Честь, которую они выказывают; и нет ничего, на что совесть эпохи была бы настроена более решительно, чем их оздоровление.

Итак, эти группы являются источниками жизни - не только для индивида, но и для социальных институтов. Они лишь частично оформляются особыми традициями и в большей степени выражают некую всеобщую природу.

Религия или правительство других цивилизаций могут показаться нам чужими, но детская и семейная группы повсеместно имеют общий жизненный облик, и в них мы всегда можем чувствовать себя как дома.

Я полагаю, что только через человеческую природу мы можем понять те чувства и импульсы, которые являются человеческими постольку, поскольку возвышаются над чувствами и импульсами животных, а также и в том смысле, что они свойственны человечеству в целом, а не какой-то отдельной расе или эпохе. Сюда включаются, в частности, сопереживание и бесчисленные чувства, частью которых они являются: любовь, негодование, честолюбие, тщеславие, почитание героев и чувство социальной правды и неправды⁶.

Человеческая природа в этом смысле справедливо рассматривается как некий сравнительно неизменный элемент общества. Всегда и везде люди жаждут чести и страшатся осмеяния, считаются с общественным мнением, заботятся о своем имуществе, о своих детях, восхищаются мужеством, великодушием и успехом. Утвержде-

Ние, что люди есть и были людьми (human), всегда

Можно принять безоговорочно.

Несомненно верно, что существуют различия в расовых способностях, причем настолько громадные, что значительная часть человечества, возможно неспособна создать какой-то высший тип социальной организации. Но эти различия, как и различия между индивидами одной и той же расы, едва уловимы, зависят от какой-то неясной умственной неполноценности, какой то нехватки энергии или дряблости моральной жилки и не предполагают несходство родовых импульсов человеческой природы. В этом все расы очень похожи. Чем глубже проникаешь в жизнь дикарей, даже тех, которых считают низшими, тем больше находишь у них человеческого, тем более похожими на нас они кажутся.

Возьмем, к примеру, аборигенов Центральной Австралии, как их описывают Спенсер и Гиллен⁷: племена, не имеющие никакого определенного правительства и культа и едва умеющие считать до 5.Они щедры по отношению друг к другу, стремятся к добродетели, как они ее понимают, добры к своим детям и старикам и никоим образом не грубы с женщинами. Их лица, как это видно на фотографиях, совершенно человеческие и многие из них привлекательны.

А когда мы подходим к сравнению между различными ступенями в развитии одной и той

Же расы, например, между нами и тевтонскими племенами времен Цезаря, различие заключается

Не в человеческой природе и не способностях, а в организации, диапазоне и сложности отношений, разнообразном выражении душевных сил и страстей, по существу, таких же, как у нас.

Нет лучшего доказательства этого родового сходства человеческой природы, чем та легкость и радость, с которыми современный человек чувствует себя как дома в литературных произведениях, описывающих самые разнообразные и отдаленные времена, - в поэмах Гомера, сказаниях о Нибелунгах, еврейских Писаниях, легендах американских индейцев, история … солдатах и моряках, о преступниках и бродягах и т.д. Чем более проницательно изучается какой-либо период человеческой истории, тем больше обнаруживается существенное сходство с ним.

Вернемся к первичным группам: идея, которая здесь отстаивается, состоит в том, человеческая природа не есть нечто такое, что существует отдельно в индивиде, но есть групповая природа или первичная фаза общества, относительно простое и всеобщее условие социального сознания. С одной стороны, это нечто большее, чем простейший, врожденный инстинкт, хотя он и включается сюда. С другой стороны это нечто меньшее, чем более совершенное развитие идей и чувств, которое обуславливает возникновение институтов. Именно эта природа развивается и выражается в подобных простых, непосредственных группах, которые достаточно схожи во всех обществах:

Семье, соседских группах и игровых площадках. В их существенном сходстве можно обнаружить эм

Пирическую основу схожих идей и ощущений в человеческом сознании. В них, где бы это ни было, и зарождается человеческая природа. Человек не имеет ее от рождения; он может обрести ее лишь благодаря товариществу; в изоляции она приходит в упадок.

Если эта точка зрения и импонирует здравому смыслу, не знаю, много ли пользы принесет ее разработка. Она просто означает применение к данному вопросу той идеи, что общество и индивиды – неотделимые аспекты какого-то одного общего целого, так что где бы мы ни обнаруживали индивидуальный факт, мы можем отыскать и сопутствующий ему социальный факт. Если в природе личностей есть что-то универсальное, то ему должно соответствовать универсальное и в ассоциации личностей.

Чем еще может быть человеческая природа, если не определенной чертой первичных групп? Конечно, не атрибутом отдельного индивида, - предположим, что таковые когда-либо имелись, - так как типичные ее характеристики, такие как аффектация, честолюбие, тщеславие и негодование, непостижимы вне общества. Далее, ели ее обладатель – человек, включенный в какую-то ассоциацию, то какой род или уровень ассоциации требуется для ее развития? Очевидно, это не какая-то развитая стадия, поскольку стадии развития общества преходящи и разнообразны, тогда как человеческая натура устойчива и универсальна. Короче говоря, для ее генезиса существенна семейная и соседская жизнь и ничего более.

Здесь, как и повсюду при изучении общества, мы должны научиться видеть человечество через призму скорее неких психических целостностей, нежели искусственного обособления.

Мы должны видеть и чувствовать общинную жизнь семьи и локальных групп как непосредственные факты, а не комбинации чего-то еще. И возможно, мы сделаем это наилучшим образом, вызвав в памяти свой собственный опыт и распространив его на сочувственное наблюдение других. Что значат в нашей жизни семья и товарищество, что нам известно о чувстве «мы» (wefeeling)? Мысли такого рода могут помочь обрести нам конкретное представление об этой первичной групповой природе, отпрыском которой является все социальное.

¹ Colley Ch. Primary Groups // Colley Ch. Social Organization. Glencoe, 1956. P. 23-31(перевод Т. Новиковой)

² The History of Human Marriage.

³ A History of Matrimonial Institutions.

⁴ Newer Ideals of Peace P. 177.

⁵ De Tocqueville. Democracy in America. Vol. 1 Chap.5

⁶ Эти аспекты более подробно рассмотрены в книге автора «Human Nature and the Social Order».

⁷ The Native Tribes of Central Australia. Сравните также со взглядами Дарвина и примерами, приводимыми им в седьмой главе его «Descent of Man

Дж. Мид

МИД (Mead) Джордж Герберт (27.2.1863, Саут-Хаджи, Массачусетс,— 26.41931, Чикаго), американский философ, социолог и социальный психолог. Последователь Джемса и Дьюи, один из представителей прагматизма и натурализма. Мид рассматривал реальность как совокупность ситуаций, в которых действует субъект (широко понимаемый как «живая форма»), а мышление трактовал с тоски зрения его инструментальной природы — как орудие приспособления субъекта к реальности. По Миду, общество и социальный индивид (социальное «Я») конституируются в совокупности процессов межиндивидуальных взаимодействий. Стадии принятия роли другого, других, «обобщённого другого» — этапы превращения физиологического организма в рефлексивное социальное «Я». Происхождение «Я», таким образом, целиком социально, а главная его характеристика — способность становиться объектом для самого себя, причём внешний социальный контроль трансформируется в самоконтроль. Богатство и своеобразие заложенных в той или иной личности реакций, способов деятельности, символичных содержаний зависит от разнообразия и широты систем взаимодействия, в которых она участвует. Структура завершённого «Я», по Миду, отражает единство и структуру социального процесса.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: