 |
одной маниакально-депрессивной больной
|
|
|
|
Пациентка с огромным честолюбием, желавшая одерживать победы только благодаря своей красоте, считавшая, что ей как красивой женщине ничего другого не нужно, оказалась в фазе депрессии, испугавшись лишиться своей красоты. Когда это произошло, проявилось постоянное соперничество по отношению к другим женщинам. Однажды она заметила, что ее подруга, которая была моложе, вызвала к себе симпатию в обществе. Ночью ей приснилось:
“Я и моя подруга сидим на лестнице, она вверху, я внизу. Я очень раздосадована”.
В досаде (депрессии) пациентки, равно как и в “положении внизу”, проявляется ее чувство неполноценности. Само собой
– 159 –
разумеется, аффективное расстройство, которое уже не перерабатывается в сновидении, вынуждает к инверсии ситуации. В дальнейшем она по меньшей мере будет избегать общества, чтобы не допустить сравнения. Она увеличит “дистанцию к жизни”. Ее огорчение указывает еще на одно послабление — на обострение исчезавшей у нее депрессии. Против подруги же у нее возникнет затаенная обида, и она будет пытаться с помощью придирок, колкостей и причинения беспокойства “поставить лестницу на попа”.
– 160 –
К ВОПРОСУ О СОПРОТИВЛЕНИИ ПРИ ЛЕЧЕНИИ*
Среди невротических симптомов есть свойственный всем людям, совершенно естественный, но мало понятный комплекс явлений, который внешне выглядит как упрямство, своенравие, противопоставление себя другим, враждебность, агрессивность, а также неуступчивость, неподступность, властолюбие. Сюда же относятся такие клинические термины, как негативизм, отгороженность, аутизм (Блейлер). Почти всегда, даже при психозе, пациент пытается логически обосновать эту свою позицию. Такая “непробиваемость” всегда является признаком недостаточной по сравнению с нормой (а она служит единственно правильной системой мер) способности к кооперации.
|
|
|
Собственно говоря, в этом противопоставлении себя ближним можно понять всю ошибочную тенденцию пациента к изоляции и его немощное, лишенное мужества властолюбие и тщеславие. Покуда проявляется эта дискредитирующая установка больного, зачастую облаченная в форму покорности, послушания, любви или чувства неполноценности, но всякий раз неплодотворная и ослабляющая окружение и, разумеется, направленная против врача, врач располагает самой благоприятной возможностью, чтобы, основываясь на этом симптоме, понять личность своего пациента, лишить его шансов атаковать какие бы то ни было уязвимые места, помочь больному осмыслить все соответствующие проявления и упрочить его способность к кооперации.
Одна пациентка, в течение двух месяцев проходившая лечение в рамках индивидуально-психологического подхода, явилась однажды с просьбой разрешить ей прийти в следующий раз вместо трех часов в четыре. В подобных случаях, когда паци-
* Впервые опубликовано: Zentrallblalt fur Psychoanalyse, Bd. I, 1911,5.214—219 под названием “Об учении о сопротивлении”.
– 161 –
енты особенно упорно настаивают на своей просьбе, оправдывается подозрение, что требуемая временная отсрочка является признаком усилившейся агрессии, протеста против врача. Если бы мы тут упустили случай разобраться в причинах этого явления, это было бы неправильным и противоречило бы целям лечения — сделать пациента внутренне свободным.
Итак, пациентка заявила, что в три часа ей нужно быть у портнихи. Эта причина довольно неубедительная, которую, пожалуй, можно было бы принять, разве что учитывая длительность лечения и связанную с ней нехватку свободного времени. Поскольку этот час был у меня занят, я попробовал предложить время между пятью и шестью часами. Однако пациентка отклонила мое предложение, сославшись на то, что в пять часов освободится ее мать и будет поджидать ее у подруги. Таким образом, всякий раз возникал какой-нибудь малоубедительный довод, поэтому можно было сделать справедливый вывод, что пациентка сопротивляется лечению.
|
|
|
Фрейд неоднократно указывал на то, что анализ в первую очередь следует применять к явлениям сопротивления и, далее, что последние часто или всегда связаны с переносом. Поскольку, на наш взгляд, психическая взаимосвязь этих двух явлений не такова и порой понимается неверно, мы хотели бы обсудить это на данном примере.
Прежде всего следует обратить внимание на то, в какой момент лечебной работы появилось это сопротивление. В нашем случае пациентка в течение последних дней рассказывала о своем отношении к брату. Она заметила, что иногда, находясь с ним наедине, она испытывает непонятное чувство брезгливости. Однако она не питает к нему никакого отвращения и охотно посещает с ним общество или театр. Единственное, чего она избегает, — это ходить с ним по улице под руку, опасаясь, что посторонние люди примут ее за его любовницу. Дома она помногу с ним беседует и нередко позволяет себя целовать, что он и делает. Сама она любит страстно целоваться, порой приходя от этого в настоящий раж, но по отношению к брату в последнее время стала намного сдержаннее из-за того, что благодаря своему тонкому обонянию ощущала отвратительный запах из его рта.
– 162 –
Психическая ситуация пациентки по отношению к ее брату достаточно ясна. Она обнаруживает в себе чувства и предполагает возможности, против которых тут же стремится защититься. Если эти чувства имеют характер женских побуждений (позволять целовать себя, брать под руку, искать мужского общества), то она отвечает на них мужским протестом, давая этому ничем не примечательное логическое объяснение.
Что же она делает, чтобы обеспечить себе мужское с позиций культуры положение по отношению к брату? Пациентка бессознательно совершает мошенничество, оценивая все это соответствующим образом, становится чрезвычайно проницательной и прозорливой, причем порой в такой степени, что оказывается еще и правой. Однако боязнь быть принятой за любовницу своего брата, если пойти с ним под руку, могут испытывать только те, кто имеет подобную установку по отношению к кому-либо из своих братьев. Но она, конечно, права относительно запаха изо рта! Тем не менее удивляет то обстоятельство, что никто из окружающих, с которыми он обменивается поцелуями не менее часто, этого дурного запаха не замечал. Таким образом, в своей установке по отношению к брату наша пациентка произвела переоценку, явно показывающую, куда она направлена. “Посторонний слышит только “нет!”*.
|
|
|
* Ложные оценки, будь то пере- или недооценки, имеют огромное значение для психической динамики как в жизни, так и в неврозе, и вызывают, в частности, в индивидуальной психологии, которая строго разграничивает частный интеллект и здравый смысл, все больший интерес. Поучительным примером является басня о лисе и винограде. Вместо того, чтобы признать собственную несостоятельность, лисица обесценивает виноград — и остается в хорошем расположении духа. Это является причиной бреда величия. Подобного рода психические процессы служат прежде всего тому, чтобы закрепить фикцию “свободной воли” и связанной с этим “собственной значимости”. Этой же цели служит переоценка своих достижений и замыслов — она продиктована тем, чтобы избежать смутного чувства собственной неполноценности, является аранжированной и проистекает из чрезмерного стремления к самозащите от чувства “приниженности”. Я уже не раз указывал, что при преувеличенной мужской установке у невротиков обоего пола часто используется такая же аранжировка. Кроме того, что органы чувств пациента, слух, обоняние, осязание, органические и болевые ощущения поставлены на службу этому стремлению и становятся очень чуткими, причем пациент является здесь истцом и судьей в одном лице. Возьмите для сравнения эпиграмму Шиллера: “Верно сказано: любят то, что имеют, и жаждут того, чего нет! Ведь только богатый духом любит, только нищий жаждет!” Если пациент понимает свою установку, он ее корректирует, приводя свои опенки в соответствие с реальным положением дел. Его включение в общество и кооперация начинаются с развития у него чувства того, что он равен остальным.
|
|
|
– 163 –
Если кто-то сомневается в вероятности того, что между братом и сестрой могут существовать любовные побуждения, то я не стал бы ссылаться на богатый исторический материал, а подчеркнул бы, что я не переоцениваю глубину таких ощущений. Это скорее похоже на то, как если бы брат и сестра, словно когда-то в детской комнате, стали изображать из себя отца и мать, причем девочка в силу своей невротической мужской установки постоянно опасается, как бы не зайти слишком далеко. Брат для нее давно уже не брат, он играет теперь роль будущего жениха. Но она живет с ним в заранее сконструированном мире, где пытается показать, на что она способна и как стремится защитить себя от этого *. Впрочем, любые инцестуозные побуждения указывают на недостаточную способность к кооперации, из-за чего пациент, зачастую испытывающий усилившееся семейное чувство, остается в границах семьи.
На что она способна, об этом пациентке говорят ее воспоминания и чувственные следы забытых событий; общее впечатление от них такое: я девушка, я недостаточно сильна, чтобы справиться со своим половым инстинктом, уже в детстве мне не хватало энергии, я фантазировала о запретных вещах, даже по отношению к собственному брату мне не удалось совладать с собою. Меня смешают с грязью и будут дурно со мной обращаться, я стану больной, в муках буду рожать детей, стану угнетенной и рабыней! Я должна заранее и постоянно быть бдительной, чтобы не поддаться своим влечениям, не связываться с мужчинами, никому из них не доверять — тем самым я сама буду вести себя как мужчина! Женские сексуальные чувства пациентки становятся ее врагами, и эти враги наделяются таинственной силой и коварством. Так в чувственной жизни невротика возникает карикатура полового инстинкта, с которым тем не менее надо бороться.
* Это предосмысление, предощущение с примыкающей к ним тенденцией к самозащите является главной функцией сновидения и, помимо прочего, является причиной якобы телепатических и пророческих способностей, а также создает основу для всякого рода прогнозов. Поэта Симонида один умерший человек предостерегал во сне от морского путешествия. Он остался дома, а затем узнал, что корабль потерпел крушение. Пожалуй, мы можем предположить, что знаменитый поэт, который сделался таким “проницательным” во сне, наверное, остался бы дома в любом случае — и без сновидения и без предостережения.
|
|
|
– 164 –
Мужчина-невротик тоже боится побуждений, которые кажутся ему женскими, — нежности, желания покориться женщине, которая появляется в его любовной жизни, и, желая оставаться победителем, он изображает ее в карикатурном виде. Аналогичные явления можно привести из других, несексуальных жизненных отношений — черты характера и прежние слабости, вялость, отсутствие энергии, равно как и физические особенности и прежние детские дефекты* служат доказательством наличия у них немужских, т. е. женских черт, и сопровождаются мужским протестом. То, что на этой почве аранжируются или в самом деле возникают несчастные случаи, что негативистская установка (например, у девушек, которые из-за упрямства противятся предостережениям матерей) может использовать их собственные женские сексуальные действия в качестве мужского протеста против родителей, а также против девичьего целомудрия или же может закреплять у мужчин-невротиков женскую мягкость и абулию (чаще всего при так называемой неврастении), импотенцию и боязнь любви, было изложено мною в других работах. Вce эти аранжированные и зачастую окарикатуренные, ложные внутренние ощущения находят свое место в движениях психики, чтобы в виде предостережения вызывать мужской протест и побуждать к защите против подчинения.
Итак, мы пришли к выводу, что в настоящее время пациентке вряд ли грозит инцест, что в своей тенденции к самозащите она, пожалуй, заходит намного дальше, нем необходимо, и таким образом способствует осуществлению главной цели своей мужской установки — устроить свое будущее независимо от мужчины, не принимая на себя женской роли.
Дискредитация партнера — самое обычное явление у невротиков. Оно может лежать на поверхности, как в нашем случае.
* У меня лечилось несколько пациенток, которые, по Флиссу, охотно приписывали свои приступы свойствам своей периодической структуры, указывая тем самым на свою женскую “сущность”, однако выдали себя тем, что оказались в плену неразрешимого для них вопроса: мужчина я или женщина? Теория дает им успокоение: каждый носит в себе и мужские и женские черты! При анализе ссылки на периодичность приступов регулярно оказываются способом сопротивления врачу. Но в таких периодических приступах всегда замешан пациент. Рецидивы же и циклотимия всегда накладываются на новые трудности.
– 165 –
Но может быть настолько глубоко скрыто, что некоторые, услышав это утверждение, будут тщетно перебирать свой материал, чтобы удостовериться в истинности этого положения во всех случаях. Ведь у невротиков так часто встречаются мазохистические и “женские” черты, крайне развитые тенденции к подчинению и гипнабильности! Ведь страстное истерическое стремление к большому, сильному мужчине, перед которым можно было бы преклоняться, всегда приковывало наше внимание! Как много пациентов-невротиков испытывают восхищение своим врачом и поют ему хвалебные гимны! Они словно влюблены в них. Однако это еще только цветочки, а ягодки впереди*. Никто из них не в состоянии вынести включения в социальные связи, и дальнейшие рассуждения выглядят следующим образом: “Какой я слабак! На какие унижения я способен! Я должен всеми способами защищаться, чтобы не пасть еще ниже!” И словно собираясь совершить прыжок в высоту, он делает несколько шагов назад и нагибается, чтобы с тем большей подъемной силой вознестись над остальными и не считаться с их мнением. Одна из моих пациенток нередко говорила о том, что она безнравственна и готова в любой момент вступить в связь. Только вот мужчины ей неприятны по эстетическим соображениям! Другой пациент, лечившийся у меня по поводу импотенции, несколько раз в связи со своим недугом подвергался гипнозу у какого-то знахаря. На прощание гипнотизер заявил пациенту, что если тот положит себе на лоб брелок от своих часов, то тут же заснет. Излечения от импотенции не произошло, однако эксперимент с брелоком каждый раз удавался. С тех пор пациент лечился у многих врачей. Как только предложенные механические и медикаментозные средства оказывались неэффективными, он выражал желание подвергнуться гипнозу. Ни одному из врачей загипнотизировать его не удавалось. Тогда в конце сеанса пациент обращался к помощи своего брелока и демонстрировал врачу, как он погружается в сон. Смысл его действий таков: вы не в состоянии сделать не только того, что делает знахарь, но и того, что может сделать мой
* См. мои рассуждения о псевдомазохизме в главе “Психическое лечение невралгии тройничного нерва”.
– 166 –
брелок! Как только пациент, который с давних пор был недоверчив и внушал подозрение в своем стремлении принизить мужчину и женщину, узнал тайну своей психики, брелок потерял свою силу.
Индивидуально-психологическое расследование этой дискредитирующей установки по отношению к мужчине постоянно приводило меня к детской патогенной ситуации, в которой пациент еще ребенком, в качестве прототипа, желал быть “выше” отца и в действительности или в своей фантазии испробовал все способы противоборства с отцом, братьями и учителями. Однако не менее достоверным представляется мне то, что невротический характер нервно предрасположенного ребенка, его чрезмерная зависть, честолюбие и желание господствовать необычайно распаляют стремление к власти.
С этой точки зрения легко понять также и двойственную роль нервно предрасположенного ребенка в его позиции по отношению к женщине и проверить это на имеющемся материале. С одной стороны, женщина, как и все, чем нельзя овладеть сразу, в высшей степени идеализируется и наделяется всякого рода необычайными дарами, силой и могуществом. Мифология, сказки и народные сказания часто содержат образ великанши, демонической женщины, по сравнению с которой (как в стихотворении Гейне “Лорелея”) мужчина ничтожно мал или безнадежно затерян. Довольно часто невротик сохраняет в виде устрашающих следов этой инфантильной установки осознанные или неосознанные фантазии или скрытые воспоминания (Фрейд), реминисценции о женщинах, которые стояли выше или пошли дальше него (см. биографию Гангхофера; подобное же рассказывает Стендаль), все сцены, которые следует понимать не как травму, а как знаки, выдающие стиль жизни. Позднее в психической надстройке в той или иной форме обнаруживается боязнь женщины, страх остаться связанным с ней, не суметь от нее освободиться. Против этого стесняющего психического отношения, грозящего подчинением женщине, невротик направляет свою защитную тенденцию, усиливает свой мужской протест, свои идеи величия и вследствие своей бессознательной защитной тенденции принижает и обесценивает женщину. Весьма часто в та-
– 167 –
ких случаях в фантазиях и в сознании всплывают два совершенно разных женских образа: Лорелеи и возлюбленной (Висвамитры) — Идеал и грубый чувственный образ. Тип матери (Марии) и блудницы. (См. О. Вейнингер.) Или же возникает своего рода сплав — непорочная гетера. Или на переднем плане резко выступает один из двух типов (феминисты и антифеминисты).
Уже во втором полугодии своей жизни ребенок хватает все предметы и нелегко с ними расстается. Вскоре под гнетом стремления к власти и чувства общности он начинает держаться людей, которые хорошо с ним обращаются. К этому стремлению всем обладать в качестве тенденции к самозащите присоединяется ревность*. Если ребенок и дальше вынужден прибегать к защитным мерам (ввиду неуверенности в своей половой роли), то нередко это приводит к ранней зрелости и нерешительности. И я пришел к выводу, что по отношению к родителям, братьям и сестрам уже господствует та более поздняя невротическая черта, которая нацелена на достижение богоподобного превосходства и вместе с тем стремится обезопасить себя от поражений благодаря нерешительному поведению и отказу от кооперации. Формы детского переживания не имеют побудительной энергии, они являются не причинами, а следами на дороге. Однако они узнаются и используются, вспоминаются или забываются в перспективе личной власти. Они сами собой достигают определенной степени и значимости, поскольку представляют собой необычные, полные смысла явления в динамике невроза и сразу же могут найти дальнейшее применение в качестве предупреждения или способа выражения в рамках мужского протеста при неврозе. “Я слабак перед женщинами! Уже ребенком ради любви я подчинился женщине” означает помимо прочего: “Я боюсь женщин”. За этим страхом перед “демоническим”, “необъяснимым” и “мо-
* У одной больной гебефренией эта форма защиты была выражена необычайно сильно. Она обнаружила непреодолимую склонность полностью и бесповоротно привязываться ко всему, что ей принадлежало, — к мужу, ребенку, одежде, шляпам, своим детским игрушкам, посещавшим ее близким людям, а также квартире и местам, где она подолгу гуляла. Объяснение этому дают образ сластолюбивой матери и ее собственное властолюбие, символизировавшееся, например, в ее пристрастии к кладбищам, где она ежедневно в упоении прогуливалась. Разумеется, ее властолюбие стало причиной и ее сопротивления врачу, в частности, потому, что своими разъяснениями он угрожал ее господству.
– 168 –
гущественным” влиянием женщины, перед ее “загадочностью” следует по пятам ее дискредитация или бегство. В результате возникает психическая импотенция, ускоренная эякуляция, сифилофобия, боязнь любви и брака из-за отсутствия способности к кооперации. Если мужской протест прорывается в направлении половых отношений, то невротик находит себе совершенно падшую, обесцененную женщину, блудницу, мертворожденный плод, достойный его “любви” *, или же сильную женщину, которую он стремится дискредитировать. В таком случае анализ вскрывает в качестве истинного мотива следующее: он полагает, что ему легче будет справиться с одной, или даже считает себя способным покорить и других. Так мужской протест толкает малодушного в жизни и на донжуанство**.
Я не встречал еще ни одного мужчины-невротика, который в той или иной форме не подчеркивал бы или не пытался бы доказать неполноценность женщины. А иногда одновременно и мужчины. Борьба с соперниками в любви проистекает из этой последней тенденции ***, и в основе ее лежит главным образом зависть. Невротики женского пола с еще большим постоянством обесценивают и мужчину, и женщину. Так, наша пациентка, поскольку имеет дело с врачом-мужчиной, будет дискредитировать этого вновь появившегося мужчину. И сделает это еще усерднее, когда заметит, что он превосходит ее в знаниях. В нашем случае сопротивление возникло после важных разъяснений, которые я привел по поводу протестного характера ее невроза. Она ответила новым протестом, “потому что вы в столь многих вещах были правы”. Но правоту-то она хотела оставить за собой! Когда она рисовала себе в сновидениях или в воображении картины, в которых была легкомысленна и порочна, связывала со мной или с братом сексуальные отношения, то их надо было понимать как невротическое преувеличение, чтобы от этого защититься. Следовательно, “любовный перенос” на врача надо понимать как ненастоящий, только как карикатуру, и поэтому
* Бессилие, которое нельзя ни обмануть, ни преодолеть.
** Много (две) женщины одновременно или по очереди, но только на короткое время. Соблазнительно лишь чувство скорой победы без сопротивления.
