 |
Апреля, воскресенье, вечер. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США
|
|
|
|
После того как мы неторопливо поужинали, почти в полном молчании, я предложил установить дежурства, но Сэм такую идею с ходу отмел:
– Все равно Сокс учует любую опасность раньше, чем любой караульный из нас. В окно видно не больше чем на двадцать ярдов, а услышать хоть что-то сейчас невозможно. Поэтому предлагаю спать, пока представляется возможность.
– А если судно уйдет, пока мы будем спать? – спросил Дрика.
– Куда они уйдут? – удивился Сэм.– Здесь закрытая гавань, волн почти нет, а если они выйдут хотя бы в канал, то все станет намного хуже. Нет, они будут ждать окончания урагана. Полного окончания, с полной уверенностью. Так что спать мы можем без всяких проблем.
– Я бы все же окна укрепил как-нибудь,– сказал я, оглядевшись.– Только не знаю как.
– А никак,– хмыкнул Сэм.– Будем надеяться на пса, он не проспит.
В этом он был прав: забить окна было нечем, так что и мечтать незачем. Дверь завалена – и ладно, хоть через нее так просто не вломятся. А окошки такие, через них и мутант лихим прыжком враз не заскочит: маленькие совсем. Прежде чем что через них и пролезет, шуму наделает, да и застрять может. Ладно, спать.
Отстегнул от рюкзака скатанные спальник и туристический коврик-подстилку, надул подушку, раскатал-разложил все это на грязноватом ковролине пола да и завалился без лишних слов. Думал поначалу, что уснуть не смогу – слишком возбужден,– но даже эту мысль додумать не успел: сморило.
Проспать удалось часа три. Проснулся рывком, словно от пинка по ребрам, хоть сам не понял, что меня разбудило. Столкнулся с настороженным взглядом Сэма, поднявшегося на локте. Дрика спала, громко посапывая, у нее все нормально было, никакой паники. Горела свечка, установленная в пластиковом стаканчике, давая скудный свет.
|
|
|
– Сокс,– тихо, еле слышным шепотом, сказал Сэм.
Точно, вид у пса был встревоженный, и мало того: он тихо рычал – я просто за шумом урагана этого сразу не понял. А потом еще и голос Тигра услышал, уже знакомое утробное подвывание, тоже очень тихое, словно кот старался подать нам знак, но боялся привлечь чье-то внимание. А может, так и было, кто знает.
Ураган бушевал с прежней силой, а может, даже и еще разошелся. Домик вибрировал и потрескивал, что-то равномерно лязгало на улице, ветер нашел себе какую-то металлическую игрушку. Дождь долбился в стены и потолок все с той же неуемной страстью, словно и вправду надеясь пробить дыру.
Рука легла на «хеклер». Подозрение быстро превращалось в уверенность: у нас неприятности:
– Здесь что-то есть,– сказал я.– Кот так на мертвечину реагирует, это мы точно знаем.
– Верно, Сокс тоже чует какую-то дрянь,– все так же прошептал в ответ Сэм, взяв в руки М-16, стоявшую рядом с диванчиком, на котором он спал.– Буди девочку, отдохнуть нам уже не дадут.
– Похоже на то,– кивнул я, поднимаясь на ноги.
Дрика проснулась с трудом – разоспалась. Но среагировала правильно: не запаниковала, а лишь отодвинулась в угол, подальше от всех дверей и окон, и сняла автомат с предохранителя. Вот так, уже не дилетант, боец, правильная реакция на проблемы – половина их успешного решения.
– Что будем делать? – спросила она.
– Ничего,– ответил я ей.– Удерживать позиции, так сказать, все равно ничего другого придумать не можем.
– Может быть, выгляну в окно? – предложила она.– Вдруг удастся что-то увидеть?
– Ничего ты там не увидишь, там ночь и ураган. Слышишь, что творится? А вот ты у окна станешь уязвима.
– А просто так здесь сидеть – какая польза?
– Сюда так просто не залезешь: если что-то попытается пролезть в окно – встретим из трех стволов,– попытался я обрисовать ей обстановку.– Потом, опять же никакой гарантии, что то, что чуют звери, пришло по нашу душу.
|
|
|
– А за чем же еще? – вполне искренне удивилась такому моему заявлению Дрика.– Погулять вышло?
– Ураган мог спугнуть – ты же видела, сколько мертвяков на улицах? Ищет убежище, например. Дезориентировано. Мало ли что еще. Зачем нам самим нарываться на проблемы, когда мы даже разглядеть ничего толком не можем.
– Он правильно говорит, дочка,– добавил Сэм.– Тебе бы лучше его послушаться, да, сэр.
– В таком случае уж «мэм»,– усмехнулась Дрика.– Или «мисс». Или это идиотское «миз», которое для меня так и осталось загадкой.
– «Миз» придумали феминистки и лесбиянки, чтобы не понять было – замужем они или нет,– засмеялся Сэм.– А то их очень притесняет и заставляет морально страдать тот факт, что со всем этим своим дерьмом в башке они не были нужны ни одному мужчине. Так что я лучше буду звать тебя «мисс». А «да, сэр» – это просто такая присказка, я вообще родом из штата Миссисипи, там через одного так говорили. А черные – так и вовсе все подряд.
Дрика, продвинутая и политически прогрессивная, фыркнула, но не очень искренне, короткая речь Сэма ее все же насмешила. А заодно и обстановка немного разрядилась, а то все были такие напряженные, что глядишь – и искра проскочит от одного к другому.
Неожиданно пес, прижимаясь брюхом к полу, сдал задним ходом от двери, возле которой лежал, и снова тихо зарычал. Встрепенулся и кот, подтвердив, что пес паникует не зря.
– Прямо там, за дверью,– прошептал Сэм.
– Что? – спросила Дрика.
Голос был напряженный, но вроде не испуганный. Заговори я сейчас – звучать не лучше будет.
– Что угодно может быть,– ответил он.
– Это точно,– поддержал его я.
Что-то несильно проскребло по двери. Вроде бы проскребло – за шумом снаружи могло и показаться. Я бросил взгляд на кота – тот насторожился, острые уши повернулись к двери. Не показалось? Что там, за тонкой филенкой из белого пластика, вставленного в легкую и даже с виду хлипкую раму (смех один, а не дверь: такую кулаком насквозь пробить можно).
– Может быть, свечку задуть? – спросила Дрика.– А то свет через окно виден, он и приманивает.
– Поздно задувать,– ответил я,– кого могли, того уже подманили, а если что-то сюда полезет, то пусть хоть какой-то свет кроме фонарей будет.
|
|
|
– А полезет?
– Да откуда я знаю? – Излишек страха выплеснулся в неуместную агрессию, прозвучало грубовато.– Сама все увидишь, гарантирую.
Показалось, словно что-то мелькнуло за окном, прикрытым опущенными жалюзи,– так, в щелях вроде как тень была. Затем ничего. Так… а что у нас сзади? Уставились в одну точку, понимаешь. Заглянул в офис менеджера, включил фонарь под стволом, скользнул лучом по углам и стенам, посветил на окно. Нет, ничего подозрительного. И звери, звери смотрят в противоположную сторону – их не обманешь, как мне кажется.
Кстати, это нечестно. Какой же я, к чертовой матери, «венец творения», если у меня ни нюха, ни чутья, как у какого-нибудь четвероногого «не венца». Был бы, как Тигр, сам бы все знал, а не гадал. Вон как у него уши безошибочно поворачиваются, а я, кроме «фонового шума», ни хрена не слышу.
В любом случае это не люди. А все, что не люди, теперь опасно. Да и люди, если откровенно…
Совсем рядом, прямо за тонкой стеной, громыхнуло железным, словно что-то ударилось о контейнер, а потом явственно хрустнул потолок под чьей-то тяжестью. Услышали все, задергались, уставив стволы вверх.
– Зато мы знаем, с кем имеем дело,– сказал я.– Это мутант.
– Вроде грабителя банков Мэлли? – уточнил Сэм.
– Примерно. Хотя, может быть, и намного хуже, доводилось видеть. В любом случае человек или мертвец так ловко на крышу бы не заскочил.
– А он с крыши сюда… никак? – осторожно спросила Дрика, явно уже испуганная и целившаяся из автомата куда-то в плоский светильник дневного света.
– А как? – пожал я плечами.– Люков туда нет, световых окон тоже.
– Смотри на кота,– сказала девушка, кивнув на Тигра.
Кот действительно вел себя немного странно – словно не был уверен, в какую сторону надо смотреть. Его круглая морда то уставлялась вверх, то оборачивалась к входной двери, то вновь смотрела вверх. Он постоянно издавал свой злобный утробный мяв и постепенно пятился к стене. Более того, пятился и пес, явно норовя забиться задом в угол.
|
|
|
– Там не одна тварь,– сказал Сэм,– это ясно как божий день. Зверье не знает, с какой стороны ждать опасности.
Вместо ответного комментария я смачно высказался по-русски, от всей души. Дрика уже привыкла – знала, что перевод необязателен, а Сэм вопросительно глянул на меня.
– Я ругаюсь,– пояснил я.– На родном языке, самыми последними словами.
– Это ничего, ты уже большой мальчик,– кивнул тот.– Ругайся, повод есть.
– Спасибо,– поблагодарил я за разрешение.
Несмотря на то что я целиком и полностью был за «стратегию удержания территории и ненарывания на неприятности», сидеть в неизвестности и непонятности становилось все труднее. Что-то тяжелое время от времени перемещалось по крыше, и все прислушивались, как потрескивает низкий, только руку протянуть, потолок. Одновременно с этим пару раз я замечал какие-то мелькающие тени за жалюзи, и соблазн выглянуть в окно становился все сильнее и сильнее.
