19. СОБАЧНИЦА. Брызгалов

                                              19. СОБАЧНИЦА

Брызгалов

Говорят, дело стариков жить прошлым. Молодость летит на крыльях веры в себя к новым свершениям, к новым высотам. И память жизни, будь она неладна, нет, нет да и разворошит прошлое, лизнув нечаянно шершавым языком до боли сердце. Возьмет и разбередит душу так, что защимит в груди по счастливой, но ушедшей в даль юности. Молодость, уверенная в земном бессмертии, в своем цветастом модном платье вызывает лишь улыбку зрелости. Мы знаем - что к чему… Проходили…Крепкий кирпичный дом, оштукатуренный и аккуратно побеленный, с чистым свежеокрашенным крыльцом, резными строгими наличниками и зеленым забором как магнитом притягивал к себе. Не столько он, как его обитатели. Баба Надя и деда Костя. Деда Костя, седой ветеран, начинал пехотинцем, прошел всю войну, два раза горел в танке, выжил, был контужен. Два раза родные получали на него похоронки. Уже и оплакать успели, а мать не верила и ждала. Когда пришел- это был настоящий праздник, Светлый, Теплый, Летний - каких мало. Как же по другому- этой минутой и жили всю войну. Верили – будет и на нашей улице праздник. Когда собрались в доме родителей односельчане, как принято, пошли рассказы о жизни, о войне, вернувшихся фронтовиков, мать долго слушала, а потом тихо сказала: - Вымолила я у Бога тебя. После революции, в 30- е в селе закрыли церковь, а война началась, в соседнем селе открыли храм и разрешили Богослужения. Так она туда стала ходить, 10 километров туда, десять обратно. Пешком. И в летний зной и в лютую стужу. А утром на работу. Живет в русском сердце жажда справедливости, помноженная на терпение и смекалку и жажда эта - согнет любого супостата в бараний рог. И…- милосердие живет. Вот – тетка Ефросинья, вечная труженица, мужа и пятерых сыновей забрала у нее война. Одна осталась она на всем белом свете. Старики рассказывали, когда на последнего, на младшего похоронку получила, так завыла, жутко, до мурашек, до холодка за спиной. На другом конце села слышно было. Без слов понятно - горе. А когда после войны гнали на восток пленных немцев, зеленых совсем, наварила картошки отнесла им. Их же тоже ждут матери дома, пусть хоть они вернуться… Откуда силы брались. Был весенний перестроечный день, каких много. В тот день я уставший и слегка измотанный возвращался со школы. Баба Надя, (всегда, сколько помню себя, доброжелательная и отзывчивая), выходила на лицу, отворив калитку. Дружный собачий лай огласил всю округу, оповещая о выходе из дома своей хозяйки. Сколько их было? Двадцать, тридцать или еще больше, не знаю, но точно - много. -Баба Надя, зачем ты их всех к себе собираешь. Все понимаю, любовь к братьям нашим меньшим - никто не отменял. Ладно, ну одну, ну максимум две. Зачем столько то? – спросил я. Ведь с соседями вечные проблемы, Пашинины регулярно жалобы пишут, у них обоняние страдает от собачьих ароматов. За глаза собачницей называют. Бабушка улыбнулась своей всегдашней улыбкой. Мудрой и понимающей. Спокойно от такой улыбки на душе, мирно и радостно. -Знаешь, я когда вот такой как ты была, война началась. А жили мы в Ленинграде. Когда стало совсем тяжко, родители отправили меня в сельскую местность к родным. Тогда казалось, что там больше шансов выжить. Папа свой паек отдавал мне, а когда не брала, говорил, что не голоден и их кормят от пуза на работе. При этом поглаживал вздувшийся от голода живот. За день до моей отправки он улыбался и развлекал нас с мамой, играя на старом немецком пианино. Он все извинялся, что оно расстроено. Старался шутить. Это я потом после войны узнала, что папа через три дня умер от голода. Привезли меня, а родных дома не оказалось. Оставили в хате, пододвинули ведро с водой и все. Дверь закрывать не стали. Осталась одна, что делать не знаю. Ослабла так что с трудом кружкой воду черпала и пила. И вот вижу однажды, в приоткрытую дверь входит собака и кладет мне на кровать сухарик. Рыжая такая дворняжка, с подпалинами. И лизнув шершавым языком мое лицо, уходит. Я ведь сначала подумала, что у меня от голода видения начались. Потрогала рукой, а сухарик – настоящий! Помочила в кружке с водой и съела. И стала та собачка появляться каждый день и приносить сухари. Принесет, положит и уйдет. Десять дней или больше, сейчас уже не помню. Но наступил день, когда она не пришла. Ждала я ее, ждала – нету. Только когда родственники вернулись, то очень удивились - что я жива, проведя столько времени без пищи. Я им про собаку, про сухари рассказала. Они не поверили, посчитали, что я брежу. Только когда зашли за хату в огород, увидели окалевшего рыжего пса с подпалинами, кожа да кости. Он лежал с сухарем в зубах, а в приоткрытом глазу отражалась бездонная синева небес. Для меня до сих пор загадка, как же так, сам не ел, а маленькой девочке приносил. Однажды рассказала знакомому кинологу. Он недоверчиво выслушал, внимательно посмотрел на меня и спросил: -Сама придумала? А что тут придумывать, какие еще нужны доказательства - вот она я. Вот поэтому я всю жизнь не могу пройти мимо братьев наших меньших, нуждающихся в помощи. Сколько вынесла наша женщина – не дай Бог вынести ни кому. И когда говорят, что много воды утекло, что пора бы забыть ту страшную войну, встают у меня перед глазами две светлые души: наши баба Надя и деда Костя. И понимаю, что даже если бы захотел забыть – не смог.