*** См. также соответствующую позицию пациента в главе “Психическое лечение невралгии тройничного нерва”.
– 169 –
его нельзя расценивать как “либидо”, оно является прежде всего не “переносом”, а общей позицией, привычкой, которая проистекает из детства и представляет собой путь к власти.
Дальнейшее течение событий было типичным. Началась борьба с целью окончательно обесценить врача. Она все лучше знает, лучше может сделать. Не проходит и часа, чтобы она не сделала попытки поколебать престиж врача при помощи самых грубых упреков и возражений.
Средства индивидуальной психологии достаточно богаты, чтобы уничтожить старое недоверие пациентов к другим людям. Терпение, предусмотрительность и предвидение обеспечивают дальнейшие успехи врача, заключающиеся в раскрытии той патогенной детской ситуации, в которой коренится необычайное стремление к мужскому протесту. Дружеское же отношение к врачу позволяет ему, равно как и пациенту, глубоко проникнуть в “механику” невроза, в фальшивость эмоциональных побуждений, в ошибочные предположения невротической диспозиции и в чрезмерное расточительство сил невротиком. У психотерапевта, занимающегося индивидуальной психологией, пациент обучается самоопределению, кооперации и умению управлять своими слишком бурными влечениями. Впервые в своей жизни! И этому служит устранение сопротивления врачу. Остаток чувства общности у невротиков и других пациентов, болезнь которых обусловлена психологическими причинами, дает врачу возможность вырвать их из изоляции.
Наша точка зрения на сопротивление удивительным образом совпадает с высказываниями Песталоцци в книге “Лингард и Гертруда” о еще одном промахе в развитии: “Люди, которые так долго были беспризорными, во всех проявлениях права и порядка, к которому их хотят приучить, видят невыносимый для них хомут, и если вы для достижения своих конечных целей будете действовать глубоко, а не поверхностно, если не будете просто ломать с ними комедию, то наверняка испытаете, что все будет против вас, во всем постараются вас обмануть, все попытаются от вас скрыть. Вы узнаете, что давно и глубоко одичавший человек всегда ненавидит того, кто хочет вырвать его из этого состояния, и противостоит ему, словно своему врагу”.
– 170 –
НЕРВНАЯ БЕССОННИЦА*
Описание симптома бессонницы вряд ли даст что-то новое. Жалобы пациента касаются либо уменьшившейся продолжительности или недостаточной глубины сна, либо относятся к тому моменту, когда сон нарушился. Однако основной акцент делается — банально это подчеркивать — на недостаточном отдыхе и, как результат, на недостаточной свежести и работоспособности.
Чтобы быть точным, хочется отметить, что целый ряд пациентов высказывает точно такие же жалобы на отсутствие свежести и снижение работоспособности, хотя их сон не нарушен или даже удлинен.
Тип заболевания, при котором может иметь место симптом бессонницы, описать легко: нет ни одного психического заболевания и ни одной соответствующей группы симптомов, при которых этот недуг не существовал бы в течение короткого или длительного времени. А самые тяжелые из душевных заболеваний, психозы, обычно и начинаются с особо тяжелых форм бессонницы.
Представляет интерес отношение этих пациентов к своему симптому, подчеркивание мучительного характера недуга и абсолютной неэффективности бесчисленных вспомогательных средств. Один полночи мучительно ждет наступления сна, другой ложится спать только посреди ночи, чтобы, утомившись, обрести желанный покой, третьи стараются устранить даже самые тихие звуки или по многу раз считают до тысячи, подолгу обдумывают взад и вперед разные мысли и снова и снова испытывают различные положения тела в кровати, пока, наконец, не наступает утро.
В более легких случаях устанавливаются и соблюдаются правила отхода ко сну. В одном случае сон наступает только тогда,
* Впервые опубликовано в Zeitschrift fur Individualpsychologie, Bd. 1, S. 65—72.
– 171 –
когда пациент принял алкоголь или бром, если он неплотно, или сытно, или рано, или поздно поужинал, если он до этого играл в карты, если он находился в обществе или оставался один, если он не пил черный кофе, чай или наоборот, если он принял тот или иной напиток. Зачастую противоречивая обусловленность сна очевидна, и это еще сильнее бросается в глаза, поскольку каждый приводит одновременно множество причин, объясняющих его поведение, как, например, пациенты, которые выдают за апробированное средство половой акт, тогда как другие являются приверженцами воздержания.
Как правило, легче удается заснуть днем, но и для этого существует целый ряд условий (“чтобы никто мне не мешал”, “если я своевременно ложусь спать”, “сразу после еды” и т. д.), или же дневной сон только утомляет и вызывает головную боль и отупение.
Если взглянуть на описание, которое пациент дает своему недугу, то помимо впечатления, что видишь перед собой больного человека, возникает еще одно впечатление, особенно если специально обратить внимание на эффект этого расстройства: впечатление сниженной, затрудненной или сошедшей на нет работоспособности этого пациента, то есть о проблемах в его жизни, за которые он не несет никакой ответственности.
Ради простоты мы пренебрежем давно известными случаями, в которых злоупотребление алкоголем или наркотическими средствами выходит у пациента за всякие рамки, создает новые симптомы и чинит препятствия. Рассмотрение органически обусловленной бессонницы в эту работу не входит.
Однако следует подчеркнуть, что употребление пациентом наркотических средств вызывает такие же затруднения при работе, за которые он не несет ответственности, что и бессонница. Он позже встает, испытывает чувство усталости и разбитости и, как правило, использует остальную часть дня на то, чтобы оправиться от своего сна.
И наоборот, “невинные средства”, как правило, доверием не пользуются. Они действуют либо только в начале лечения, либо вообще не действуют. В начале лечения — исключительно у таких пациентов, которые и в остальной жизни отличаются
– 172 –
внешним послушанием и доброжелательными, любезными манерами. Конец лечебного эффекта всякий раз сигнализирует об отношении пациента к новому лечению, словно ему хочется показать бесполезность стараний врача. Упрямые и раздраженные невротики иногда страдают бессонницей с момента начала лечения, указывая тем самым на вину врача. Обычно в их анамнезе обнаруживается, что бессонница и раньше использовалась ими как средство и как знак повышенной опасности их самочувствию, чтобы оправдать таким образом снижение работоспособности или навязать другим свои законы. Нередко бессонница используется также в качестве упрека супругу или в качестве наказания.
То, что мы еще можем вынести или о чем можем догадаться из описания пациента, — это необычайно высокая оценка важности сна. Ни один врач не будет недооценивать значения сна. Но если кто-то так заносчиво подчеркивает очевидное, то невольно возникает вопрос, какую цель он этим преследует. В итоге становится совершенно ясным, что пациент стремится к признанию своего тяжелого состояния. Ибо как только пациент получает такое подтверждение, он перестает нести ответственность за любые жизненные неудачи и может вдвойне гордиться своими успехами.
Если проследить за действием душевных сил, которые ведут к аранжировке бессонницы и делают из нее средство защиты и оружие для борьбы с угрозой чувству личности, то вскоре приходит понимание того, каким образом этот недуг включается в угрожающую для пациента ситуацию. Ощущение же пригодности этого средства у больного возникает из собственного опыта или опыта других людей или же из оценки того действия, которое этот недуг оказывает на окружение или на собственную персону. Поэтому нет ничего удивительного в том, что врач или какое-нибудь средство нужны ему лишь для подтверждения недуга, покуда психическая ситуация пациента остается неизвестной и не меняется.
В этом месте должна сказать свое слово индивидуальная психология. И в терапевтических целях она будет стараться заставить больного осознать причины своего недуга и отказаться
– 173 –
от своего тайного желания избавиться от ответственности за свои собственные планы. Как только он признает перед врачом и прежде всего перед самим собой, что бессонница — это средство, и перестанет видеть в ней загадочную судьбу, он должен стать ответственным, сознательно действующим или открыто от этого отказаться. С точки зрения технического применения в неврозе явно видно соответствие бессонницы другим нервным симптомам, таким, как навязчивость и мнительность.
Теперь нам становится понятным и тип личности, у которого может развиться симптом бессонницы, и этот тип с ошеломляющей определенностью можно приписать пациенту. Всегда будут обнаруживаться черты неверия в собственные силы и вместе с тем высокие честолюбивые цели. Всегда будут присутствовать переоценка успехов и жизненных трудностей, известное малодушие, равно как и боязливое поведение и страх принятия решений. Как правило, отчетливо проявляются более мелкие средства и уловки, свойственные невротическому характеру, педантичность, дискредитирующая тенденция и властолюбие. Иногда имеет место склонность к самобичеванию, например, при ипохондрии и меланхолии. Бессонница может представлять собой важное связующее звено в цепи любого невротического метода жизни.
Скорый успех не может быть гарантирован. Если же его необходимо добиться, то он наступит скорее всего в том случае, если пациента быстро, умело и без обиняков вразумить, что бессонница — это хороший признак излечимого душевного заболевания, и в дальнейшем, не обращая больше на нее внимания, с интересом изучать появляющиеся по ночам мысли. Иногда бессонница при этом уступает место глубокому опьянению сном, которое распространяется на остальной день и точно так же мешает пациенту в осуществлении его задач.
Мысли пациента в часы бессонницы, насколько я знаю, имеют большое значение с двух точек зрения. Они либо являются средством, чтобы оставаться бодрствующим, либо содержат в себе ядро по-своему понятой душевной проблемы, из-за которой была сконструирована бессонница. О последнем слу-
– 174 –
чае я начал говорить в своей работе “Результаты индивидуальной психологии в исследовании расстройств сна”. В мыслях пациентов, страдающих бессонницей, я постоянно обнаруживал — порой лишь “между строк”, иногда только в виде цели, которую надо было разгадать, но чаще всего лежащее прямо на поверхности — намерение чего-нибудь добиться, не неся за это ответственности, что в противном случае вряд ли было бы возможным, или же наоборот, чего могла бы достичь только отвечающая за свои поступки личность. Таким образом, бессонницу тоже следует отнести к группе душевных явлений и аранжировок, служащих тому, чтобы установить дистанцию по отношению к представляемой пациентом цели, совершить “воздействие на расстоянии”.
Изобразить это “воздействие” и тем самым понять позицию пациента в его мире, выявить связь бессонницы с затруднениями индивида — это и есть задача индивидуальной психологии. Несравнимая терапевтическая ценность этого исследования состоит в том, что оно демонстрирует пациенту его фиктивную, неразумную и логически противоречивую ведущую идею и устраняет проистекающую из нее упорную косность мышления. Вместе с тем оно осторожно вытесняет пациента с его безответственной позиции и заставляет нести ответственность за свои финты (фикции!), которые теперь уже не являются для него неосознаваемыми. То, что постепенное разъяснение должно происходить в доброжелательной атмосфере, нашей школой подчеркивалось достаточно часто. Оно должно способствовать укреплению духа.
Средства конструирования бессонницы понять относительно легко и просто, если только пригодность этого симптома установлена. Собственно говоря, они исчерпываются тем, что стал бы использовать человек, если бы намеренно не хотел заснуть. Выделим некоторые из них: человек читает, играет в карты, идет в гости или приглашает гостей к себе — все это ссылаясь на возникающую обычно бессонницу; ворочается в постели, размышляет о служебных делах, о всякого рода трудностях, преувеличивает их, перечисляет, фантазирует; постоянно надеется хоть на этот раз все же уснуть; не спит и считает удары ча-
– 175 –
сов или пробуждается от них; засыпает и вдруг просыпается от боли, испуга, из-за того, что приснилось, вскакивает с постели и расхаживает по комнате; слишком рано просыпается. Но всегда речь идет о действиях, которые едва ли не каждый мог бы совершить после некоторой тренировки, если бы они зачем-то ему понадобились, — чаще всего, пожалуй, для того, чтобы избавиться от ответственности. К примеру, пациент собирается на следующий день готовиться к экзамену; он очень боится, что в этом ему может помешать бессонница, т. е. он продемонстрировал свою добрую волю — он бодрствует, то есть просыпается в 3 часа утра, не спит, горько жалуется на загадочную неудачу, но он избавлен от всякой вины за исход своего экзамена. Или, может быть, кто-то сомневается в человеческой способности просыпаться в нужное ему время?
Более загадочным кажется нарушение сна из-за боли. В известных мне случаях речь идет в основном о болях в ногах, животе, затылке и спине. Что касается первых, я считаю, что они создаются при предрасположенности к спазмам в результате бессознательной, но вместе с тем планомерной фальси