Кроме того, все больше и больше я думал про два окна во втором офисе – том, где стояли три рабочих стола и который не просматривался с того места, где я сижу. Умом я понимал, что раз там тихо, то и опасности никакой нет, но это умом, а подсознание услужливо рисовало картины того, как уродливый зубастый мутант примеривается выдернуть раму вместе со стеклами и сигануть внутрь, чтобы разорвать нас всех в мелкие клочья, а потом их, естественно, съесть. И такая картина не радовала совершенно.
– Я проверю,– сказал я, поднимаясь на ноги.
– Что? – спросила Дрика, насторожившись.
– В ту комнату загляну,– показал я стволом «хеклера».– Все нормально.
Яркий луч тактического фонаря разрезал тьму, и Сэм с Дрикой аж подскочили, словно от близкого выстрела.
– Твари пришли за нами, они все равно знают, что мы здесь,– пояснил я.– Так что смысла в маскировке нет уже никакого.
– Это может их спровоцировать,– испуганным шепотом сказала Дрика.
– Они и так уже спровоцированы – нашим присутствием. Если они решатся полезть, то полезут в любом случае, есть тут свет или нет.
Больше никто ничего не сказал, из чего я сделал вывод, что со мной согласны. А раз согласны, так я пойду гляну, невмоготу уже.
«Пойти глянуть» даже для меня самого прозвучало излишне эпически: до двери во второй офис от того места, где я стоял, было метров пять, не больше, всего лишь несколько шагов. Подошел, заглянул, осветил все темные места. Ничего. Естественно, а откуда здесь чему-то взяться?
Напрягали окна, прикрытые жалюзи. Только сейчас понял, что именно они мне покою не давали. Мы опустили эти легкие пластиковые шторки для того, чтобы сохраниться от осколков стекла, если оно не выдержит и лопнет под напором ветра, но при этом лишили себя возможности выглядывать наружу. Если бы мы забили окна досками, а еще лучше – заложили кирпичами, то так бы и фиг с ним, не страшно, но жалюзи защиты не давали, и окна оставались источником опасности. Невидимой сейчас опасности, что хуже всего.
|
|
|
Ладно, я на секундочку. Выгляну из-под жалюзи – и сразу задний ход. Проверю хотя бы, как там наши машины, они как раз за окном стоят. Чем не повод? По мне, так и отличный повод, просто замечательный. Не думай о белой обезьяне, не выглядывай в окна ни за что. Примерно так и получилось.
С улицы раздался шум, словно что-то тяжелое и угловатое катилось по бетону, а затем это самое «что-то» с тяжким стуком ударило в стену с той стороны. От неожиданности и с перепугу я выскочил из двери назад, в приемную, услышав два одновременно заданных вопроса:
– Что?
Выдохнул, мотнул головой, отгоняя страх, сказал:
– Ветром что-то принесло, нормально все.
И зашел в комнату. Еще немного, метра три до задней стены, до окна. Пластиковый стерженек свисает с тоненького карниза. Взять его в руку, повернуть – жалюзи и приоткроются.
Шаг, еще шаг, полоски пластика, закрывающие окно, дрогнули и поднялись, дав возможность заглянуть между ними. Луч фонаря, как мне показалось, сначала осветил само грязноватое и мокрое стекло, по которому наперегонки текли ручьи воды, затем, словно с задержкой, пробился дальше, вырвав из темноты капот пикапа. Он был словно окутан серебристым сиянием – разбивающиеся вдребезги капли дождя превратились в настоящее облако, окутывающее силуэт машины. За машиной была видна ребристая металлическая стенка контейнера, уходящая что вверх, что вбок куда дальше, чем хватало луча фонаря.
Ничего. С этой стороны совсем ничего. Второе окно – вот оно, совсем рядом, выглянуть в него – и можно идти обратно, ждать развития событий тихо, как мышь под веником.
Что я увидел, я даже сразу не понял. Какая-то серая влажная масса, на которую упал луч света, бугристая, непонятная, вода стекала с нее, как с серого камня. Я даже подумал в первую секунду, что это… не знаю что, но это не было существом.
Осознание ошибки пришло почти сразу, когда что-то метнулось к окну с невероятной быстротой, почти недоступной глазу. Звон осыпающегося стекла, треск обрываемого карниза. Забавно, что эти самые жалюзи меня и спасли: когтистая конечность мутанта, выбив стекло, запуталась в них. А я успел отскочить.
Какая-то странная, бесформенная и абсолютно асимметричная харя, рванувшаяся в окно, кривые острые зубы в перекошенной, какой-то заваленной набок пасти. Могучий рывок сдернул жалюзи вместе с карнизом, отшвырнул в сторону. Тварь попыталась втолкнуть себя в окно, я явственно видел, как осколки стекла, так и не высыпавшиеся из рамы окончательно, глубоко впиваются в серую мерзкую плоть.
«Хеклер» выбросил хвост огня, прогрохотав в пустом офисе отбойным молотком, струя девятимиллиметровых пуль хлестнула по отвратительной морде, выбив фонтанчики какой-то бурой жижи. Тварь дернулась назад, одновременно попытавшись дотянуться до меня, уже далеко отскочившего, своей конечностью. И застряла.
Второй очередью я целился по глазам, проведя стволом слева направо и обратно. Затем стрелял туда, где, как мне казалось, должен был находиться мозг твари. Вспышки выстрелов высвечивали из темноты стены офиса с висящими на них графиками, пули втыкались в мокрую гнилую плоть, но тварь явно не собиралась помирать. Она лишилась глаз, я не промахнулся с такой ничтожной дистанции, существо дергалось и бесилось в окне, но при этом оставалось живым, насколько это слово вообще применимо к нежити. Могучая лапа, просунутая внутрь, из-за которой тварь и застряла в окне, колотила по стене с такой силой, что с нее осыпались висящие плакаты и графики, распахнутая зловонная глотка издавала неожиданно жалкие и тихие, какие-то давящиеся звуки, и оно не умирало.
Палец вновь утопил спуск, но выстрела не последовало: магазин был пуст, а затворной задержки в «хеклере» не было – это меня американское оружие разбаловало, оно всегда подсказывает, когда пора сменить магазин. По-калашовски, зажав большим пальцем рычаг, перекинул самодельную «спарку» магазинов на второй, полный рожок.
Открыть огонь не успел – рядом часто и хлестко захлопала М-16, всаживая пулю за пулей в существо, застрявшее в окне. После нескольких выстрелов оно обвисло, могучая конечность, терзавшая стену, бессильно болталась, по белой стене текла даже сквозь пороховую гарь мерзко пахнущая жижа.
– Что за фигня? – спросил я с недоумением.
– Мутант, ты сам сказал,– ответил Сэм, стоящий рядом и настороженно разглядывающий тварь.
– Я не об этом,– покачал я головой.– У меня не получалось ее убить, весь магазин высадил между глаз – и хоть бы что.
Неожиданно для меня Сэм просто пошел к убитой твари, вытаскивая из кармана фонарик. Луч света уперся в развороченную морду, Сэм выругался, затем что-то тихо сказал про себя. Затем отошел обратно, пятясь, обернулся ко мне:
– Можешь мне не верить, но твои пули не пробивали череп. Они рикошетили, это так же точно, как и то, что это когда-то было человеком.
– С чего ты взял?
Человеческого в этой асимметричной и бесформенной твари не было ничего.
– В ухе до сих пор серьга с бриллиантом,– сказал Сэм.– А лобная кость удивительно толстая и еще покатая: твои пули отскакивали от нее. Если хочешь, иди посмотри, следы от них видны прекрасно. А винтовку она уже не выдержала – пули прошли насквозь.
– Понял, спасибо,– поблагодарил я, быстро направившись в приемную, где возле дивана стоял, прислоненный к стене, мой «зиг». Если только винтовка и пробивает, то винтовкой я и вооружусь, иначе никак не согласен.
Звон разбитого стекла, отчаянный лай Сокса, взвизг Дрики и частые выстрелы раздались практически одновременно. Мы с Сэмом бросились вперед, чувствительно столкнувшись в дверях, и увидели девушку, стреляющую через дверь во второй офис, тот, в котором раньше сидел местный босс. Свет от выстрелов причудливо подсвечивал ее профиль, и я удивился, насколько злым и сосредоточенным было ее лицо сейчас – она все же научилась побеждать страх и панику, превращалась в бойца.
Через секунду я оказался с ней рядом, луч моего фонаря присоединился к ее лучу. И высветил почти ту же самую картину, которую я наблюдал только что: тварь в окне, потеки бурого на стене, оборванный и раскачивающийся карниз с жалюзи. Тварь тоже не была убита – стоило мне вскинуть оружие, как она просто дала задний ход и скрылась из поля зрения, моя очередь ушла в пустоту. Что-то тяжко ударило в стенку снаружи, затем был слышен лишь воющий ветер, а в разбитое окно стало забрасывать пригоршнями капли воды.
– Ты молодец, правильно среагировала,– похвалил я Дрику, стаскивая с себя ремень, на котором болтался «хеклер», и откладывая разочаровавшее оружие на стол. Лязг затвора «зига», дославшего патрон, прозвучал солидно и уверенно.
Гадство, фонарь. Схватив «хеклер» со стола, начал судорожно откручивать барашек кронштейна. Свет из-под ствола нам сейчас очень нужен, просто очень-очень, учитывая, какая темень кругом. А таких фонарей у нас всего два – Сэм вынужден пользоваться обычным, а с винтовкой в руках это неудобно.
Так, есть, освободил. А теперь его на «зиг», на боковую планку…
Удар в дверь, тяжкий, такой, что она чуть не вылетела из рамы. Залившийся заливистым лаем Сокс, рванувший от греха подальше под диван Тигр, вскрикнувшая испуганно Дрика, выругавшийся Сэм, направивший автомат на возможный источник угрозы. И выпавший из моих рук фонарь – хорошо, что пол в ковролине, ничего с ним не случилось.
– Сколько их? – спросила Дрика дрожащим голосом.
– Несколько,– просипел в ответ Сэм,– понятия не имею сколько. Не один. И не два, это точно.
Есть, фонарь встал на место, да будет свет, провались он совсем. Так, теперь лучше, чуть уверенней… Заглянул снова в «босс-офис» – и как раз вовремя: для того чтобы успеть трижды выстрелить в морду в окне – тварь вернулась. Ё-моё, они что, согласованно действуют? Та, что у двери, пытается отвлекать, а вторая – залезть сзади, в выбитое окно?
А почему бы и нет? Разве я сам не заметил, что мертвецы постепенно начинают лучше соображать? Кто знает, какой у них лимит на это дело? И вот дождь этот, что они так оживились? Воду в виде рек и каналов они не любят, а вот дождь? Они же высыхают, я сам заметил, проезжая через городки без людей, а теперь что, баланс жидкостей в организме восстановлен? А почему бы и нет? Реки их удерживают не тем, что там вода, а тем, что мертвецы не умеют плавать, их просто унесет течением или они потеряют ориентацию, а так, вода с небес для них небось самый щорс, вроде стимулятора.
О чем бы не думать – лишь бы не о том, что мы в очень плохой ситуации. На улице ураган, на нас охотятся мутанты, а защита у нас не то что хлипкая, а какая-то вообще игрушечная. Ненавижу американскую манеру строить: у нас что ни контора, так кирпич и решетки на окнах. Как у меня дома, например,– хрен бы нас там достали. Мутанты бы на улице скакали, а мы чай бы пили и в окна поплевывали. Косточками от лимона.
Снова звон выбитого стекла, уже в другом офисе, Сэм метнулся туда, а с ним почему-то на этот раз рванул Сокс, причем так неожиданно, что хозяин чуть не споткнулся об него.
– За ним, помогай! – крикнул я, подтолкнув Дрику.
Вдвоем справятся, должны справиться, а я тут, дверь и тыловое окно прикрою, всем вместе нам уже метаться нельзя. Нас в кольцо берут – в этом совсем никаких сомнений не осталось.
Послышались две коротких очереди, затем снова наступила тишина, если не считать «не-тишиной» вой ветра и стук дождя с улицы и уже осточертевший звон чего-то металлического, болтающегося на ветру. Но мозг привык за сегодня фильтровать звуки, делить их на безопасные и опасные. Звон битых стекол – опасный звук, ветер, воющий и дующий с бешеной силой уже много часов,– безопасен, как ни странно.
– Сразу смылся, как увидел меня,– сказал Сэм, обернувшись ко мне от дальней двери.– Это умная тварь, да, сэр.
– Мне тоже так кажется,– согласился я с ним.
Дрика промолчала. Она стояла рядом с Сэмом, крутя головой во все стороны.
– Осторожно, еще окно рядом с вами,– сказал я, направив луч фонаря на окошко в трех шагах от них.
К сожалению, окон было немало – в каждой стене по два, лишь в той, с которой был вход, одно, вместо второго – дверь. Таким образом, приемной, или как это помещение назвать, досталась половина площади всего домишки и три окна из семи – как раз с трех сторон. Офисы же занимали по четверти площади, и в каждом было по два окна, на две стороны, в смежных стенах. Слишком много входов, нам троим нормальную оборону держать трудновато.
– Так и стоим,– объявил я.– Дрика, обернись к окну рядом с тобой, присматривай за ним постоянно.
– Так и будем стоять? – спросила она.
– А что, есть другие варианты?
Это теперь у нее мой мандраж начинается, тот самый, из-за которого я пошел в окна выглядывать, когда ждать неизвестного сложнее, чем самому идти навстречу.
Дрика пожала тощими плечами и ничего не ответила. И верно, что тут ответишь?
Снова удар в дверь, мощный, тяжелый, от которого ходуном заходила рама. В этот раз я, кажется, успел предугадать следующий шаг тварей – рывком развернулся в обратную сторону, вскидывая карабин. И луч фонаря уперся все в ту же мерзкую тварь, вновь попытавшуюся пролезть в окно.
На этот раз она попыталась вломиться уже другим способом, всунув вперед передние конечности и отталкиваясь ими от стен. Обдирая бока, мертвенно-бледная туша, местами еще замотанная в какие-то тряпки, начала втискиваться внутрь, нелепая, перекошенная харя, распахнув пасть, уставилась на меня.
