсона осуществились, хотя и не совсем так, как он предрекал.

Позднее русский анархист Михаил Бакунин предсказывал, что современные интеллектуальные слои разойдутся на две группы (и обе олицетворяют аристократов по Джефферсону). Одна группа, «красная бюрократия», захватит власть и создаст одну из самых злобных и порочных тираний в человеческой истории.

Другая группа придет к выводу, что власть должна принадлежать частнику, и станет служить государству и частному капиталу в так называемых обществах государственного капитализма. Они станут «бить народ народной палкой», то есть, проповедуя демократию, удерживать народ в повиновении.

 

Корр  .:   Еще вы цитируете американского философа и просветителя Джона Дьюи. Что он говорил по этому поводу?

Дьюи был одним из последних поборников джефферсоновского подхода к демократии. В начале XX века он писал, что демократия не самоцель, а средство, при помощи которого народ открывает, расширяет и провозглашает свою фундаментальную человеческую природу и человеческие права. Демократия коренится в свободе, солидарности, свободном выборе труда и способности участвовать в общественном порядке. Он говорил, что демократия порождает настоящих людей. Они и есть главное производное демократического общества.

Дьюи признавал, что демократия такого пошиба — сильно увядший цветок. К тому времени «банковские учреждения и денежные корпорации» Джефферсона приобрели огромную силу, и Дьюи чувствовал, что «тень, отбрасываемая на общество большим бизнесом», сильно затрудняет реформу, а то и делает ее невозможной. Он считал реформирование полезным, но в отсутствие демократического контроля на рабочем месте оно все равно не принесло бы демократии и свободы.

Подобно Джефферсону и другим классическим либералам, Дьюи признавал, что институты частной власти являются абсолютистскими и в основе своей тоталитарными по внутренней структуре. Ныне они превосходят могуществом все, что могло пригрезиться Дьюи.

Вся эта литература доступна. Трудно назвать более вдохновляющие фигуры американской истории, чем Томас Джефферсон и Джон Дьюи. Они — самая суть Америки, как яблочный пирог. Но, читая их сегодня, мы невольно видим в них свихнувшихся марксистов. Это лишний раз свидетельствует об истощении нашей интеллектуальной жизни.

Эти идеи во многом были впервые — и часто наиболее сильным образом — сформулированы такими людьми, как немецкий мыслитель Вильгельм фон Гумбольдт, вдохновивший английского философа Джона Стюарта Милля и ставший одним из основателей классической либеральной традиции в конце XVIII века. Подобно Адаму Смиту и иже с ним, Гумбольдт догадывался, что в фундаменте человеческой природы лежит потребность в свободном творческом труде под собственным контролем. Таковой и должен лечь в основу любого достойного общества.

Эти идеи, подхваченные Дьюи, по самой своей сути глубоко антикапиталистические. Адам Смит не называл себя антикапиталистом, потому что в своем XVIII веке только предрекал капитализм, но с большим скептицизмом относился к капиталистической идеологии и практике, даже в виде «акционерных компаний». Ныне мы называем это корпорациями, но в его времена они существовали совсем в другом виде. Его тревожил разрыв между управленческим контролем и прямым участием, страшила возможность «бессмертия» акционерных компаний.

В XIX веке, после смерти Смита, его страхи реализовались (по современным законам права корпораций превосходят права отдельных лиц, поэтому им обеспечена вечная жизнь). Для этого не потребовалось решений парламента — в конгрессе за это никто не голосовал. В США, как и во всем мире, это произошло вследствие решений судов. Судьи и корпоративные юристы попросту создали новое общество, где корпорации располагают колоссальной властью.

Сегодня двести корпораций, возглавляющие список богатейших, контролируют более четверти мировых активов, и степень этого контроля неуклонно растет. Ежегодный рейтинг главных американских корпораций, составляемый журналом «Форчун», сопровождается сведениями о росте прибылей, концентрации капитала, сокращении рабочих мест — тенденциях, набирающих силу уже не один год.

Идеи Гумбольдта и Смита напрямую питают традицию социализма и анархизма, левой либертарианской критики капитализма. Эта критика может идти за Дьюи и превращаться в вариант демократического социализма на основе рабочего контроля, а может перерождаться в левый марксизм в духе голландского астронома и политического теоретика Антона Паннекука, польско-немецкой революционерки Розы Люксембург или ведущего анархиста Рудольфа Рокера с его анархо-синдикализмом.

