 |
Эпизод 19
|
|
|
|
Бодро прошагали вторую половину ночи и остановились, добравшись до чахлой рощицы, когда небо на востоке изрядно позеленело. Долго не думали. По куску вяленого мяса, да по ломтю сыра. Запили водой из реки и повалились спать, предварительно разувшись. После изрядной ходьбы спалось крепко и беспробудно. Под конец дня на спящего Глеба навалилась странная морока, будто его будит некто, оказавшийся Андреем. Глеб разлепил глаза. Вечерело. Он ощутил лёгкое беспокойство. Борда-Ройо изрядно сопел, лёжа на животе. Глебу показалось, что они не только вдвоём. «Сейчас проверим... » – только подумал Глеб и резко покатился по траве и вскочил, обнажив кинжал. Неведомый кладянин сидел к нему спиной не сопротивляясь и, похоже, дремал. Глеб взял неведомого сзади за горло и твёрдо спросил.
– Понимаешь ли язык рарогов?
Очнувшийся кладянин ответил, что редкий алфен не знает этого языка. Тут уже вскочил Борда-Ройо и спросил, для чего он сидит здесь подле их спящих. Алфен ответил, что хотел набиться в попутчики, но раз доблестные рароги спали, он просто сел ждать их пробуждения, не смея будить. Глеб с Бордой-Ройо переглянулись. Это похоже на правду. Но Борда-Ройо сказал.
– Мы поспешаем, шибко скоро идём по ночам, чтобы не перегреться днём, так как при нас щиты, броня, оружие.
Глеб внимательно разглядел алфена. Средних лет, невысокий и щуплый, на голове до ушей надет низкий шерстяной колпак. За спиной заплечная сума. Да, на воина он не тянул.
– Ежели есть при себе припас и сумеешь за нами угнаться, попробуй.
Алфен в ответ только просиял как медный пятак. Но Глеб сказал:
– Ты погоди улыбаться. Сейчас перекусим и ринемся. Отстанешь – ждать не станем. Лишнего времени у нас нет. Назови себя, как тебя кличут
|
|
|
– Отзываюсь на Ниуху. То есть Ниуха – это я и есть.
Глеб назвался и представил Борду-Ройо. А Борда-Ройо затянул ремешки обувки.
– Раз уж вы торопитесь, я попробую наскоро накопать корешков.
– Ты не больно старайся для нас, накопай для себя да погрызи. Мы уж как-нибудь перебьёмся сыром.
Не мешкая Ниуха достал из сумы какое-то орудие вроде совка и побрёл за корешками. А Борда-Ройо отсёк кинжалом четыре стандартных ломтя, два мясных да два сырных. Потом поглядел на согбенную тщедушную спину, почесал бороду и отсёк ещё ломоть сыра.
– Видно сыра у нас теперь побольше, – спокойно заметил он.
Питались не долго. Затем Глеб с Бордой-Ройо осмотрелись, как всегда.
– Ну и чего, – просто спросил Глеб. – А ничего, пусть шагает, а там поглядим, – глубокомысленно ответил Борда-Ройо.
И бодро двинулись дальше. Глеб не глядел на Ниуху, но слышал, как позади Ниуха сопел и кашлял. Но недолго. Очень скоро он втянулся и затих. И немногословный Глеб решил пообщаться с ходоком.
– Хорошо идёшь, видать прежде походил не мало?
– Да не мало, по такой равнине чего не ходить. Но в горах бывать не доводилось.
– А что за нужда тебя гонит в горы? Может хочешь постичь какое-нибудь мастерство? – спросил Глеб, хотя подумал, что годы уже не те.
– Нет, мастерства мне хватило и здесь. Я умелый плетун. Плету из дикой лозы и прутьев понадречника разные разности, всё, что сгодится в хозяйстве.
– Ха, горные леса лозой не богаты. Может, ты из хвои вздумал что-нибудь сплести. Шучу
– Ты так не шути. Если хвойные ветви запарить в кипятке, можно будет и из них что-то сплести. Да. Но иду то я не затем
– Ну так за чем же.
– Да вот, алфен я одинокий. Была у меня жена, но детей не было, и я её покинул. Потом увлёкся весёлой водой, что наши из фруктов ставят. Однако весёлая вода свела меня с проницательными алфенами. Они мне глаза и раскрыли. И было из них двое ваших. Спрадатами зовутся. Много чего сказывали они про горы, да славную жизнь. Только вот жаловались очень, что не смеют жить так, как хотят. Ведь много нового у вас делается, да только все ваши держаться старины и почитают предков. И верно, что ты тоже таков?
|
|
|
– Без предков не было бы нас, так как их не чтить. Опять же от предков ведётся наш древний закон. И всяк, кто его исполняет, пребывает в благости.
– А я так скажу. Всяк сущий живёт своим разумом. И этим разумом творит всякие новые вещи. Вот ты верно воин, как всякий рарог?
– Да, я воин, – тихо, но гордо ответил Глеб.
– А вот скажи, предки твои бились так же, как ты или ты бьёшься уже иначе. Вот вижу у тебя за спиной огромный щит и тесак предлинный висит меж лопаток…
– Это косоруб, так мы его зовём. А бьюсь я уже иначе, но так, как решил воевода. Со всеми вместе, в щитовом строю. Предки, наверное, бились проще, но сотворили не малое. А великое.
– Погоди, как можешь ты знать, чего они сотворили?
– Я в детстве слушал старших, они мне не мало рассказывали. И верно поведали, как стоит жить. На том и стою.
– Вот же вас, рарогов никак не пронять. Ты всё так обернёшь, что правда только по-твоему.
– Ну отчего же, я рад и к новому присмотреться. Только если оно не касается моих корней.
– А если касается? Зарубишь?
Глеб усмехнулся.
– Зачем рубить. Просто пройду мимо. Нет ведь чести в том, чтобы жизнь у кого-то отнять
– А ты всегда поступаешь только по чести?
– Стараюсь. И это то незримое, что у меня не отнять. Я верю, что и ты плёл свои корзины, или что там ещё, но плёл отменно. Чтобы всякий, кто видел их – радовался и твою работу хвалил. Верно ли?
– Да, в общем, верно. – И погодя добавил. – Но бывало по-всякому...
– Нет уж, ты погоди. Ты ведь уже не юноша, чтобы так вилять. Говори честно.
– Я и говорю. Нет правды в том, чтобы старины держаться и предков почитать. Потому как лучшей жизни тогда вовек не видать.
– Стало быть, ты хочешь сказать, что где-то есть лучшая жизнь. И тот, кто ей живёт, старины не держится. Ты сам это видел?
– Нет, я не видел. Я только это знаю. Но знаю крепко, как твоя бронь.
– Мою бронь можно пробить, если правильно ударить. Только в бою не каждый правильно бьёт. Просто об этом не думают. А надо думать. Устал я что-то болтать с тобой. Вот, коли хочешь, поговори с Бордой-Ройо, он старых законов добрый знаток.
|
|
|
Ночь давно перевалила за середину, и вокруг стало проясняться.
– Ну что, наговорились? А то ведь я давно здесь стою, – как-то досадливо и в тоже время шутливо произнёс Борда-Ройо стоя на огромной кочке, прямо по курсу движения, – Хотел было присесть, да щит не даёт. В первую ночь в роще на буреломе было сподручнее. Да-а.
– Я-то наговорился, – улыбаясь ответил Глеб, – Но Ниуха похоже нет.
– Эк меня свербит, просто места себе не нахожу, – отозвался Ниуха, – Ничего вам, рарогам доказать нельзя. А ведь я иду в ваши края великий спор учинять.
– Ну ты учиняй сейчас, пока нас мало. А то гляди, все горы на тебя как навалятся. Сдюжишь ли, – смеялся Борда-Ройо глядя на унылую фигуру, – Вот уже скоро ночь кончится.
– Я так думаю, без нового нет и не может быть лучшей жизни!
Борда-Ройо пожал плечами, глядя на Глеба.
– Да, это уже давно… – спокойно сказал Глеб
– Хорошо, а что вам, алфенам не дают новое себе городить? – Борда-Ройо был несколько озадачен.
– Да нет, не о том речь, – вмешался Глеб, – Ниуха считает, что Предков почитать плохо.
– Плохо. Чего их почитать, даже считать богами. Они ведь ничего доброго вам не вложили. Чудес никаких не делали. Даже на бычьей шкуре не летали, как про них сказывают.
– Чего! Да ты, дяденька, никак не алфен! Сеймук – сучье племя! – и Борда-Ройо прочертил перед собой охранительный знак.
Потом подскочил к Ниухе очень резво, несмотря на щит и поклажу.
– Я тебя, дяденька, не обижу. Но наш закон исполню.
Борда-Ройо схватил Ниуху за заплечную суму и поволок на заметный увал.
– Борда-Ройо! Не зашиби спорщика, ведь хлипок больно.
– Глеба, не встревай. Всё по закону.
Ниуха чего-то лопотал, путая язык рарогов и алфенские слова. Борда-Ройо видел зеленеющее на востоке небо, чётко поставил Ниуху лицом на юго-восток, слегка наклонил и несильно, но демонстративно и ритуально отвесил «дяденьке» пинка в копчик. Ниуха упал на колени лопоча.
– Всё! Направление тебе дали. Ступай да не сворачивай! И придёшь к своим единоплеменным.
Борда-Ройо и Глеб поспешно прошагали своим путём дальше.
|
|
|