В какой-то момент я сообразил, что прямо за лезущей в окно тварью стоит наш фургон. И если пули пройдут насквозь, то к чему это приведет, сам бог не знает, поэтому я в два прыжка перескочил в дальний угол офиса, прикрывшись в качестве последнего рубежа письменным столом, правда больно ударившись о его угол бедром. Зато так не попаду, так он в безопасности.
«Зиг» заколотил частыми выстрелами, затолкался в плечо резиновым затыльником приклада. Или сейчас, пока тварь почти неподвижна, я ее достану окончательно, или она проберется внутрь, и… я уже видел, что такое эти мутанты, эта супернежить, и иллюзий насчет нашей судьбы не строил. Если хоть одна такая тварь сумеет забраться сюда – мы все покойники, без сомнения. Темнота, теснота, скорость и сила чудовища – попасть в мозг может надеяться только самый наивный человек на свете.
Я всадил в уродливую голову все тридцать из магазина, один за другим, гильзы летели цепочкой, со звоном, даже мне было слышно, стукаясь в металлический шкаф справа от меня. После примерно двадцатого выстрела я понял, что чудовище убито: оно перестало даже трепыхаться, повиснув в окне, но остановиться не мог – все казалось, что сейчас тварь опять вскинется, последним рывком окажется внутри, и тогда от меня только клочки полетят.
Не влезла – не было никакого последнего рывка. Тварь закупорила собой окно и висела в нем, истекая зловонной жижей.
Снова удар во входную дверь, опять звон стекла там, в приемной. Короткая очередь, ругань Сэма, заливистый лай Сокса. Туда, к ним!
Остановился в дверях, сразу понял причину переполоха – было разбито то самое окно, что было рядом с Дрикой, которое я и поручил ей охранять.
– Что там?
– Ублюдок просто разбил окно, даже не попытавшись залезть внутрь,– сказал Сэм, тяжко выдыхая воздух и вытирая рукавом пот со лба.– Эти твари дразнят и отвлекают нас, да, сэр. Что у тебя?
– Минус один, застряла в окне.
– То есть двоих мы достали? – с усмешкой спросил Сэм.
– Именно так,– кивнул я и добавил: – Да, сэр.
Подначку он не заметил – для его уха она звучала так же привычно, как лай Сокса. Я глянул на часы. Всего одиннадцать вечера, даже ночь еще не началась. Интересно, нас оставят в покое или мы так и будем здесь отбиваться до самого утра?
Стук сверху, словно кто-то молотил кулаками по крыше. С треском сдвинулся плафон на потолке – настолько сильным был удар. Опять зашелся в лае Сокс, но сразу замолк, едва Сэм посоветовал ему заткнуться,– такое у них взаимопонимание. Шуганулась Дрика, вскинув автомат и явно собираясь начать стрелять в потолок, но Сэм ее остановил, сказав:
– Все равно не попадешь, не трать патроны.
Девушка резко, на нервах, кивнула.
Опять стук в потолок. И опять я сразу обернулся к офису, в котором истекал подобием крови труп мутанта, застрявшего в окне. Обернулся, ожидая атаки через оставшееся, пока еще целое окно. Ошибся: разлетелось стекло рядом со мной, в приемной. Мелькнул смутный силуэт, но луч фонаря его уже не захватил – осветил лишь горизонтально летящие капли дождя и угол контейнера поблизости.
У них точно есть какой-то план. А если не план, то отработанный метод охоты. Они не совсем тупые. Будь они такими, то так и продолжали бы ломиться в тесные окна, нарываясь на пули и погибая один за другим, против трех винтовок особенно не подергаешься, а эти старательно раздергивают наше внимание по сторонам. Мутант, разбивший стекло, даже не показался в оконном проеме. Ударил снизу, и то, что я заметил, было его… нет, не рукой все же, конечностью. Рукой это было давно – до того, как ее обладатель умер и отъелся на трупах не пойми во что, аж смотреть тошно.
И все же – что они задумали? И сколько их там осталось? Не меньше двух, это точно. Потому что тварь с крыши никуда не делась, ее слышно, а кто-то еще успевает бить стекла.
– Не подходим к окнам, держимся от них подальше! – крикнул я.– Похоже, нас просто подманивают.
А почему бы и нет? Если тварь так и сидит возле разбитого окна, то сунься я туда – и никаких шансов. На их скорость реагировать невозможно: если и успею стрельнуть пару раз, то без всякой пользы. Трудно иметь дело с тварью, которую можно убить лишь попаданием в мозг,– это ведь еще и ухитриться надо. А просто боли они, похоже, не чувствуют.
Снова удары в потолок, Дрика испуганно присела на колено, словно испугавшись того, что чудовище дотянется до нее с крыши, а затем – одновременно новый удар в дверь. Тут уже я среагировал, чуть не выстрелил, но в последний момент сдержался. Может, нас просто изматывают? Берут измором? А почему нет? Вполне действенный метод: задергать, замучить, как быка на арене для корриды, а потом уже нанести смертельный удар.