В современной интеллектуальной жизни все это грубо извращается или предается забвению, но, на мой взгляд, эти идеи напрямую произрастают из классического либерализма XVIII века. Думаю даже, что их предтечей следует искать в рационализме XVII века.

 

Богачи на пособии

Корр  .:   В книге двух репортеров «Филадельфиа инквайер» «Америка: кто платит налоги?» наглядно показано, что в США резко падает сумма выплачиваемых корпорациями налогов.

Без сомнения, это так. В последние лет пятнадцать это бросается в глаза.

Несколько лет назад ведущий специалист в этой области Джозеф Печмен указывал, что, несмотря на прогрессивную систему налогообложения (чем выше доход, тем выше процент взимаемого налога), налогообложение благодаря всевозможным налоговым льготам становится почти фиксированным.

В Алабаме произошла занятна я   вещь с крупным немецким автоконцерном «Даймлер-Бенц».

При Рейгане США по оплате труда отставали от своих конкурентов (кроме Британии). Это имело последствия не только в Мексике и в самих США, но и во всем индустриальном мире.

Например, одной из целей так называемого соглашения о свободной торговле с Канадой было стимулирование перетока рабочих мест из Канады на юго-восток США, регион со слабыми профсоюзами. Там меньше зарплаты, не нужно заботиться о дополнительных выплатах трудящимся, рабочие разобщены. Это явный удар по канадским рабочим.

«Даймлер-Бенц», крупнейший немецкий конгломерат, мечтал об условиях третьего мира. Ему удалось развязать конкуренцию между штатами нашего Юго-Востока за возможность заплатить наибольшую мзду и тем самым заманить к себе этот концерн. Победа осталась за Алабамой, посулившей сотни миллионов долларов налоговых скидок и практически представившей «Даймлер-Бенц» землю для строительства завода, да еще согласившейся обеспечить его всей необходимой инфраструктурой.

Кое-кто от этого выиграет — немногие, кто занят на заводе, владельцы киосков, торгующих гамбургерами; но главные получатели барышей — это банкиры, юристы корпораций, те, кто занимается капиталовложениями и финансами. Им сильно повезло, но за счет большинства жителей Алабамы.

Даже «Уолл-стрит джорнал», редко критикующая бизнес, не скрывает, что это сильно смахивает на процессы, происходящие при внедрении богатых корпораций в третьем мире, и задается вопросом, приобретет ли что-либо от этого сам штат Алабама. «Даймлер-Бенц» тем временем снизит уровень жизни немецких рабочих.

Немецкие корпорации открывают заводы и в Чешской Республике, где рабочим можно платить в десять раз меньше, чем в Германии. До Чехии им рукой подать, это общество западного типа с высоким уровнем образования и приятными голубоглазыми жителями. Поскольку немецкие корпорации верят в свободный рынок не больше всех прочих богачей, они переложат на Чехию все социальные, экологические, долговые и прочие проблемы, а сами будут подсчитывать барыши.

В точности так же поступает «Дженерал моторе», строящая свои заводы в Польше, где настаивает на 30-процентной тарифной скидке. Свободный рынок — это для бедных. У нас двойственная система: защита богатых и рыночная дисциплина для всех остальных.

 

Корр  .:   Меня поразила статья в «Нью-Йорк таймс» под заголовком «Нация размышляет, как ей избавиться от своего плутония». Выходит, нация должна придумывать, как ей быть с тем, что создано крупным капиталом!

Знакомая песня: доходы — частнику, затраты — обществу. Расплачивается нация, народ, прибыли предназначаются не ему, хотя не он принимал решение о производстве плутония и не он решает, как от него избавляться, не он определяет разумную энергетическую политику.

 

Корр.:   Работая с вами, я уяснил, насколько важно читать «Бизнес уик», «Форчун» и «Уолл-стрит джорнал». В бизнес-разделе «Нью-Йорк таймс» помещен восхитительный материал одного бюрократа из японского министерства внешней торговли и промышленности, стажировавшегося в бизнес-школе Гарварда.

Они разбирали там пример одной обанк

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: