 |
Глава шестая. Дубиндус клянется своим мундиром
|
|
|
|
Глава шестая
ДУБИНДУС КЛЯНЕТСЯ СВОИМ МУНДИРОМ
Дурке только что с аппетитом съел рагу из домашней кошки, приготовленное фрау Дурке в честь дня рождения одного из кронпринцев, как вдруг раздался сильнейший стук в дверь. Дурке заглянул в замочную скважину и отпер. В комнату влетел племянник Дубиндуса.
— Дядюшка требует вас к себе, скорей, скорей. Гм, как у вас славно пахнет!
— Анилиновыми красками, дружочек, — угрюмо ответил Дурке, нацепляя на себя все служебные значки. — Вредный, очень вредный запах. Как займусь крашеньем, так, поверишь ли, теряю волосы. Придержи-ка ноздри и глотку, если собираешься отрастить усы.
С этими словами он выпер мальчишку из комнаты и, не теряя времени, выскочил оттуда сам.
— Ну-ка, что с твоим дядей?
— Не спрашивайте, херр Дурке, не знаю. Дяденька получил какой-то пакет, скинул с себя все, что есть: сперва сапоги, потом брюки, потом мундир, потом фуфайку и, как остался в одном исподнем, велел мне лететь за вами.
В несколько прыжков они достигли приличного деревянного домика в тупичке, полученного Дубиндусом по наследству от покойной жены, и не успели дернуть звонок, как дверь распахнулась.
Величественный, страшный, налившийся кровью полицейский агент, в одной рубахе, стоял на пороге. Глаза его метали искры. Волосы торчали дыбом. Усы шевелились.
— Дурке, — произнес он хрипло, — отныне я не приказываю вам по службе. Если я что прикажу, а вы исполните, так это по обоюдному согласию. Службы нет, она кончена.
Дурке сел на лавку, мальчишка забился за его спину.
— Служба отстранена, — слышите ли? Отстранена от меня и от вас. Пошел ты, щенок! — Последнее восклицание в сопровождении подзатыльника относилось к племяннику.
|
|
|
Дубиндус вышвырнул его за дверь, запер ее на ключ в два оборота и заходил взад и вперед по комнате.
— Нынешнего утра в восемь часов двадцать три минуты принесли мне бумагу о сдаче обязанностей. Пятнадцать лет непорочной службы! И все из-за того, что мы с вами наделали ошибок… Упустили убийцу… Преследовали воришку… Потревожили именитую публику среди ночи. Одним словом, Дурке, все это оттого, что я, — Дубиндус торжественно понизил голос, — напал на правильный след!
Дурке выслушал речь своего бывшего начальника в холодном поту. Безработный! И как раз в тот день, когда съели последнюю кошку.
— Тсс! — продолжал Дубиндус, хотя Дурке производил столько же шума, сколько часы с прищемленным маятником. — Не бойтесь ничего. У меня кое-что накоплено. Хватит. Я арестовал императора Вильгельма. Уж не думаете ли вы, что я устранюсь перед каким-то социалистическим министром? Я арестую его! Я обвиню его!
— Но ведь он убит, херр Дубиндус, — пролепетал Дурке.
— Это ничего! Дурке, несите сюда мой мундир. Он лежит на полу. Кладите его на колени, между мною и вами! Так! Дайте вашу руку. Повторяйте за мной:
«Клянусь мундиром бывшего полицейского агента, достойного Леопольда Дубиндуса, в том, что раскрою все интриги социалистов и поймаю убийцу, скрывшегося в пансионе Рюклинг».
Дурке дрожащим голосом повторил мрачную клятву. В ту же минуту тень с лица Дубиндуса спала, очи Дубиндуса прояснели, а ноги Дубиндуса самым спокойным образом полезли в брюки. Одевшись и пригладившись, бывший полицейский агент с хитрой улыбкой подмигнул своему помощнику и достал увесистый кошелек.
— Что вам говорит этакая штучка, а? — пробормотал он весело. — Штучка говорит о монархических временах. Не робейте, Дурке, держитесь за меня. Я холост, наследникам от меня не дождаться ни пфеннига. Эти золотые кружочки пойдут на исполнение нашей клятвы. Живо, в путь!
|
|
|
Он схватил бывшего своего помощника за воротник и с такой быстротой отворил дверь, что расплющил нос оскорбленному наследнику, изучавшему замочную скважину. Через пять минут они были у пансиона Рюклинг.
— Хорошая погода! Приятно размять косточки. А ну-ка, что вы скажете насчет запаса кислых груш, лотка, непромокаемой куртки и складного столика? Через час они будут у вас в руках. Вы получите суточные и полную выручку. Следите краем глаза за выходящими, выпрыгивающими и вылезающими. Стоит молодчику появиться, как вы вскочили на велосипед и марш за ним. Он пешком, и вы пешком. С каждой остановки телеграфируйте или посылайте посыльного. Не выпускайте его из виду, хотя бы он мчался в Бразилию. Кислые груши предоставьте моему попечению. А проездные, суточные и прочие лежат тут, в этом самом кошельке, который перейдет в ваш карман, если только вы обещаете записывать расходы.
— Херр Дубиндус, — пробормотал растерявшийся Дурке, — ну, хорошо, я буду выслеживать, да толк-то какой?
— Толк! А вы забыли про камни? Про покушение на автомобиль должностного лица Республики, ибо тогда я еще был должностным лицом? Ха-ха-ха, Дурке, мы тоже умеем пользоваться покушениями! Пока вы будете разъезжать, Дубиндус соберет такой материальчик, что ни одна власть не посмеет отказать ему в бланке для ареста!
Они обогнули пансион. Часовые, расставленные бывшим агентом, не знали об увольнении начальника и рапортовали ему, что убийца не показывался.
Между тем на кухне пансиона Рюклинг шло приготовление ко второму завтраку. Баронесса, повязанная фартуком, накладывала на блюдо холодную телятину, строго выдерживая плоскостной принцип и создавая иллюзию глубины с таким знанием дела, точно она обучалась перспективе в казенной Академии Художеств.
— Если так будет продолжаться, Августа, — сказала она с тяжелым вздохом, — я разорена! Шестой пансионер потребовал завтрак к себе в комнату. Такие ли теперь времена?
Одно дело скушать с блюда за табльдотом, а другое дело видеть это блюдо с глазу на глаз в своей комнате. Ты помни, Августа, когда понесешь поднос фрау Вестингауз, гляди ей прямо в глаза, пока она не возьмет сколько нужно. Люди должны брать сколько нужно! Чуть выпадет случай, они берут сколько не нужно.
Выслушав эту речь, Августа приняла поднос и отправилась наверх, сопровождаемая самой баронессой. У дверей Грэс Вестингауз они были разбиты наголову. Худенькая ручка взяла у них завтрак, отклонила услуги Августы и щелкнула замком перед самым их носом.
|
|
|