Топот по потолку, затем гулкий грохот металла – похоже, мутант с крыши перепрыгнул на контейнер. Это еще зачем? Что задумал? В окна пока тоже больше никто не лез, в дверь не ломились. Затихли.
Через выбитые окна задувал ветер, летели капли дождя, но в общем целостность нашего укрытия нарушена не была. Пованивало от трупов мутантов, висящих в окнах, но выкидывать их или делать что-то еще никто не собирался: дураков-то нет. Пусть висят, а мы потерпим, понюхаем.
– Позицию не меняем,– сказал я.– Если кому сильно подопрет – в соседнюю комнатку, не отходя от двери дальше чем на шаг. Пахнуть хуже здесь уже все равно не будет, так что только таким образом.
Сэм с Дрикой только кивнули. А что тут еще скажешь? Сокс выглядел по-прежнему настороженным, кот, хоть и перестал подвывать, свою позицию не покидал и тоже не расслаблялся. Значит, осаждавшие нас мутанты пока никуда не делись, отступили для перегруппировки, так скажем.
Время тянулось медленно, максимум, что мы себе позволили,– рассесться на стульях: в ногах все же правды нет. Ветер выл в железных конструкциях на улице, в опорах кранов, в щелях между контейнерами, хлестал окружающий мир бичами ливня, а заодно и гроза началась, да еще такая, что от каждого удара уши закладывало. Извилистые очертания молний пробивались даже через дождевую завесу, а летящие с неба капли воды в причудливом электрическом свете начинали сверкать как бриллианты.
Через час примерно в выбитое окно рядом со мной заглянул зомби, заставив меня подскочить на стуле. Звери почему-то не среагировали на его приближение. Может быть, уже научились различать обычных бродячих мертвяков и мутантов, а может, просто устали реагировать. Появление его обвисшего мертвого лица в окне здорово меня напугало – так неожиданно все вышло. Однако зомби оказался не из умных – он просто завис у окна, всунув в него руки и протянув их ко мне. Я прицелился и выстрелил. В середине его лба появилась черная дырочка, и ходячий труп завалился назад.
Вообще-то многовато мертвечины для заброшенного контейнерного терминала, как мне кажется. Из города приходят или «за счет местных резервов» заселилось ими место? Кто знает, кто знает…
Экономя аккумуляторы в фонарях, зажгли сразу четыре свечи, расставив их в пластиковых стаканчиках в разные места. Еще через час, который прошел тихо, развлекая нас лишь звуками окончательно вошедшего в силу урагана, я опять не удержался, выглянул в разбитое окно, готовый отскочить назад в любую секунду. Тишиной там я не обманывался – уже понял, насколько неподвижными и бесшумными могут быть мертвяки. Но за окном ничего не было, кроме тела застреленного мной зомби. Хотя лежало оно странно – ноги были метрах в двух от окна, а я точно помню, как он упал: просто осел, словно из него стержень вытащили. Упасть он мог только прямо под окном, в которое пытался пролезть. Оттащили? Если так, то кто и зачем?
Возник соблазн попытаться закрыть двери из приемной в офисы – сузить обороняемое пространство, но по здравом размышлении признал эту мысль совсем неудачной. Там мутанты смогут просто забраться в смежные комнаты, а потом вывалить хлипкие двери: укреплять их нам все равно нечем. Пока они будут ломиться в них, прицельно стрелять не получится, а когда проломятся, то уже не получится наверняка. Так что надо защищать всю территорию.
Сэм выглядел спокойным, а Дрика начала заметно нервничать – неизвестность мешала ей жить, судя по поведению, больше всего. Она крутилась, вставала со стула, снова садилась, явно хотела и одновременно побаивалась выглянуть в окно, в общем, обещала в самом скором времени совершенно известись и к моменту новой атаки, если такая случится, быть совершенно вымотанной.
Тогда я взялся болтать. Обо всем. Рассказывал анекдоты, пытаясь перетолковывать русский юмор на английский язык, что в большинстве случаев получалось с большим трудом, развлекал армейскими побасенками, просто что-то рассказывал. В какой-то момент обнаружил, что завладел вниманием Дрики: она уже не маялась, а просто слушала. Этого я и добивался, Сэм и так был спокоен как скала, ему сеанс психотерапии не нужен.
Ближе к утру ветер понемногу стал стихать, по крайней мере, в фермах портовых кранов он выл уже не так пронзительно, и продолбившая в головном мозгу дыру железяка, лязгавшая на улице всю ночь, сменила амплитуду колебаний на более редкую, да и потише колотить стала.
– Сэм, ураган заканчивается или это этот, как его… «глаз бури»? И потом снова все начнется? – спросил я.
– Заканчивается, как я думаю,– ответил он, почесав в затылке.– Похоже на то. А если его центр прошел в стороне, то никакого «глаза» мы не увидим. По времени похоже, что заканчивается.
Я глянул на часы, прикинул. А ведь действительно немало времени прошло: начался он вчера днем, а сейчас уже, можно сказать, утро, вон сереньким забрезжило за окном.
За окном, понимаешь. А где наши друзья-мутанты, кстати? Отступились? Нет, что-то не верится. Не верится – и все тут, хоть ты тресни. С чего это они отступаться будут? С какого перепугу?
Так прошло еще около часа. Я все время гонял рацию в режиме сканера, в поисках хоть чьих-нибудь переговоров, тайно рассчитывая связаться с судном, но эфир был пуст и молчалив. Попытки вызывать пароход или хоть кого-нибудь на разных каналах, наугад, тоже ни к чему не привели. Никто не откликался. Ураган стихал на глазах, превращаясь в обычный дождь, и даже уже не ливень. Так, льет, да и все тут, терпимо вполне. Становилось все светлее, стал виден борт «Алисии» через окно. Этот вид, собственно говоря, и напомнил мне, зачем мы здесь.
– Повнимательней! – напомнил я о себе, вставая со стула.– Выгляну в окно.
Встали все разом, потягиваясь и заметно сдерживая зевоту: ночь на нервах так просто не прошла, я тоже чувствовал себя уставшим. Не смертельно, но все же чувствительно, что было сейчас, в самый ответственный момент, куда как некстати.
Шаг, еще шаг, ствол «зига» перед собой, даже дышать боюсь – вдруг кто услышит сквозь шум ветра и дождя? Подошел почти к самому окну, на полусогнутых, готовый совершить рекордный прыжок назад, если что-то пойдет не так. Выглянул осторожно.
Труп, лежавший недалеко от окна, исчез со своего места. Не было его больше.
– Может, вы мертвечины нажрались и сдриснули? – шепотом предположил я, не слишком надеясь на такую удачу.
Мутанты перекусили, это уж наверняка. Но вот насчет «смыться» я уже рассуждал недавно и усомнился.
– И куда вы, твари, упрятались? – все так же тихо спросил я, делая еще шаг к окну.
Проход метра четыре шириной, стена контейнеров, под дождем словно лакированная. Бетон. Одинокий широкий рельс, по которому каталась нога портового крана. Ничего. Никого.
– Сэм, как с твоей стороны?
– Гляну.
Пусть глянет, пусть… Нам надо к пароходу прорываться – уже рассвело, уже видно вокруг неплохо, самое время, но мутанты эти… они ведь просто на крыше могут сидеть, над нами, дожидаясь, когда мы отсюда нос высунем. Как выяснить? Как выманить? Были бы просто мертвяки – можно было как-то еще рискнуть, выбежать, оглядеться, прикрыли бы, а «суперы» эти самые – они как гарантированная смерть, это как пулю в лоб себе пустить. Мне еще тот склад в Юме памятен, в котором я еле отбился от «бабуина», случайно почти. Если бы я тогда по его конечности промазал – мне бы хана была, он бы меня одним движением своей грабки располосовал пополам. И вот сейчас… рванешь отсюда, а оно сверху прыг… «Он ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк, мня-мня-мня-мня, да и прыг-прыг-прыг-прыг!» – вспомнились слова песенки из старой комедии. Актуальная песенка, ничего не скажешь.
– Андре! – окликнул меня Сэм.– Здесь пусто.
Я скосил глаза на почивающего кота, на спокойно лежащего пса, вытянувшего шею и уронившего голову на скрещенные лапы. Все же ушли супостаты? Или звери просто физически устали волноваться и решили не тратить зря силы?
– Тигр! – окликнул я кота.
Тот повел ухом в мою сторону и приоткрыл желтый глаз.
– Немцы в деревне… тьфу, мутанты вокруг нас есть? А?
Глаз закрылся.
– Скотина,– обругал я его не слишком заслуженно.– Сэм!
– Что?
– Сокс ничего не чует? Чего он такой спокойный?
– Может, и не чует,– пожал плечами Сэм,– но может, и привык. Как его спросишь?
– Надо что-то делать,– вступила с таким глубокомысленным заявлением в разговор Дрика.
– А что? – обернулся к ней Сэм.
– Может быть, пойти проверить? – неуверенно предложила она.
– Не вздумай! – сразу остановил ее я, увидев, что она просто-напросто пошла к двери.– Сейчас придумаем что-нибудь.
– Что?
– Ну для начала…
Я огляделся, схватил стул, на котором коротал ночь, да и выбросил его в окно. Хлипкая конструкция из пластика и трубок с грохотом упала на бетон, а затем… я не понял, что именно я заметил и даже как. Что-то мелькнуло. Где-то сверху, надо мной. Кажется, я увидел отражение движения в луже, растекшейся по всему проходу, но не уверен – как-то сам факт не отложился в сознании, только впечатление от него, такой ментальный импрессионизм.
А еще я услышал легкий-легкий шорох. И тогда, сложив два и два и прикинув, где может
|
|
|
